как животное.

      Кенни кладёт голову на широкую грудь Такера, едва ощутимо водит по его одежде кончиками пальцев и требовательно сверлит парня взглядом, пока тот так пристально рассматривает какие-то случайные фотографии в своей новостной ленте, совсем не обращая внимания на МакКормика. Но блондин не сдаётся: трётся щекой о мягкий чёрный свитер, прижимается к Крэйгу сильнее, словно изголодавшаяся по ласке кошка.       Брюнет всё же уделяет Кеннету немного внимания: приобнимает его одной рукой, ведёт ладонью вверх от чужого таза, прямо по линии хребта, и зарывается пальцами в пшеничные волосы. Блондин нервно цокает языком; он явно недоволен таким мизерным проявлением внимания.       Ему нужно больше.       Кенни вырос и во многом изменился: вытянулся, вылечил — не без помощи заботливого Крэйга — проблемную кожу, больше он не такой молчаливый, не прячет своё лицо и золотистые волосы под капюшонами объёмных курток. В общем, изменилось всё. Кроме его излишней озабоченности.       Только если в младшей и средней школе мальчик жаждал смотреть на голых женщин, то теперь его привлекал совсем другой пол и другие действия в их отношении.       Бледные худые пальцы ловко пробираются под свитер брюнета и оглаживают его живот. Такер машинально напрягает пресс — у МакКормика холодные руки.       Говорят, что холодные руки только у добрых или курящих людей... А остались бы руки Кеннета холодными, если бы он бросил свою вредную привычку?       Раздражающий экран дисплея наконец-то гаснет, а прекрасные янтарные глаза Крэйга сосредоточены на лице блондина. Кенни безумно влюблен в цвет его глаз, черт, они так классно сочетаются! У Кенни — голубые глаза, а у Крэйга — вся одежда того же цвета, но в тонах гораздо темнее. У Кенни — золотистые волосы и часто жёлтая одежда, а у Крэйга — янтарные глаза.       Такер назвал его сумасшедшим, когда Кеннет сказал, что это безумно мило.       — Кенни, ты снова?       Крэйгу не нравилось когда МакКормик вот так без причины начинал приставать. Или брюнет бесконечно обманывал МакКормика из-за стеснения признаться в том, что такой же грязный, как и он...       Ответ на этот вопрос знает только сам Крэйг.       Кенни не отвечает, вместо ответа подтягивается к чужому уху и слабо покусывает мочку прежде чем прильнуть к смуглой шее. Он подтягивает чужой свитер, оголяя живот и грудь, отчего по телу Крэйга пробегает слабый холодок.       МакКормик выпрямляется, глядя в янтарные глаза. В них читается, как обычно, возмущение, но так происходит практически каждый раз: Крэйг строит из себя недотрогу, отнекивается, но в итоге всё равно делает то, чего требует этот пошляк Кенни — трахает своего бледного мальчика как последнюю сучку. Как животное.       Пальцы Крэйга цепляются за чужой подбородок и Кеннет улавливает намёк — наклоняется к чужим тонким губам, чтобы слиться в долгом страстном поцелуе. Пальцы Такера давят на его затылок, словно он хочет углубить этот поцелуй ещё сильнее.       Кенни немного больно, но он только за: блондину нравилась такая боль.       Только такая, а не та, которую он испытывает, когда умирает.       В младшей школе МакКормик умирал едва ли не каждый день по самым идиотским причинам, но как бы глупо его смерть не выглядела со стороны, его - иногда в прямом смысле - разрывало в клочья от боли каждый раз, и каждый раз Кеннет наивно надеялся на то, что больше никогда не умрёт. Или после следующей смерти не проснётся у себя в комнате.       МакКормик стал взрослее, научился быть осторожным и умирает гораздо реже, однако лучше от этого не стало: чем дольше не умираешь, тем сильнее забываются ощущения, и от этого в следующий раз будет больнее.       Но ему не страшно, когда Крэйг делает больно. Знает, что Такер никогда не перегнет палку и даже случайно его не убьёт.       Наверное, когда умираешь в адской боли так часто, со временем начинаешь чувствовать в умеренной боли что-то приятное.       Или Кенни просто врождённый мазохист, без каких либо логических обьяснений.       Кеннет тянет Крэйга за ворот свитера на себя, заставляя сесть, вновь целует по-французски, пока сам Такер не разрывает поцелуй, Кенни в ответ многократно целует парня в лоб, провоцируя на лёгкий смешок. Он и нежным умудряется быть в такие-то моменты.       На пол скатывается тёплая оранжевая рубашка МакКормика и Крэйг может в очередной раз рассмотреть это бледное худощавое тело, покрытое шрамами. Он никогда не узнает, что шрамы — не результат избиений со стороны родителей, он никогда не поверит в истинную причину их появления.       Горячие губы касаются шрама над сердцем, затем ещё одного — ближе к шее. Когда-то Такер пытался их сосчитать — в итоге всё перешло в секс, но он обещал попробовать ещё раз.       Кенни сползает с чужих колен на пол, усаживается, притягивает к себе Крэйга, попутно наспех развязывая спутанные в узле шнурки на его штанах, и после помогает избавиться от штанов и нижнего белья. Тяжёлая рука Крэйга вновь зарывается в золотистые волосы, он гладит их и заправляет мальчику за маленькие милые ушки.       Каждый раз МакКормик хочет поиграть с ним, подразнить, нарочно делая всё медленно, но сам не может сдерживаться.       Он смачивает чужой член слюной прежде чем взять с первого раза до середины, а свободную область крепко сжимает и поглаживает ладошкой. Такер давит на чужой затылок, помогая блондину брать глубже: поначалу совсем слабо, а вскоре так, что Кенни совсем не может сопротивляться. Но он и не хочет.       Крэйг позволяет голубоглазому выпустить член изо рта и убирает от него свои руки, давая полную свободу действий. Кеннет всегда смотрел прямо в глаза во время минета, без какого либо стыда и смущения, а вот Такеру на него в ответ смотреть крайне неловко, хотя очень нравится. Нравится эта невозмутимость и похоть в чужих глазах, когда член едва ли не полностью оказывается в его рту и лишает возможности полноценно дышать.       Руки МакКормика нежно поглаживают чужой член, пока касания языка сосредоточены на его головке. Он вновь пытается взять сразу глубоко, но самостоятельно это сделать сложнее. И Крэйг знает. Он протягивает руку помощи, вновь с усилием давит на затылок — в этот раз голубоглазый давится или слюной или воздухом, когда получает возможность выпустить член изо рта, вытирает тыльной стороной ладони липкую слюну, стекающую вниз по подбородку от кашля.              Кеннет едва ли не падает, когда резко поднимается с места, но Такер успевает поймать его за бёдра, заодно решает расправиться с его джинсами тоже: наспех расстегивает ремень, а дальше штаны сами сползают с бёдер. Кенни нравится мешковатая и огромная одежда.       Такер избавляет себя от чёрного глупого свитера, в котором сейчас уже слишком жарко, пока Кеннет находит где-то в спутанных простынях смазку.       Без неё очень больно и неприятно, но Крэйг этого не узнает, пожалуй, никогда.       Брюнет разворачивает парня к себе задом и наклоняет, вынуждая принять позу собачки, и сам устраивается сзади. По его рукам растекается водянистая холодная смазка — она даже холоднее рук Кеннета —, Такер размазывает её по собственному члену и склоняется над парнем, который так грациозно, по-кошачьи, выгибается в спине, слабо касается губами его лопатки — там тоже шрам, едва заметный, и ниже тоже, но уже широкий, в форме плюсика.       С уст Кенни слетает вздох, преисполненный самым настоящим наслаждением, когда он чувствует горячую плоть любимого человека внутри себя. Такер хватает парня за локоть и выпрямляется, больно тянет чужую руку на себя, вынуждая прогибаться ещё сильнее, до болезненного покалывания в пояснице.       Несколько шлепков — и на бледной ягодице появляются красные следы, порождающие желание хлестнуть ещё раз, сильнее.       Крэйг давит на поясницу МакКормика рукой, вынуждая парня лечь на кровать, оттопырив задницу. По-животному.       Его толчки — неритмичные и грубые, Такер замедляется только когда отвлекается на что-нибудь, в такие моменты Кенни практически затихает. А Крэйгу не нравится, когда он молчит во время секса.       Кеннет утыкается лицом в простыни и сжимает ткань руками, а Такер всё понимает: обхватывает чужой член ладонью и делает несколько круговых движений, как МакКормик и любит — грубо и резко.       Простынь покрывается полупрозрачными пятнами от стекающей по пальцам Такера горячей спермы. А ведь они только постелили чистое бельё после предыдущего раза!       Обе руки Такера ложатся на бледную поясницу и до боли вдавливают голубоглазого в матрас, вызывая болезненный сдавленный стон.       Кенни чувствует как это обжигающее внутренности тепло растекается внутри, а обессиленный Такер наваливается всем весом на слабое тело, целует блондина в затылок и покрытые веснушками плечи.       И если бы у него когда-нибудь спросили, какое животное ассоциируется с Кенни — Крэйг бы точно назвал кота.