РОV Венди
Было обычное ранее утро воскресения. Я, как всегда, спала у себя в уютной‚ тёплой кровати. Ради этих часов в царстве Морфея можно было отдать душу. Честно, я готова была проспать хоть весь день. Вчера вечером я до поздней ночи читала Майклу его любимую сказку. Он не хотел ложиться спать, поэтому мне пришлось читать её пока он не заснул. Но как бы сильно мне не хотелось спать, меня все же разбудили. Я услышала стук. Очень громкий стук. Сначала я подумала, что это мальчишки уже встали и балуются, стуча ко мне в дверь, но через секунду постучали снова. В этот раз я все же открыла глаза. Уже хотев пойти и устроить братьям выговор, я застыла в сидячем положении. Стук раздался вновь и теперь я поняла, что стучали вовсе не в дверь, а в окно. По моей коже прошёлся табун мурашек. Моя комната находилась на втором этаже и я попросту не представляла, как можно было так стучать. На моем лице появилась гримаса страха. Я пыталась себя успокоить тем, что мне могло показаться или это были птицы. На крайний случай ветер, но внутри прекрасно понимала, что стук не был похож на порывы ветра или стук клюва птицы. Звук за стеклом явно производил человек или же что-то подобное ему. Я просидела на кровати где-то ещё с пол минуты, думая, что мне делать. Позвать родителей я не могла — голос будто вовсе изчез, а взгляд был прикован только к злощасному окну. Я не могла отвернуться, боялась, что если обернусь обратно, то увижу что-то странное. От беспомощности у меня затряслись руки. Я готова была вот-вот пустить слезы, как в моей голове возникла самая глупая мысль за все мои 15 лет жизни. Почему-то разум подталкивал меня подойти к окну. Я не хотела этого делать, но ноги сами повели меня туда. Подойдя, я положила руки на подоконник и немного прижалась к стеклу, дабы хоть немного открыть себе зону видимости и понять кто мог стучать мне в окно. Предположений у меня не было вовсе. Поклонников никогда не имела — отец всегда был строг в этом плане, а поэтому пресекал все ухаживания на корню, ведь «мне всего 15 лет!». Я поняла, что мне вряд ли предоставится возможность найти виновника моего пробуждения, но не смотря на это я все равно продолжала вглядываться в пустые алеи и улицы. Знакомые пейзажи в этот раз вызывали только чувство тривоги. Будто все это было не настоящим, скорее очень похожим на действительность. Чем дольше я продолжала смотреть на мёртвые улицы, тем неуютней мне становилось от этой ситуации. Я просто не могла оторваться, будто смотрела вовсе не на зелёный газон, а в чьи-то глаза. В этот миг мне по-настоящему стало жутко. Я нашла в себе силы отвернуться и отойти в сторону от окна. Мурашки вновь побежали по белоснежной коже, отчего я сжала края ночной рубашки до побеления костяшек. Я все ещё не могла сказать и слова, будто никогда и не умела говорить. В душе остался неприятный осадок чьего-то наблюдения. Это чувство было для мне не новым. Уже где-то неделю я постоянно ощущала на себе пристальный взгляд, но никогда не находила его источника. Особенно это пугало ночью: буквально два дня назад я спала в своей комнате и услышала негромкий хлопок двери. Я подумала, что это мама решила зайти и пожелать мне спокойной ночи, но это была не она. Возле этого же чертового окна я увидела полупрозрачную тень. Тень с кислотно-салатовыми глазами. Она наблюдала за тем, как я сплю. Я не подала признаков бодрости, но в душе у меня творился настоящий хаос. Я впала в некую панику и закрыла глаза обратно. А когда через секунду открыла — тени уже не было. Я списала все на то, что мне показалось и я слишком устала, но теперь мне так не кажется. Вспомнив то, что произошло, я подвергла себя ещё большему ужасу, из-за чего мои ноги перестали держать меня и мне пришлось опереться о стену возле окна. Мне стало не хорошо. Я даже не знала сколько времени вообще прошло. Голос так и не вернулся, руки так же тряслись от непонимания ситуации, ноги отказывались слушаться, а голова начала кружится. Я не понимала, что со мной происходит, но попыталась привести себя в норму. Как не странно, но мне все же удалось это сделать. Я посмотрела на руки, которые тряслись уже не так сильно. Подумав, что схожу с ума, я просто попытались встать, попутно заметив боковым зрением, как мимо меня промелькнула чёрная тень. Я тут же подняла голову и устремила взгляд на противоположную сторону комнаты. Я всматривалась, но кроме зеркала и стула возле него ничего не находила. Уже почти полностью убедив себя в том, что я наверняка сошла с ума, я уже почти встала, как рухнула от неожиданности обратно. Меня будто кто-то потянул за ногу, а в этот же момент рядом со мной разбилось окно и в центр комнаты прилетел чёрный камень. Ко мне сразу же вернулся голос и я, вжавшись в угол комнаты, закричала настолько громко, на сколько вовсе смогла. Я была в ужасе. Животный страх заполнил меня полностью и я просто кричала, смотря на камень, который будто с каждой секундой становился все чернее. Хотя мне в этот момент казалось, что кроме меня и неизвестного, который явно пытался свести меня с ума, никого в доме не существовало, мой истошный крик услышали родители и, сломя голову, уже неслись ко мне. Из открывшейся двери выбежала мама и, упав на колени, захватила меня в объятия, дабы успокоить. Она ласково гладила меня по голове и укачивала, как маленького ребёнка. Я перестала кричать, но слезы все таким же обильным градом лились из моих глаз. Над ухом пронёсся ласковый, будто бархатный, голос мамы: — Венди‚ дорогая‚ что случилось? Ну же, милая, успокойся. Я рядом, отец рядом и мы не дадим тебя в обиду. Ровно в этот момент я увидела отца, стоявшего неподалёку. Он смотрел то на меня, то на окно, словно не видел всего того, что видела я: пустые и не живые улицы. Для него это был обычный задний дворик. Он подошёл к окну, разглядывая его более детально. Даже сейчас отец казался холодным и отстраненным, хотя внутри у него наверняка буря эмоций, — отец всегда хорошо их скрывал. — Венди, дочь, — отец, наконец оторвавшись от исследования окна, подошёл ко мне, — послушай меня. Что бы здесь не происходило — мы рядом. Я обязательно разберусь с этим, обещаю. — лёгко, почти невесомо, погладив меня сначала по волосам, а потом по щеке, он улыбнулся по отцовски. Без всяких лишних слов эти жесты давали понять намного больше. Именно так он проявлял свою отцовскую любовь — через поддержку, жесты, взгляд наполненный одобрением и гордостью. Этого хватало намного больше, чтобы понять, что мы с братьями для него самое дорогое, что он приобрёл в своей жизни. Отец встал, коснувшись маминого плеча, будто поддерживая ещё и её. Развернувшись на пятках, он направился вниз, попутно прехватив с собой злощастный камень. Я хотела было возразить, но кроме несчастного скуления не смогла больше ничего выдавить. Посмотрев отцу в след, я вновь обратила свое внимания на маму, которая все ещё была рядом и прижимала меня к себе все сильнее. Я подняла на неё свои глаза, кажется, немного успокоившись. Мама этого не заметила, — она обернулась посмотреть на осколки от окна. — Мам. — тихо проговорила я. Громче вовсе не могла — в горле все ещё находился большой ком, который наровил вывести меня на новый поток слез. — Да, моё солнце? — она одарила меня самой тёплой улыбкой, словно сама являлась солнцем. В её зелёных глазах отображались весенние листочки вишни, которые освещало солнце, после очередного ливня. — Мне уже лучше, спасибо. Спасибо за то, что вы рядом со мной. — я подарила маме самую искреннюю улыбку, которую только могла выдать, и прижалась к ней ещё ближе. — Я всегда буду рядом с тобой, ведь ты моё маленькое сердце, — она поцеловала меня в лоб, — мне остаться с тобой, пока ты приведешь себя в порядок? — Не стоит, мне правда уже лучше. Тем более тебя уже ждут, — я указала маме на дверь, откуда торчали две мальчишеские макушки. Конечно, Майкл и Джон проснулись с первым же моим криком, но явно боялись прийти и проверить все ли со мной хорошо. Мама повернулась к ним и улыбнулась. Погладив меня ещё раз по волосам и, убедившись, что я в относительном порядке, она встала и подошла к парням. Взяв Майкла за руку она вышла. Джон ещё немного постоял на пороге, но увидев, что помощь мне не нужна, да и слова здесь лишние, он вышел, кинув лишь один взгляд, в котором читалось «Мне жаль, сестра». Отрицать, что Джон — 2 отец было глупо, особенно после таких моментов. Я, хоть и с большим трудом, поднялась на ещё слегка ватные ноги, придерживаясь рядом висящих полок. Все это было одновременно глупо и жутко. Разбитое окно и моя истерика вроде и были настоящими, но внутри чувствовалась искусственность ситуации. Будто все происходящее всего лишь спектакль, причём очень дорогого театра. Не смотря на все ощущения, я все же решила привести себя в порядок и пойти к семье, показав, что я до сих пор соображаю и способна жить, а недавняя истерика — плод неожиданности и страха. Добравшись до шкафа, где висели мои платья, я взяла первое, что попало под руку. Быстро одевшись и кое-как причесав волосы, я отправилась из комнаты. Перед тем, как закрыть двери, я оглянулась на осколки окна, что сейчас больше напоминали острые и прозрачные шипы дикой розы. » — Только крови не хватает », — почему-то подумала я и от этой странной мысли мне стало настолько жутко, что я буквально захлопнула двери и сбежала вниз по лестнице, пролетая одну ступеньку за другой. Довольно быстро я оказалась на первом этаже. Хоть паника немного приутихла — тревога все ещё сидела глубоко внутри. Дыхание почему-то перехватило и, на секунду, мне показалось, что я разучилась дышать. Держась за деревянные перила, я осела на последнюю ступеньку, надеясь угомонить внезапный поток страха. Не знаю почему, но, с первой же минуты пребывания в зале, я почувствовала чьё-то присутствие. Звучит более логично, чем выглядит на самом деле. В гостиной должны были находиться родители, но их не присутствовало. Это я заметила только сейчас. В доме было на удивление тихо. Я знала — они не могли уйти куда-то сейчас, когда я в таком состоянии, даже не предупредив. Мне не хотелось верить, что я осталась одна с этим чудовищным ощущением присутствия того, кого здесь быть не должно. Грея в душе оставшиеся лепестки надежды, я негромко произнесла: — Мама. Ты здесь? — я не спрашивала — молила, чтобы это оказалось правдой. Что мама сейчас выйдет из кухни, подойдёт, обнимет, как 5 минут назад, и все будет хорошо. Но я так же осталась в полной тишине. Как не странно от этой тишины начало звенеть в ушах — настолько она была мучительной. Я продолжала сидеть, а в голове крутилась лишь одна мысль — «Ты не одна! Они вернуться, скоро все закончится». Я посмотрела на себя, а потом, поднявши голову, осмотрела гостиную. На миг я испытала такое странное ощущение, будто вижу эту комнату впервые. Что-то в ней было не так. Вроде бы те же кресла белой обивки с красивыми стеклянными ножками. Такой же стеклянный чайный столик, на который мама обычно ставила чай, когда они сидели с отцом возле камина и обсуждали насущные дела. Тот же камин из серого кирпича. Те же вазы из мрамора, в которых всегда стояли свежие цветы, обычно мамины любимые астры. Это была та же светлая гостиная, но атмосфера была иной. Мёртвой. Блеклой. Ужасающей. Чужой. Я засмотрелась на нежно-розовую астру. Она была одной единственной завявшей, среди остальных 4. Такая уставшая и уже никому не нужная. Её просто выкинут и поставят на её место другую. » — А ведь она же все ещё красива. По-прежнему элегантна. Но всего лишь из-за двух упавших лепестков её посчитают испорченной, даже не постаравшись помочь ей выжить: поменять воду, освещение, подрезать корень… Она остаётся астрой, только в понимании других — это самая худшая её версия. Так же и с людьми: ты молод, красив, «цветёшь и пахнешь», но стоит тебе «завять», погрузиться в проблемы, ты станешь ненужным — тебя выкинут и поставят на твоё место кого-то другого, кто все ещё молод и красив, а ты станешь худшей версией себя «. Эта мысль неожиданно охватила все мои раздумья и я позволила дослушать свой внутренний монолог до конца. Я развивала эту мысль у себя в голове, обдумывая, анализируя все философские изречения. Пусть многим покажется, что моя философия неправильная — для меня она имеет место быть. Все глубже погружаясь в мысли, чтобы отвлечься от мысли, что я одна на едине с чем-то неизвестным, я услышала шорох сзади меня. Повернувшись, я увидела промелькнувшую черную тень на второй этаж. Внутри все сжалось. Страх опять нахлынул с новой силой, от которой я была не в силах избавиться. Всё ещё лелея внутри надежду на то, что хотя-бы братья находятся в доме, я позвала: — Майкл, это ты? — в ответ я услышала только шуршание на втором этаже. — Что за нелепые игры? Я сейчас просто взорвусь от паники и страха, а они решили играть со мной? — возмущаясь, я медленно начала подниматься по лестнице. Я шла неспеша, боясь встречи с кем-то пугающим. Крепко сжимая перила, чтобы не упасть, я мысленно молила всех богов, чтобы это действительно оказался Майкл или же Джон — сейчас было не принципиально. Ступенка за ступенькой давались с большим трудом. Разум словно кричал о том, что идти туда совершенно не нужно, но тело упрямо вело меня дальше, словно кто-то посадил меня на поводок и волок за собой, как паршивого щенка. От таких мыслей становилось гадко. Я остановилась на последней ступени и закрыла глаза. » — Это худшее утро за все мои 15 лет… Почему это происходит сейчас и со мной? » — я тёрла глаза, думая о том, что скоро свихнусь окончательно. Я открыла глаза, передо мной раскинулось пространство второго этажа. Три двери были закрытыми, будто хранили за собой массу секретов и тайн, которые я на тот момент вообще не имела желания узнавать. Я поймала себя на мысли, что не хочу даже подходить к одной из двери, поэтому позвала братьев ещё раз. — Майкл, Джон, это не смешно. Выходите! — мой голос дрогнул. Я ждала ответ, но слышала лишь тишину. Казалось, что я могу услышать, как бьётся моё сердце, настолько эта тишина была беззвучной. Я не могла больше стоять и позволять издеваться над собой. Решительно ступив на чёрный ковёр, я подошла к дубовой двери. Комната Майкла… Уже подняв кулак для удара, я почувствовала как по моей спине пробежали мурашки. Словно ветер дунул мне в спину. Даже показалось, что мои волосы перебрали пальцами. Рядом с комнатой брата меня охватил животный страх. Я безумно хочу убежать‚ но нет — стою на месте. Что-то будто тянет зайти внутрь не смотря на замирание сердца и трясущиеся руки. Во мне опять просыпается паника и единственное, что сдерживает её — моя внезапная решительность. Собравшись с мыслями, я постучала и зашла. Открыв двери, я столкнулась с непроглядной темнотой. Только сейчас я поняла, что все эти шорохи — не Джон, не Майкл… Пройдя в центр комнаты, я оглянулась назад. Странно, но тот поток света с лестницы не проходил за порог комнаты. Темнота явно давала понять, что здесь должны быть только мы вдвоём. Я была совсем не согласна с этим, поэтому сделала шаг в сторону, где должно было находится окно. Сделав шаг, я упала на колени. Мне не хватало воздуха — горло будто сдавили ошейником. И опять это чувство господства над собой. Снова я будто неугодная собака на поводке. Тому, кто дёргал меня, явно не нравилось моё непослушание… Или же наоборот. В любом случае меня не пытались убить, а просто играли, тем самым наказывая. Горло будто сдавливали. Мне оставалось лишь шарить руками по воздуху, ища то, за что можно зацепиться. Под руку попадает быльца кровати и я хватаюсь за неё, как за последнее спасение. Вжимая пальцы до боли, пытаюсь подняться, но ноги оказываются тяжёлым балластом. На секунду воздуха стало ещё меньше и я будто потеряла суть происходящего. В один миг все прекратилось. В лёгкие снова поступал воздух, а с шеи словно сняли ошейник. Я пыталась поймать больше воздуха, потому что казалось, что он опять закончится. Закрытые глаза подрагивали, не в состоянии раскрыться. Пальцы медленно нащупали все ту же быльцу. Ухватившись со всей силы, я поднялась. Сердце бешено колотилось, руки дрожали. Открывши глаза, я видела только проем двери. Ошеломленная всем, что только что произошло, я, на слабых ногах, которые вовсе не слушались, пошла к двери. Мне казалось, что ещё секунда и она закроется, а я не смогу выйти из этой проклятой комнаты. Она будто на полном серьёзе высасывала из меня жизненные силы, желая оставить меня во тьме навсегда. Я наконец дошла до двери. Дрожащей рукой я ухватилась за ручку и рывком заставила себя выйти за порог. В дневном свете, который мирно освещал весь дом, было намного уютнее, как мне казалось. Была видна каждая деталь. Как ни странно, но свет не желал выжечь мне глаза, напротив, ласкал взор. Я оперлась об перила, вдыхая чистый и прозрачный воздух. Здесь никто не пытался меня удушить. Гостиная была как на ладони, но спокойствие не приходило. Буквально чувствуя едкий взгляд в спину, я поспешила, как можно быстрее, спуститься вниз. Ступени давались намного легче, чем в первый раз, поэтому спустилась я быстро. Меня по прежнему трусило и ничего уже не могло удержать волны паники и истерики. Последней каплей стал громкий звук падающей посуды на кухне. Я не выдержала и слезы полелись по щекам. — Перестаньте! Это не смешно… — мой голос сорвался на всхлип. — Если это дурацкая шутка, то знайте: я ненавижу каждого, кто принимал в этом участие! — я зашагала на кухню. Картина, которую я увидела заставила меня закричать со всей силы. Белая кухня была заляпана брызгами алой крови. Она стекала со столов и окон. Но самым ужасным было то, что прямо посередине кухонного стола лежали четыре головы. Глаза были выжжены и из них вытекала кровь. Это была вся моя семья: мама, папа, Джон и Майкл. Они мертвы и их головы передо мной… — Мама. Папа. НЕТ! НЕЕТ… — я была в диком ужасе. За что? Что происходит? Я стояла прижатая к стене и не понимала, что мне делать. Я не могла оторвать глаз от ужасной картины. Пустые глазницы родных заставляли смотреть на них. Я задыхалась от слез, но не могла остановиться. Я смотрела на их губы, которые остались в лёгких улыбках. Это было ужасно. Я просто застыла. Глаза замылило от слез, но я продолжала смотреть. Моё тело вздрогнуло, когда из-за моей спины донесся смех. Смеялся явно парень. Я повернулась. Мои голубые глаза лихорадочно рыскали по комнате в поисках кого-то, но натыкались лишь на блеклые белые углы. Я не хотела встречать того, кто так зверски поступил с моими роднимы. Это было невыносимой пыткой продолжать смотреть по сторонам в ожидании его. Я закрываю глаза, а в голове одна лишь мысль: » — Это не со мной. Это не правда. Мне показалось. Я сошла с ума! » Я готова была признать себя умалишенной, лишь бы этот кошмар прекратился. Я готова была сделать все, но открыть глаза была не в силах. Меня просто вынудили это сделать, будто насильно открывая веки. Перед глазами был белый туман, но я услышала голос и он тот же час растворился. — Ох, Венди. — передо мной стоял высокий парень, на вид ему было около 16-17 лет. Его каштановые волосы были взьерошены, а глаза сияли зелёным цветом. Они смотрели на меня плотоядно, как хищник на добычу. Он молчал, а губы его расселились в дьявольской ухмылке. Руки юноши были сложены на груди. Всем своим видом он показывал мне, кто здесь главный и насколько я жалкая. Пока я стояла, умываясь слезами, он опустил руки, улыбнувшись. Хищник внутри него никуда не пропал, а стал проявляться намного сильнее. Мы смотрели друг другу в глаза. Я яростно ненавидела его. Всматриваясь в каждую черту лица, я находила до боли знакомые элементы, но не могла вспомнить его. Он же, судя по всему, явно очень хорошо меня знал. Парень сделал шаг ко мне, а я только сильнее вжалась в стенку сзади. — Ты до сих пор не поняла, что это игра? — он взял меня за подбородок и приподнял лицо. Мне были омерзительны его прикосновения, но я не могла и пальцем пошевелить. Взгляд парня буквально парализовал меня. — Ты все так же прекрасна и глупа, как и раньше. За это ты мне и понравилась тогда. — хищный оскал заставил пройти волну тока внутри меня. Я хотела возразить ему. Он нёс чушь! Не было никаких «как и раньше». Я видела его в первые. Я хотела сказать ему все, что думаю, но как только разомкнула губы, почувствовала, как он большим пальцем руки, которой держал меня за подбородок, надавил мне на губы. — Сейчас говорю только я! — он придвинулся почти в плотную ко мне. — Ну что ж, поиграем‚ Дарлинг? — убрав от меня руки, парень прошептал мне эти слова прямо в губы. За секунду он растворился, а я просто погрузилась в белую дымку и потеряла сознание. Я не могу понять сколько времени я пробыла в таком состоянии. Услышав резкий звон разбившегося стекла, я открыла глаза. В них тут же ударил яркий дневной свет. Я была у себя в комнате, в своей кровати. Окно было полностью целым. — Это был сон. — легко, одними губами произнесла я. — Сон! — уже громче сказала я. Меня распирали непонятные чувства. Этот сон казался слишком реальным. Тот ужас, который мне пришлось пережить, я не испытывала никогда. Сердце до сих пор билось, как будто готово было выйти прямо сейчас. — Я чуть ли не умерла от ужаса, а это был кошмар?! — голос сошёл на крик. Я услашала позади себя звук открывающейся двери. Обернувшись, я увидела маму. Живую и здоровую. В её любимом розовом платье и нежными каштановыми волнами на плечах. Она держала в руках половник и полотенце. — Венди, с тобой все хорошо? — мама озадачено взглянула на меня. Она подошла и положила свою руку мне на лоб, проверяя температуру. — Почему ты кричишь? Тебе приснился кошмар? — Да мама, — я села на кровати, отодвигаясь и давая маме место. — Это было ужасно… Столько боли было в этом сне. — О, Венди. Иди сюда, — мама притянула меня в объятия. Я не сопротивляясь обняла её в ответ. — Сердце моё, не переживай. Все хорошо, я здесь, рядом. Кошмар закончился — ты в безопасности. Знай, пока я жива с тобой ничего не случится. Я не позволю этого. — мама нежно поцеловала меня в висок. — Ты поняла меня? — я кивнула, прижавшись к ней ещё ближе. Мама наверняка услышала судорожное биение моего сердца, поэтому продолжала обнимать меня, давая успокоится. Мне казалось так могла пройти вечность, но из гостиной донеслось: — Мэри! — это был отец. — Мне нужно идти. Я жду тебя на кухне, — улыбнувшись мама встала и вышла из комнаты. Проводивши её из комнаты взглядом, я уставилась в пол, пытаясь переварить все события этого кошмара. В памяти навсегда останутся выжженные глаза и улыбка на мёртвых устах. Я боролась с разумом, доказывая, что это был лишь сон, но где-то там, внутри, я до конца не понимала — сон это или явь. Решив закончить игры с разумом на том, что я «победила» и это всего лишь сон, я подняла глаза на зеркало напротив. На нем, слегка дерганными буквами, было написано:«Поиграем, Дарлинг?»