Повышаю ставку

Часы показывали пол первого, в колонке играла какая-то песня, а бутылка вина была давно распита. Мы говорили, очень много говорили. Сидели на диване, слушали песни и общались по душам. Тревога испарилась с третьим бокалом полусладкого, как и чистый ум. Я сидела в позе лотоса, а Цири расположилась в моих ногах, уснула. Масленников как раз рассказывал про крайний Ghostbuster, а я увлеченно слушала, иногда смеялась, а иногда завороженно ждала подробностей. Кивала в такт музыке, наслаждалась вечером (точнее ночью) и компанией. Никогда не думала, что буду сидеть вот так с начальником и говорить обо всем. С ним все было по-другому. Для него и работники как друзья. Настроение подвешенное, хотелось танцевать, и последней каплей стала песня Lady in the wall (Danny Knutelsky), с первых нот которой, я поднялась танцевать. На все события было насрать, в ушах играла только эта песня, а тело двигалось, отдаваясь песне. Слегка подпеваю, поднимая руки вверх, и не обращаю никакого внимания на мужчину. — La-ady in the wall,— тихо пою я, танцуя посреди комнаты, двигая бедрами. Просто расслабляюсь и кайфую от трека. Разум будто запорошен фиолетовой пыльцой, что так и светилась при каждом движении, размазывая действительность. Неожиданно слышу чей-то шаг. Открываю глаза и вижу, как Дима движется рядом, кайфуя вместе со мной. Слегка поворачиваюсь к нему и тяну руку вперед, двигая плечами, и шутливо зову пальцем. Улыбаюсь. Он хитро щурится и тянет меня за эту руку, хватая вторую, и притягивает к себе. Вздыхаю от неожиданности, смотря на его ухмылку. Дима поднимает мою руку вверх, кладет руку на талию и заставляет бедра двигаться, отдаваясь музыке. Я откидываю голову назад, пропевая: «I don't know you well But I'll stay closer». Рука Масленникова движется дальше, обхватывая тонкую талию сильнее и вызывая мурашки. Движения завораживают, а наши тела соприкасаются еще больше. Чувствую его запах, ухмыляюсь. Мир застыл, остались лишь мы. Он улыбается, двигаясь в такт вместе со мной. Танцевали мы до тех пор, пока песня не закончилась, а потом отошли друг от друга, смеясь. — Хорошо потанцевали,— говорит сбито он, садясь на диван. — Давно я так не расслаблялась,— отвечаю я и иду попить воды. Алкоголь тянул ко сну, поэтому мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись: он на диван, а я в свободную комнату. *** Слышу смех из кухни, который будит меня. Отрываю голову от подушки и секунд три не понимаю где я. Сообщение, решение, вечер, сон. Все возвращается на место. Потягиваюсь, хочу поскорее пойти на кухню и отругать за пробуждение. Ступаю босыми ногами по полу и открываю двери. Смех прекращается, когда Эмиль видит меня. Он был один, а звук как от 40 лошадей. Ступаю дальше по коридорчику, выходя на свет. — А ты чего тут?— спрашивает Эмиль. Вижу сонного Диму, который выходит из ванной комнаты с открытым только одним глазом. Он в том же, что и вчера: темно-серая футболка с рисунком и черные штаны. — Спала,— отвечаю, еще не совсем врубившись в реальность. Эмиль начал смеяться и спросил: — Так это вы на двоих эту бутылку? А я то думал Дима сам решил напиться. — А зачем так громко смеяться?— спрашиваю и иду попить воды. Эмиль хмыкает и задает еще один вопрос. — А ты чего это тут осталась?— прищурено и хитро. — Ей теперь небезопасно в квартире оставаться,— отвечает за меня хрипло Дима, поднимая бутылку с пола и выкидывая в мусор. — Посвятите,— в непонятках говорит Эмиль, сдвигая брови. — В моей квартире камера. Нечто с именем «избитый на голову долбаеб» как-то пробрался ко мне,— со злостью отвечаю и иду в ванную приводить себя в порядок. Вижу спутанные волосы и синяки под глазами, скрыть которые я не имею возможности. Кое-как причесавшись и почистив зубы одноразовой щеткой, я умылась. — Мне нужно съездить по необходимые вещи, но сама я не поеду,— говорю, выходя из ванной. Парни что-то между собой говорили и умолкли, когда я зашла. Прищуриваюсь, поднимаю одну бровь и спрашиваю: — А вы чего это? — Я поеду с тобой,— идет ко мне Эмиль и начинает выводить из офиса. Я опираюсь, спрашиваю в чем дело, но все таки сдаюсь, одеваюсь и выхожу из квартиры на коридор. — Что случилось то?— заходя в лифт, спрашиваю. Парень хмурится, переводит взгляд на меня и нажимает на первый. — То, чего мы все боялись,— говорит он. В его словах ощущаются острые ноты злобы ко всему происходящему. Я верю, что никто не хочет повторения ситуации, но пусть Эмиль возьмет себя в руки. — Эмиль, я же с вами постоянно. Все будет хорошо,— успокаиваю, так как понимаю его эмоции. Мы выходим из лифта и направляемся к такси, которое он заказал к моей квартире. Я начинаю слегка нервничать, ощущая тревогу. Сажусь вместе с Эмилем и откидываю голову на сиденье, смотря в окно. Парень кладет голову мне на плечо и улыбается, когда я поворачиваюсь к нему, в знак поддержки. Я хмыкаю и кладу голову на его, прикрывая глаза. Засыпаю. *** Мы выходим из лифта, направляясь к двери. Сердце начало биться сильнее, струны внутри натянулись к пределу. Вряд ли я увижу его там, но безопасности в квартире не ощущаю, скорее невыносимую тревогу. Протягиваю ключ Эмилю, чтобы открыл, и нервно прикусываю губы. Парень дергает дверь, смело заходит и оглядывает квартиру. Я следом за ним аккуратно ступаю и иду за спиной, пока он все осматривает. — Никого нет,— говорит Эмиль, выходя из ванной, а только потом я начинаю собирать нужные вещи. Косметичка, одежда, обувь и скетчбук— все это поместилось в два рюкзака. Пока я носилась по квартире, Эмиль нашел небольшую камеру в моем книжном стеллаже, с которой и было снято то злосчастное видео. — Пошел нахуй,— громко говорит он в нее и ломает ногой. Я хотела еще и плюнуть, разъебать молотком и выбросить в Камчатку. — Поехали, я все собрала,— говорю, вынося два рюкзака. Эмиль подхватывает один и мы спускаемся к машине, обратно в студию. Я решила, что останусь там, на первое время. Не буду постоянно бежать от него, все равно когда-то решится. Так как в студии никто не живет, я буду одна, а это лучше чем мешать Имановым. Мне бы это приносило дискомфорт, как и им. — Может к нам?— спрашивает Эмиль, когда мы выходим из лифта и направляемся в студию. — Эмиль, здесь я не буду никому мешать, да и не нужно добираться на работу,— подмигнула я, стараясь взбодрить друга. Нас встречает Даник, который уже в курсе того, что я пока поживу здесь. — Скажи честно, денег на квартиру нет?— шутливо произносит, чем вызывает у меня смешок. Эмиль закатывает глаза и направляется с рюкзаками в мою новую комнату. — Да, начальник совсем не платит,— с грустной моськой говорю я, вешая куртку (уже приловчилась подниматься на носочках!). Из далека слышу возмущение Димы, а потом мы с Даником начинаем смеяться. Масленников выходит к нам и приподнимает бровь: — Невская, ты хочешь и без дома остаться?— смеется, козел. — У меня еще Имановы есть!— прищуриваю глаза и говорю. Эмиль выглядывает, довольно улыбаясь. — Ты нас постоянно Имановыми зовешь?— как кот. — Да, а еще говорит, что у вас трое детей. Доволен?— хохочет Даник. — Недавно хомяк родил, уже не трое,— и скрывается, пока мы смеемся. — У Имановых детей много… Куда пойдешь, а?— с прищуром спрашивает Дима, пока Даник ржет. — На трассу. Там хоть платят,— говорю, выделяя последнее предложение, в шутку конечно же. Парни начинают дико ржать, даже Эмиль с комнаты что-то там кричит. — 2:1,— произношу, хохоча. — Увидим,— говорит Масленников и уходит, улыбаясь. Все расходятся по своим делам, а я иду переодеваться. Ищу в рюкзаке нужные вещи и закрываюсь в ванной. Сегодня я в бежевой толстовке и таких же объемных штанах. Волосы распускаю, слегка крашусь и выхожу. Мой желудок урчит, напоминая о том, что я не ела еще со вчерашнего утра. Решаюсь что-то приготовить, но как только заглядываю в холодильник— вижу повисшую мышь. — А чем вы питаетесь?— спрашиваю на всю студию. — Воздухом,— кричит Даник, на что я хмыкаю. — По тебе и не скажешь,— в ответку кидаю и слышу смех Димы. — Эй!— звучит возмущение. — Я любя, Даник! Ты мне и таким нравишься,— со смехом говорю я и направляюсь к куртке, собираясь в магазин. Погода была прохладная, но моего желания это не остановило. Накидываю куртку и прячу волосы под нее, смотря в экран телефона. Часы показывали 9 утра. Молча застегиваю молнию и слышу шаги. Масленников подошел, странно смотря на меня. — Ты куда?— говорит и опирается на угол стены. Странно хмурится. — В магазин. А что?— тоже хмурюсь и обуваюсь. — Одна?— так вот оно что… — Да,— говорю сдержанно. — Я с тобой,— неожиданно звучит из его уст. Я поднимаюсь и смотрю на Диму. — Ты хочешь сказать, что мне теперь и на улицу самой нельзя?— приподнимаю бровь. — Я просто говорю, что иду с тобой,— одевается, а я молчу, понимая, что его не успокою. — Мы в магазин!— кричит Масленников и толкает меня к двери. — Эй, аккуратней!— шиплю на него и мы выходим. — Кстати, вечером сбор «Лиги». Обсудим все планы,— говорит, пока мы идем к лифту. — Я могла пойти сама. Здесь недалеко,— напоминаю Диме. Мы заходим в только что приехавший лифт. Дима молчит, нажимает на первый и устраивается напротив. Я смотрю на него, ожидая ответа. Но не получаю его. Масленников достает телефон и что-то пишет, пока я сверлю его взглядом. — Невская, утихомирь свой пыл, сейчас дыру во мне сделаешь,— низким голосом проговаривает, а я продолжаю смотреть. Рассматриваю черты лица, слежу за ухмылкой, что появлялась, и прекращаю, когда двери лифта открываются. Мы выходим из подъезда на улицу. Я поворачиваю идти пешком, а Дима идет к машине, оглядывается. — Диана, может ты со мной поедешь?— опираясь на открытые двери говорит. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, пока он там ухмыляется. — Я сама хотела идти,— нифига у меня аргументы. — А теперь я присоединился,— не только у меня огненные аргументы. Я нахмурилась, подумала о том, что это мой работодатель, и, скрипя зубами, пошла к машине. — 2:2,— ухмыляясь говорит он и садится в машину. Я хмурюсь, пытаюсь успокоиться и перебороть себя. «Нельзя сильно перечить ему, это же твой начальник. Ты знакома с ним от силы недель две». Молча сажусь, стараюсь принять нейтральное выражение лица, пока Масленников лыбится во все свои идеальные 32. Салон Гелендвагена принял меня с ароматом мужчины, заворожил. Мне нравится эта машина. Он выезжает из парковки, молча ухмыляясь. Хотелось убрать хитрое выражение лица, чтобы не мозолило глаза. По радио играла какая-то песня. Я поворачиваюсь к окну и наблюдаю за проходящими людьми. А если бы мне попалось другое тело? Может я бы сейчас была примерной дочерью, которая делает все, что скажут, или была бы знаменитой художницей, или просто уехала б на необитаемый остров… но я есть я. Девушка, которая не может жить спокойно; девушка, что пережила ад и продолжает вариться в горящем котле. Спустя какое-то время мы приехали. Я даже была рада, что села в машину. — Брать корзинку?— спрашивает Масленников после долгой молчанки. Я киваю, проходя с ним в супермаркет. Заходим сначала в один отдел, потом во второй, а потом подходим к сыру. — Дим, а зачем тебе тогда такой менеджер?— спрашиваю. Масленников оборачивается, держа в руках корзину. Отвечает, будто давно обдумывал этот вопрос: — Ты же всегда со мной или ребятами, а такой работник как ты никогда не будет лишним,— улыбнулся. Я беру сыр и кладу в корзинку, подходя ближе, но не смотрю на него. Быстренько беру все, что нужно, и мы идем на кассу. Дима сзади начинает снимать историю, что-то попутно рассказывая. Я пользуюсь моментом и отбираю у него покупки, раскладываю на ленту и жду пока кассирша сделает свое дело. — Вы посмотрите на эту независимую девушку,— смеется. Я оборачиваюсь и специально улыбаюсь. Превозмогая все несчастья, фальшивлю. Я просто-напросто фальшивлю, улыбаясь на камеру. Мне становится тошно от самой себя. Меняю взгляд, от осознания, и оборачиваюсь к кассирше. В душе повисли мертвые бабочки. Дима прячет телефон, пока я ощущаю чертову пустоту внутри. Захотелось искренне улыбнуться, ощутить счастье. Будь сильной. У меня может не получится… Сильной! — Я заплачу,— говорит Дима и протискивается вперед. Я только успеваю посмотреть на чек, как он уже собирает все в пакет. Соберись. Помогаю все положить и мы идем к машине. Почему я так расстроилась? Это же просто улыбка. Сажусь, пока он кладет все в багажник. Масленников проходит и открывает дверь, садится, заводит машину и трогается с места. Я слышу шелест и поворачиваю голову к мужчину. Вижу протянутую руку и тянусь в самой, что ни на есть, искренней улыбке. Он держит в руках сырок, мой, черт возьми, любимый. Ухмыляется с реакции и дальше смотрит на дорогу. Я, не долго думая, беру эту прелесть и благодарю Масленникова. — Спасибо большое,— улыбаюсь, уже открывая упаковку. Мужчина хохочет, поворачивая руль. — Если ты так будешь всегда улыбаться, то я куплю тебе пару ящиков,— искренне. Делаю первый укус и наслаждаюсь вкусом. Хохочу вместе с ним. — Спасибо еще раз,— улыбаюсь. — Как-будто я тебе планету подарил, честное слово,— в шутку говорит он. Может быть.