Под влиянием чувств

Закрыв за собой дверь в спиритическую комнату, отрЕзавшую её от основного помещения офиса и громких голосов агентов, с энтузиазмом обсуждающих обстоятельства нового дела, которое прибыло к ним в агентство с очередным клиентом, Ульяна глубоко вздохнула и оглядела пространство перед собой, сейчас полностью погружённое в темноту. Так, для начала нужно зажечь свечи, длинные ряды которых стояли на полках многочисленных этажерок, располагавшихся у стен, чтобы хоть немного разогнать мрак, а уже потом вызывать духа. Как там его звали при жизни? Арсений Половцев, кажется... Чужое присутствие, источник которого находился непосредственно у неё за спиной, Ульяна почувствовала ещё раньше, чем успела окинуть комнату взглядом на предмет поиска коробки со спичками или зажигалки. Точнее, чужим это присутствие назвать было нельзя, поскольку бессмертная почти мгновенно поняла, кто пожаловал сюда вслед за ней и кто мог свободно войти куда угодно, не пользуясь при этом дверью. Феликс... ЕГО имя успело лишь яркой вспышкой волнения, граничащего с некой долей безотчётного страха, вонзиться в её сознание, а уже через секунду на хрупкие плечи замершей в темноте Ульяны опустились сзади знакомые сильные руки, сжимая их легко и мягко и в то же время властно, будто безмолвно говоря, что теперь ей некуда бежать и что в эту минуту она целиком и полностью принадлежит ему одному. Но и явно выраженная ласка в этом его обьятии говорила о том, что и бояться ей тоже нечего, так что шевельнувшийся было страх почти сразу же отступил.Сделав судорожный прерывистый вздох и через силу сглотнув, девушка машинально прикрыла глаза, с трудом подавляя мгновенно возникшее и почти непреодолимое желание откинуться назад и почувствовать крепкое, сильное и такое манящее её тело стоявшего позади вампира своим: прижаться спиной к его груди, ощущая её надёжность и непоколебимость, позволить ему зарыться лицом в её волосы, аромат которых он будет жадно и с упоением вдыхать, как делал уже много раз до этого, будто не мог напиться им, немного заведя руки назад, провести ладошками по контурам его согнутых локтей, предплечьям, запястьям, которые в это время сомкнутся у неё на груди, талии или животе, прижимая теснее... Не открывая глаз, Ульяна с усиливающимся упоением рисовала всё это в своих мыслях, часто и неглубоко дыша от будоражащих ощущений, которые ей дарило прикосновение рук Феликса, держащих её за плечи, и невольно простирая свою фантазию и на то, что последует потом, но вдруг руки вампира, лежащие на её плечах, резко развернули бессмертную, вырывая её из плена своих грёз и действуя уже не так бережно и нежно, как только что, и Уля, задохнувшись от неожиданности и машинально подчинившись их движению, увидела перед собой бледное лицо Феликса, на котором застыли непонятные ей решимость и твёрдость, о чём ясно говорили его плотно сжатые в жёсткую полоску губы и чётко обозначившиеся скулы, как бывало всегда, когда он в запале затаённого гнева крепко сжимал зубы, держа его таким образом под контролем и не давая вырваться наружу, а большие каре-зелёные глаза пылали таким ярым огнём, сейчас неумолимо разгорающимся в их всегда спокойной глубине, которую, казалось, невозможно было чем-либо возмутить, что по сравнению с ними сама гиенна огненная показалась бы безобидным костерком. Дыхание снова невольно прервалось при взгляде в горящие глаза Феликса, и Ульяна, в растерянности прикусив зубами, а потом облизнув свою нижнюю губу, машинально отступила на шаг назад, но вовсе не потому что хотела в этот момент оказаться подальше от вампира, а потому что чувствовала исходящие от него внутреннюю силу и напор, которые довольно чувствительными покалывающими разрядами обдавали её обнажённую кожу на лице, шее и руках и даже умудрялись забираться под одежду и скользить и там по вздрагивающей плоти, заставляя ёжиться и поневоле напрягать мышцы. И этот похожий на открытое пламя лихорадочный блеск в его глазах Ульяна тоже мгновенно узнала, потому что наблюдала его уже много раз в подобные моменты и знала, что он воплощает собой - чистое, почти первобытное по своей силе желание, с которым бесполезно бороться и которому бессмысленно сопротивляться, владеющее сейчас бессмертным почти целиком и заставляющее его действовать, как и любого зверя - полагаясь только на одни инстинкты. Нет, Уля сейчас не испытывала ни малейшего страха, поскольку знала, что даже в таком состоянии, когда его природа хищника берёт верх над его человеческой стороной, Феликс ничего плохого ей не сделает и не причинит ей даже самого незначительного вреда - тяжёлые для него и его выдержки ночи полнолуний, в которые она оставалась с ним, сполна подтверждали этот факт, так что стать жертвой его внутреннего зверя Ульяна не боялась, поскольку, как выяснилось в прошлое полнолуние, тот любит её не меньше, чем сам Феликс. Но, поскольку сейчас не полнолуние, а значит, вампир вполне владеет своим рассудком и самоконтроль его более или менее в порядке, девушке просто хотелось слегка воззвать к его разуму, не погасить вспыхнувшее в нём желание, а сделать его чуть более адекватным, более человечным, заставить пробуждающегося зверя отступить назад, в тёмные глубины души Феликса, где тот и держал его, словно в железной клетке, бОльшую часть времени. Ещё там, в офисе агентства, Ульяна, сидя на диване и слушая рассказ нового обратившегося к ним за помощью клиента, в определённый момент поймала на себе взгляд расположившегося в кресле Феликса, в котором уже проскальзывали слабые отголоски того, что она сейчас читала в его глазах, но тогда бессмертная просто не поверила в это, поскольку в подобных ситуациях её шеф всегда был целиком и полностью сосредоточен на работе и ни о чём, кроме нового дела, думать не мог, а потом, положившись на незыблемость этих фактов, быстро и легко убедила себя, что ей всего лишь показалось. И отправляясь в комнату для вызова духов, чтобы выполнить поручение Феликса и поговорить с призраком очередного убиенного, Уля и подумать не могла, что вампир отправится сюда следом за ней, причём с вполне определённой целью, потому и опешила и даже немного испугалась, когда почувствовала, что он уже здесь и прожигает её своим взглядом со спины. А теперь... Не то чтобы она этого не хотела - наоборот, внутри неё тоже стало постепенно, но неуклонно просыпаться робкое желание в ответ на то, которым полыхал взгляд стоявшего напротив и так близко от неё Феликса, словно загоревшийся факел начал медленно, но верно тянуться к огню настоящего пожарища, - но ей хотелось, чтобы он сам вполне осознавал то, что может произойти и, скорее всего, неизбежно произойдёт между ними, подчиняясь их с ней взаимному влечению и его страстному натиску, который Уля почувствовала сразу же, как только тёмный к ней прикоснулся. - Феликс, - слегка дрожащим голосом произнесла Ульяна, и, словно проверяя, как он отреагирует на это, или же просто пытаясь его немного успокоить, легонько дотронулась ладонями до его согнутых в локтях рук, которые вампир, развернув девушку к себе лицом, молниеносно переместил на изящные контуры её талии. - Я... Ульяна не успела договорить и даже не успела чётко и до конца подобрать в голове слова и сформулировать фразу, которую собиралась сказать ему, потому что Феликс не стал медлить и не дал ей такой возможности: Уля и опомниться не успела, как оказалась вплотную у его груди, руки мужчины сомкнулись на её талии уже крепкой и хозяйской хваткой, привлекая девушку к его телу настолько близко, насколько это вообще было возможно, а через долю секунды горячие и жадные губы Феликса, на короткий миг обдав губы Ульяны его вырвавшимся сквозь них тяжёлым дыханием, требовательно прильнули к её растерянно приоткрытым губам в томительно-неистовом поцелуе. Из груди бессмертной вырвался приглушённый стон удивления и лёгкого протеста, видимо, вызванный граничащей с грубостью необузданной страстью Феликса, с которой он впился в неё поцелуем, но тёмный и не думал ослаблять хватку собственных рук на её теле или отклониться от её губ, чтобы дать ей немного времени прийти в себя и отдышаться, а лишь сильнее смял её нежные и всегда такие податливые губы своим ртом, будто давая этим понять, что любые жалобы сейчас будут бесполезны. Руки Ульяны, взметнувшись, слабо забили по его плечам, пытаясь оттолкнуть, но вампир, не отрывая своих губ от её рта, снял одну свою руку с её талии и, перехватив ею тонкое запястье её левой руки, колотившей сжатой в хрупкий трогательный кулачок ладошкой его по правому плечу, мягко и осторожно, явно стараясь даже случайно не сделать девушке больно, закинул её к себе на шею, а потом то же самое проделал с её правой рукой, заключив таким образом себя в их объятие. Тем временем его губы продолжали исследовать в пылком поцелуе, который, к слову сказать, стал немного спокойнее и чувственнее, нежные губы Ульяны, проделывая с ними такие манипуляции, от которых сопротивление бессмертной стремительно слабело, обозначая собой скорую и полную капитуляцию с её стороны: Феликс вполне напористо, но не забывая при этом о необходимой доле нежности, отличающей поцелуй от укуса, вбирал в свой рот то верхнюю, то нижнюю губу девушки, поочерёдно и сладко посасывая их, то проводил по ним языком, то скользил кончиком языка по линии между ними, вынуждая девушку раскрыть их и подарить ему взаимные ласки. Не в силах больше сдерживаться и противиться нарастающему внутри желанию, от которого бешеным набатом колотилось обезумевшее сердце и под влиянием которого нечто, просыпающееся в ней, словно тот же внутренний хищник в её вампире, захлёстывало горячей волной низ живота, Ульяна сцепила свои руки за головой Феликса, ещё крепче прижимаясь к нему и одновременно ближе притягивая его к себе, и ответила на поцелуй со всей страстью, на какую только была способна. Едва её губы разомкнулись, когда девушка мысленно уже махнула рукой на приличия и на то, что казалось правильным, влажный и горячий язык Феликса проник к ней в рот, и Ульяна, подняв руки с его шеи на затылок вампира и легонько надавив на него одной из ладоней, чем заставила тёмного немного наклониться к ней, подалась ему навстречу, сначала нежно посасывая его язык, вторгшийся в её рот, а потом обхаживая его своим, сплетаясь с ним, медленно и дразняще облизывая и делясь с ним своей влагой поцелуя и связанными с ним обжигающими изнутри ощущениями. По телу вампира пробежала волна дрожи, что не могла не почувствовать крепко обнимающая его Ульяна, и, воспользовавшись его кратковременным смятением, девушка, не в силах сдержать довольной улыбки, но при этом продолжая целовать вампира и не ослабляя напора, одной рукой погладила его по голове, пройдясь пальчиками по короткой щетине его тёмных с изрядной проседью волос на затылке и точно зная, что этой невинной лаской призвала стайку лёгких шаловливых мурашек, пробежавших сзади по шее Феликса, а ладошкой другой скользнула по его плечу, скрывающейся под светлой тканью рубашки мускулистой груди, ласково погладив её сквозь одежду, торсу, подобралась к низу живота - Уля ощутила, как Феликс напрягся, и усмехнулась про себя, - а потом скользнула раскрытыми пальцами на джинсовую ткань чёрных облегающих брюк и прохладный металл застёгивавшей их молнии. Вампир на этот раз сильно содрогнулся всем телом, страстно и почти свирепо изучая своим языком каждый миллиметр её рта и упиваясь его вкусом, но Ульяну не остановил, позволяя ей и дальше нежно поглаживать ладошкой его стремительно и неудержимо твердеющую плоть, скрытую джинсами, чем она и продолжила заниматься со всё бОльшим упоением, дразня и заводя его не на шутку и показывая ему, что уже совсем не против того, во что могут перейти их жаркий поцелуй и обоюдные ласки, всё больше выходящие за рамки дозволенного в дневное время суток и в офисе, полном агентов. И, похоже, Феликс быстро понял её, потому что в какой-то момент мягко прервал поцелуй, чмокнул Ульяну в правый уголок губ, потом в подбородок, затем, приятно покалывая её кожу своей неизменной щетиной, перешёл губами на её шею, жадно всасываясь в нежную кожу и оставляя на ней влажные, мгновенно наливающиеся краснотой следы (Ульяна, тяжело дыша и гладя его по голове свободной рукой, прикрыла глаза и чуть откинулась назад, сама выгибаясь навстречу ласкающим её губам тёмного), поцеловал её в ярёмную впадинку, после чего левой рукой поочерёдно сдвинул в противоположные стороны с её ключиц, над которыми будто потрудился резец скульптора, красный гипюр платья, обнажая их, чтобы тоже покрыть поцелуями. Девушка тихо всхлипнула, уже сама изнемогая от желания, отдающегося тянущей и такой сладкой болью внизу её живота, что у неё время от времени темнело в глазах, а когда Феликс едва уловимыми движениями окончательно спустил платье с её плеч, сама покорно и даже нетерпеливо вынула руки из коротких полупрозрачных кружевных рукавов, облегчая вампиру задачу в её раздевании и снова привлекая его к себе. Руки Феликса продолжали стягивать платье Ульяны вниз, пока оно, миновав с его помощью её грудь, живот, талию и бёдра, не упало на пол к её ногам комком ярко-красной эластичной ткани и окончательно перестало скрывать от него все прелести девушки, которые он так хотел снова разглядеть во всех подробностях, а ещё сильнее хотел прикоснуться к ним, попутно наблюдая за реакцией их счастливой обладательницы. Кружевное нижнее бельё Ульяны тоже было красного цвета, как и платье, и потрясающе оттеняло собой её белоснежную, как у русалки, кожу, не скрывая при этом от взгляда влюблённого вампира наполовину открытые упругие груди, затвердевшие соски которых слегка выпирали сквозь ткань бюстгалтера и заставляли её разбегаться вокруг них едва заметными складками-"лучиками", соблазнительные контуры тонкой талии, скользящими линиями переходящие в сводящие с ума одним своим видом бёдра идеального, как ещё в первый раз убедился Феликс, размера, плоский тугой живот, низ которого сейчас слегка вздрагивал, и длинные стройные ножки, по которым вампир прошёлся особенно горячим и жаждущим взглядом, уже не скрывая своего вожделения. Сколько раз он уже всем этим любовался, но от сего факта красота этого тела не становится для него менее притягательной, а желание обладать им - менее жарким и безудержным... Что ж, давно уже пора признаться хотя бы себе самому, что эта девочка не только свела его с ума, но и полностью подчинила его себе, приручив своей любовью и нежностью его внутреннего хищника и сделав в вампире желание любить и быть любимым куда сильнее его природной жажды крови. Его девочка, его ангел, его Ульяна... При помощи магии Феликс мог бы освободиться от всей своей одежды одним щелчком пальцев, но не стал этого делать, предоставив Ульяне удовольствие добраться до его обнажённого тела так же, как он сам добирался только что до всех её сокровищ, подаренных ей природой и скрытых под одеждой. Ульяна как будто сразу же поняла его безмолвный призыв и, потянувшись к вороту рубашки Феликса слегка дрожащими пальчиками, которые тёмный, не в силах удержаться от ласковой улыбки, наклонив голову, осЫпал нежными поцелуями, таким образом и выражая свою любовь, и подбадривая свою невинную робкую красавицу, начала расстегивать пуговицы, не отрывая своих глаз от его лица и всё так же прерывисто дыша. Ульяна не то от волнения, не то от лёгкой растерянности перед сжигающим её изнутри жаром страстной неудовлетворённости, которая всегда неизменно смущала её и повергала в лёгкий ступор, даром что это был далеко не первый раз, когда они с вампиром занимались любовью, справлялась немного медленнее и не так ловко, как минуту назад Феликс расправился с её платьем, так что тёмный, опустив взгляд и какое-то время с едва заметной улыбкой наблюдая, как её тонкие пальчики неумело теребят пуговицы на его рубашке, расстёгивая каждую лишь с третьего раза, наконец решился помочь ей и оставшиеся расстегнул сам, а потом покорно застыл, ожидая, когда девушка сбросит с его плеч расстёгнутый предмет одежды. Через секунду белая рубашка валялась на полу, рядом с платьем, а Феликс, подавшись к слегка раскрасневшейся от ещё не отпустившего смущения Ульяне, просунул обе руки под её локти, которые девушка, находясь в лёгком недоумении, послушно чуть развела в стороны, чтобы не мешать ему сделать то, что он хотел, и, заведя свои кисти за её спину, в один миг разделался с застёжкой её бюстгалтера и, сняв его с Ули, отшвырнул куда-то в темноту. Ульяна с усилием сглотнула и часто заморгала, быстро поднимая и опуская длинные ресницы, когда снова загоревшийся взгляд Феликса будто магнитом притянулся к её обнажённой груди, обозревая её во всех подробностях и не скрывая выразившегося в его глазах искреннего восхищения. Именно восхищения, а не похотливого желания. Девушка удивлённо и едва заметно нахмурилась, думая, что ошиблась и на этот раз, но Феликс вдруг посмотрел ей прямо в глаза, и Уля смогла воочию увидеть там лишь всепоглощающую любовь, нежность и трепет, говорившие о том, что ему нужен сейчас от неё не сам секс ради удовольствия, а нечто гораздо бОльшее. Её любовь. Её ласка. Уверенность в том, что она любит его так же сильно, как и он её. Недоумение на лице Ульяны сменила ласковая улыбка, обращённая к её мужчине, и бессмертная, обняв вампира обеими руками за шею, снова притянула его к себе вплотную и прижалась своими губами к его губам нежным и в то же время страстным поцелуем, постепенно углубляя его, а Феликс, обхватив её талию, трепетными и одновременно волнующими движениями ласкал её гладкую нежную кожу цвета свежих сливок, очерчивал пальцами выступающие тонкие рёбра и медленно скользил ладонями всё выше и выше, пока не достиг уровня небольших, но невероятно упругих грудей. Подведя раскрытые ладони снизу, вампир с любовной бережностью сжал сливочно-белые полушария с набухшими от напряжения бледно-алыми ягодками сосков, словно в его руках оказалось нечто невероятно ценное и вместе с тем крайне хрупкое, и у Ульяны вырвался громкий протяжный стон от прокатившихся мощным вихрем по её телу почти до болезненной остроты сладостных ощущений, вызванных действиями любимого вампира. - Феликс... - выдохнула девушка, оторвавшись от его губ и бессильно откинувшись назад. - Тш-ш-ш, - Феликс крепко обнял её, прижимая к себе, и, наклонив голову, нежно поцеловал ложбинку между грудями. Уля снова судорожно выгнулась в его руках и застонала, но только уже на тон ниже, кусая губы и изо всех сил стараясь вести себя как можно тише, хотя такой подвиг ей сейчас явно был не под силу. Феликс прав - лишний шум им сейчас здесь ни к чему, дабы потом у других агентов не возникло к ним ненужных вопросов, но... Разве возможно, когда буквально плавишься в руках того, кого любишь до безумия, и от чьих ласк просто млеешь и чуть ли не растекаешься, как эскимо на летнем солнце, молчать, никак на это не реагировать и ни единым стоном или криком не выражать того, насколько тебе приятно?.. Феликс, может, за многие века своей жизни этому и научился, а вот она пока нет. - Тихо, маленькая моя... - Феликс, - опять проговорила Ульяна срывающимся голосом, но уже с куда большей настойчивостью. Он что же, действительно не понимает? Вампир, подняв взгляд, вопросительно взглянул на неё, и девушка, тяжело дыша, кивком указала ему на закрытую дверь комнаты. Несколько секунд тёмный соображал, что она имеет в виду, а потом чуть не зарычал от злости на самого себя и собственную непредусмотрительность: как он мог забыть, что сейчас самый разгар рабочего дня и что в агентстве они с Ульяной не одни?! Проклятье! Уля, наблюдая за выражением его лица, рассмеялась задыхающимся смехом и, протянув руку, погладила помрачневшего вампира по щеке. - Просто сделай так, чтобы нас никто снаружи не услышал, и всё, - шёпотом произнесла она и, потянувшись к Феликсу, чмокнула его в губы. Останавливать его она и не собиралась, да и сама уже вся дрожала от жгучего желания поскорее ощутить его в себе и дать ему сполна почувствовать всю её страсть и нежность, направленные лишь на него одного, но всё же будет лучше, если у всего этого не будет невольных свидетелей в лице их сотрудников, до ушей которых может донестись много лишнего. Улыбнувшись ей в ответ, Феликс лишь кивнул и, вытянув правую руку в сторону двери, совершил ею некий пасс, поставив на комнату заглушающее заклинание. Вот теперь никто посторонний в офисе точно не услышит, что здесь происходит. И как он сам не подумал об этом заранее? Всё из-за Ульяны - эта девчонка одним своим присутствием сводила на нет весь его самоконтроль и заставляла забывать даже про самые элементарные и очевидные вещи, заполняя все его мысли собой одной... Уже не сдерживаясь, вампир снова склонился к грудям Ульяны, потёрся колючей щекой об их гладкую нежную кожу, отправив по телу девушки многочисленные стайки щекочущих мурашек, разбежавшихся в разные стороны и заставивших саму Улю задержать дыхание, а потом накрыл губами её правый сосок, сначала нежно поцеловав его, а потом вобрав в себя и усиленно посасывая. Бессмертная вскрикнула, прижимая его голову теснее и судорожно поглаживая его по затылку, а Феликс всё продолжал сладко истязать её, то покусывая сосок, то проводя по нему языком, то награждая поцелуем. Ульяна, изнемогая от мучительного наслаждения, громко стонала, всхлипывала, извивалась в его руках и сама не понимала, хочет ли она, чтобы он наконец остановился, или же без этих его действий станет только хуже. От губ Феликса, ласкавших её грудь, по всему телу девушки каждый раз, когда он прикусывал кончик её груди или принимался энергично его сосать, будто проносился сильнейший электрический разряд, и Ульяна какой-то частью своего затуманенного сознания, которое сейчас воспринимало лишь Феликса и его прикосновения к ней, удивлялась на короткий миг тому, что не видит на своей коже светящихся и потрескивающих мини-вспышек, которые, судя по её ощущениям, точно должны были быть. Низ живота сводило судорогой от невероятной силы желания, и девушке хотелось, чтобы Феликс поскорее приступил к главному, но вампир, будто издеваясь, не спешил и продолжил те же возбуждающие игры с левым соском Ульяны, доводя её до полного исступления тем, что проделывал с её телом. И ведь он понимал, как сильно она хочет бОльшего, как сильно она хочет его, но намеренно не торопился дать ей желаемое, растягивая прелюдию и снова и снова дополняя поверхностные ласки десятками незнакомых девушке подробностей и ощущений и заставляя её буквально терять контроль над своим разумом и слушать лишь голос собственного жаркого вожделения, которому она уже не могла и не хотела сопротивляться... Покрыв поцелуями каждый участок кожи на груди Ульяны, проложив нежную и горящую после прикосновений его губ дорожку из поцелуев вниз по плоскому животику своей бессмертной красавицы и добравшись до верхнего края её кружевных трусиков, скрывающих собой единственное, к чему он ещё сегодня не прикасался и что не одаривал своей лаской, Феликс, зацепившись за него зубами, потянул кружевную ткань вниз, попутно помогая себе руками и, наконец, спустил пропитавшиеся влагой нетерпеливого желания трусики Ульяны вниз, к её маленьким изящным ступням. Опустившись на одно колено и помогая девушке высвобождать из них правую ногу, тёмный, взяв её за тонкий изгиб лодыжки, полностью уместившийся в его ладони, наклонился и оставил на ней ласковый, почти благоговейный поцелуй, потом покрыл поцелуями переднюю сторону икры, заставив задыхающуюся Ульяну прикрыть глаза и закусить нижнюю губу, а затем, поднимаясь, припал губами к каждому сантиметру бархатистой кожи бедра, вбирая её губами и оставляя на ней хорошо различимые засосы, и, наконец, приник поцелуем к треугольнику тёмных волос внизу её живота, обняв бёдра девушки и слегка разведя их, и затем провёл горячим языком по исходящей нектаром желания интимной плоти. У Ульяны вырвался полувскрик-полустон, и, когда Феликс поднялся на ноги, она, поцеловав его в губы, потянулась к ремню на его джинсах и начала торопливо его расстёгивать. С брюками у девушки получилось справиться куда быстрее, чем до этого с рубашкой, и через несколько секунд Феликс стянул их с себя и бросил на пол. Следом полетел единственный и последний предмет его нижнего белья, снятый уже самим вампиром, поскольку и его терпение уже было на грани, и Феликс, подступив к Ульяне, осторожно толкнул её, удерживая за талию, назад, к единственной стене, не скрытой этажерками со свечами, достигнув её, прижал девушку обнажённой спиной к крашеной гладкой поверхности, тут же защищая Улю от её холода своими горячими ладонями, успокаивающе заскользившими по её коже, и слегка приподнял бессмертную, одновременно заставив её развести бёдра и обхватить ими его торс. Машинально обняв Феликса за шею, Ульяна бездумно подчинилась каждому его движению, просто доверяя ему и осыпая поцелуями его лицо, а потом пронзительно вскрикнула, когда когда он достаточно резко двинулся к ней, прижимая её своим телом к широкой вертикальной опоре позади, и его разгорячённая, твёрдая, как камень, и в то же время бархатисто-гладкая плоть вошла в её жаждущее лоно, заполнив его собой целиком и достав так глубоко, что у бессмертной отчаянно закружилась голова и зазвенело в ушах от почти неземного удовольствия, ударившего её изнутри мощной волной. С усилием втягивая воздух и задерживая на какое-то время каждый свой вдох, тёмный медленно двигался, уже не спеша, не делая резких движений и проталкиваясь всё глубже, пока не вошёл в Ульяну до предела и не заставил её громко всхлипнуть от полноты ощущений, а потом, впившись в губы девушки жарким поцелуем, на который она ответила с не меньшей страстью, подался назад, почти полностью выйдя из неё, после чего снова ворвался в неё одним резким движением и тоже глухо застонал, чувствуя, как плотно и нежно шелковистые влажные глубины обхватывают его возбуждённый член. Языки сплелись в горячих взаимных ласках, и Феликс плавно задвигался вперёд-назад, раз за разом пронзая любимую глубокими неспешными выпадами и при этом останавливаясь на пару секунд, чтобы дать ей почувствовать его плоть внутри себя, а потом снова немного подаваясь в противоположную от неё сторону, но уже не разъединяя их с ней тела целиком. Ульяна, жалобно постанывая от разрывающих её изнутри ощущений, среди которых всё же преобладало над всеми остальными лишь одно - наслаждение, выгибалась ему навстречу, слабо улыбаясь, когда Феликс, запрокидывая голову, смотрел ей в глаза, а иногда, чуть не плача от восторга, от которого исступлённо трепетала наполненная им до краёв каждая клеточка её тела, утыкалась лицом в его обнажённое плечо, глубоко вдыхая его запах и обнимая его так крепко, насколько хватало её сил. Вампир, вслушиваясь в её стоны и лихорадочный прерывистый шёпот над его ухом, которым она шептала ему нежные бессвязности, прикрыл глаза, продолжая двигаться с девушкой в едином слиянии, жадно вдыхая чарующий аромат жасмина и спелой земляники, исходивший от её кожи и волос, и чувствуя, как полностью растворяется в ней. Такого у него не было ещё ни с одной его бывшей партнёршей, хотя за тысячи лет, что Феликс живёт на этом свете, у него было не то, что много, а, наверное, неприлично много женщин, и большинство из них владели более чем искусными любовными ласками, способными впечатлить практически любого мужчину, что не мог не признать даже искушённый во всех касающихся этой темы вопросах вампир. Но то, что тёмный испытывал сейчас, занимаясь любовью с Ульяной, нельзя было даже сравнивать с его прежними ощущениями от прикосновений, поцелуев и объятий самых опытных и умелых любовниц, с которыми он когда-то хотя бы раз делил постель и предавался плотским утехам, и дело было вовсе не в том, какими невероятными способами эта девушка могла доставить удовольствие мужчине, а в ней самой. Притягательность Ули крылась в её невинности, несмотря на то, что на самом деле ей было уже больше пятисот лет, её доброте, ласковой улыбке, от которой неподвижное сердце вампира каждый раз будто таяло и, казалось, вот-вот готово было забиться вполне по-человечески и в неистовом ритме, в её сострадании ко всем, кому это было нужно, в её готовности пойти на всё ради того, кого она любит - именно этим она когда-то и зацепила Феликса, уже давно отвыкшего от подобной искренности и проявляемых кем-то знаков бескорыстного самопожертвования. И сейчас, в момент их с ней близости, он сходил с ума от счастья и наслаждения, вызванных не только потрясающими ощущениями, а просто самим осознанием того, что в его объятиях именно Ульяна, а не кто-то другой, что она вскрикивает и стонет, потому что чувствует его в себе и потому что ей от этого так невообразимо хорошо; что она хочет и ждёт именно его поцелуев и ласк, а не какого-то другого мужчины, и что она здесь, с ним рядом... Задыхаясь, тёмный крепче прижал Улю к себе, чувствуя, как её набухшие соски прильнули к его обнажённой груди, приятно щекоча кожу, и припал губами к её шее, оставляя на ней новые следы от своих страстных поцелуев и неустанно двигаясь в лоне девушки, стремясь доставить ей как можно больше удовольствия и с каждым разом стараясь проникать всё дальше, но не забывая при этом об осторожности, чтобы случайно не нанести ей травму при его-то силе бессмертного вампира. Это тоже было для тёмного в новинку - думать во время секса о чьём-то комфорте и удовольствии, а не о своём собственном. Раньше в подобные моменты и с другими женщинами в голове вертелись лишь мысли о его личном удовлетворении, и его не особо заботило, что чувствуют при этом они, а теперь он думал лишь об Ульяне, и захлёстывающая его страсть не мешала Феликсу беспокоиться о том, достаточно ли сейчас он аккуратен и не делает ли случайно любимой больно или неприятно. Ему не хотелось, как раньше, ускориться, чтобы за несколько минут достичь высот удовольствия и поскорее утонуть в волнах экстаза - нет, только не с Ульяной... С ней ему хотелось растягивать эти минуты настолько, насколько это было возможно, наслаждаться каждым движением - своим и её, направленным ему навстречу - и каждым поцелуем, ласкать и ласкать Ульяну, даря ей свою заботу и нежность, и подойти к крайней точке вместе с ней, когда она сама будет к этому готова, а не когда этого захочет он. То действо, которому они сейчас оба самозабвенно отдавались, даже нельзя было назвать сексом в прямом смысле этого слова, потому что они занимались не сексом, а именно любовью, даря удовольствие не каждый себе, а друг другу. - Уля!.. - хрипло прошептал Феликс, почувствовав, как во время очередного его проникновения её лоно напряглось так сильно, не желая отпускать его, что сжало его плоть чуть ли не до болезненных ощущений, окативших вампира хлещущей волной наслаждения, а когда Феликс двинулся назад, высвобождая свой член из горячих влажных объятий, девушка протестующе всхлипнула. - Ульяна, девочка моя... - Пожалуйста, - снова всхлипнув, жалобно взмолилась Ульяна, вцепившись в его плечи и прижимаясь щекой к его виску. Феликс почувствовал, что её щека прохладная и влажная, и мгновенно пришёл в полное недоумение: она что, плачет? Он всё же сделал ей больно? Когда успел? Но следующие её рваные фразы всё объяснили: - Пожалуйста, Феликс... Прошу тебя, глубже... Вампира бросило в жар от её слов, и он, не в силах больше сдерживаться и гортанно зарычав, приподнял Ульяну чуть выше и судорожно задвигал бёдрами, уже врываясь в неё с каждым выпадом на всю длину и заставляя её вскрикивать, и после каждого проникновения Ульяна, задыхаясь, шептала, с трудом выговаривая слова: - Ещё... Ещё... Ещё, Феликс... Я хочу тебя...всего... Так она плачет просто от избытка чувств?.. Феликс и сам не заметил, как, несмотря на все его старания не спешить, увеличился ритм его движений и как он начинает резко и глубоко входить в Ульяну, подводя её к разрядке, а бессмертная, двигая низом живота ему навстречу и оставляя у него на плечах и спине царапины, так громко кричит, что вампир мысленно порадовался, что поставил на комнату заглушающее заклинание. Но вот только он ещё не был готов так быстро погрузиться в апофеоз блаженства и, когда Ульяна, напряжённая всеми мышцами и задыхающаяся под влиянием приближающегося оргазма, двинула узким изящным тазом ему навстречу, ожидая, что он снова войдёт в неё на всю длину и тем самым даст ей долгожданное освобождение от этой сладостной пытки, Феликс, усмехнувшись, поцеловал её в губы, запустив свой язык к ней в рот, а потом просто вышел из неё. Ульяна крепче сжала бёдрами его бока, непонимающе глядя на него и ожидая продолжения, а точнее - окончания, но тёмный бережно развёл её бёдра, ослабляя хватку, а потом осторожно поставил девушку на пол. Ульяна покачнулась, всё ещё задыхаясь, и поспешно уцепилась за него, чтобы сохранить равновесие. Вампир нежно обнял её и прислонил к себе, тоже тяжело дыша, поглаживая её растрепавшуюся косу и касаясь губами мокрых от пота прядей на висках, выбившихся из причёски. - Феликс!.. - подрагивающим голосом и с явным негодованием произнесла бессмертная и, положив руку на низ своего живота, тихо застонала. - Зачем ты так? - Как? - с нотками веселья переспросил Феликс, по-прежнему прижимая её к себе, после чего поцеловал Улю в лоб. - Моя Ульяна не получила то, что хотела, да? Какие мы сердитые... - Да иди ты, - отмахнулась Ульяна, смерив его яростно горящими глазами, и уже хотела отойти, ещё сама не зная, куда, но Феликс, удержал её и, повернув девушку к себе спиной, заставил её слегка наклониться вперёд и провёл мягкой бархатистой головкой своего ещё возбужденного члена по нежной влажной плоти между её бедрами. Ульяна, задохнувшись, упёрлась ладонями в стену и двинула ягодицами назад, продолжая уже сама тереться сладко ноющим клитором о его член, и вампир, чувствуя, как снова учащается и его дыхание, довольно хмыкнул. Его девочка при всей её невинности и неопытности быстро понимает, чего он хочет от неё. Только что вроде как сердилась на него, и вот уже... - Продолжим? - шёпотом спросил он, чуть прикусив мочку её ушка, и Ульяна смогла лишь кивнуть, продолжая двигать ягодицами вверх-вниз и чувствуя, как головка его мужского достоинства нежно скользит по её напряжённой плоти. Феликс, обхватив девушку за бёдра, вошёл в неё сзади, и Уля исступлённо закричала, снова ощущая его в себе. - Стой спокойно, моя хорошая, - севшим голосом предупредил её тёмный и быстро задвигался в ней, вонзаясь до предела и одновременно теребя пальцами её соски. Ульяна, вскрикивая при каждом его толчке, откинула голову к нему на плечо и, заведя руку назад, обвила ею его шею. Их губы встретились, и Феликс, с упоением целуя любимую, ускорился ещё больше, отчего Уля задрожала, предчувствуя скорый финал, к которому он её наконец-то подводил. Напряжение, как будто превращаясь в тонкие, но прочные шёлковые нити, которые всё туже стягивались между собой внизу живота, образуя один большой и нестерпимо острый по ощущениям клубок наслаждения и неудовлетворённости, стало почти невыносимым, и девушка, хватая ртом воздух, выдохнула прямо в губы Феликса: - Быстрее... Вампир, громко зарычав, ещё больше ускорил темп, пронзая своей плотью нежное тугое лоно и подводя Ульяну к самому пику наслаждения, и меньше чем через минуту одновременный оргазм накрыл их обоих с головой, вырывая отчаянные крики высшего удовольствия, слившиеся в один, и скользя горячими волнами блаженства по их обнажённым телам. Ульяна, тяжело дыша, снова приникла к губам Феликса благодарным поцелуем, чувствуя, как горячее семя любимого мужчины стремительно заполняет её изнутри, растекаясь теплым и влажным знаком завершения по её ещё не остывшим и максимально сжавшимся в силу сокращённых мышц глубинам, а Феликс, всё ещё подрагивая и с силой зажмурив глаза, секунд пять-семь слабо двигался в ней, пока семяизвержение не закончилось, а потом крепко-крепко прижал её к себе, по-прежнему оставаясь в ней и приникнув щекой к её макушке, и резко, с шумом выдохнул. Его сильные руки обвили её талию и сошлись ладонями на плоском животе, привлекая девушку к его часто вздымающейся груди, так что Ульяна не боялась упасть, хотя ноги после всего, что здесь только что было, неконтролируемо дрожали и плохо слушались. Минуту-две они просто стояли в обнимку, приводя дыхание в норму и давая собственным телам остыть, а потом Феликс, почувствовав, что Ульяна наконец-то более или менее расслабилась, вышел из неё, на что девушка ответила тихим стоном, после чего на её дрожащих и припухших губах цвета розовых бутонов расцвела слабая улыбка. Вампир улыбнулся в ответ, хотя сам пока не понимал, по какой именно причине так радостно-блаженно улыбается Уля - то ли действительно настолько счастлива, то ли медленно отступающий оргазм всё ещё покачивает её на своих райских волнах. - Спасибо, - проговорил Феликс своим привычным хрипловатым баритоном и, наклонив голову, поцеловал Ульяну в обнажённое худенькое левое плечико. Если бы только мог, он бы положил весь мир к её ногам в благодарность за её безграничную любовь, которую она ему дарила, и за то, что эта чудесная девушка отдала ему своё сердце, несмотря на то, что, как считал сам Феликс, он этого не заслуживал, но он понимал, что это невозможно, и не потому что ему это не под силу - вампирская магия ещё как расширяет границы возможного, чуть ли не стремясь в достижении целей к бесконечности, - а потому что его кроткий ангел не примет от него таких щедрых подарков, так что приходилось ограничиваться лишь этим избитым, сухим даже по своему звучанию словом, не выражающим и сотой части его истинных чувств. Ульяна, снова улыбнувшись, повернула голову и поцеловала его в колючую щёку. - Пожалуйста, - просто ответила она и, мягко высвободившись из его объятий, огляделась в поисках своей одежды, разбросанной по невидимому в темноте полу, и будто бы не замечая ошеломлённый взгляд слегка остолбеневшего вампира, которым тот окидывал её со спины. Молчание длилось всего несколько секунд. - Однако, - с усмешкой в голосе проговорил Феликс, не отрывая глаз от Ульяны, и покачал головой. - Раньше ты всегда спрашивала: "За что?", Уль. Ульяна, подняв с пола своё платье, повернулась к тёмному и одарила его лукавой улыбкой прекрасного чертёнка, если только такой существовал когда-то. Хотя, глядя в эту минуту на Улю, в это можно было легко поверить. - Раньше спрашивала, - согласно кивнув и не гася улыбки, согласилась она. - А ты мне хоть раз отвечал? Всё время улыбнёшься этой своей загадочной улыбочкой сфинкса, и всё на этом. Вот я и решила больше не спрашивать. Ты говоришь " спасибо", я говорю "пожалуйста", и все довольны. Феликс, не удержавшись, рассмеялся и, подойдя к Ульяне, обхватил её личико ладонями и, наклонившись, поцеловал, но только уже без сжигающей изнутри страсти и проявляя при этом лишь нежность и обожание. Вот же маленькая плутовка! Его плутовка... Куда он без неё? И что же он такого хорошего в этой жизни сделал, что судьба послала ему в награду такое чудо?.. Ульяна охотно ответила на поцелуй и, погладив вампира по щеке, завертела головой, пытаясь разглядеть, куда Феликс зашвырнул её нижнее бельё. Тёмный тем временем изучал внимательным взглядом её обнажённое тело, но уже не строя каких-то эротических фантазий, а просто осматривая все отметины, оставленные им самим на её белой коже: на бёдрах Ульяны и на её боках виднелись следы его пальцев, которые отпечатались, когда он, не особо контролируя свою силу, крепко держал её, снова и снова врываясь в её тело, а на шее, груди и плечах чётко выделялись уже начавшие синеть следы от его особенно горячих поцелуев. И это всё, не считая её распухших и слегка искусанных им губ. М-да, в этот раз он точно перестарался. А ведь ещё думал, что обращается с ней как минимум нежно и бережно... Так, нужно сейчас убрать с Ульяны все следы их с ней недавней близости, как явные, так и...хм-м-м...не очень явные. Возможно, сама Ульяна и не против таких отметин на своём теле и только рада тому, что её мужчина так сильно её любит, но вот сотрудники, к которым она сейчас выйдет в офис, точно изумятся, увидев, что она после того, как ушла вызывать дух, вышла вся в засосах. - Подожди, пожалуйста, - попросил Феликс, увидев, что Ульяна наконец отыскала своё бельё и начала одеваться. Девушка с недоумением взглянула на него. - Что? - Не одевайся пока. Я приведу тебя в порядок, - пояснил вампир и в течение последующих двадцати секунд при помощи магии убрал с её тела все следы, а потом соответствующим заклинанием очистил её лоно от своего семени. Ульяна всё это время послушно ждала, пока он закончит, а потом благодарно кивнула. - Спасибо, любимый, - ласково проговорила она и, снова приникнув к вампиру с поцелуем, наконец приступила к одеванию. Феликс, без особого труда найдя свои вещи, поскольку в темноте видел ещё лучше, чем при свете дня, занялся тем же, будучи при этом не в силах время от времени не отвлекаться на очертания стройной фигурки Ули или на молочную белизну её кожи. Ульяна, пару раз заметив это, улыбнулась ему всё той же лукавой улыбкой, нарочито неторопливо надевая кружевные трусики и застёгивая бюстгалтер, и вампиру пришлось слегка помотать головой, чтобы избавиться от наваждения и усмирить снова просыпающееся желание. Эта чертовка с лицом ангела когда-нибудь сведёт его с ума... - Кстати, Феликс, - нарушая несколько неловкое молчание, проговорила Ульяна, оправив платье, и, остановившись у стены, взглянула на тёмного, который тоже замер на месте, и только его пальцы продолжали двигаться, застёгивая пуговицы на своей рубашке. - Ты не хочешь объяснить мне, что это сейчас было? Я не то чтобы против, но мне хотелось бы знать причину того, что произошло только что. Феликс, сохраняя на лице выражение полной невозмутимости, закончил застёгивать пуговицы и посмотрел на Ульяну с вежливым недоумением во взгляде. - А что такого? - безупречно спокойным тоном произнёс он, но почему-то как раз вот это его спокойствие и напрягало, словно подсказывая: что-то здесь не то. - Мы же с тобой занимаемся этим каждый день, и разве нам для этого нужна особая причина? - Каждый день? - с весёлым удивлением переспросила Ульяна, не сдержав улыбки, говорящей: "Я тебя раскусила, любовь моя!". - Ты, наверное, хотел сказать: каждую ночь. В том-то и дело, что днём мы с тобой этим никогда не занимались и уж точно не занимались тогда, когда в офисе полно агентов. Что сегодня на тебя нашло? Феликс лишь пожал плечами. Говорить настоящую причину, по которой он отправился вслед за Ульяной в спиритическую комнату, едва медиум скрылась за её дверью, и побудившую его излить на девушку свою страсть немедленно, невзирая ни на какие доводы разума, ему совсем не хотелось, но и врать любимой он тоже не мог - слишком уж дорогА ему Ульяна, чтобы обманывать её или просто промолчать, когда она действительно ждёт от него ответа. В его личные дела Уля никогда не вмешивалась, если он сам не считал нужным посвящать её в какие-то из них, уважала его право на личное пространство и какие-то собственные тайны, которые он не хотел пока раскрывать, но ведь конкретно ЭТО касается их обоих, а значит... А значит, нужно просто всё рассказать ей. Конечно, Ульяна, скорее всего, посмеётся над ним и его мнительностью, но зато будет знать настоящую причину, а не ту, которую потом сама себе придумает. - Ну, если честно, - с тяжёлым вздохом проговорил Феликс, чувствуя себя полным идиотом и застёгивая запонки на рукавах, что избавляло его от необходимости смотреть Ульяне в глаза. - Это всё из-за нашего нового клиента, чёрт бы его побрал. Подняв наконец взгляд и посмотрев на Ульяну, вампир увидел, что её большие тёмно-карие глаза стали абсолютно круглыми от удивления, как два блюдца причудливой раскраски, а пухлые розовые губы, которые он минуту назад сам избавил от последствий своих поцелуев-укусов, слегка приоткрылись, как бывало всякий раз, когда девушку до крайности что-то поражало. Судя по огорошенному виду бессмертной, она ожидала услышать всё что угодно, но только не это. - Наш новый клиент? - переспросила она, не скрывая своего изумления и озадаченности, и глядя на Феликса так, будто он только что сказал ей, что он на самом деле не вампир, а инопланетянин. - Подожди... А он-то тут при чём? Как он мог повлиять на твоё неожиданное и ярое желание заняться со мной любовью? - Да...да просто... - Тёмный старался подобрать хоть какие-то слова, чтобы объяснить Ульяне то, что он и сам не очень понимал, но, пожалуй, впервые в жизни не находил таковых, и, наконец, только раздражённо махнул рукой, ещё больше удивив девушку, а всё то, что неприятно царапало его изнутри тоненькими шипами сомнений и мрачных догадок, вырвалось наружу отрывистыми фразами, полными бессильной злости, которая была направлена отнюдь не на Ульяну: - Да просто я видел, как этот пижон на тебя смотрел, провалиться бы ему в преисподнюю! Видел, как он всё норовил как бы ненароком до руки твоей дотронуться или придвинуться к тебе ближе... И что я сразу его за дверь не выставил?! Пусть бы искал помощь в другом месте... - Как он на меня смотрел? - тихо спросила Ульяна, уже совсем ничего не понимая, а больше всего не понимая, из-за чего так завёлся всегда сдержанный и непрошибаемый Феликс. - Как голодный кот на миску сметаны, - отчеканил тёмный таким тоном, что и без слов стало ясно: будь его воля, он бы этого "кота" схватил за шкирку и приложил бы изо всех сил об стену или швырнул бы из открытого окна на улицу без единого проблеска сожаления. Уля лишь пожала плечами, глядя с лёгкой тревогой на вампира, чьи глаза снова запылали, как свежие угли, на которые дунул сильный порыв ветра, но только теперь этот огонь подогревала уже не страсть, а настоящий гнев. Честно говоря, Ульяна даже толком и не запомнила, как именно выглядел их новый клиент, обратившийся сегодня к ним в агентство. Помнила лишь, что он высокий, темноволосый и зовут его, кажется, Николай, а ещё то, что Феликс в течение всей беседы смотрел на него с явной неприязнью, которую ему еле удавалось скрывать за маской напускной вежливости, и вот это бессмертную изрядно удивило, поскольку её любимый шеф всегда был безукоризненно тактичен с клиентами и, даже если они ему не особо импонировали по каким-то причинам, он умело скрывал это, ничем даже не наталкивая на мысль, что человек ему неприятен. Но в этот раз всё было иначе, и, похоже, на то, чтобы действительно не выставить этого Николая за дверь, Феликс бросил все резервы своей олимпийской выдержки. И да, Ульяна припоминала, что тот тип на самом деле обращался больше к ней, чем к Феликсу, когда рассказывал, что его привело в детективное агентство, хотя на тот момент уже знал, кто здесь руководитель, и голос его при этом звучал так масляно-слащаво, что, казалось, у него на зубах сейчас заскрипит сахар. И, кажется, он действительно пару раз как бы невзначай накрывал её руку своей ладонью, отдавая ей фотографии, которые принёс с собой и которые вроде как были способны помочь в расследовании, но сама Ульяна тут же свою руку отдёргивала... Та-ак, похоже, Феликс и впрямь вспылил не на пустом месте... - Ты что, приревновал меня? - мягко спросила Ульяна, с ласковым пониманием глядя на хмурое лицо вампира. Феликс хотел было сказать что-то язвительно-отрицательное вроде "Ревность - удел смертных мужчин" или "Я слишком давно живу на этом свете и уже давно освободился от влияния этой безликой особы по имени Ревность", но тут же понял, что это будет ложью в чистом виде, потому что он действительно ревнует Ульяну. Ревнует, потому что любит её всем сердцем. С этим ничего не поделаешь, это можно только признать. - Может, и так, - устало ответил Феликс, с удивлением почувствовав, что ему стало значительно легче после этих слов. - Но, я думаю, любой бы на моём месте приревновал, если бы увидел, как какой-то очередной Дон-Жуан подбивает клинья к его любимой женщине. Вздохнув, Ульяна лёгкими шагами приблизилась к нему вплотную и, встав на цыпочки, обняла его за шею. Вампир хоть ещё и не успокоился до конца, но тут же склонил голову и коснулся её лба своим, прикрыв глаза. - Феликс, - шёпотом проговорила Ульяна, нежно оглаживая пальчиками его скулы и овеивая его лицо своим тёплым дыханием, - я не отвечаю за то, как какой-то там клиент смотрит на меня, и не знаю его намерений, которые крутятся у него в голове, потому что, в отличие от тебя, не умею читать мысли других людей, но одно я могу тебе сказать точно: сколько бы ни приходило в наше агентство таких клиентов и как бы они ни смотрели на меня, мне нужен только ты, слышишь? Только ты, мой многовековой ревнивец... Я тебя люблю и всегда буду любить. Только ты не сомневайся во мне, прошу... - Я никогда в тебе не сомневаюсь, и этот случай - не исключение, - тоже шёпотом ответил тёмный, легонько скользя кончиками пальцев по её щеке и глядя, не отрываясь, в её тёмно-карие глаза, словно за все века, проведённые на земле, не видел ничего прекраснее. Ульяна счастливо улыбнулась, в ту же секунду поняв, что это правда. Он не сомневается в ней. И не сомневался и не злился на неё, когда пришёл сюда, это она теперь знала точно. В том его объятии, которое она почувствовала на себе, когда он прикоснулся к ней ещё до близости и даже до поцелуя, не было злости, поэтому она и не испугалась. Была страсть, была свойственная Феликсу властность, часто проявлявшаяся в его характере, но злости не было точно. Он злился на этого Николая, но не на неё. И то, что было здесь между ними... Это был не способ выпустить гневный пыл и не похотливое желание, которое вспыхнуло внезапно, а намерение Феликса доказать и себе, и Ульяне, что их только двое, что они принадлежат лишь друг другу и что никому третьему нет и не может быть места в их мирке. И получить аналогичное доказательство от неё. И Уля дала ему понять, что для неё всё обстоит точно так же и никак иначе, хоть и не знала ещё на тот момент, о чём он думал и что его терзало. Феликс, просветлев лицом, улыбнулся, глядя в сияющие любовью и нежностью глаза Ульяны, и, когда она потянулась к нему, чтобы дотянуться до его губ, сам наклонился к ней и услышал ласкающее его слух слово, сорвавшееся с её губ вместе с её тёплым дыханием: - Мой. - Моя, - прошептал в ответ Феликс, прежде чем накрыть её самый сладкий ротик на свете своими губами.