Символ власти лёг на курс, Дикий зверь, учуяв кровь, вошёл во вкус! RADIO TAPOK, «Bismark» (кавер на Sabaton)
— Начнём наш карнавал! Мелодичный голос, разнёсшийся над бушующим морем, был холоден как льды Хэлкараксэ. Она не забыла ничего. Ни проклятья, брошенного всем, осмелившимся уйти. Ни сожжения кораблей. Ни мук перехода через вечные льды. Ни войн, которые велись без малейшей поддержки от тех, кто должен хранить Арду. Ни ударов, равно уничтожающих и правых и виноватых. Ни тысячелетий одинокого удержания позиций в Средиземье. Ни оскорбительной подачки — разрешения вернуться к стопам Валар, оставив свою, оплаченную потом, кровью и потерями землю. Она смогла открыть проход. Она приняла безумие иного мира — и осталась собой. Она стала флагманом Первого Флота Арды. Она нашла место сопряжения — и оно оказалось лишь очень хитро завёрнутым полем Клейна. Тем, что можно взломать. Пришло время стребовать все долги.***
Олорин, мудрый майа, не мог понять, что происходит. Он видел, что это конец благословенной земли Аман — но не понимал, как это возможно. Мелькор выброшен за пределы Арды, Саурон уничтожен в Войне Кольца — так кто же осмелился?.. Кто-то осмелился. И смог. Все защиты Валинора пали одномоментно — удар тёмно-синих лучей и странных светящихся полотнищ, состоящих из шестиугольников, оказался превыше воли Валар. Превыше их воли и их сил оказалось и другое. Олорин неверяще закрыл глаза, видя, как Воитель Тулкас рассыпается туманом после очередного удара лучей с гигантских кораблей — чёрных, светящихся разноцветными символами, лишённых парусов и вёсел. И как туман, только что бывший воплощением одной из Стихий Арды, втягивается в пылающую тёмно-фиолетовым огнём тьму корпуса ближайшего корабля. Он не мог не попытаться — так же, как тогда, в Мории. Он двинулся туда, где только что потерпел неудачу Вала, воплощение воинственности. Взгляд Олорина метнулся по корпусу чёрного корабля, скользнул по решётчатой мачте — и зацепился за стоящую на марсовой площадке молодую женщину. Её волосы блестели светлым золотом. Её лицо было совершенным в своём величии. Тёмный фиолет платья облегал гибкий стан, пылающие тем же оттенком глаза смотрели прямо на Олорина — и он задохнулся в ужасе, узнав ту, что в презрении и гордыне отбросила право вернуться на белокрылом эльфийском корабле. Ту, кого называли Владычицей. Ту, что была хранителем одного из Трёх Колец. За секунду до того, как тело и дух Олорина разлетелись облаком наномата под ударом орудий линейного крейсера Тумана, он услышал, как скривившиеся в презрении губы произнесли: — Теперь меня зовут Конго.