Грустная история о ступке, кисти и маленьком зеркальце

      Кендра со вздохом поставила бадью на стол. Ей очень нравились ее волосы, особенно когда кудри переливались на солнце нефритово-изумрудным. Еще через них можно было смотреть на мир, прищурившись на один глаз — все становилось зеленоватым, даже перекршенное от недовольства лицо Голфри. Ей нравилось ходить растрепанной и слушать добродушные шутки Вольжифа о траве, внезапно выросшей на трикстерской башке. Нравилось, как ветер играет прядями и спутывает и без того спутанные волосы. Но когда дело доходило до обновления краски, ей хотелось кричать и, может быть, обрить себя налысо. Она научилась сносно стричься (сама ведь никого с острыми предметами не подпускала и на метр), сумела обкорнать свои косы так, что ее не узнал бы и родной отец. Но с краской все было иначе: каждый раз, когда она собиралась с духом и покупала новую порцию, что-то обязательно шло не так. Как правило, ей не хватало зеркала. Иногда были неполадки с водой, а порой ей случалось оказываться в таких местах, где смертельной ошибкой считали выход в нужник без арбалета, и вот там уж точно было не до красок.       Так, предаваясь ностальгии, Кендра истолкла порошок. Оставалось налить туда воды, потом несколько минут подождать и намазать готовую жижу на волосы. Для жижи у нее была особенная кисть, а для замешивания — маленькая фарфоровая ступка, которую она как-то одолжила у попутчика-абсаломца, но в итоге и не вернула, решив, что ей нужнее. Оставалось самое страшное. Фыркнув, Кендра наклонилась так, чтобы корни волос было удобнее прокрашивать от затылка ко лбу, и едва слышно выругалась, почувствовав, как кисть задела шею: зеленое пятно не сойдет еще как минимум неделю, а если они снова сорвутся куда-то из Дрезена, то даже и думать страшно, сколько еще придется стыдливо приподнимать воротник. Расставив ноги для баланса, Кендра продолжила яростно вбивать краску в волосы, макая кисть в ступку и морщась, чувствуя, как мелкие капли орошают руки. — Проклятье, я невовремя! Кендра чуть не подпрыгнула. Она была в полной уверенности, что закрывала дверь перед тем, как начать свою борьбу с зеленой краской для волос. Она точно закрывала, и никто не мог войти, ведь ключ она оставляла только одному смертному в этой крепости… Проклятье, вот уж действительно. Дейран стоял, прислонившись к косяку. Дверь за ним была плотно закрыта, так что из возможных путей отступления оставалось только окно. Но отступать было поздно. — Может, я помогу? Или ты предпочитаешь заниматься Тиан Шайской гимнастикой в гордом одиночестве? Кендра было вздернула голову, чтобы злобно зыркнуть на наглого насмешника, но поняла, что привычной злорадной улыбочки на лице Дейрана нет. Он, конечно, ухмылялся, но, судя по всему, искренне предлагал помощь. — Валяй. Знаешь, я бы поприветствовала тебя более интересным способом, но, как видишь, сейчас я проигрываю алхимическому набору. И я буквально слепа! Прежде чем наполовину перемазанные зловонной алхимической жижей волосы снова упали ей на глаза, она заметила, как Дейран тащит в ее сторону скамеечку, которую она обычно использовала, чтобы погреть ноги у камина. Она что, будет сидеть? Пока кто-то другой занят процессом, который, по всей видимости придумал и разработал сам Бафомет? Вечер становился лучше с каждой секундой. — Так… То есть ты берешь кисть и просто… Возишь ей по голове как по мольберту? — Ну да, вроде того. А ты что, никогда не… — Кендра застыла на полуслове, вспоминая, как граф Дейран Арендей столкнулся с первым в своей жизни грязным котлом. Тишина была ей ответом, но Кендра была голова поклясться, что Дейран сейчас закатил глаза и скорчил ту самую рожу, которую он всегда корчил, когда кто-то не понимал очевидных вещей. — Ну, в общем да, примерно так. Только не спутай там все, умоляю. — Да-да. В любом случае, всегда удивлялся, зачем тебе столько волос… Ай! — Дейран вскрикнул, когда кисть выскользнула у него из пальцев, со стуком упала на пол и покатилась куда-то к кровати. Он прыгнул вслед за кистью и торжествующе крякнул, когда нашарил ее на полу. Кендра сидела с прикрытыми глазами и улыбалась: ей очень нравилось наблюдать, как обычно ленивый и нарочито циничный Дейран становится таким, каким он был бы, не пройдись по нему его положение — деятельным, искренним и заботливым.       Впервые за годы ее злоключений с краской процесс не приносил обычного раздражения. Более того, это, кажется, было приятно: никаких идиотских поз с поглядыванием в зеркало на свой собственный затылок, никакого балансирования со ступкой. Когда Дейран аккуратно подправлял пряди пальцами, она почти молилась, чтобы он запустил руки ей в волосы. В бога, который бы откликнулся на такую молитву, она даже готова была уверовать. — Что теперь? — из размышлений о Дейрановых руках и того, что они умеют, Кендру вырвал бодрый голос графа, который, по всей видимости, извел все, что было в ступе. — Возьми костяной гребень и зачеши волосы назад. Он там, на столе. Ну или мне дай, с этим я сама справлюсь. Наверное. — Она протянула руку, но, вопреки ожиданиям, ничего не получила. Но зато почувствовала, как руки Дейрана зарываются в ее волосы, как он сжимает пальцы, медленно массируя кожу. Нет, это точно не боги, он сам прекрасно знает, что делает. Кендра судорожно выдохнула, вцепившись пальцами в края скамеечки. Лучше бы она затеяла это все в какой-нибудь другой день, выбесила бы Ирабет лишний раз, написала бы дурацких писем Голфри, а этот вечер они с Дейраном провели бы так, как проводят их обычно. Наедине. С горячей ванной и, может быть, бутылкой кьонинского. Тем временем Дейран добрался до гребня, и, видимо, действительно продолжил дело, за которое взялся. Кендра лишь надеялась, что ее мысли не материализуются в виде огромных горящих букв над ее головой. За ту шутку она, кстати, ударила Сокотбенота локтем прямо под дых. Приятное было ощущение. — Теперь, кажется, всё. Сколько эта дрянь будет сохнуть? — Дейран провел рукой по ее шее, и Кендра попыталась прижать ее головой, но не успела. — Оставь так. Это зелье должно высохнуть, прежде чем я замочу голову в бадейке. Проклятье, я же тебя не разглядела толком… Она развернулась и через пару секунд расхохоталась: сверху вниз на нее смотрел очень гордый собой, но очень зеленый граф. Краска покрывала его руки и рукава, пятнала шелковый халат, на лице было явно видно пару мазков, и Кендре оставалось только догадываться, откуда они там взялись. Потом ее взгляд упал на зеркало, стоявшее за спиной Дейрана, и на мгновение ей показалось, что смерть пришла на двести лет раньше, чем ожидалась — ее лицо покрывали потеки краски, а верхняя часть лба была любовно разукрашена. Новый приступ хохота не заставил себя ждать. Дейран тоже оглянулся на зеркало, всмотрелся в отражение, глянул на халат, который, по прикидкам Кендры, можно было обменять на одну не самую бедную улочку Кенабреса, да еще и с доплатой, и рассмеялся. Беззлобно, совсем без сожаления, словно все так и было задумано с самого начала, и начал споласкивать руки. Кендра вытерла лоб, вскочила на скамейку, оказавшись на полголовы выше Дейрана, и обняла его, пока он не повернулся обратно. Зарылась лицом в волосы, запах которых почти перебивал аммиачную вонь алхимической краски и прижалась покрепче, вдыхая травяной аромат. Ей легко давались шутливые песенки и обидные стишки, но чувства, которые она испытывала в этот момент, облечь в слова отчего-то не получалось. Он развернулся в ее руках и обнял ее в ответ. Провел по спине, нежно обвел пальцами шрамы, бугрящиеся под сорочкой. Потянулся к ее уху, только чтобы обжечь его шепотом: — Мне кажется, вечер будет очень, очень долгим. У тебя же еще осталось вино?