"Падаешь - ловлю. Падаю - Love me"

1987 год

и совместный полёт будто лечит нутро, исчезают все шрамы на теле. /ты со мной?/ так спокойно и так хорошо (и с улыбкой ответит): — я в деле.

В тишине школьного коридора от стен гулким стуком отпрыгивали торопливые шаги. Девушка, спешащая по коридору к актовому залу, то и дело поправляла падающий с плеча форменный фартук, который, отчего-то совсем не желал оставаться сегодня на месте, да и ещё надоедливый портфель колотился о ногу, что очень раздражало. Она уже вспомнила все известные ей от деда и одноклассников проклятия и ругательства. Вдруг, позади неё открылась дверь и школьница, отвлекаясь на звук, с громким шлепком падает на каменный пол. Секундная тишина и гул в ушах сменяется ноющей, саднящей болью в колене и ладонях, которыми ей удалось хоть немного сгладить своё падение. — Вот тебе раз! – услышала она насмешливый голос за спиной. Она знала, кому он принадлежал. И да, лучше уж смерть, чем упасть сейчас тут на его глазах. «Поблагодарив» мысленно всех известных ей богов, что хотя бы форменное платье не задралось при падении, оголяя её аккуратную пятую точку, она обернулась. — Веснушка, ты вроде спортсменка, а так бездарно распласталась тут. Или ты решила прилечь передохнуть? — Пчёлки, иди куда шёл! – сквозь зубы проговорила она, садясь на полу, опуская взгляд на разбитую коленку, с которой тонкая струйка крови стекала вниз, оставляя след на тонком капроновом чулке. И это за неделю до соревнований. — А я, представь себе, шёл туда же, куда и ты. – он протянул ей руку, помогая подняться, всё ещё рассматривая её с лёгкой усмешкой, играющий на губах. — На заседание дружины? Не смеши! – она отряхнула платье и приняла от него свой портфель. — Слушай, может в медпункт тебя отвести? – школьница оглядела свою разбитую коленку и отрицательно мотнула головой. Витя озадаченно почесал затылок и достал из кармана школьных брюк клетчатый, аккуратно сложенный, носовой платок. Девушка молча приняла его, и зашагала в сторону актового зала, где уже вовсю шло заседание комсомольской дружины. Пчёлкин пошёл за ней, она слышала его шаги практически у себя под левым ухом. Они тихо вошли в зал, стараясь не привлекать внимание присутствующих, но эта попытка оказалась тщетной. Катя Захарова, председатель дружины тут же озвучила их появление. — А вот и Веснянина с Пчёлкиным. И где вас носило, позвольте узнать? – строгим голосом проговорила старшеклассница. Веснянина закатила глаза. Все взгляды старшеклассников устремились на них. — Да мы целовались в спортзале. – спокойно ответил Пчёлкин, подтягивая ремешок от спортивной сумки на плече. У Захаровой глаза стали как блюдца, а рот раскрылся в немом вопле гнева. Вся школа знала, что праведная и заученная Захарова была влюблена в Пчёлкина как кошка в сметану с первого класса. Она спала и видела, как выйдет за него замуж, нарожает ему пять детей, она будет работать в школе математичкой, а он на заводе каком-нибудь получать свои законные сто рублей. Просто мечта коммуниста. — Что?! – наконец выдавила она. Все присутствующие продолжали лупиться на них. Веснянина снова закатила глаза, подавляя раздражение. — Кого вы слушаете, господи? – пробормотала Маша, проходя в зал и садясь с Ленкой Елисеевой, которая слишком уж выразительно подняла свои тонкие брови в удивлении. Маша же прикрывая разбитую коленку всё тем же клетчатым платком. — Что случилось? – прошипела она, когда Пчёлкин сел вместе с Беловым и Холмогоровым на противоположный ряд. — Упала в коридоре. – пробормотала Мария. – На партсобрание наше спешила к нашему Сталину в юбке. – кивнула она в сторону Захаровой, которая уже распиналась о предстоящем празднике Восьмого марта и Дня Космонавтики. Ленка хихикнула. — А Пчёла как с тобой оказался? — Из кабинета физики выходил. Как раз когда я полетела. – девушка приподняла платок, глядя на всё ещё саднящую, чуть кровоточащую коленку. — Платок его? – Веснянина кивнула, оборачиваясь в сторону трёх друзей. Витя и Саша о чем-то переговаривались, а вот Космос смотрел в их сторону. Девушка подмигнула ему. Кос же лишь покачал головой, пряча улыбку в кулак. — Маша?! – услышала она противный голос Захаровой, будь она неладна. Она снова попыталась подавить желание закатить глаза и кинуть в эту заучку чем-нибудь потяжелее. — Да, Катя? – как можно спокойнее проговорила девушка. — Ты слушаешь? Или в облаках витаешь? – поджав губы спросила их саморощенная диктаторша. — Она просто наш поцелуй никак забыть не может. – хохотнул Пчёла. Саша рядом тоже не сдержал громкий смешок. Маша тихо рыкнула, определяясь, кого сейчас ей хочется придушить больше. Пчёлу или Захарову. — Господи, Пчёлкин, ты можешь просто заткнуться?! – процедила сквозь зубы Мария. — Молчу! Не хочешь афишировать наши отношения, сразу бы предупредила. – приподнял он руки, как бы сдаваясь. Все присутствующие захихикали. Маша же, прикрыла глаза рукой, что бы просто не видеть весь этот цирк. — Да скорее ад замёрзнет, чем у нас с тобой начнутся какие-то отношения. – процедила девушка сквозь зубы. — Как скажешь, Веснушка! – Маша снова подняла на него раздражённый взгляд. А этот синеглазый красавец школы, подмигнул ей, очевидно довольный её реакцией. — Мы вам не мешаем? – вмешалась Захарова снова. — Нет! – в один голос ответили Маша и Витя. Все снова засмеялись, теперь уже в открытую. Катя застучала по трибуне. – Тишина! – скомандовала она. Остаток собрания прошёл в тишине и спокойствии. Распиналась лишь Катерина, то и дело, метая стрелы в сторону Вити или Маши. Когда всё закончилось и все засобирались по своим делам, у выхода Веснянину окликнула Катя. Ленка поймала недовольный взгляд подруги. — Маш, мы на улице тебя ждем. – сообщила она. Веснянина кивнула. — Мария, я хотела с тобой поговорить по поводу ваших взаимоотношений с Витей, и… - Маша раздражённо выдохнула, перебивая одноклассницу. — Кать. Успокойся, никому твой Витя сто лет не сдался. Мне уж точно. – девушка провела рукой по волосам, собранным в тугой хвост на затылке. — Просто твоё поведение портит моральный облик советской школьницы. — Ты, Катюша, лучше о своём моральном облике беспокойся, а я со своими моралями сама как-нибудь разберусь. – Веснянина подмигнула ей и захромала в сторону лестницы. Там её, к удивлению, дожидался Пчёлкин. Хотя Мария наивно понадеялась, что не её, а может Захарову? Она улыбнулась своим собственным мыслям и тому, какой комичной могла сейчас оказаться эта ситуация. — Дай пройти, а? – обратилась она к нему, кода Пчёла перегородил ей путь. Но вместо ответа он молча перекинул девушку через плечо и понёс куда-то. – Что?! Совсем что ли рехнулся?! На землю меня верни, полудурошный! – Маша застучала ладонями по его спине, но Пчелкину было будто бы всё равно. — Обязательно. После медпункта. – невозмутимо откликнулся парень, спокойно идя вперёд, будто бы она вообще ничего не весила. — Пчёлкин, чего тебе нужно от меня? Девок в школе мало? – он опустил её на пол, у дверей медицинского кабинета. — С каких пор особа таких благородных кровей, как ты, Веснушка, причисляет себя к «школьным девкам»? – вопросительно приподнял бровь молодой человек. На его губах играла усмешка. Маша промолчала. – Сама зайдешь? Или помочь? – кивнул он на дверь. — Сама. – буркнула Веснянина, открывая дверь медкабинета. Витя, к её разочарованию вошёл с ней. К ним на встречу вышла медсестра. Добрая женщина по имена Алевтина Борисовна. Она быстро оглядела вошедших, и, заметив разбитую коленку девушки, охнула. — Что же случилось, Машенька? – спросила она у Весняниной, усаживая её на кушетку. — Вступила в неравный бой с каменными полами школы. – ответил за неё Пчёла. — Я сама в состоянии отвечать. – сверкнула она в него недовольным взглядом. Витя лишь повёл плечом, будто бы не услышал её реплики, с интересом изучая стенгазету о ОРВИ. — Ну как же так? – Маша промолчала, стрельнув глазами в Пчёлкина. Теперь он смотрел на неё. — Отвернись! – на его губах заиграла очередная усмешка. Как же он раздражает этими своими усмехалочками. Маша аккуратно сняла чулки, оголяя "раненную" коленку. Медсестра тут же стала обрабатывать рану десятиклассницы. Витя опустился рядом, внимательно наблюдая за действиями Алевтины Борисовны. Когда дело дошло до зелёнки, Маша с шипением втянула воздух, сжимая Витину руку. Пчёлкин мужественно выдержал острые коготки, впивающиеся в его правую кисть. Когда Алевтина Борисовна приклеила на ссадину пластырь после чего Маша и Витя вышли в коридор. — Спасибо. – буркнула девушка. Коленка немного дёргала, но уже не так критично, как до этого. — К твоим услугам, Веснушка. – хмыкнул Витя, направляясь к лестнице. – Ты домой идёшь? Или тут останешься? – спросил он, глядя через плечо. – Или может тебе понравилось кататься на моём плече? – он подмигнул ей, тут же разворачиваясь и, направляясь вниз. Маша сморгнула наваждение и направилась за ним следом. На улице их ждали Ленка, Саша, Космос и Валера Филатов, который жил в спортивном интернате неподалёку и тренировался с Машей в одной спортивной школе. — Где вас черти носят? – спросила Ленка, но слегка опешила, увидев, что Пчёлкин и Веснянина идут, очевидно, вместе. — Нам стоит спрашивать, почему вы оба ещё живы? – хохотнул Саша, обнимая Елисееву за талию. Витя и Маша промолчали. Космос же сверлил Веснянину взглядом наравне с Елисеевой. — Физкульт привет, Веснушка! – поздоровался Валера с девушкой, затем пожал руку Пчёлкину. – Здорово, Пчёл. — Здорово, Теофило! – Витя достал пачку сигарет и закурил. — Обязательно это делать в школе? – спросила Маша, когда Космос тоже прикурил свою сигарету от Витиной. Пчёлкин поднял на неё глаза, полные невинности. — Так мы вроде не в школе. – он обвёл руками школьный двор. – Смотри, небо вон голубое, птички поют, цветочки растут. – он сорвал с клумбы цветок и протянул ей. — Пчёлкин! – все засмеялись. Цветок Маша не взяла, потому Витя тут же преподнёс его Елисеевой. — Будешь, как Зубрилкина нам нотации теперь читать? – закатил глаза Холмогоров — А она когда падала. – Витя кивнул на коленку, залепленную пластырем. – Головой, наверное, ударилась. — Заткнись, а? Лен, пошли домой? – обратилась она к подруге. Елисеева кивнула, поцеловала Сашу, и они направились прочь от школы, оставляя четырёх друзей позади. На подходе к дому Ленка спросила: — Чего Пчёла к тебе прицепился? – Веснянина подняла на неё взгляд, в котором плохо скрывалось раздражение. — Я почём знаю? Вернись вон, - она кивнула в сторону школы – поинтересуйся. — Ладно, не кипятись. На тренировку пойдёшь сегодня? – Маша отрицательно мотнула головой. — Боюсь, как бы хуже не было. – кивнула она на свою «раненную» коленку. — Может, вечером тогда погулять сходим? – Маша задумалась, затем кивнула, а потом спросила. — А как же ненаглядный Белов? — Ну, он же не привязал меня, честное слово. – всплеснула руками Лена. — Да? – иронично изогнула бровь Мария. – А так сразу и не скажешь. — Не начинай, Маш. – девушка кивнула, понимая, что разговор бесполезен. Подруги распрощались, и Маша заковыляла на третий этаж своей пятиэтажки. В квартире было тихо. Маша жила вместе с дедушкой Петром Степановичем. Отца она никогда не знала, а мать умерла, когда ей было пять лет. Поэтому маленькая Маруся, так ласково звал её дед, осталась на воспитании бабушки и дедушки по материнской линии. Но бабушка тоже умерла, когда Маше было пятнадцать и вот, они с дедом остались вдвоём. Сейчас было как-то непривычно тихо. Обычно в это время Пётр Степанович был дома, поджидая внучку, что бы накормить её обедом. Дед готовил отменно, всю жизнь проработал поваром сначала в столовой №1, которая была одной из популярных в их районе. Потом он работал в школьной столовой, где обучалась внучка, и только в прошлом году ушёл на пенсию окончательно, что очень расстроило нынешних десятиклассников, которые обожали деда Петю, а он в свою очередь души не чаял в них. — Деда? – на всякий случай крикнула девушка, но квартира ответила лишь тишиной. Маша прошла в свою комнату, скинула школьную сумку в угол и быстро переоделась из школьной формы в спортивные штаны и футболку. Обед пришлось разгореться самой, хотя аппетита отчего-то не было. Немного повозив ложкой по краю тарелки, размазывая по ней куриную лапшу, Маша отставила её в сторону, дав себе торжественно обещание доесть потом. В двери повернулся ключ. Неужели! Маша уже начинала волноваться. — Деда, ну это свинство! Ушёл, ни записки, ничего! – Маша вышла ему на встречу, целуя в морщинистую щёку. Пожилой мужчина улыбнулся. — Ну не ругай меня, внуча. Я тебе вот, клюкву в сахаре принёс. – добродушно откликнулся он, вешая на крючок в прихожей пиджак и фуражку. – Обедала? — Не хочется что-то. – повела плечиком она. — Как это не хочется? – всплеснул руками Пётр Степанович. – С ложки тебя кормить, как в детстве? – мужчина добродушно улыбнулся, потрепав любимую внучку за щёку. — Ну уж нет. – улыбнулась она. – Я потом поем, позже. Ты где был? — Да Пчёлкин позвонил. – опять Пчёлкин. Что-то слишком много Пчёлкиных на их семью за один день. Павел Викторович Пчёлкин, отец Вити был хорошо знаком с дедом Маши. Они воевали вместе, правда Павел Викторович был младше по званию, но они оба дошли до Берлина, потому, старые фронтовые товарищи были очень дружны до сих пор. Чего нельзя было сказать о Маше и Вите. Витя был поздним ребёнком оттого очень любимым и местами балованным. Не сказать, что Маша была обделена любовью бабушки и деда, но всё же Лариса Львовна, бабушка Маши, старалась воспитывать девочку в строгости и дисциплине, потому и отдала её сначала в спортивную гимнастику, а потом в лёгкую атлетику. Спортивный режим не позволял девочке расслабляться, да и училась она прилежно, чему тоже способствовало бабушкино воспитание. Пчёлкины жили в соседнем доме, потому Пётр Степанович и Павел Викторович виделись частенько. То в гараж, то в домино пойдут играть, то куда-нибудь на барахолку вместе уйдут. Машина бабушка и Витина мама раньше часто созванивались, в поиске своих мужей. — И чего он хотел? – спросила девушка, проходя за дедом в кухню. — День Победы скоро, вот мы и думали наших сослуживцев собрать. Всех обзванивали, вспоминали. — Деда, День Победы через два месяца! – всплеснула руками Маша. — И что? – удивился Пётр Степанович. – Мы люди пожилые, пока дойдём, дослышим. — Опять ваши фронтовые дела, в общем. – отмахнулась Маша. Дед кивнул. – Ладно, дед, я пойду уроки делать. — У тебя есть тренировка сегодня? — Есть! – ответила она из комнаты. – Но я не иду! — Это почему ещё? – он заглянул в комнату к внучке. — Коленку ушибла. Витька меня в медпункт таскал. Пристал, как банный лист. – Маша достала из портфеля учебники и тетради, раскладывая их по столу. — А что? Витя хороший парень. – подтвердил дед. — Ага. Когда спит зубами к стенке. – сквозь зубы процедила она. — Ты всегда была к нему несправедлива. – хмыкнул Пётр Степанович. — Ну, точно! Моя справедливость это то, что ему нужно. Всё, дед, не хочу про него. Он в школе надоел! Пётр Степанович многозначительно хмыкнул и вышел из комнаты внучки, прикрывая за собой дверь. Маша весь вечер просидела за уроками, а когда с ними было покончено, то решила просто почитать книгу, пока дед смотрел новости. Март был странно тёплым, поэтому балкон в квартире Весняниных был приоткрыт. Маша погрузилась в чтение, как вдруг услышала с улицы звук гитары и чьё-то пение. Маша вышла на балкон и прислушалась. Это пел Белов, притащив, видимо, свою гитару из дома. Саша пел песни Высоцкого, который теперь больше не был под запретов в Советском Союзе. Саша пел красиво, отрывисто, приятно, быстро перебирая струны. В тот вечер я не пил, не пел — Я на неё вовсю глядел, Как смотрят дети, как смотрят дети. Но тот, кто раньше с нею был, Сказал мне, чтоб я уходил, Сказал мне, чтоб я уходил, Что мне не светит.* Если в Беседке был Саша, то скорее всего была и Ленка. И вероятнее всего, остальные друзья тоже были там, а значит и Витя. Маша закусила губу и выскользнула из кресла. — Ты куда? – спросил дед. — Пойду, - Маша задумалась. – надо дойти до Ленки, я совсем забыла, она просила ей конспекты принести по истории СССР. – соврала девушка. Пётр Степанович кивнул, загадочно улыбаясь, но больше ничего не сказал. Маша натянула свитер, джинсы и ветровку, выбегая из квартиры, вихрем слетая со ступеней. У выхода из подъезда она перевела дыхание и, уверенно толкнув её вышла в прохладу мартовской улицы. Со мною — нож, решил я: что ж, Меня так просто не возьмёшь, Держитесь, гады! Держитесь, гады! К чему задаром пропадать? Ударил первым я тогда, Ударил первым я тогда — Так было надо.* Продолжал своё пение Белов и Маша тихонько двинулась к беседке в которой тускло горел фонарь. Маша присмотрелась. Вся компания была в сборе. Ленка сидела рядом с Сашей, с обожанием глядя на возлюбленного. Фил сидел напротив Саши и Лены, а Витя и Космос сидели спиной, потягивая пиво. Витя курил, выпуская кольца вверх. Веснянина подошла ближе, показываясь в поле зрения Филатова, а затем и Пчёлкина с Холмогоровым. Саша, как раз закончил петь, а Филатов просиял. — Веснушка! – широко улыбнулся парень. Витя, Космос, Саша и Лена синхронно обернулись на неё. Ленка тоже улыбнулась. Маша в этой компании была редким гостем, хотя, она знала, что там её ждали. Витя внимательно смотрел на неё, ловя её взгляд. Веснянина чувствовала себя очень неловко, встречаясь с ним взглядом. — Ну проходи, чего стоишь то? – Фил выскочил из беседки, потянув девушку за собой. — Я мусор выбрасывала. – соврала девушка снова, стараясь не встречаться с Пчёлой взглядом. Но она чувствовала, что он внимательно смотрел за ней. – И услышала, что вы тут и… — Хорошо, что пришла! – перебил её Филатов. – Пиво будешь? – Маша отрицательно качнула головой. — Нет, спасибо. — Тогда лови ириску! – услышала она голос Пчёлкина. Тот кинул в её сторону конфету, которую Маша поймала. — Спасибо. – не глядя на парня ответила Маша, разворачивая фантик. Она поймала игривый Ленкин взгляд. Подруга подмигнула Весняниной, прижимаясь к Саше ближе. — Машка, как нога? – спросил Кос. Веснянина перевела на троюродного брата вопросительный взгляд. Она уже и забыла о разбитой коленке. Девушка быстро опомнилась и кивнула. — Нормально. Жить буду. – Космос кивнул, тоже, отчего-то загадочно улыбаясь. — Саня, дай-ка. – вдруг проговорил Витя, потянувшись за гитарой. Маша удивлённо глядела на парня. Она не знала, что он умеет играть на гитаре. Веснянина удивлённо следила за движениями Пчёлы. Витя выкинул бычок и устроил гитару на своих коленях. Парень ударил по струнам и прочистил горло. А затем, стал перебирать палацами по струнам, извлекая из инструмента знакомую мелодию, а потом запел. Пустынной улицей вдвоем С тобой куда-то мы идем, И я курю, а ты конфеты ешь И светят фонари давно, Ты говоришь: “Пойдем в кино”, А я тебя зову в кабак, конечно У-у, восьмиклассница,** Маша удивлённо хлопала глазами, слушая его бархатистый голос, с лёгкой хрипотцой. Она и подумать никогда не могла, что Витька Пчёлкин поёт, да ещё так красиво и завораживающе. Веснянина затаила дыхание, слушая пение парня, а Пчёлкин вдруг поднял на неё взгляд и продолжал петь, глядя ей в глаза. Маша хотела отвести взгляд, но почему-то не могла. Казалось, что его пение заполняет каждый уголок беседки. Ты говоришь, что у тебя по географии трояк, А мне на это просто наплевать Ты говоришь, из-за тебя там кто-то получил синяк, Многозначительно молчу, и дальше мы идем гулять** Всё вокруг стало каким-то другим, тёплым, лёгким, осязаемым. Атмосфера была невероятной, и Маше не верилось, что это происходило сейчас и, что Маша была частью этого. Ты любишь своих кукол и воздушные шары Но в 10 ровно мама ждет тебя домой У-у, восьмиклассница Ах! Восьмиклассница**… Витя доиграл мелодию, останавливая бег струн. Маша сморгнула, сбрасывая наваждение. Он передал Саше гитару, снова закуривая. Он продолжал бросать в Веснянину многозначные взгляды. Маша смущённо отвернулась. Саша снова стал играть. В этот раз он пел песню по заказу Космоса. Это снова была песня группы «КИНО», но уже более весёлая. У Маши же в голове до сих пор звучала «Восьмиклассница» в исполнении Пчёлкина, который продолжал бросать в её сторону многозначные взгляды.