***
В своей спальне он привычными движениями пальцев развязывает платок на шее, снимает жилет, аккуратно развешивает на вешалке и прячет в платяной шкаф. Рубашка сразу отправляется в корзину для белья — завтра он наденет свежую. Усевшись на край огромной кровати, Силко вытаскивает ноги из плена остроносых сапог, прицельно закидывает носки в корзину для белья, упивается долгожданной свободой, приятно холодящей кожу. Расстёгивает пуговицы лацбанта, стягивает с себя узкие брюки, встряхивает их, складывает на полку в шкафу, педантично расправляя складки. Его гардероб стоит целое состояние и потому заслуживает бережного отношения. Кроме того, поддержание идеального порядка в одежде уже стало для Силко своеобразным ритуалом. Он облачается в просторную ночную рубашку, приглаживает седеющие волосы ладонями, одобрительно улыбается себе в зеркале, потом гасит свет и шлёпает обратно к кровати. Шёлковые простыни и мягчайшая перина для него как отдельный вид удовольствия. Когда-то в своих юношеских мечтах о роскоши Силко представлял рядом ещё горячую красотку с аппетитными формами, иногда даже двух-трёх, но... с возрастом это стало казаться ему излишним. Слишком напряжным. С возрастом вообще начинаешь ценить спокойствие и комфорт больше, чем энергозатратное развлечение. Веко здорового глаза смыкается, как только он касается головой подушки. Как же он устал за сегодня! Завтра предстоит не менее тяжёлый день, нужно многое успеть, поэтому он должен как следует выспаться, чтобы быть в форме. Силко расслабленно зевает и проваливается в призрачный мир сновидений.***
Проникающий через мутное стекло окна тусклый свет неоновых вывесок и фонарей рисует на стене причудливые узоры. Силко резко просыпается, явственно ощущает чьё-то присутствие в своей спальне, видит блёклые мерцающие разводы чужих следов своим левым глазом. — Джинкс? — с надеждой в голосе зовёт он. Только бы это была она. Так не хочется сейчас вылезать из-под одеяла и разбираться с каким-нибудь наёмником, подосланным очередным выскочкой, претендующим на место короля Зауна. Когда они наконец поймут, как это глупо? Да случись ему скоропостижно скончаться, здесь же всё погрузится в полный хаос! Силко всю свою жизнь посвятил выстраиванию отлаженной системы, чтобы Заун мог выбраться из помойной ямы и в будущем подняться с колен. И сейчас, когда они так близки к своей цели — не хватает буквально последнего рывка, жалкие самонадеянные мальчишки, не заставшие ничего из того, через что им всем пришлось пройти, не разобравшиеся во всех причинно-следственных связях и хитросплетениях его интриг, наивно думают, что смогут присвоить себе эту власть. Смешно. Дочь обезьянкой спрыгивает к нему на кровать откуда-то сверху. Силко яркими всполохами различает стальные клёпки и люверсы на её одежде, кованые носы ботинок, оружие. Видит, как пульсирует сердце в её груди. От горящего в темноте ока ничего не скроется — и это неоднократно спасало ему жизнь. Даже забавно, что все вокруг считают его слепым на один глаз. Но он и не спешит демонстрировать свой козырь в рукаве. — Джинкс, сколько раз я тебе говорил: никакой обуви в моей постели! — Да помню я, не нуди. Она сосредоточенно пыхтит, возится со шнуровкой, и через пару минут тяжёлые ботинки по очереди бухают о деревянный пол. Следом звякает патронташ, пистолет, парочка гранат, шуршит ткань её одежды. Силко отодвигается, освобождая нагретое место для дочери, которая тотчас ныряет под одеяло и устраивается у него на плече, закидывает сверху ногу, задевая коленом пах, трётся носом о шею. Юная. Невинная. Его. Она приходит к нему не каждую ночь, далеко не каждую, но каждый вечер перед сном Силко с особым томлением в груди ожидает её появления. Он приобнимает Джинкс, отмечая отсутствие на ней какой-либо одежды. Только восхитительно гладкая нежная кожа под подушечками его пальцев. С некоторых пор девушка взяла за привычку спать голышом. Поначалу его это смущало, потом привык. Всё равно те пару лоскутков, в которых она спала до этого, и одеждой-то можно было назвать с большой натяжкой и изрядной долей сарказма. Что поделать, под влиянием прогресса современная мода стала неумолимо откровенна. — Скажи, Силко, а я красивая? — вдруг интересуется Джинкс, засунув руку ему под рубашку и задумчиво рисуя что-то ноготками на его груди. — Ты совершенна. — Значит, я нравлюсь тебе? — Больше, чем кто-либо другой, — заверяет её Силко и невесомо целует в лоб. — Тогда почему у тебя не стоит? — недовольно надувает губки Джинкс, переместив руку вниз и бесцеремонно сжав ладошкой его мужское достоинство. — Что, прости? — Силко дёргается от неожиданности, давится слюной и пытается откашляться. — Не стоит, — повторяет Джинкс. — Нисколечко. Почему я тебя не возбуждаю? — Ты моя дочь. Господи, о чём ты только думаешь?! И правда: о чём? Он ослышался? Не правильно понял? Может, это нелепый сон? В голове не укладывается, как... ну КАК его невинная воспитанница может выдавать такие странные вещи? Или... уже не невинная? Так, СТОП. — Бла-бла-бла... Только не говори, что для тебя это что-то значит. Мы ведь даже не кровные родственники, вообще-то. — Ещё как значит, Джинкс. — Врёшь! Да ты даже с родной сестрой переспал! — Кто ж тебе разболтал? — морщится Силко, уже догадываясь кто. Мадам Бабетта. Напрямую или косвенно, через своих девочек. Надо будет нанести ей дружественный визит и напомнить, что бывает с теми, кто слишком много болтает. — Это было непозволительной ошибкой. Да, мы все иногда ошибаемся. Я был молод и пьян... она сама пришла ко мне... плакала... я хотел лишь утешить! Не думал, что зайдёт так далеко... Воспоминания живо встают перед глазами, словно это случилось вчера. Бедная младшая сестрёнка. Ив была влюблена в его лучшего друга, Вандера. А тот... не то чтобы совсем не замечал её, нет, проблема была в том, что Вандеру нравились все красивые девчонки, а девчонки были без ума от Вандера... Вот только Ив не хотела его ни с кем делить. Она так трогательно разрыдалась, приперевшись однажды в бар и застав своего возлюбленного в губной помаде и с двумя шлюхами на коленях. Силко тоже сидел там со шлюхой, но когда увидел сестру в слезах, поспешно со всеми попрощался и пошёл провожать Ив домой, рассудив, что привлекательным девушкам чертовски небезопасно в поздний час ходить одним по улочкам Нижнего города. Он бы не простил себе, если бы с ней что-то случилось. Ив совершенно не хотела домой, поэтому они немного прогулялись, поговорили по душам и направились на чердак торговой лавки, где жил Силко. Там прикончили остатки виски из его фляжки и залегли спать, прижавшись друг к другу. Он пропустил тот момент, когда их попытки согреться в холодном помещении перешли в нечто большее. Утром он клялся сестре, что всё произошло случайно, по пьяни... однако вечером она пришла к нему снова, на этот раз попросив убежище от строгого отчима, который решил наказать её за ночёвку вне дома. Силко не смог отказать. Их тайная инцестная связь продолжалась несколько месяцев, и он уже видел в том особый знак судьбы и нерушимый союз двух сердец, когда Ив заявила, что больше так не может, ушла от него, а через пару тройку недель ко всеобщему удивлению вышла замуж за Бензо. Силко крайне болезненно переживал предательство и надолго затаил обиду на обоих. Лишь после смерти Ив во время восстания на мосту мадам Бабетта рассказала ему, как та приходила к ней перед свадьбой за снадобьем, чтобы избавиться от дитя, зачатого в кровосмешении. Боялась позора. Не хотела испортить репутацию брата и таким образом помешать его великой миссии. Ведь кто станет уважать человека, который спит с собственной сестрой? Она была бы его слабостью. После того, как узнал правду, Силко приложил массу усилий, чтобы жертва Ив не была напрасной. И многого добился. — Я тоже пришла к тебе сама, — капризно заявляет Джинкс. — Мне что, заплакать, чтобы ты наконец обратил на меня внимание? — Только не это, милая. Давай сегодня обойдёмся без слёз? Я и так весь твой. — Но у тебя не стоит! — Что ж, такова правда жизни, — разводит руками Силко. — Хочешь сказать, я хуже неё? Хуже них всех? Хуже даже Севики?! Про Севику-то как она узнала? Это ж было ещё до того, как та потеряла руку, спасая его от взрывной волны. И то, всего одна ночь — из любопытства с её стороны и от скуки с его. Они договаривались не распространяться об этом. — Не принимай это на свой счёт, дитя, — обволакивающе мягко отвечает он. — Просто с возрастом некоторые функции организма угасают. Это нормально. Время никого не щадит. Но Джинкс так легко не сдаётся. Сам воспитал. Она ныряет под одеяло, стягивает с него трусы и интенсивно теребит вялый член. Неумело, но настойчиво. Силко иронично усмехается: если бы она догадалась просто включить ночник и показать себя во всей красе, уже добилась бы его эрекции в два счёта. Впрочем, он мог бы и немного пофантазировать, как всегда делал, когда хотел сбросить напряжение, не прибегая к услугам опытных шлюх, но... всё ещё сомневается, следует ли переводить их отношения на новый уровень. У него было много любовниц, при желании можно завести ещё парочку — не проблема. А вот дочь у него только одна, и хоть с ней пипец как много проблем, это самые нежные и трепетные чувства, которые он испытывал за последние двадцать лет. Смешать их с похотью и животным вожделением? Не готов. Тем временем Джинкс подключает горячий скользкий язык, с энтузиазмом берёт вялый орган в рот, тягуче посасывает. Ммм, неплохо. Девочка, похоже, вошла во вкус. Готов ли он делить её с другими мужчинами, оставаясь лишь платонически любимым папочкой? От ревности моментально вскипает кровь. Силко стискивает зубы, чтобы сдержать рвущийся изнутри звериный рык. Нет! Он лично придушит каждого, кто посмеет прикоснуться к его дочери. В голове проносятся сцены одна другой отвратительнее, и вместе с тем это парадоксальным образом заводит его. — Смотри, пап, получилось! — ликует Джинкс, выглядывая из-под одеяла. — У меня получилось! Он встал! — Мм... Ты ж моё солнышко. — Только он какой-то... маленький. Вот так новости! С широко раскрытыми от потрясения глазами Силко проверяет рукой сам и с облегчением выдыхает: да нет, такой же, как и всегда. Фух. — Это ничего. Размер совершенно не важен. Ага. Почти забыл, как до тридцати страшно комплексовал по этому поводу и отчаянно пытался компенсировать скромный размер выбором более удачных поз, а также ручной и оральной стимуляцией. — Правда? — недоверчиво хмыкает дочь. — Скажи, Джинкс, у тебя уже были мужчины? — осторожно прощупывает почву Силко, стараясь придать голосу максимально нейтральный деловой тон. Будто они тут за чаем с конфетами решили обсудить подробности предстоящего задания. — Неа. Но ты не волнуйся, я знаю, что делать. Девчонки рассказали. И я уже потренировалась на баллончике с краской. Чтооо?! Как... Господи, она правда делала это? С баллончиком?! Серьёзно? Она что, представляла, что у него член размером с чёртов баллончик? С чего бы вдруг? Силко же и сам не здоровяк вроде Вандера или Лока! Джинкс резко откидывает одеяло и с размаху седлает его бёдра, глубоко вдавливая в перину. — Ахах, ты теперь внутри меня, да? — Похоже на то. Джинкс радостно хихикает и импульсивно скачет на нём вверх-вниз как заводная игрушка, наматывает косы на руки. Силко сжимает её бёдра ладонями, направляя движение и корректируя ритм. Воздух в спальне наполняется размеренным скрипом кровати, их сбивчивым жарким дыханием и яростными шлепками влажной плоти. Джинкс не столь тесная, как он любит — ещё бы, после баллончика-то! — но сам факт соития с дочерью сводит его с ума. Точно на свободу вырвались давно запертые в самых тёмных уголках сознания монстры. Демоны, которых он даже не замечал всё это время. Не хотел замечать. Настолько, что подавил в себе само желание секса, ссылаясь на старость и лень. Длительное воздержание в итоге играет с Силко злую шутку: он слишком стремительно доходит до пика, неистово выгибаясь и выплёскиваясь под юным телом. Джинкс нравится видеть его таким — беспомощным, покорённым, чувственным, и она безумно смеётся, продолжая двигаться, пока опавший член не выскальзывает из неё. — Эй-эй, ты куда? Это что ВСЁ?! — Прости... — хрипит Силко. Его всё ещё потряхивает. — Я всё-таки уже не молод для таких забав... — Ха! Ха-ха, — в её голосе звучат истеричные нотки, которые заставляют Силко настороженно напрячься. — Джинкс, ты должна обязательно это попробовать, говорили они... Секс — это ведь так здорово, говорили они... Настоящий оргазм даже круче, чем приход от мерцания, говорили они! Силко — вот кого можно назвать лучшим любовником Зауна, говорили они... — Что, так и сказали? — Ага, — шмыгает носом девушка, размазывает кулаком потёкшую тушь по щекам. — Поразительно. Я уже много лет не появлялся у девочек. Неужели меня до сих пор вспоминают? Думал, это звание давно перешло к кому-то... помоложе. — Только всё это враки! — перебивает его Джинкс. — Одна сплошная ложь! Ни капельки не прикольно. Даже с тобой. — Оу, не плачь, — утешает её Силко. — Дай мне пару минут отдышаться, и, возможно, я ещё смогу вспомнить, как делал это раньше... Он вспомнил. Он всё вспомнил, все свои коронные приёмы. Будто откинул прочь пару десятков лет и резвился со своей воспитанницей, пока та после очередной мощной оргазменной эйфории не вырубилась от усталости на пропитавшейся их страстью сбившейся шёлковой простыне. Силко не сомневается, что на следующий день ему обеспечено обострение радикулита и всё тело будет болеть, как после эпичной драки. Увы, часть запланированной работы придётся отложить, а часть — делегировать. Но он доволен собой: получился хороший урок для дочери. Теперь уж Джинкс точно не соблазнится на быстрый перепих с каким-нибудь укуренным дебилом и не станет больше ублажать себя баллончиками с краской. Она узнала, что такое хороший секс, и вряд ли согласится на меньшее. Так что, её выбор партнёра очевиден. Хмм, а не послать ли завтра мадам Бабетте коробку пилтовских сладостей? От анонима. Она поймёт.