happy valentine's day

Тишина. Такая отвратительная и раздражающая тишина. Сквозь нее слышно каждый шорох, малейший звук. Особенно громко тикают отстающие часы, и то через раз, запинаясь или двигаясь быстрее, чем нужно. Шипит сигарета, брошенная в пепельницу, и даже слышны крики пьяных соседей снизу. Эмир молчит. Очень нервно и напряжённо, то сжимая руки в кулаки, то беспокойно водя ладонями по коленкам. Телефон, лежащий перед ним на столе, светит мертвенно спокойным светом и не издает ни звука. Кашоков не выдерживает, рычит и вскакивает, начиная ходить вперед и назад, хмурясь и не зная, куда деть руки. Рустам уже два часа как должен был вернуться домой, но ни на звонки, ни на смс он не отвечал и не заходил в онлайн. Он, конечно, часто пропадает неизвестно где и с кем, но каждый раз, как в первый, Эмир тревожится за того, кого так сильно любит, несмотря ни на что. - Хорошая жопа, - Рустам, ухмыляясь проливая виски из бутылки, шлепает едва знакомую девушку по ягодице, тут же уворачиваясь от ее губ и растворяясь в толпе корешей. - Парни, сигарета будет? Он выходит на улицу покурить вместе с каким-то забитым по самую шею тату казахом, и они погружены в мысли, каждый о своем, но казах время от времени что-то говорит Рустаму, очевидно, пытаясь поближе с ним познакомиться. Как Саидахмедов снова оказался в клубе? Почему он один среди этих всех людей? Почему всем им вечно что-то нужно? Где же... - Эмир.. - Че? Я Камиль. Саидахмедов смотрит на парня, неожиданно заливается смехом, и, бросая недокуренную сигарету, застегивает куртку. Он проводит рукой по своим растрепанным волосам и отворачивается. - Забей, я... - И я короче бросил ее, прямо в день Святого Валентина, прикинь? - Камиль смеется, не слушая Руста и едва дрожа от холода в одной футболке. День Святого Валентина. О, господи, как ты мог забыть, Рустам? Руки кавказца, дрожа и промахиваясь, достали телефон и сразу же открыли диалог с Эмиром. Двадцать три сообщения, тридцать один пропущенный вызов. Глоток виски, короткое "Я иду" и разряд электричества по телу. Рустам зашагал, а затем и побежал по темным заснеженным улицам, скользя и чудом сохраняя равновесие. Телефон наконец пиликнул. Эмир буквально вцепился в него, прочитал единственное сообщение и замер. В груди что-то затрещало так больно, что он испустил какой-то шумный выдох, смешанный со скулежом. В два счета парень надел куртку и кроссовки, натянул капюшон толстовки и выбежал из квартиры, забыв выключить свет. Благо фонари хоть как-то освещали путь, и добраться до арки через многоэтажку было не так сложно. Теперь оставалось надеяться, что Рустам действительно скоро будет, что он придет один, без очередной шлюхи или кого-то их кентов. Карие глаза. Его карие глаза и нахмуренные у переносицы густые брови. Так близко. Запах перегара, ставший уже неотъемлемой частью их близости. - Рустам... Лицо Эмира исказилось в каком-то отчаянии, и Саидахмедов отвернулся, словно боясь чего-то. Эмир, конечно, знал, чего он боялся. Он боялся потерять над собой контроль и в пьяном угаре ударить беззащитного парня, повалить на холодный снег и бить, бить, пока тот не перестанет пищать и отпихиваться вялыми, неспособными ответить руками. И снова тишина. Такая давящая. Такая ненавистная. Кажется, парни слышат не только дыхания, но и сердцебиения друг друга. Тишина вдруг начинает особенно сильно давить на уши, за долю секунды сменяясь на звон разбитой бутылки и рык. На кирпичной стене - пятно от оставшегося на дне виски ныне разбитой бутылки, в глазах Кашокова - испуг и смиренное ожидание удара, у Рустама - порыв то ли злости, то ли презрения. - С днем Святого Валентина, дорогой. Рустам ухмыляется. Он в пару мгновений оказывается прямо у лица Эмира, хищно наслаждаясь страхом в его глазах. - И тебя. Эмир впивается в губы Рустама, хватая его за запястья и останавливая любые его движения. Саидахмедов несколько секунд глупо стоит и вдруг чувствует то, что давно было похоронено под грудой бутылок, окурков, битой посуды и соженных фото. Он чувствует, что любит, что Эмир - то, чего ему порой так не хватает, и что он - то, ради чего ему стоит меняться. Его поцелуи всегда так чувственны и нежны, что бы не делал с ним Руст, он всегда рад его видеть, рад помочь и позаботиться... Теперь тишина не давит, не раздражает. Она прячет их от мира, она передает те эмоции и чувства, которые не в силах передать самые яркие слова. И все же не сказать хоть что-то так глупо. - Эмир, - Рустам ощущает покалывания в глазах и понимает, что они слезятся. И такие же точно глаза у Эмира, как зеркало его собственных, поблескивающих от слезинок. - Я люблю тебя. Я так тебя люблю. - Я знаю. Кашоков мягко улыбается, не стесняясь шмыгает носом и падает в объятия Рустама, жмурится и благодарит бога за этого тупого, вечно пьяного и не всегда вежливого мудака. Мудака, которого он искринне любит до мозга костей.