Великий Шабаш

Последняя пламенеющая капля крови скатилась за горизонт, сдергивая с серых небес покров света, и обнажая искрящиеся бриллианты первых звёзд. Око луны становилось всё отчётливее и отчётливее, вместе с тем парадоксально наливаясь густой багряной тенью, медленно, но верно окрашивая мир в инфернально-красный. Я стою среди сестёр, смакуя последний миг. Мы одеты в саваны и плащи, а лица скрыты масками из резных черепов оленей, лосей, коз, баранов и волков. Лишь лик Королевы Шабаша открыт. Её чело увенчано короной из сушеных старушечьих пальцев и младенческих рёбер. Мантия её — из содранных заживо скальпов, сшитых в затейливый пёстрый ковёр. Скоро начнётся, вот уже почти. Последние приготовления завершены, сложены вавилонскими башнями костры из останков мертвецов с заброшенных кладбищ и ветвей умертвлённых небесным гневом стародавних древ, и алчно ждут они огня. Окружённые густым тенистым лесом холмы застыли в тягучей дымке безвременья, в мгновении, длящемся вечно. Продираясь через густоту застывшего мира, Королева зубами вгрызлась в своё запястье, яростно разорвала свою плоть, чтобы царственным взмахом тонкой руки послать веер карминовых брызг навстрёчу древним костям и ещё более мёртвой древесине. Прежде чем первые капли жидких рубинов достигают цели, губы, окроплённые алым, произносят Слово. Каждая из нас слышит его, но не в силах запомнить. Оно проносится по напряжённым нервам, как молния, как расплавленная сталь, как поток острых льдинок. Набор дисгармонирующих бессвязных звуков, не предназначенных ни для человеческих уст, ни для ушей. Слово проходит через память, не оставляя никаких следов, и устремляется прямо в глубины души, для того, чтобы свернуться в её недрах безграничным чёрным Уроборосом. И пламя первого костра взвилось к глумливому небу не то столпом, не то вихрем, издавая хохочущий вой всёненавидящего умертвия. Вспыхнули сами собой все остальные костры, и языки их пламени были сплетены из трёх цветов: красного, как кровь; белого, как кость; и чёрного, как само первозданное небытие. Загрохотали барабаны и бубны из туго натянутой человеческой кожи, с вытатуированными колдовскими печатями, отбивая дьявольский первобытный ритм, и вторили им безумными трелями костяные флейты. Под утробные напевы и речитативы на языках, что старше Солнца, Королева Шабаша вступила в ревущий огонь. Её монаршее одеяние стало пеплом, но тело и корона не пострадали. Она вышла, невредимая, но очищенная от всего человеческого, одетая лишь в собственные густые тёмные волосы до самых пят, и были они чернее, чем могла позволить концепция отсутствия света. Вальпургиева Ночь началась. Ведьмы, вслед за своей Королевой, спиральной вереницей окунались в колдовское пламя, сжигая украденные у мертвецов саваны, и выходили почти нагими, в одних лишь обрядовых масках. Моя очередь. Я вступила в костёр, позволяя потустороннему огню обнять себя. В этих объятиях не было ничего естественного, ничего земного, ничего тёплого, лишь пустота и холод самой космической вечности. Но эта тёмная ласка трепещущих ледяных языков всё равно была приятна. Грубой болезненной нежностью огонь ущипнул соски, заставив затвердеть. По ягодицам словно шлепнула чья-то рука, в пах пробралась жадная плеть, лизнула и поселила назойливое сосущее чувство пустоты, требующей скорейшего заполнения. Это длилось не больше пары секунд, а затем я отпрянула от костра, позволил другой пройти тем же путём. Прохлада ночи сгинула там, в замогильном нечестивом пламени, алчно пожирающем холод. Тело распалялось, разгорячённое поднявшимся изнутри жаром, но кожу не трогал румянец, она, напротив, бледнела, наливаясь мертвенной белёсостью. Законы мира отступали перед законами Великого Шабаша, и граница между вселенными истончалась, обожжённая нашими кострами. Я поправила олений череп, служивший мне маской и заметила, что волосы, из просто рыжих, стали багряными, будто кровь на жертвенном алтаре. Меня наполнили трепет и нетерпение. Музыканты уже сменились, отправившись к кострам, но занявшие их места нагие колдуньи всё так же остервенело оглашали округу нечестивой мелодией, зазывая гостей с Иных Сторон. Безумный ритм вторгся в меня, заставив кости петь в такт, и тело задвигалось в ритуальном танце, к которому присоединялось всё больше и больше ведьм. Бёдра двигались из стороны в сторону, груди колыхались, неестественно прекрасные тела извивались в исступлённой пляске, полной животной похоти и потусторонней жажды. Всё больше горячих тел, охваченных вожделением, тряслись рядом, погружая толпу в нигилистический пароксизм какого-то распутного сумасшествия. Мы касались друг друга, как бы невзначай задевали чувствительные места текучими движениями рук, стояли, почти прижавшись, мелко трясясь и соприкасаясь сосками. Дикая пляска становилась всё теснее, и, когда раздались первые стоны, многие пали жертвой достигшей пика похоти, хватая других ведьм и сплетаясь с ними в страстном танце совокупления. Требовательный жар внизу дал понять, что я скоро присоединюсь к ним. Я не стала противиться. Скользнув в круговерть обнажённых женщин, позволив их неистовству захлестнуть меня, я обнаружила себя в объятиях молодой ведьмы. Её волосы и глаза были подобны расплавленному золоту, полному и жара, и холода. Она пахла грехом, резнёй и, чуть-чуть, вишней. Мы прижались, плотно-плотно, вдавливая окаменевшие соски в податливые тела. Наши руки мяли ягодицы, а маски соприкасались с легким стуком. Никто из нас не заметил, как ладони перетекли к промежностям, и мы начали самозабвенно ласкать друг друга. Немигающий взгляд её, впивающийся в мои глаза из-под прорезей волчьей маски, был сродни взгляду пикирующей соколицы, готовящейся вонзить когти в добычу. Она доминировала в этом поединке, окатывая меня лишь горячим дыханием, а я извивалась на её гибких пальцах, цедя сладкие стоны сквозь стиснутые зубы. Кто-то сел сзади, провёл тёплыми руками по бёдрам и впился в мой зад напористым срамным поцелуем. Я запрокинула голову, наслаждаясь ощущениями влажной упругости, смыкающейся вокруг моих пальцев, и сама сжималась, обхватывая нежные чужие пальчики и язычок. И тут же разочарованно выдохнула, когда поцелуй прервался, и ощущение чужого присутствия сзади пропало, растворившись в круговерти тел. Партнёрша, компенсируя потерю, сняла свободную руку с моей талии, провела нежно по бедру, ущипнула игриво попу, и принялась за промежность с двойным усердием. Пока одна рука стремительно двигалась взад-вперёд, натирая внутренние стенки, вторая тёрла, тянула и щипала клитор, насылая поток трепещущих мурашек на выгибающуюся от страсти спину. Жалко поскуливая, я повторила это с ней, хотя мне и не хватало мастерства, чтобы в полной мере ответить на её ласку. Но я могла компенсировать умение напором. Двигать быстрее, тереть жёстче. На это я была способна. Сдерживая грозящий захлестнуть меня прилив удовольствия, я ускорилась, и позволила экстазу пронзить себя только когда задрожала от оргазма моя случайная любовница. Мы выгнулись почти синхронно, изрыгая хрипящие звериные стоны. А затем, когда конвульсии закончились, отпрянули друг от друга, почти стыдливо прячась в корчащейся в экстатическом танце толпе. Когда мой взгляд окончательно потерял её в праздничном мельтешении разнузданного разврата, я позволила себе приподнять маску и слизнуть с пальцев оставшиеся на них любовные соки. Это было великолепно. Ещё несколько минут я обсасывала пальцы и чуть ли не лениво качала бёдрами в ритм музыке. И вот настала следующая стадия ритуала, окончательно превратив развратную пляску в оргию. К нам подвели мужчин с грубыми грязными мешками на головах. Их руки были связаны, а на обнажённых телах красовались стоящие колом перевозбуждённые члены. Перед ритуалом их опоили мощным любовным зельем, и теперь безумная похоть заставит их броситься на первую, кого они увидят. Щелкнув пальцами, одна из старших ведьм развязала все верёвки, и те упали на землю, как насосавшиеся крови пиявки. Девушки спешили к мужчинам, толкаясь локтями, и срывали с них серые мешки, чтобы тут же быть поваленными на землю, и сладко визжать под навалившимися сверху одержимыми вожделением телами. Я замерла на секунду, шокированно любуясь неистовым совокуплением по-звериному быстро дёргающихся тел. Внизу зачесалось. Да, с этого момента все женщины на этом священном и нечестивом празднестве окончательно стали лишь сосудами разврата. И я не исключение. Страстно желая урвать приз, я с головой окунулась в угар безумной оргии. Несколько парализующих заклятий и стремительный рывок — и вот я у вожделенной и вожделеющей цели. Худой, но жилистый парень покачивался в гипнотическом трансе, но стоило мне положить руки на его стальные плечи, как он замер, словно гончая перед броском. Ох, какой у него был пресс! А грудь… словно рельефная плита мрамора! Я вдохнула чудесный запах самца, трясясь и истекая от нетерпения, приподнялась на цыпочки, а затем сорвала мешковину. Долю мгновения на меня смотрели затуманенные чародейской дымкой серые глаза, а затем всё завертелось. Сильное тело навалилось сверху, мощной долбёжкой вдавливала меня в молодую траву. Мужчина был неистов, как яростный зверь, и ненасытен, как демон. Он жадно приник ко мне, словно не существовало во всём мире ничего кроме меня. Его плоть вонзалась в моё лоно раз за разом, бешено тараня матку под аккомпанемент влажных хлюпающих звуков. Что я могла противопоставить такому животному напору? Лишь смирение. Я развела ноги в стороны так сильно, как смогла, позволяя ему грубо сношать моё трепещущее в сладостной агонии тело. Горячо, так горячо и приятно… Струи его семени окатили моё нутро, но окаменевший от похоти член и не подумал терять твёрдость. Он двигался внутри, не теряя темпа, орошая стенки моего влагалища потоками горячей слизи, пока я разевала рот в беззвучном крике оргазма, вонзая в порыве страсти ногти в сильную мужскую спину. Я чувствовала кровь, скапливающуюся под ногтями и ласково текущую по пальцам, столь же восхитительную, как сперма. Он двигался и двигался, как заведённый, не позволяя мне спуститься с пика экстаза обратно в бренный мир. Каждый толчок выдавливал порцию переполняющего киску семени наружу. После четвёртого раза подряд он начал замедляться. В глазах стало проступать что-то человеческое. Его ладонь легла на мою грудь и стала сокращаться, словно ещё одно сердце. После пятого я обхватила его, и мы несколько раз перекатились, не прекращая толчки, пока я не оказалась сверху, гордо оседлав этого жеребца. Маска слетела и затерялась где-то. Я двигала тазом, насаживаясь на раскалённый влажный стержень, стараясь держать тот же быстрый темп, а он подмахивал снизу. Я приподнялась, возвысилась над ним, посасывая окровавленные пальцы, иногда смачивая их в выплёскивающейся из меня жидкости. Для большей глубины вкуса. Потом начала крутить сосок и теребить клитор, повысив амплитуду движений так, что во мне то оставался только кончик головки, то я падала до упора, полностью вбирая его орган в себя. В конце концов, я сжалась на нём, зажмурилась, запрокинув лицо к небу и шепча богохульства, а он задёргался, затрепетал, как пойманная птичка. Горячо и влажно. Слезать не хотелось, но он уже становился мягким. Пора было с этим заканчивать. Я протянула руку и в неё вложили кинжал из вулканического стекла. Через секунду он уже был в груди парня, метнувшись, молниеносно, как ядовитая змея. В его глазах застыли вперемешку боль и наслаждение, отчаяние и обида. В последний миг он всё понял, и печать этих чувств навеки выжглась на его молодом лице. Я нагнулась и вдохнула его последний выдох, слизнула одинокую слезу, бегущую по щеке, и почувствовала, как последняя капля семени покидает его фаллос, и он начинает стремительно терять твердость, выскальзывая из меня. Хриплый лязгающий смех исторгся из моей глотки, непослушная рука подняла кинжал, почти вынув, а затем погрузила ещё глубже. И ещё раз. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё. Лезвие с мягким влажным шелестом скользило вверх-вниз между рёбер. Я трахала изорванное сердце бедного парня дьявольским ножом. Туда-сюда. Сколько же крови! Туда-сюда. Ха-ха-ха-ха-ха. Нежные руки подняли меня, и чьи-то сладкие губы столкнулись с моими. Девушка с золотыми глазами и волосами. Она забрала кинжал из моих рук, и мы стояли и сосались, а из меня капало семя мертвеца, падая прямо в разверзшуюся рану. Это было так прекрасно, что хотелось плакать. Вместо этого я напряглась и полила недвижимое тело желтоватой струёй. Его уволокли. То ли в пищу костра, то ли для прибывающих гостей. Ох, они уже пришли! Те, ради кого всё и затевалось. Мистические и потусторонние сущности, целиком состоящие из чистого волшебства. Они выходили из леса, из пламени костров, чёрных зевов порталов, а иногда просто проявлялись из воздуха. Фейские и демонические порождения, исчадия изначального хаоса и древние призраки, тёмные духи и иномирные пришельцы, реликты дочеловеческих времён и воплощения космических сил, падшие ангелы и забытые боги. Все они стекались на Великий Шабаш, вплетая свои силы в грандиозный аркан. Я взяла златоглазку под руки, и мы отправились искать себе кого-нибудь. Одного нашего намерения оказалось достаточно, чтобы судьба сама бросила нас в водоворот страсти. Земля перед нами вздулась пузырём, набухла до человеческого роста, и лопнула, освободив красивого мужчину, двигающегося с хищной грацией. Вьющиеся иссиня-чёрные волосы рассекались четырьмя загнутыми от висков к затылку рогами. Большие раскосые глаза отливались оранжевым и имели козлиные зрачки. Сзади волочился мясистый хвост ящера. Его наготу скрывала одна лишь длинная чёрная юбка, которую он сразу же сбросил. Существо шагнуло к нам и заключило в нежные объятия, провело ласково тонкими паучьими пальцами по обнажённым спинам, одарило каждую по очереди сладким поцелуем. Мы пали перед ним на колени и стали вылизывать жаждущий член с двух сторон. Целовали и сосали, сменяя друг дружку, водили языком по крупной головке. Я взяла палку в рот, пока златовласая посасывала яйца, и заскользила вперёд, чувствуя терпкий солоноватый привкус. Насадилась почти до основания, превозмогая рвотный рефлекс и глубоко погружая пенис в горло. Вынула наполовину и затрясла головой. Провела языком против часовой стрелки вокруг кончика. Снова резко заглотнула и плавно заскользила назад. Потом принялась просто и без затей сосать, усердно двигая головой. Второй ведьме тоже досталось — рептилий хвост нырял в её промежность. Ещё несколько быстрых движений, и я вынула, давая себе отдышаться. Милая ниточка слюны связывала мои губы с кончиком члена. Это развеселило меня, и я положила мужской орган на своё лицо и ласково потёрлась. Потом провела языком вдоль нижней части фаллоса, от основания до самого кончика. Златоглазка потянулась ко мне и, одарив мимолётным поцелуем, забрала лакомство себе. Она сосала немного неумело, у неё не получалось брать в рот больше половины. Пришлось помочь. Я обхватила её затылок и стала давить и толкать, прижимая голову к паху. По сути, дрочила мужчине чужой головой, и это пробуждало во мне какое-то дикое и чарующее чувство. Хвост змеёй скользнул между моих ног, вошёл внутрь, и стал извиваться, как червь. Я разомлела, но недостаточно, чтобы совсем потерять бдительность. Когда сверху раздался приглушённый стон, потянула золотистую голову назад. Едва успела. Нас обеих окатило белесыми струями. Мы подставили лица под них, жадно раскрыв рты, словно голодные птенцы. Ловили каждую каплю, а когда поток иссяк — почистили, обсосав, головку и принялись вылизывать лица друг другу. Семя чуть ли не искрилось от переполняющей маны. Мужчина бросил нас, скрылся с хохотом, нырнув в массу тел. Но из-под земли уже выкапывался ещё один. Это… существо было уродливо. По сморщенной коже болотного оттенка скользили, сплетаясь, влажные ветки и коренья, похожие на иссохшие эмбрионы. Оно было сгорблено, но, всё равно, выше меня в полтора раза. Его голова — шипастый куст деревянных рогов, в которых застрял ветхий череп первобытного ящера. Между ног застыл в боевом положении сине-зелёный стержень, украшенный дырами по бокам, а из них текло голубоватое мерцание. Он был слишком отталкивающим, чтобы встретиться лицом к лицу. Поэтому я повернулась к нему задом и нагнулась. Он вошёл в меня резко, заполняя всё алчущее лоно, и застыл. Вместе с ним в меня вошёл бешеный поток маны, заполняя духовные резервы и заставляя каждую клетку тела петь от магии. Этого было достаточно, чтобы заплакать от глубокого удовольствия, но потом член, полный сладкого греха, запульсировал, наполняя промежность сладкой дрожью. Он почти не двигался туда-сюда, только источал ритмичную пульсацию. Я высунула язык от щекочущей нутро неги и радостно заскулила, восхваляя ночь. Златоглазая изменщица уже бросила меня, отдавшись группке кобольдов, остервенело сношавших её с двух сторон. Я немного полюбовалась на это, чуть-чуть ёрзая на заполняющем меня приборе, и обратила праздный взгляд на остальную оргию. Ах, какое это было изумительное зрелище! Королева забралась под статного кентавра и самозабвенно лобызала его могучий конский елдак. Две седые, но младолицые ведьмы облизывали исполинскую красную дубину расслабленно развалившегося у костра тролля, пока он лениво пожёвывал чью-то сырую оторванную ногу. Богомерзко бурлящая масса чёрной слизи, озарённая тлетворно-гнилостным зелёным светом, что бесконечно отращивала и переваривала собственные глаза, хаотично возникавшие на поверхности кипящей плоти, жадно запустила множество гибких тентаклей сразу в дюжину ведьм, заполнив каждое влагалище, анус и рот, до которых они могли дотянуться. Я кончила от этого зрелища, и моё нутро скрутили спазмы удовольствия, многократным эхом сотрясая тело конвульсиями. Минуту я пыталась отдышаться, нетвёрдо стоя на трясущихся ногах, но даже не подумала соскользнуть с волшебного, буквально, пениса. Рядом была женщина, до сих пор не снявшая ритуальную костяную маску барана, которая позволяла трахать себя какому-то птицеголовому чудовищу в той же позе, что и я. Чуть дальше, скрестив оканчивающиеся копытами ноги, сидело двухметровое существо с внушительной грудью, козлиной головой и большим фаллосом, который посасывала, словно леденец, загорелая русая женщина. Ещё одно существо, сочетающее женские и мужские признаки, но с угольно-чёрной кожей, крыльями нетопыря и короткими плоскими червеобразными щупальцами, скрывающими всё выше рта, яростно брало сзади стоящую на коленях блондинку с короткими волосами. Могучая валькирия с бёдрами толще моей талии, сиськами больше моей головы, и грубыми чертами лица, скакала на четырёхруком мужчине, чье лицо было рассечено надвое, образовав гротескное подобие вагины, в котором двигались многочисленные язычки. Мимо прошла окруженная эфемерным маревом молодая девчушка с белыми волосами до упругой попы. Она с ходу лихо запрыгнула на более чем вдвое превосходившего её в размере волколака, прижавшись и обняв его скрещенными ногами. Он обхватил талию мощными ручищами, и стал резво насаживать девушку на свой волчий член, очевидно слишком большой для неё. Монстр игрался с ней, как с игрушкой, грубо двигая её туловище вверх-вниз, стремясь только быстрее разрядиться. Но он не остановился, кончив, лишь брызнуло и потекло ручейком семя, которое не могло поместиться в лоне. Он всё двигал и двигал её хлипкое тело, на котором вдруг начали появляться причудливые кроваво-красные узоры. После второго оргазма они оба завыли, а образ юной прелестницы подёрнулся, на секунду, мутной рябью, а когда та схлынула, к белым, как безмятежность смерти, распущенным волосам прибавились, с внутренней стороны причёски, багряные пряди, обрамив её лик красным. Когда зверь излился в неё в третий раз — девушка исчезла, мигнула в пространстве на крошечную долю мгновения, а появилась уже с белыми, но красными на кончиках, лисьими ушами и хвостом. Волколак грубо скинул её, матерясь хуже любого сапожника и показывая неприличные жесты, но непроизвольно плеснул на неё ещё одной белой струёй, под довольный хохот плутовки. Да, с Иных Сторон на шабаш заглядывают чудовища не только мужского пола. Порой к ведьмовскому пиру присоединяются и такие как она. Внезапно кицунэ посмотрела на меня, и я смогла лучше разглядеть её лицо. Под глазами были загнутые к уголкам рта красные полосы, напоминающие когти. Ещё одна линия шла от нижней губы по подбородку, шее и между грудей, почти достигая пупка, заключённого в кольцо рун. А на лбу алела спираль, к моему ужасу и восхищению. Никогда ещё я не видела Ёкаев Красной Спирали, этого древнего античеловеческого ковена тёмных духов. Из её глазниц на меня глядела бушующая тёмная бездна, ввинчивающаяся спиралью в суть реальности до самого порога небытия. Этот взгляд разложил меня на неделимые части, скрупулёзно разбирая мою суть, и собрал заново. Она улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй, а затем, походя, вырвала и съела сердце у последнего одинокого мужчины с мешком на голове, запоздалого и уже ненужного ведьмам. Я кончила. Трахающий меня монстр, будто очнувшись от спячки, взялся за мои руки, нагнул посильнее, и, наконец-то, начал быстро двигать своим пульсирующим членом. Так что в следующий раз мы достигли пика экстаза вдвоём. Мощная струя густой жидкости влилась в мою матку, заставив её плавиться от тягучего удовольствия. Я чуть-чуть поелозила и соскользнула с пениса, села, облизала его, наслаждаясь вкусом насыщенной манной жидкости, и поцеловала напоследок. Кругом было ещё много магических тварей, с которыми нужно успеть заняться сексом. Начать решила с цербера, но так как под ним уже была одна женщина, а ещё трём одновременно он вылизывал между ног, пришлось довольствоваться змеевидным хвостом. Змей обвился вокруг меня несколько раз, запустил оба своих члена в задний проход, и стал нырять с головой в мою киску, периодически широко разевая пасть и касаясь матки сдвоённым языком. Ох, это было что-то с чем-то! Другие девушки тоже заинтересовались столь необычным актом, и встали рядом, ожидая и поторапливая. Когда я кончила и получила двойной заряд семени в задницу, то не пошла на второй круг, а уступила место. Благодарностью мне стал страстный поцелуй с переливом изо рта в рот остатков чьей-то спермы. Тем временем одна из голов цербера освободилась, и я получила отличное отлизывание шершавым собачьим языком. Потом я гуляла, совокуплялась и танцевала, чувствуя, как мана со всего мира сходится на шабаш, от чего под ногтями и за глазами зудело, а по костям периодически проходила гулкая дрожь вибрации. Я потрахалась, лёжа на боку, с болезненно-совершенным юношей из какого-то подвида фей. Эфемерный и чарующе зыбкий, он нежно целовал мою шею и ласково мял грудь. Я уже знала, как восхитительна на вкус фейская сперма, поэтому попросила кончить мне в рот. Потом отдалась трём гноллам сперва по очереди, а затем одновременно. Станцевала с сатиром, который после этого грубо заполнил мой зад, отпуская пошлые шуточки. Вылизала щёлку и пососалась, играя языком, с дриадой… В какой-то момент я увидела странное существо: рогатую синекожую женщину со змеиным хвостом ниже живота, на котором торчал ряд готовых пенисов. Половина уже была занята, и я поспешила усесться на один из них. Это был самый последний член, и, в благодарность за его выбор, я дополнительно получила неплохую анальную стимуляцию кончиком хвоста. Более того, существо лежало подковой, туловище было рядом, и у меня была возможность лучше разглядеть её и потрогать, чем сразу и воспользовалась, положив руку на одну из спелых грудей. Существо повторило мой жест, и мы славно полапали друг друга. У твари было ещё две пары рудиментарных сосков под грудью, которые я пощипала под звуки довольного хихиканья. Монстр высунул длинный сегментированный чёрно-розовый язык, облизал моё лицо, обернул вокруг моей шеи, немножко подушив, и запустил его в мой рот, тщательно исследуя и лаская. Всё это время я продолжала неистово скакать на одном из его членов. Подошли мужчины и мы отвлеклись на отсос. Змеевидный монстр обмотал языком пенис краснокожего мускулистого мужчины с витыми рогами, и стал им двигать, одновременно втягивая член всё глубже себе в рот. Мне достался бугрящийся мускулами громила с тигриной головой, без предупреждения вцепившийся мне в волосы и грубо запихавший свой стержень прямо в глотку. Он резво двигал бёдрами, упиваясь своей властью, и пользовался моей головой как игрушкой. Тем не менее, я сомневалась, что смогла бы назвать это неприятным опытом. Было в подобном неистовстве что-то такое… Пробуждающее новые грани похоти. Раздвигающее пределы вожделения. Засадив во всю длину, он излил в пищевод своё семя, и стоял так почти минуту, пока я, задыхаясь, яростно скакала на монструозном члене, сотрясаясь от множественных оргазмов. Следующим был прямоходящий ящер сразу с двумя большими бугристыми членами. Я сосала их по очереди, лаская второй стержень рукой. Попробовала взять в рот оба, но не влезли, и я лишь тёрлась губами об кончики и лизала быстрыми движениями, наслаждаясь кисло-солёным вкусом. Потом насадилась на один из них, потрясла, ударяя по щекам, и стала плавно скользить взад вперёд, от кончика до самого основания, давясь и чавкая. При этом не забывала двигать бёдрами и подскакивать на фаллосе змееподобного исчадия. В животе поселилась тяжесть от переполненной жидкостью матки. Но член и не думал переставать изливаться, порция за порцией, от чего моё нутро горело от экстатических разрядов, а мозг плавился, теряя способность к осмыслению, и я сладко мычала прямо в член ящера. Вскоре, кончил и он, спустив мне на язык, а вторым органом излился на волосы и лицо. Я проглотила жидкость и облизала оба мясных жезла. Когда он ушёл, я, наконец, смогла спрыгнуть с засевшего во мне члена. Мне не удалось пройти и шага, ноги совсем не держали. Повалилась на землю, и раздвинула пальцами нижние губы, давая возможность семени покинуть лоно. Ах, я продолжала содрогаться и постанывать, пока она текла из меня небольшим ручейком. Кто-то навалился сверху, я даже не могла сказать, кто именно, и засадил, с возмутительным шлепком, по самые яйца. Он двигался то быстро, то мучительно медленно, менял, иногда, дырочки, остервенело таранил матку, упорно раздвигая стеночки, ритмично ёрзал и сладко подрагивал. Я кричала, смеялась и рыдала от переполняющего промежность удовольствия, упиваясь набившейся в голову экстатической дымкой. Выгнула спину и выпятила попку, чтобы ему было удобнее. Конвульсии сотрясали меня уже без остановки. Он поднёс пальцы к моему лицу, и я стала облизывать, посасывать и покусывать их. Я сгорала в огне страсти и возрождалась пламенным фениксом разврата. Член с хлюпаньем скользил внутри, порождая сладостную пульсацию, отдающуюся, казалось, даже в душе. Неизвестный резко с силой вжал меня вниз, ускорился, и, со стоном, выплеснул содержимое яиц. Разъединение, когда он достал, было почти болезненным. Он постучал членом по ягодицам, отряхивая, и ушёл. Я даже не посмотрела на него. Через некоторое время кое-как удалось встать. Тело слушалось с трудом, но мана переполняла каждую частичку плоти. Казалось, сейчас я могла стирать горы в пыль и испарять города. Хотя, скорее всего, долго это ощущение не продлится, ведь я, как и большинство прочих ведьм, потрачу солидную часть этой силы в первые же дни после шабаша на важные эксперименты и сложнейшие ритуалы. Хотелось отойти и дождаться скорого рассвета, но нечто привлекло моё внимание. Впереди что-то было. Что-то особенное, взывающее ко мне. У границы леса стояли столы и пьедесталы, на них возлежали Книги, а демоны вились вокруг. Сперва мной овладела нерешительность, но из глубин эго выползла алчность и я не решилась уйти. Это моя третья Вальпургиева Ночь. В каждой прошлой я заключила по контракту, вписав своё имя в Свитки Неблагого Двора и Чёрную Книгу Азатота. Выдержит ли моя душа третью цепь силы? Я прислушалась к себе. Буря энергии пьянила. Сквозь кожу будто проступало мягкое сияние. Кровь пела нечестивые гимны изначальному мраку. Зуд под ногтями мог вылиться в сноп молний, стоило только пожелать. Под плотью скрывался целый штормящий океан сырой маны. Столько неистового удовольствия, столько густой скверны, пропитавшей меня. Взгляд прошёлся по демонам и их Книгам. Вот обнажённый серокожий андрогин с четырьмя кожистыми крыльями, готовый отдаться той, кто запишет своё имя в его источающий мускусный аромат гримуар. Нечто, закутанное в жёлтый балахон, с томиком, на обложку которого было натянуто чьё-то лицо. Краснокожий имп, обладающий мерзким крючковатым носом и поросячьими глазками, с массивным ветхим фолиантом. Огромное насекомое с каменной скрижалью в шипастой клешне, зазывающее диссонирующим стрекочущим напевом. Скрюченный и обвитый лозами леший с грудой деревянных табличек. Пожелтевший от времени скелет, предлагающий расписаться на своём черепе. Горгулья с длинным свитком из тонкого листа золота. Летающий сам по себе талмуд со множеством щёлкающий пастей на обложке, окружённый звенящими цепями. И беленькая лисичка с чёрными глазами, влекуще манящая меня своим окровавленным пальчиком. Выбор был очевиден. Я пала перед ней на колени, присосавшись к мокрой киске, в которой смешалось множество видов семени. Поелозила внутри языком, провела по разбухшему клитору, и стала медленно подниматься, не отрывая языка, вверх. Облизала вокруг и внутри пупка, скользнула по красной дорожке между грудей, по тоненькой бледной шейке, остренькому подбородку, и, наконец, впилась в нежные губы, слаще которых я ещё не целовала. Её мягкий хвост дразнил и щекотал мою промежность, а гибкий язычок игриво ощупывал ротовую полость, пока руки крутили сосочки и шлёпали по упругому заду. Мы легли, охваченные жаром страсти, в позу ножниц, и стали тереться гениталиями, подвывая от удовольствия. Когда утихали сладостные конвульсии — щупали друг друга во всех местах и сжимались в крепких объятиях. Потом настала очередь позы «шестьдесят девять» и трепетных поцелуев в нижние губы. В какой-то момент её пушистый хвост увеличился и разделился на девять своих копий, которые удлинились и связали меня. Часть шерсти на них слиплась, подёрнулась дымкой и превратилась не то в короткие щупальца, не то в мясистые язычки, которые принялись с энтузиазмом ласкать меня, пока сама кицунэ сидела, скрестив ноги, и удовлетворяла себя пальцами. Самые крупные отростки, образовавшиеся на кончиках хвостов, заняли киску и попу, принявшись напористо извиваться внутри, от чего у меня перехватило поначалу дыхание. Те, что поменьше, стали резвиться с моими грудями, ртом, шеей, подмышками, бёдрами, ягодицами, локтями, животом, коленками, а затем, чуть приподняв меня, ступнями. Я трепыхалась, окружённая шелковистой мягкостью и терзающими все чувствительные места язычками. Мычала сладкие стоны в пушистые плети, упивалась объявшим меня тёмным жаром наслаждения, от которого горели нервы и плавился мозг. Особо мощная конвульсия экстаза скрутила всё тело, пронзая плоть тысячей разрядов, и я ненадолго провалилась в забытье. Меня привело в себя шлёпнувшееся сверху тело, извивающееся в медовой агонии оргазмической разрядки. Несколько секунд мы неуклюже барахтались, прежде чем кое-как встать на колени. Это была Златоглазка. Одарив меня обжегшим щеку прикосновением губ, ставшим запоздалым незатейливым приветствием, она отряхнулась по-собачьи. Рядом опустилась белая с красным лисица, чьи хвосты, видимо, развлекались после меня с блондинкой. Она поцеловала нас во лбы, после чего заключила меня в жаркие объятия и впилась зубами в плечо, подставив мне и своё. Чувство, когда её клыки вошли в меня, было сродни оргазму, и, сладко скуля, я укусила её в ответ. Ихор, что хлынул в мой рот, был слаще мёда и вкуснее амброзии. Нам было очень тяжело оторваться друг от друга. Мягко отцепив меня, она макнула пальцы в свою рану, и начертила спираль над моей переносицей, пока я судорожно облизывала губы. Затем та же участь постигла златовласую. Наконец, ёкай резко с силой провела ногтями вдоль линии между своими грудями, и с влажным треском потянула в стороны, разводя рёбра как крылья. Внутри разверзшейся грудной клетки не было сердца или других органов. Лишь шелестящий чёрный огонь, тянущий к нам свои мрачные протуберанцы. Лиса-оборотень погрузила руки глубоко внутрь этого инфернального пламени из ледяных космических теней, и извлекла тонкую книжицу с грубо намалёванной на шершавой обложке спиралью. Она раскрыла зловещий предмет на, казалось, случайной странице и протянула нам. Я с благоговением приняла артефакт и, смочив кончик пальца в ране на плече, размашисто вывела своё истинное имя. Тиэллиах. Меня охватило чувство словно перед падением. Словно сейчас оборвётся канат, на котором я вишу над пропастью. Будто подо мной раскрывается пасть беспредельной бездны, из которой нет возврата. Пытаясь подавить сотрясающую меня дрожь, я заглянула за спину второй ведьме. Шиарис. Вот значит, как тебя зовут. Книга вернулась в тлетворный огонь, горящий внутри лисьего тела, и две ведьмы пали оземь, корчась одновременно от боли и удовольствия, когда в их души ввинтился новый канал силы. Меня оглушил хриплый вой, и лишь через несколько секунд я поняла, что сама являюсь его источником. Из меня словно выкачали всю кровь, заменив её жидким фосфорным пламенем, вырвали каждый орган, чтобы обмакнуть в густой липкий мрак нечестивой скверны, перед тем как вернуть обратно. Страшная энергия вливалась в меня, искажая и перекручивая естество. Первый пакт связал меня с просто нечеловеческой силой. Второй — с силой, чуждой самой вселенной. А третий — с силой противостоящей всему бренному, всему земному и людскому. Это было слишком много для моей человеческой сущности. Чужеродные энергии охватили меня, сжигая остатки человечности, переплавляя в нечто иное, нечто большее, кошмарно-прекрасное, огромное, как вселенная, ужасное, как тьма и хаос, бывшие в начале начал, и злобное, как мстительный дух. Я захлёбывалась и упивалась своей агонией, теряя всё, что делало меня человеком, что делало меня живой, что делало меня частью мира. То, что поднялось, уже не было ведьмой. Я поклонилась Ёкаю Красной Спирали, а она поклонилась в ответ, как равной, приветствуя на новой грани существования. Златовласка стояла, растерянно моргая большими слезящимися глазами. Она смогла обуздать эту энергию, или, может быть, силы разных контрактов уравновесили друг друга. В любом случае, она осталась тем, чем была до этого, разве что стала значительно сильнее. Я послала ей воздушный поцелуй, и мы с лисой растворились в предрассветной пустоте древнего лесного мрака, слившись с туманом, текущим между исполинскими громадами мёртвых с самого начала людской эпохи деревьев, что напоминали собой протянутые из могильной бездны в беззвучной мольбе сухие чёрные руки мертвецов.