Now it`s three in the morning...

Как давно я стала видеть осознанные сны? Я не помню. Но в каждом из них ко мне приходит тот, с кем я могу поговорить. Его зовут Андрей. Он старше меня лет на… Пятнадцать? На двадцать? Я не знаю. Но в разы старше. Мне нравится разговаривать с ним. Он… Помогает мне. С проблемами, о которых я не могу рассказать ни отцу, ни Птице, ни, даже дядь Олегу. Он помогает с моими переживаниями. Заботится обо мне. Но я, ведь не могу спать каждый раз, когда мне плохо. Поэтому, я стала представлять, что он рядом даже когда я бодрствую. Я разговаривала с воздухом, и воздух стал мне отвечать. По-началу, я просто начала слышать его голос. Приятный, такой взрослый и… Спокойный. Потом, я стала видеть высокий силуэт, а потом… Потом силуэт стал полноценным образом человека. Того самого, который во снах разговаривал со мной. Мы общались всегда, когда мне было плохо. Конечно, он был рядом не всегда, но… Главное, что он был рядом в те моменты, когда всё было совсем хреново. Вот и сейчас… На часах три утра. Мы сидим за столом и пьём чай. Разговариваем. Рядом с ним я чувствую себя особенно спокойно. Андрей смотрит на меня. Изучает взглядом. Чёрт знает, сколько мы знакомы, но… Этого времени хватило, чтобы я привязалась к нему. — Знаешь… Ощущение, будто я даже тебе сейчас навязываюсь, хотя ты десятки раз говорил, что это не так. Я не знаю… Меня убедили в том, что я слишком навязчивая, и теперь я буквально… — недоговариваю, задумавшись на несколько секунд, чтобы подобрать слова. Хочется утонуть от стыда, потому что я даже предложение нормально сформулировать не могу. Впрочем, этих секунд хватает Андрею, чтобы договорить вместо меня: — …не можешь общаться с людьми и при этом не винить себя в невероятной навязчивости. Это отвратительное ощущение, — выдохнул он, беря мою ладонь в свою. Я кивнула, сделав несколько глотков из чашки. Радов только сильнее сжал мою руку в своей. Мне правда казалось, что я целиком и полностью способна чувствовать его касания. — Да… Отвратительное… Как будто все вокруг от меня уже устали. Общаются только из жалости, и… На самом деле, я ужасно достала их. И тебя тоже. Ужасно достала. Будто я — сплошное разочарование и порчу настроение каждому, с кем общаюсь. Мне тяжело, Андрей, правда. Я не знаю, что делать… — сердцебиение учащается. В голове одна за одной проносятся мысли, нарастает тревога. Дышать становится тяжелее. — Эй, эй. Это не так. Ты прекрасна. Ты же понимаешь, что если бы мне не нравилось рядом с тобой, я бы с тобой и не общался. К тому же… Тебе нужно кому-то выговариваться. Ты же знаешь, я всегда рядом. Иди сюда, — мужчина отставляет чашку, поднимается с места и аккуратно подтягивает меня в объятия. Я чувствую, как к горлу подступает ком и на глаза накатываются слёзы. Андрей обнимает меня, и я действительно чувствую, как крупные, тёплые ладони прижимают меня к вздымающейся при каждом вдохе груди. Прижимаюсь ухом к бьющемуся сердцу, слушая его стук. Начинаю трястись. — …я так себя ненавижу. Так… Ненавижу… — шепчу так тихо, как только могу, сжимая пальцами его рубашку. Мне так плохо, мне чертовски плохо. И за это мне невероятно стыдно. Слёзы скатываются по щекам, оставляя на рубашке влажные пятна. И за это мне тоже стыдно. Стыдно за всё, что я делаю. Стыдно за то, что я существую. За то, что я такая, какая есть. Стыдно за то, что выливаю на Андрея это всё. За то, что ему приходится строить из себя моего личного психолога. — Прости… Прости меня, прости… — Эй. Эй, эй, эй, тебе не за что извиняться… — он крепче жмёт меня к себе. Я продолжаю дрожать, сотрясаясь в беззвучном плаче. Он такой хороший, а я… Мне кажется, что я не заслужила такого хорошего друга. Кажется, что он делает для меня больше, чем должен. Да, я сама придумала его, но… Это неважно. Тяжёлая рука ложится мне на затылок, начинает гладить, по коротким волосам. Я вдыхаю запах, исходящий от его одежды. От Андрея всегда пахнет хвоей и запёкшейся кровью. — Всё хорошо. Всё хорошо… — Спасибо… — я не прекращаю плакать, и только крепче жмусь к нему, зажмурившись. Я просто не могу сдерживать эмоции. Мне так хорошо рядом с ним. Я правда чувствую, будто он в самом деле настоящий. Будто он — не просто моя выдумка. Неясная тревога начала понемногу отступать. Я нашла в себе силы обвить руками его торс. Остановить слёзы не получалось. — Ну… Ну… Ты, ведь, у меня самая лучшая… — шепнул он, продолжая меня гладить одной рукой, а второй всё так же крепко прижимая к себе. Я почувствовала, как его губы коснулись моего виска, и как неприятно кололась его борода, обрамляющая лицо. Но я была ему благодарна за всё. Ведь он действительно помогал мне справляться с собственными тревогами. Не знаю, что было бы со мной, если бы не мой воображаемый друг.

…а правда ли воображаемый?