* * *
Стивен Колдвелл появляется в дверях ее кабинета через двадцать минут после того, как «Дедал» приземляется на восточном пирсе, с коробкой ее любимого бельгийского шоколада в руках. Он протягивает ей коробку, и Элизабет удивленно моргает, до странности польщенная его внимательностью, и он, запинаясь, объясняет, как вспомнил, что это ее любимый. Она благодарит и бровью не ведет, когда за спиной полковника ухмыляется Чак. Она прячет конфеты в своей комнате, приберегая их для одного из реально плохих дней, и забывает об инциденте.* * *
Два месяца спустя «Дедал» возвращается на Атлантиду со свежей группой новобранцев, полковник Колдвелл появляется в дверях ее кабинета и, не теряя времени, приглашает пообедать. Элизабет с готовностью соглашается, в основном потому что желудок у нее урчал еще пять минут назад, идет с ним в столовую и широко улыбается, слушая, как он болтает о своем путешествии. Он рассказывает анекдот про Гермиода, который так ее смешит, что она не замечает любопытных взглядов, которые бросает на нее персонал контрольной башни. Обед проходит приятно. С Колдвеллом стало проще разговаривать с тех пор, как он смирился с тем, что в ближайшее время не станет главнокомандующим военными силами Атлантиды. Элизабет обнаруживает, что ей нравится его общество, и приятно поговорить, чтобы ее при этом не осаждали по поводу повседневных дел Атлантиды. Колдвелл потчует ее рассказами с Земли и сообщает последние мировые новости. Это немного вызывает тоску по дому, но, когда Колдвелл шутит про неспособность гоа’удов в очередной раз захватить Землю, хорошее настроение возвращается достаточно, чтобы она провела оставшуюся часть обеда с относительной непринужденностью.* * *
Вернувшись на Атлантиду в следующий раз, Стивен бросает ей вызов: партию в шахматы на бутылку мерло, которую он тайно провез в галактику Пегас. Элизабет в хорошем настроении после заключения особенно каверзного торгового соглашения, так что охотно соглашается, желая отпраздновать. Она не замечает ладони полковника на ее пояснице, пока он, дружески болтая, ведет их к своей временной комнате в городе. Они встречают МакКея и Зеленку, погруженных в горячий спор. Когда они приближаются, Родни замолкает, не договорив фразы, и со странным выражением наблюдает, как они заходят в комнату Колдвелла. Вино вкусное. Элизабет давно уже не пила ничего даже отдаленно алкогольного, и напиток ударяет в голову, делая ее слегка захмелевшей и уничтожая стратегические способности. Стивен мягко насмехается над ней, когда у нее остаются только король и одинокая пешка, и объявляет шах и мат, пока она весело хихикает над кружкой вина. Стивен предлагает проводить Элизабет в ее комнату, когда она говорит, что уже поздно, и она благодарна за руку, на которую можно опереться, поскольку кровь бросается в голову, вызывая головокружение. Она сама виновата, что пила на пустой желудок — с запозданием она понимает, что забыла поужинать. Они поворачивают в коридор, в котором находится ее комната — Было весело, я приятно провела время, — говорит Элизабет. — Ну, было видно, что вам это нужно, — отвечает Стивен. Она хихикает на его слова, но не знает почему. — Полковник Колдвелл, вы хотите сказать, что я не умею развлекаться? Стивен ухмыляется: — Вовсе нет. Она хмыкает, не веря ему. Они подходят к ее двери, и он замечает: — Надо будет повторить как-нибудь. — Да, надо, — отвечает она, действительно имея это в виду. У нее месяцами не было свободных вечеров, и она не помнит, когда последний раз проводила целых три часа подряд, не беспокоясь об Атлантиде, рейфах или постоянно растущем списке врагов. Элизабет чмокает его в щеку раньше, чем успевает задуматься, и обвиняет в этом алкоголь и головокружение. — Спокойной ночи, — бормочет она, после чего скрывается в комнате и сразу падает на кровать. Уже очень давно она не спала так спокойно, без сновидений.* * *
Два корабля-улья входят в солнечную систему, и хорошо, что «Дедал» отпугнул их. Они на всякий случай скрывают город, но военному кораблю удается уничтожить один из ульев, повредив второй достаточно, чтобы отряд истребителей F-302 смог уничтожить их коммуникационные системы, прежде чем рейфы успели запросить подкрепления. Когда опасность миновала, «Дедал» садится на восточном пирсе для ремонта, отложив возвращение на Землю на неделю. Полковник Колдвелл остается без дела и проводит время, либо стоя над душой членов своего экипажа, пока они занимаются ремонтом (и путаясь под ногами, сильно подозревает Элизабет), либо являясь на военные совещания под предлогом «предоставить свежий взгляд, если понадобится». Джон откровенно пронзает его взглядом, когда Колдвелл в первый раз открывает рот, чтобы зарубить предложение майора Лорна насчет возвращения на M5X-703. Элизабет молча наблюдает за военными, готовая вмешаться, если их спор выйдет из-под контроля. Последнее слово за ней, и она принимает сторону Колдвелла, исключительно на основании того, что на планете нет ничего столь ценного, что стоило бы риска еще одного прохождения через врата. Лорн спокойно принимает ее решение, но Джон с мрачным видом вылетает из конференц-зала. — Ужин? — предлагает Стивен, пока Элизабет собирает вещи. — Сейчас пол четвертого, — невозмутимо отвечает она, бросив взгляд на часы. — Я имел в виду: сегодня вечером, — возражает он с легкой улыбкой. — Ладно, — соглашается она, улыбаясь в ответ, и они вместе выходят из конференц-зала. — Ужин звучит отлично.* * *
Элизабет думала про столовую, но, когда Стивен появляется у ее двери, переодетый в гражданское, она понимает, что у него на уме другое. Она по-прежнему в обычной красной рубашке и серых брюках, но он, похоже, не против и ведет ее на один из балконов с видом на западный пирс. Он накрыл там стол на двоих и принес еще бутылку вина. Она рассеянно думает, нет ли у него на борту «Дедала» тайного запаса, который он хранит на всякий случай. Вид на океан с садящимся солнцем изумителен и захватывает всё ее внимание, пока она клюет свой ужин. Разговор заглох, но молчание уютно, и, оторвав в конце концов взгляд от пейзажа, она обнаруживает, что Стивен пристально смотрит на нее, забыв про ужин. Элизабет слегка краснеет под его испытующим взглядом и поспешно принимается за еду, чтобы чем-то занять себя. К тому времени, когда оба заканчивают есть, ей удается снова завязать разговор и начать рассказывать про последние открытия Родни в базе данных Древних. Стивен любезно слушает, но, когда он провожает ее обратно в комнату, она видит, что у него на уме что-то другое. Они поворачивают к ее комнате, и у Элизабет возникает ощущение дежавю. Еще ранний вечер, и некоторые из членов экспедиции бодрствуют поблизости. — Было мило, — говорит Элизабет. Они останавливаются возле ее двери. — Да, — соглашается Стивен. Она желает ему спокойной ночи и вздрагивает, поскольку он наклоняется вперед, и его губы касаются ее губ так коротко, что она почти может сделать вид, будто ей показалось. Она озадачивается, что это значит, является ли поцелуй просто дружеским. Она дарит Стивену слабую улыбку и снова желает спокойной ночи, прежде чем он успевает сказать или сделать что-то еще.* * *
Элизабет идет на раннее утреннее совещание с командой ученых, как вдруг рука Джона хватает ее за запястье, и он затаскивает ее в пустую лабораторию. Не привыкшая к грубому обращению со стороны своего главного офицера, Элизабет пронзает его взглядом, ее переполняет праведное возмущение его дерзостью. — Какого черта, Джон? — Нам надо поговорить. Либо он не способен понимать ее, либо решил игнорировать предупреждающий тон. Элизабет подозревает, что он прекрасно ее знает, и ее наполняет ярость, какой она не испытывала в его адрес с того случая, когда он не подчинился приказу. — И мы говорим здесь, а не в моем кабинете, потому что? — спрашивает она, скрестив руки, и возмущенно смотрит на него. — Потому что, — цедит Джон сквозь стиснутые зубы, — я не хочу, чтобы кто-нибудь услышал. — Услышал что? — спрашивает Элизабет, ярость немного улеглась, уступив место недоумению. Она никогда не видела Джона таким взбудораженным. — Ты же не серьезно, — недоверчиво говорит Джон. — Весь город знает. — Знает что? — спрашивает она. — Проклятье, Джон, что происходит? — Все знают про тебя и Колдвелла. — Извини? — говорит Элизабет с неподдельным недоумением. — Это неподобающе, — авторитетно заявляет Джон. Ее глаза расширяются. Все мысли о том, что именно весь город может думать о том, что происходит между ней и Колдвеллом, исчезают. Она может сосредоточиться только на Джоне и на наглости, с которой он — из всех людей — говорит ей о том, что подобающе, а что нет. — Между мной и Колдвеллом нет ничего… неподобающего, — с нажимом говорит она. Джон фыркает: — Я тебя умоляю. Ты месяцами ходишь с ним на свидания. — Что? — недоверчиво произносит Элизабет. — Я не хожу. — Ходишь, — тихо говорит Джон. Она поднимает взгляд, удивленная болью в его голосе. Он быстро берет себя в руки и перечисляет каждый раз, когда ее видели с Колдвеллом в течение последних нескольких месяцев. Каждый долгий обед и поздний ужин. Она изумлена подробностями и обещает себе удвоить всем на Атлантиде объем бумaжной рaботы, чтобы у них появилось занятие получше, чем одержимо следить за ее предполагаемой личной жизнью. Она чувствует, как лицо краснеет, когда Джон упоминает о поцелуе. Элизабет ломает мозг, пытаясь понять, кто мог их видеть и разболтать. Тогда она не слишком беспокоилась, что их увидят. Она всё еще считала, что они двое друзей, которые ужинали вместе. Она явно ошибалась. — О, Боже, — слабо произносит Элизабет, пряча лицо в ладонях и качая головой. — Я хожу на свидания с полковником Колдвеллом… — Ты не знала? — спрашивает Джон. Она снова мотает головой, слишком смущенная, чтобы смотреть на него. — Как можно нечаянно пойти с кем-то на свидание? Элизабет пронзает его взглядом. — Что мне теперь делать? — отчаянно спрашивает она. Джон пожимает плечами: — Мягко порвать с ним? — Ну, спасибо, Джон, — с сарказмом говорит она. — Очень полезный совет.* * *
Мягко порвать со Стивеном оказалось легче, чем она ожидала. Элизабет не знает, храбро или глупо с ее стороны было разговаривать с ним в своем кабинете, но надеется, что это раз и навсегда положит конец диким слухам. Она видит, как Чак тайком поглядывает, когда думает, что она не смотрит, большинство же других техников действуют не настолько тонко. Элизабет прикусывает губу, чтобы не рассмеяться от абсурдности всего происходящего. — Я не готова к отношениям, — объясняет она. Что легко переводится как «Я не заинтересована в отношениях с вами». Стивен хорошо воспринимает новость и просто грустно улыбается ей: — Да, я понял. — Но мне хотелось бы остаться друзьями, — добавляет она, внутренне поежившись от того, насколько избито это прозвучало. Он просто кивает и выходит из ее кабинета. Она знает, что больше не будет ни ужинов с видом на пирс, ни вечеров с игрой в шахматы. Элизабет чувствует странную пустоту, но ей скорее будет не хватать общения, а не конкретного человека. 2. И снова — всё начинается с шоколада.* * *
Джон возвращается с инопланетной миссии и, отчитавшись перед ней, протягивает коробку с чем-то темным, подозрительно напоминающим шоколад. — Я… эм… достал это для тебя, — бормочет Джон, кончики его ушей слегка краснеют. Конфеты определенно достаточно сладкие, чтобы имитировать земной шоколад, но оставляют во рту острое послевкусие, из-за чего Элизабет за раз может съесть только маленький кусочек. Джон не комментирует свой жест, и она выбрасывает это из головы. Кроме того, он не впервые приносит ей что-то из других миров.* * *
Они в любом случае чаще всего обедают вместе, но в последнее время разговор сосредоточен больше на них самих, чем на работе. Джон рассказывает, как начинал служить в воздушных силах, как его стошнило в кабине, когда он первый раз самостоятельно летал на истребителе. Она рассказывает о своем первом опыте как посредника в переговорах, как назначение главой экспедиции на Атлантиде ощущалось словно возвращение домой. Впервые в жизни Элизабет рассказывает кому-то о дне, когда умер ее отец. Джон молча слушает ее, и его пальцы мягко касаются ее руки сочувственным жестом. Легкое прикосновение утешает и помогает сдержать слезы, которые угрожали пролиться с того мгновения, как она начала историю. Она давно ни перед кем так не открывалась, и это заставляет чувствовать себя странно уязвимой. Но Джон успокаивающе улыбается, и кажется, что она может справиться с чем угодно.* * *
Летом они начинают долгие прогулки по пирсу, поскольку Родни случайно нарушил внутренний экологический контроль Атлантиды и в помещении стало слишком жарко. Три дня спустя он всё исправил, но прогулки стали привычкой, от которой ни тот, ни другой не собираются отказываться. Элизабет наслаждается тем, как летний бриз взъерошивает волосы, а запах соленого воздуха помогает лучше думать, пока Джон рассказывает о последних изменениях в составе команды. Она рассеянно делает заметки на своем КПК, но вскоре отказывается от этого намерения, веря, что Джон знает, что делает. Пометки и разговор о работе — лишь отговорка, и обычно они быстро начинают разговаривать о более праздных вещах. Им становится более комфортно друг с другом, и с тех пор, как Элизабет рассказала про отца, она ловит себя на том, что еще больше рассказывает о прошлом, и Джону удивительно хорошо удается вытаскивать из нее самые смущающие истории. Он тоже более общителен, и она узнает о его прошлом больше, чем считала возможным. Он говорит о своем неудавшемся браке и о проблемах с отцом. Она выучивает наизусть каждую историю, каждую мельчайшую деталь о жизни, пока у нее не возникает ощущение, что она знает Джона Шеппарда вдоль и поперек, может читать его душу и видеть его, настоящего Джона, которого он не позволяет видеть никому другому. Она знает о нем больше, чем когда-либо знала о Саймоне. Саймон, который делил с ней жизнь и постель пять лет, и однако никогда не понимал ее так, как понимает Джон. Так продолжается несколько месяцев. И однажды Джон вдруг останавливает ее на полушаге, положив ладонь на руку. — Что? — спрашивает Элизабет, и он странно смотрит на нее. Выражение в его глазах такое напряженное, и ей приходится заставлять себя не отвернуться. Джон шагает ближе, и она инстинктивно отступает назад, ее бедра ударяются в перила. — Джо… — начинает она, но он не дает договорить — его губы обрушиваются на ее, а руки ложатся ей на поясницу. Вкус соли на его губах напоминает об океане, и это одновременно пугает и успокаивает. Он углубляет поцелуй, его язык борется за проникновение в ее рот, а ее руки автоматически поднимаются к его лицу, пальцы зарываются в его волосы, прежде чем она осознает, что делает. Ей нужна вся сила воли, чтобы оттолкнуть его, и она смотрит на него, хватая ртом воздух. Он стоит близко, слишком близко, чтобы она могла ясно мыслить, и она отодвигается от него, создавая дистанцию, и надеется, что взгляд, который она на него устремляет, сердитый, а не полный желания. — Что ты делаешь? Элизабет не знает, куда деть руки, и скрещивает их на груди, понимая, что они дрожат от чего-то, чему она не может дать название. — Я думал, это очевидно, — нахально говорит Джон. — Кроме того, обычно я целую девушку на втором свидании, так что я считаю, мы несколько затянули. — Что? — Элизабет поперхнулась, мозг зацепляется за слово «свидание». — Мы не ходим на свидания. — Ходим, — говорит Джон, но из его голоса исчезают нахальные нотки. — Думаешь, я всех девушек вожу на долгие романтические прогулки по пирсу? Можешь не отвечать, — поспешно добавляет он, когда она приподнимает бровь. — Джон, — медленно произносит она. — Мы не ходим на свидания. Это было бы крайне неподобающе. Я глава экспедиции. Я должна поддерживать определенный образ. Я не могу встречаться с подчиненными — как это будет выглядеть? Джон усмехается: — Никому нет дела. — Всем будет дело. — Нет, не будет. Все знают, и всем всё равно. На самом деле, они рады за нас. — Что? Но, произнеся это, она вспоминает, как члены экспедиции в последнее время ведут себя рядом с ней, многозначительные взгляды и комментарий Тейлы насчет того, что сейчас она выглядит счастливее, чем когда-либо. Тогда Элизабет приписала это их недавнему открытию потенциального лекарства Древних от рака, но сейчас… Элизабет встряхивает головой. — Ну, МНС и командованию звездных врат точно будет дело, — благоразумно говорит она. — Им тоже всё равно, — отвечает Джон. И она вспоминает, как генерал О’Нилл понимающе усмехался ей всю последнюю встречу на Земле. То, как Вулси закончил читать ее отчеты и сказал: «Вы хорошо справляетесь, учитывая обстоятельства», — и в то время она не слишком задумалась о его словах. Сейчас всё стало очевидным. — О, Боже, — сдавленно произносит она. — Мы встречаемся? — Ты не знала? — недоверчиво говорит Джон. — Как ты могла не знать? — Ну, ты никогда не озвучивал своих намерений ясно, — огрызается Элизабет, и Джон в расстройстве проводит ладонью по лицу. Она цепляется за собственный гнев, поскольку он помогает скрыть смущение от того, что она была так недогадлива. Дважды. В ее защиту, раньше за ней никогда по-настоящему не ухаживали. Она просто вступила в отношения с Саймоном после того, как ее подбили на свидание вслепую с ним, и в ту же ночь они оказались в одной кровати. С Джоном чувствуется по-другому. Да, Элизабет думала, они просто друзья, но за последние три месяца она стала ближе к нему, чем была с кем-либо другим. Он знает ее лучше всех, и она тоже знает его. Она может уловить его настроение за милю по тому, как он напрягает плечи и отводит глаза. Он сердит и ранен, и она проклинает то, что причина в ней. — Джон, — говорит она, и произнести это больно. — Мы не можем. Джон стискивает челюсти в попытке сохранить самообладание. — Никому нет дела, Элизабет, — снова говорит он. — Проблемы с этим только у тебя. Сила его слов ударяет ее, но прежде чем она успевает ответить, он уже умчался внутрь.* * *
Он демонстративно игнорирует ее несколько дней. Он избегает ее вне совещаний, обедает в странное время, и, хотя она ищет его, когда гуляет по пирсу, несмотря на то что лето подходит к концу и ветер набирает силу, она никогда его не видит. На этот раз Элизабет скучает не по общению. На Атлантиде всегда найдется кто-нибудь, кто вместе с ней пообедает, или погуляет, или поговорит. Она скучает по нему. Она скучает по тому, как Джон завладевал всем ее свободным временем. По тому, как она могла говорить с ним обо всем, и он слушал и не осуждал. Она скучает по дурашливым улыбкам, которые предназначались только ей и больше никому. Она скучает по тому, как он открывался перед ней, позволял ей видеть настоящего себя. Только когда Тейла говорит, что сожалеет о том, что они с подполковником Шеппардом расстались, Элизабет осознает, насколько она всё испортила. 3. И опять, всё начинается с шоколада.* * *
Элизабет проскальзывает на свободное сиденье напротив него и толкает через стол свою последнюю плитку шоколада. Джон перестает сердито пялиться на нетронутый завтрак, чтобы бросить взгляд на шоколад, потом на нее, и снова отвернуться. — Как насчет ужина сегодня? — спрашивает Элизабет, не обращая внимания на то, как он обиженно избегает ее взгляда. Он смотрит мимо нее, его пальцы лениво теребят края шоколадки, пока он тщательно обдумывает предложение. Ладони потеют, и она задумывается, стоит ли позволить ему еще немного побарахтаться в жалости к себе. — Ладно, — наконец, отвечает он, и Элизабет выдыхает, отпуская сдерживаемое дыхание. Она улыбается и встает, чтобы уйти. — О, и Джон? — бросает она через плечо, озорно изогнув губы. — Просто для ясности — это свидание. Ее вознаграждает пораженная улыбка, и та дурашливость на его лице, которую она так любит.* * *
После ужина она нежно целует его в губы, и когда они отправляются на долгую прогулку по пирсу, их пальцы соприкасаются, пока она не осмеливается сплести свои пальцы с его. Он улыбается, и она чувствует, как ее щеки краснеют, когда Ронон пробегает мимо них во время вечерней тренировки. Но потом Джон утягивает ее в затемненную нишу, его тело прижимает ее к стене, и он наклоняется, чтобы жадно ее поцеловать, и Элизабет забывает обо всех причинах, почему это плохая идея. Руки Джона проникают под ее рубашку, его горячие пальцы на ее коже вызывают у нее стон. Она думает, что они двигаются слишком быстро, и приходится напомнить себе, что технически они ходили на свидания три месяца. — Напомни мне еще раз, — говорит она, когда губы Джона прокладывают дорожку по ее шее, — почему мы раньше этого не делали? Джон пожимает плечами: — Я ждал, пока ты сделаешь первый шаг. — Ну, это было глупо, — замечает она. Он согласно ворчит, и она берет в ладони его лицо, поднимая его, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мне надоело продвигаться медленно, — серьезно говорит она. Глаза Джона расширяются. — Просто для ясности, — говорит он, сглотнув, — это значит… Элизабет тянется, чтобы прошептать ему на ухо: — Пошли в кровать, Джон.