Ночь это странное время. Вроде бы хочется уснуть и забыться, растворить свои страхи и заботы в снах, но вместо этого они наваливаются с удвоенной силой. Бессонница мучает, изводя разум и вынуждая погрузиться в тяжкие воспоминания.
До сих пор Рукия не понимала, как она умудрилась выжить там, где выжить для маленького ребенка невозможно. Может быть в ней и впрямь было что-то особенное, а может это просто случайность. Счастливое стечение обстоятельств, если конечно в том предверии ада вообще можно говорить о чём-то счастливом.
Луна расплывалась мутным пятном бледного света. Рукии она категорически не нравилась. Ещё в Инузури она усвоила, что ночь это царство страха и разгул зла. И не важно был ли источником этого зла Хуэко-Мундо или его творили люди, что они, что пустые предпочитали скрываться в ночной темноте. Рукия ненавидела ночь.
Она повернулась на бок, потом на спину, укрылась одеялом, тут же откинула его в сторону. Потом, бросив бессмысленные попытки уснуть, встала со своего футона. Подошла к окну и посмотрела. Привычная картина немного успокаивала, где-то трещали невидимые глазу цикады, блестела серебристо-серым гладь небольшого пруда, который так любил ее капитан. Она не видела, но всем своим телом чувствовала реяцу младших офицеров, стоявших сегодня в карауле на территории Тринадцатого отряда. Рукия вздохнула и посмотрела на небо.
В общем-то ей полагалось спать на территории поместья клана Кучики, но с тех пор как она заняла должность фукутайчо работы у нее было все больше, а свободного времени по странному стечению обстоятельств – все меньше. Брат хмурился, а тайчо вздыхал, пока однажды не подозвал её и не сообщил, что для неё выделена комната на территории Тринадцатого отряда, где она может оставаться, если конечно захочет. Когда вечером она сообщила об этом брату, нии-сан как-то странно посмотрел на неё и отвёл взгляд, сказав, что это её право. Однако, с тех пор иногда она оставалась на ночь здесь.
В пруду тяжело всплеснул хвостом карп, а цикады на минуту замолчали. Вокруг воцарила та самая гнетущая тьма, которая вызывала такие тяжёлые воспоминания о не самом радостном детстве. Она бы и не хотела вспоминать, но луна вынуждала, не давая не единого шанса уснуть.
Накинув верхнее косоде, Рукия вышла во двор. Каким бы мягким не был климат в Сейрейтее, но ночами даже тут было зябко. Она дёрнула плечами и обхватила себя руками, словно пытаясь обнять.
– Опять не можешь уснуть?
Мягкий голос возник словно из ниоткуда. Рукия вздрогнула от неожиданности, впрочем, тут же взяв себя в руки.
– Ничего, всё хорошо... – она даже попыталась улыбнуться, кажется, тайчо тоже сегодня не спалось.
Она пришла в отряд его совсем молодой и до бесконечности наивной. Она прошла путь от младшего офицера до фукутайчо, усвоила истины, которые знал каждый старший офицер, умела то, что было не под силу младшим подчинённым, но до сих пор не утратила того трепета, с которым смотрела на капитана в самый первый раз. Сколько бы лет не прошло, а тайчо оставался для неё непостижимым и недостижимым.
– Твоё дежурное "ничего" может убедить кого угодно кроме меня, – улыбнулся тайчо.
Рукия нервно сцепили пальцы. Конечно он был прав, пытаться обмануть капитана было не самой хорошей идеей, даже если вот так по мелочи.
– Наверное...
– Абсолютно точно. Пойдём, я заварю чай.
***
Рукия много раз пыталась постичь древнее искусство чайной церемонии, но почему-то всякий раз у неё получалось нечто, отдающее горечью и даже близко не сравнимое с чаем, который заваривал тайчо.
Фарфор согревал руки, а в меру горячий напиток разливался теплом изнутри. Укитаке смотрел куда-то в даль и молча размышлял о чём-то. А Рукия сидела рядом на пороге Угендо и практически уже забыла о тех страхах, что терзали её совсем недавно.
– Мне кажется, что Вы ничего не боитесь, тайчо, – тихо сказала она.
Капитан пошевелился, отпил глоток чая и только потом ответил:
– Боюсь. Я боюсь быть смешным. Боюсь уйти слишком рано, не успев позаботиться о тех кто мне дорог, боюсь... Впрочем, об этом точно не стоит.
– А я боюсь подвести вас и нии-сана. Вы и так пострадали из-за меня.
– Нет, из-за своей невнимательности. Если бы все капитаны были хоть чуть-чуть внимательнее друг к другу то не было бы всей этой истории с Айзеном и его компанией, – покачал он головой.
Рядом с капитаном чудовищное напряжение последних дней чуть отпустило, а вместе с ним и бессонница разжала свои когти, освобождая жертву. Рукия зевнула и наклонила голову. Хотелось спать.
***
Она не заметила как заснула и не заметила как капитан поднял её на руки и отнёс в свою комнату. Она спала, уткнувшись носом ему в плечо, словно и не было изматывающего света луны и бесконечного страха одиночества. Может быть ей будет стыдно, когда она проснется, впрочем, уже не в первый раз, но какая разница, если рядом будет он? Он привычно поцелует её в лоб и скажет, что нести её в комнату лейтенанта было слишком далеко, а будить – слишком жалко. А она привычно поверит. Это стало чем-то вроде традиции: приходить к капитану тогда, когда ночи особенно тягостные.
Капитан Укитаке не требовал больше, чем она могла бы дать ему сейчас, ему было вполне достаточно того, что она рядом и доверяет ему так, как не доверяет никому. Однажды она сама придет и даст понять, что она готова перейти черту, которую она же и начертила, а пока он подождёт. Не так уж это и сложно, когда тот, кого ждёшь, спит рядом с безмятежностью ребенка. Укитаке посмотрел на девушку и чему-то печально улыбнулся.
Может быть Кучики Бьякуя понимал чуть больше, когда недовольно хмурился, узнав, что его сестра получила комнату в бараке Тринадцатого отряда. Но с другой стороны кто он такой, чтобы запирать её в клетке? Вряд ли Хисана хотела бы видеть сестру, запертую в доме Кучики как в тюрьме.
Где-то за окном на темном, иссиня-бархатном небе на востоке появлялась еле видимая глазу розоватая полоса. Начинался новый день, которому суждено было ещё на один маленький шаг сблизить двух шинигами. Укитаке устало прикрыл глаза, она была рядом, а значит, он тоже мог немного отдохнуть.
