Подарок

— Смотри! Вон двое мужчин гуляют со своими сыновьями в зоопарке! И что-то не растеряли своих достоинств! А ты?! Недостойно тебя в зоопарк ходить! Да тебе и без зоопарка вовек таким красавцем не стать! И жен их рядом не видно, не тащат силком, а ты?! — разговор на повышенных тонах невольно долетал и до их слуха. — Раз в год тебя уговорила с сыном погулять! Только отвернулась, а ты уже успел где-то насосаться! Только и горазд!.. — к гневной речи добавился звук хлопков, словно кто-то газетой пытался убить муху на стене, вот только стена при этом жалобно ойкала и невнятно пыталась оправдаться. Вэй Ин тихо захихикал над своим кофе и покосился на сидящего рядом с ним Лань Чжаня. Красавец с достоинством и ребенком с совершенно невозмутимым лицом пил сок а-Юаня через завернутую замысловатым узлом трубочку. Наверняка слышал. И точно решил, что про них, иначе бы не прикоснулся к детскому соку! Само дите, доверчиво вручившее взрослому напиток на сохранение, ускакало смотреть на то, как кормят пеликанов. А-Юй уже стоял перед загоном и пристально, даже, кажется, затаив дыхание, следил за тем, как распахиваются длинные клювы, ловя брошенную им рыбку, как отвисает заполнившийся зоб, как птица запрокидывает голову, проглатывая добычу. Это был крайне утомительный весенний день в зоопарке, за который Вэй Ин уже не чувствовал своих ног, а в ушах звенело от криков и разнообразного рева. Но огромные, полные изумления и искренней радости глаза Сюаньюя, впервые посещавшего зоопарк, и чистый восторг Юаня, любившего их совместные походы куда угодно вообще, того определенно стоили. — Папа, папа! — закричал а-Юань, подбегая к нему и хватая за руку. — А там можно покататься на верблюдах! Пожалуйста, папа, пойдем! Вэй Ин не сдержал жалобного стона. Они уже катались на лошадях, на тележке с пони и на сигвеях из проката. Они даже устроили гонки со страусами — правда, страусы были не в курсе, что участвуют, но все равно уверенно побеждали, — пока их не поймали и не пригрозили, что выгонят из зоопарка. Страусы и тут сделали вид, что не при делах, Вэй Ин предложил убежать от смотрителя, дети с готовностью его поддержали, и только Лань Чжань, как самый послушный мальчик, попросил прощения и пообещал больше так не делать. Щедрое пожертвование в фонд спасения красных панд, сделанное у специально поставленного для этого стола с волонтером напротив вольера с теми самыми красными пандами, подкрепило искренность его слов. Старый смотритель растрогался и их простил, но сигвеи все же отобрал. — Как вам идея набрать кучу чипсов, лимонада, и засесть вечером смотреть «Мадагаскар»? — Да! — тут же закричал а-Юань. — Нет, — отрезал Лань Чжань, но получив сразу три взгляда — ошарашенный, расстроенный и испуганный, уточнил: — «Мадагаскар» — да, чипсы и лимонад — нет. Печенье и молоко. — Но, Лань-гэ! — воскликнул Вэй Ин. — Печенье и молоко они и так получают каждый вечер, а сегодня у нас особый день похода в зоопарк! — Мы договаривались, — строго посмотрел на него Лань Чжань, — раз в месяц. — Вот! Чипсы были в прошлом месяце! — На прошлой неделе. — Но на прошлой неделе не считается, мы же были в кафе с а-Лином, а он хотел чипсы! Нельзя же оставить детей без чипсов, когда их друг рядом ест чипсы?! — Нет, — насупился Лань Чжань, не любивший, когда он манкировал их договоренностями, и нашел компромисс: — Мороженое. — Ура! — в один голос закричали дети, и а-Юань, от полноты чувств, кинулся к замершему Лань Чжаню на шею, все еще немного теряющемуся от детских эмоций. Вэй Ин и сам чуть не кинулся, просто потому, что безумно любил этого мужчину, а вид его покрасневших ушей вызывал внутри бурю чувств. — Фисташковое? — уточнил а-Юань, когда они направились на выход. — Мгм. — Нет-нет, — спохватился Вэй Ин. За любимым фисташковым мороженым а-Юаня пришлось бы делать приличный крюк через весь центр. — Мы возьмем большое ведро мороженого, и дома вы сами добавите себе все, что захотите и найдете. А фисташковое мороженое будет на следующей неделе, когда мы поедем к дедушке Цзян, хорошо? Там будет как раз по пути. — Если не будет торта, — торопливо вставил Лань Чжань в их планы, и Вэй Ин содрогнулся от нахлынувших воспоминаний. В первый их визит с полным составом разросшейся семьи Вэй госпожа Юй заказала огромный торт с супергероями, рассчитанный объемом минимум на двадцать детей, а не на двух, а дядя Цзян после ужина разрешил восторженным мальчикам пооткусывать головы у фигурок из мастики. Спустя полчаса, когда взрослые спохватились и выглянули из гостиной, куда ушли беседовать взрослые беседы, столовая стала напоминать поле боя стаи бешеных кондитеров, а дети — пострадавших от бисквитно-кремового обстрела. Как итог: двухчасовая уборка силами Цзян Фэнмяня и его лишенного педагогических талантов сына, признание выдающихся способностей Лань Ванцзи в области заваривания чая, которым отпаивали детей и госпожу Юй, и ночь, проведенная в доме Цзянов, потому что мальчики к транспортировке оказались непригодны из-за тошноты. Казалось, что после такого охота к сладкому должна была у них надолго пропасть, но уже утром младшее поколение искренне расстраивалось из-за пресного завтрака и угрозы глюкозного воздержания на ближайшие несколько дней. — Торт! — закричал Сюаньюй и вдруг побежал вперед, вырывая свою руку у задумавшегося Вэй Ина. — Нет, а-Юй! — в отчаянии закричал Вэй Ин, побежав следом. — Сегодня нет торта, сегодня мороженое! А-Юй, пожалуйста, стой! Он догнал ребенка уже перед самым выходом из зоопарка, когда контролер на входе, среагировав на приближающееся чэпэ, распахнул руки, собираясь перехватить беглеца. Сюаньюй, все еще настороженно относящийся к другим взрослым, замедлил шаг и, окончательно остановившись, завертел головой по сторонам, высматривая другой путь отхода. — А-Юй, иди ко мне! — простонал запыхавшийся Вэй Ин, упираясь одной рукой в колено и призывно протягивая другую вперед. Эта пробежка выжала из него последние силы. — А-Юй, мы домой, хорошо? Будет мороженое! А-Юй, хочешь, посыпем хлопьями? И шоколадом. И кунжутом. А-Юй! Все что угодно, хоть сыра потрем! — Сыра! — воодушевился Сюаньюй, доверчиво берясь за предложенную ладонь. Вэй Ин прикусил язык, но было поздно. С сыром у Мо Сюаньюя сложились особые отношения, и теперь переубедить его в желании есть мороженое с сыром было бы невозможно. Хотя в целом это был еще не худший вариант развития событий. Вскоре после того, как они подали в суд на сплетников, посмевших поливать грязью его семью, с помощью подключившегося Цзинь Гуаншаня, вспомнившего о своих родительских обязанностях, им удалось забрать мальчика к себе. Неожиданно быстрый успех объяснялся просто: госпожа Мо восприняла появление старого отцовского союзника как добрый знак, без всяких возражений признала родительские права того и даже сама проявила инициативу по оформлению документов. Когда же оказалось, что Цзинь Гуаншань, покрасовавшись перед репортерами с ребенком за руку, как счастливый отец, нашедший потерянного сына, передал его на попечение Вэй Усяню — возмущаться было поздно. А потом госпоже Мо стало и вовсе не до того: судебные иски разрастались как снежный ком, грозя окончательно погребсти все ее семейство. Пока Мо Сюаньюй был с ними в Шанхае, все казалось нормальным — Вэй Ина он знал уже хорошо, с а-Юанем подружился еще за время учебы в одном классе, а Лань Чжаня, хоть все еще немного побаивался строгого голоса, искренне полюбил. Но стоило мальчику на период переезда и ремонта отправиться пожить в дом Цзиней в Пекине, куда на это время перебралась и Цзян Яньли — на радость теще и для успокоения Вэй Ина, — как выяснилось, что потревожить душевный порядок ребенка может любая мелочь. Например, чем-то не понравившаяся утка с апельсиновым соусом, поданная на золоченом блюде с золоченой же вилкой. В целом Вэй Ин его понимал, он тоже побаивался помпезности, которой был просто переполнен дом родителей павлина. Поэтому совсем не удивился, когда Яньли в вечернем звонке со смехом и ужасом одновременно рассказывала про то, как а-Юй забрался сначала под обеденный стол, потом дополз под прикрытием спадающей до пола шелковой скатерти, расшитой золотыми пионами, до Гуаншаня, и схватил отца за ногу, и как перепугавшийся тесть вывалил на себя утку и долго кричал, подняв страшный переполох. Успокоить ребенка получилось только у Мэн Яо, присутствующего в тот день на семейном ужине, и только с помощью куска швейцарского сыра, заинтриговав таинственным сообщением о том, что в дырках прячется мышка. Мышку так и не нашли, а вот сыр а-Юй распробовал и начал требовать на любой прием пищи. Зато теперь, если тарелку сверху покрывала пушистая шапка тертого сыра, он был готов съесть любое блюдо и просидеть спокойно за любым столом — пока сыр не кончится. — Можно, — невозмутимо согласился Лань Чжань, как раз догнавший их неспешным шагом. — Мороженое можно с сыром? — удивился Вэй Ин, крепко держа худую ладошку Сюаньюя. — Мгм. Молочные продукты. Оба. — Папа, есть даже сырное мороженое, — заявил Юань, как эксперт в области сладостей, и посмотрев на них, вдруг протянул Лань Чжаню свою ладонь. Лань Чжань без колебаний за нее взялся, и Вэй Ин, завершая связку, подхватил его с другой стороны под локоть. Они не спеша, чувствуя усталое удовлетворение, какое бывает после насыщенного, с пользой проведенного дня, прошли, держась за руки, через высокие ворота зоопарка, направляясь к оставленному на другом конце парковки траверсу. Белый внедорожник в премиум-комплектации с двумя рядами пассажирских сидений им подарил на новоселье Лань Цижэнь, ворчливо заметив, что спорткар не годится для семьи с двумя детьми. Спасибо, что не попросил сжечь негодный корвет, особенно после того, как Вэй Ин на нем чуть не сбил пожилого родственника в первую же их встречу, устроенную специально для знакомства с семьей возлюбленного. Поглаживая бородку и наворачивая круги вокруг новой машинки, дядя очень долго и нудно рассказывал про систему сонаров и правила парковки, напоследок посоветовав племяннику вообще не допускать посторонних до управления автомобилем. Подарок оказался на тот момент весьма кстати, они изрядно потратились на новый дом, мебель и ремонт, и про еще один автомобиль пока не думали, а корвет, даже понимая всю его непригодность для семейной жизни, продавать не хотелось. Недопускаемый за руль посторонний Вэй Ин рассадил и пристегнул детей на задних сиденьях, пока Лань Чжань заводил машину. Ездил его избранник тихо и аккуратно, и обычно Вэй Ин, которому не хватало терпения сидеть при этом на пассажирском сидении, сам просился за руль, куда его, вопреки наставлениям дяди, безоговорочно пускали, но сейчас неспешная езда была как нельзя кстати. После бурного дня в ногах все еще было чувство, что он куда-то идет, бежит и скачет, и хотелось просто сесть и расслабиться. Это ощущение преследовало весь вечер, даже когда они после ужина разложили мороженое и, насыпав себе каждый добавок по вкусу, уселись перед телевизором. Дети счастливо закатывались над похождениями непутевого льва, быстро прикончив свое лакомство и валяясь теперь на полу в груде подушек, стянутых с дивана. Лань Чжань, первым управившись с десертом, отправился наводить порядок на кухне — если к еде в неположенном месте его приучить удалось довольно-таки быстро, то к идее отложить уборку на утро он оставался глух. К тому времени, когда любимый мужчина составил ему компанию на диване, Вэй Ин как раз доел свою порцию и принялся вылизывать ложку, ощущая, как налипший на ней темно-красный слой прожигает обволакивающую язык маслянистую сладость, будоража рецепторы вкусовым фейерверком. — Хочешь еще? — спросил его тихий, с легкой хрипотцой шепот. Вэй Ин скосил глаза — Лань Чжань сосредоточенно следил за тем, как он облизывает ложку. Ухмыльнувшись на это и вытянув язык, еще раз медленно, почти лениво коснулся уже чистого металлического бока, проходясь по гладкой поверхности. Лань Чжань порывисто выдохнул, хищно раздувая крылья носа. — Ну, я бы не отказался от еще одного десерта, — хитро прищурился Вэй Ин, закончив с облизыванием ложки до идеально-обслюнявленного состояния и раздразниванием своего любимого до опасно-взрывного. — Белкового. Через часок где-то. М? Лань Чжань резко отвернулся от него, вперив тигровый взгляд в телевизор, словно беседа три-дэшного льва и его полосатого друга была самым интересным событием в этот момент, и Вэй Ин довольно заулыбался, отставляя опустевшую миску на диван и подползая поближе к своей будущей жертве. — Гэгэ знает какой-нибудь подходящий рецепт? — замурлыкал он, прижимаясь губами к враз порозовевшему уху. — Что-нибудь бодрящее после насыщенного дня? Восстанавливающее? Даже, я бы сказал, приподнимающее… Чтоб воспрять духом и пробудить желания! М? — Вэй Ин, — произнес Лань Чжань одними губами, замерев и, кажется, даже не дыша. — Я здесь, я рядом, — Вэй Ин поерзал, прижимаясь к чужому боку потеснее и просовывая руку между напрягшимся телом и спинкой дивана. — Вэй Ин, — предупреждающе повторил Лань Чжань, чуть поворачивая к нему голову. Но вопреки строгой интонации сам обхватил его одной рукой за плечи, притягивая к себе поближе и склоняясь, касаясь в легком поцелуе щеки. Целомудренном, таком, после которого нужно было или успокоиться, или продолжить в гораздо более смелом ключе. Вэй Ин внимательно посмотрел на увлеченных телевизором детей, оценил действо на экране и время до конца мультфильма и вытянул шею, подставляясь, позволяя губам скользнуть ниже, уже совсем не так невинно, пробуждая волнительную дрожь по всему телу. — Мм-ах, — беззвучно выдохнул Вэй Ин, жмурясь от удовольствия, и тут же тихо засмеялся, когда беззащитную плоть обжег поцелуй. — Ах, гэгэ, прекрати оставлять на мне метки! — зашептал он. — Люди странно смотрят, когда я хожу с пластырями, хотя знали бы они, что с пластырями все же приличнее, чем без них! — Тональник, — невнятно пробормотал Лань Чжань, продолжая снизу доверху облизывать его многострадальную шею. — Ты так хорош в засосах, что никакой… м-ах! — Вэй Ин коротко вскрикнул и сам себе захлопнул рот ладонью, когда острый влажный кончик юрко прошелся по изгибу чувствительного хрящика уха. Все тело продрало дрожью, вздыбливая волоски, а член встрепенулся, заинтересованно откликаясь на происходящее. — Стой! Гэгэ! Лань Чжань прекратил издеваться над ним и даже немного отодвинулся, чтобы заглянуть ему в лицо. — Хорош? — Очень хорош! — энергично покивал Вэй Ин, для верности прикрывая ухо ладонью. Они оба знали, что одной этой ласки хватало, чтобы его возбудить. — Но мне на следующей неделе выступать перед министерскими, гэгэ! И Хуайсан что-то там собрался устраивать в конце недели, просит приехать в офис. Побереги мою репутацию! Янтарный взгляд неуловимо изменился, и вроде бы невозмутимое лицо выглядело все так же, но вид Лань Чжаня стал недовольным. Ему явно не хотелось ничего беречь, а хотелось оставлять собственнические метки, которые бы всем окружающим громко заявляли — это чужое! Занято! Не трогать! И Вэй Ину иногда даже казалось, что будь возможность, его бы из дома вообще не выпускали. А еще лучше — из кровати. Вздернув бровь, он с веселым любопытством смотрел на Лань Чжаня, бессловно вопрошая, так ли это. Но Лань Чжань вместо ответа вновь перенес свое внимание на экран, игнорируя его молчаливые вопросы. — Гэгэ! — тихонько захихикал Вэй Ин и принялся пихаться. — Гэгэ, почему ты от меня отвернулся? Раз нельзя оставлять засосы, значит, ты решил оставить меня вообще без поцелуев? Может, ты меня еще и без десерта оставишь?! — возмущаться шепотом было сложно, но он старательно компенсировал недостаток экспрессии наглыми руками, забравшимися под футболку и начавшими тискать стройное тело. — Угомонись, — предостерег его напрягшийся Лань Чжань, не отводя пристального взгляда от телевизора, даже когда пальцы принялись играться с отвердевшим соском, прокатывая его между подушечками и пощипывая. — Я так и знал! — зашептал Вэй Ин, вновь дотянувшись губами до уже совершенно красного уха. — Я так и знал! Я надоел тебе? Мы же столько времени вместе!.. Ну, всего полгода, но ведь для нас это совершенно… Может, на взгляд общественности это и не так уж много, но для нас ведь этого более чем достаточно, да? Гэгэ? Достаточно, чтобы убедиться, что мы родственные души, две половинки одного целого! Гэгэ? Ну же, ответь мне! Вэй Ин нахмурился, совсем позабыв, что вначале хотел слегка подразнить любимого. Он подождал какое-то время, прекратив ласкаться, и только хотел разразиться прочувствованной речью о том, что для него значит такое равнодушное молчание, как Лань Чжань резко повернулся к нему и прижался губами к губам. Тесно, плотно, прикрыв глаза, будто просто наслаждаясь молчанием. Вэй Ин возмущенно выдохнул, попытался отодвинуться, но чужая ладонь тронула его за скулу, погладила, переползла на затылок, крепко обхватывая, не позволяя отстраняться, и Лань Чжань принялся целоваться, по-настоящему, как того и хотелось, грубо, жадно и сладко. — Две половинки, — томительные минуты спустя, когда сознание уже сплавилось и позабыло, о чем они говорили, произнес Лань Чжань. — Одна душа. Люблю. — Гэгэ, ты… — потрясенный, прошептал Вэй Ин, зажмурившись и прижавшись щекой к теплой ладони. — Ты просто невозможен! Как так вышло, что я тебя получил? — и тихо улыбнулся, не открывая глаз. — Где-то на небесах явно недоглядели, раз ты мне достался! — Вздор, — решительно отрезал Лань Чжань, вновь коснулся его губ, трепетно и обещающе, тяжело вздохнул и с откровенным сожалением отстранился. — Наш союз написан небесами. — Лань Чжа-ань!.. — простонал Вэй Ин, пряча лицо на надежном плече у своего невозможного избранника, писанного словно на тех же небесах. — Ты не можешь просто взять и сказать такое! Ты должен… ну хотя бы предупреждать! — Хорошо. Предупреждаю, что люблю тебя. Так лучше? Лучше не стало. Вэй Ин пыхтел, сопел и прятался в чужих объятиях до тех пор, пока дети не повскакивали с пола, радостно крича и рыча разными голосами, подражая мультяшным зверям. Лань Чжань, коротко глянув на него, увел маленьких то ли львят, то ли обезьян умываться и укладываться, и Вэй Ин, все еще вздыхая и стеная, неторопливо прибрался в гостиной и отправился в их спальню. Он успел сходить в душ, подготовиться и улечься, ожидая возлюбленного, и даже подумал, что, наверное, дети никак не успокаиваются, и что стоит пойти и поучаствовать в воспитательной деятельности, потому что завтра им в школу, и не стоит долго играться и сходить с ума… И проснулся. Было темно. Наверное, Лань Чжань уже вернулся и, решив его не будить, выключил свет и сам лег спать. Может быть, именно это его и разбудило, словно легкое прикосновение, тихое появление кого-то рядом, привычное и спокойное, почти невесомое, но все же потревожившее крепкий сон. Даже немного обидно, что вот он, Вэй Ин, весь день только и думал, как они окажутся вечером в своей спальне, наконец-то наедине, и в конце концов просто уснул в ожидании и скуке! Он немного полежал, пока дрема медленно отступала, проясняя сознание, осоловело поморгал, пытаясь сквозь тьму разглядеть хоть какие-то очертания комнаты, но мрак перед глазами остался глухим и плотным. В недоумении он потянулся руками протереть глаза, и… Руки дернулись, но не двинулись с места. Задержав дыхание, он вновь попробовал пошевелить ими, но переменить положения не смог, словно запутался в чем-то над своей подушкой. — Ш-ш, — вдруг тихо подули ему в ухо, — Вэй Ин. — Гэгэ, — с облегчением выдохнул и хрипло рассмеялся он. Стоило только услышать любимый голос, и все сразу же стало простым и понятным. Насколько только можно таковым считать пробуждение в супружеской кровати со связанными руками и завязанными глазами. — Доброе утро, — легкий поцелуй в щеку. — Утро? Уже утро? — удивился Вэй Ин, слепо поворачиваясь навстречу и тут же получая поцелуй в губы. — А это вместо кофе в постель? Он подергал руками, проверяя оковы на прочность. Не наручники, которые они не так давно приобрели, скорее веревка или даже лента, плотно, но бережно обхватывающая запястья. Как он мог не проснуться, пока его так вязали? Пока он размышлял о глубине собственного доверия к одному единственному — на весь мир и все времена — человеку, тот невозмутимо продолжал покрывать легкими поцелуями его лицо, медленно спускаясь все ниже, по шее, ключицам, груди. — А дети? — Увез, — сказал Лань Чжань и облизнул его сосок, — в школу. И губами плотно обхватил вмиг отвердевшую горошинку, куснул, заставив вскрикнуть от неожиданности. — М-м, значит, — принялся рассуждать Вэй Ин, ерзая и пытаясь отвлечься от ощущений, чтобы хоть как-то вернуть контроль над ситуацией, — я вчера уснул, не дождавшись тебя, и ты решил мне сегодня с утра отомстить? — Нет, — невнятно ответил Лань Чжань, принимаясь облизывать второй сосок. — М-м, а что это тогда? На влажную от поцелуев кожу подули, и Вэй Ин тут же покрылся мурашками. Нежные губы вновь двинулись по его коже, перемежая поцелуи с укусами и облизываниями, и явно не собирались от этого занятия отвлекаться, чтобы ему ответить. Значит, предстояло догадываться самому. — Тогда, получается: ты вернулся после школы, поднялся в спальню, посмотрел на меня, спящего и красивого, и… решил связать! О, гэгэ, ты действовал осторожно и тихо, боясь меня разбудить? Ай! — Вэй Ин рассмеялся, получив чувствительный укус в выпирающую косточку таза, и брыкнул ногой. — Перестань кусаться, или я буду пинаться! — Свяжу, — пригрозил ему Лань Чжань, перехватывая его ноги. — Ты и так уже меня связал! — он немного поерзал, устраиваясь в тесных объятиях поудобнее. Если у его возлюбленного игривое настроение, оставалось только расслабиться и получать удовольствие. — Или ты мстишь мне за вечер? — Это не месть, — Лань Чжань просунул одну руку под его бедра. — Не месть… — рассеянно повторил за ним Вэй Ин, отвлекаясь от выстраивания логических предположений на то, что происходило с его задницей. Крепкие ладони мяли и тискали ягодицы, длинные пальцы проходились по коже, перебирая упругие мышцы от бедер к расщелине между половинками и обратно, то с силой вдавливая, то нежно поглаживая. Тело разгоралось от этой странной ласки, почти массажа, почти целомудренного, не задевающего ни одной действительно чувствительной зоны, но кровь устремилась в пах, словно река с плотины, открывшей водосброс, затопляя по-утреннему набрякший член, заставляя плоть окрепнуть и налиться возбуждением. Дыхание участилось. Вэй Ин попробовал согнуть ноги в коленях, открыть, пригласить к более решительной ласке, но Лань Чжань, оставив в покое его зад, сдвинулся и улегся ниже, обхватив одной ладонью обе его щиколотки и надежно прижав к кровати. И молча рассматривал его, скользя по обнаженному телу раскаленным взглядом, так явственно ощущаемым из-за завязанных глаз — то ли чувства обострились, то ли фантазия разбушевалась. — А очень похоже на месть! — притворно захныкал он, дергая руками и пытаясь вытянуть хоть одну ногу. — Дразнишься! Гэгэ так жесток! — Свяжу, — только и повторил Лань Чжань, перехватывая его еще крепче, наваливаясь грудью на колени и присасываясь горячим ртом к бедру. Сильно присасываясь. — Ты решил, раз на шее нельзя, покрыть все остальное мое тело засосами?! — Вэй Ин уже более искренне возмутился, пытаясь отодвинуться. — Хм. — Не-е-ет! Нет-нет-нет! Гэгэ! Не смей так многозначительно хмыкать! Ва-а-а-а!.. — пронзительно закричал он, когда Лань Чжань, прикусив волосинку на внутренней стороне бедра, ближе к промежности, с силой дернул, пронзая кожу жгучим уколом. Крик кончился вместе с воздухом в легких, и Вэй Ин затих, таращась в темноту перед глазами и учащенно дыша, пытаясь справиться с потоком нервной дрожи, вздыбившей всю оставшуюся после внезапной точечной депиляции растительность. Тем острее оказалось прикосновение влажного теплого языка, нежно прошедшегося по поджавшейся мошонке. — М-а-а… Гэгэ! — он вновь бессильно трепыхнулся, пытаясь сделать хоть что-то, но его ожидаемо не пустили. — Что ты задумал, гэгэ? Х-мык… Разве так можно? Ты точно решил надо мной поиздеваться! — Нет, — Лань Чжань поцеловал в самое основание члена, качнувшегося ему навстречу, тихонько подул и отодвинулся совсем. — Слово? — Нет, нет, Лань Чжань! — недовольно брыкнулся Вэй Ин, прогибаясь в пояснице и пытаясь развести бедра. — Не заставляй меня это говорить, я и так все прекрасно помню! Мне все нравится, пожалуйста! Просто продолжай! Ну гэгэ! — в отчаянии простонал он, не получая такой желанной сейчас ласки, и взмолился: — Давай придумаем новое слово, которые бы означало, что меня нужно прямо сейчас трахнуть? Хочу другое слово! И чтобы ты, услышав его, прекращал издеваться и переходил сразу к делу! — Вэй Ин. — Не-ет, только не этот тон! Ты же знаешь, что мне не нравится их повторять, это так глупо! — Я предлагал цвета. — Это тоже глупо! Это сбивает меня с настроя! Я просто хочу, чтобы ты уже занялся со мной сексом! — Я тоже, — Лань Чжань быстро поцеловал его в низ живота, — скажи. — Что ты задумал, что тебе нужно, чтобы я повторил стоп-слова? — захныкал Вэй Ин, нетерпеливо извиваясь. Бесполезно. Лань Чжань оставался непоколебим и лишь нежно выцеловывал живот вокруг его члена, раздразнивая все сильнее, ожидая его капитуляции. — Лань Чжань! — Скажи. — Не хочу! — Или не получишь подарок. — Что?! — он почти взвизгнул, пытаясь вывернуться и то ли уйти от мучительно-недостаточной ласки, то ли прижаться к этим раздражающе скромным губам. — Сейчас я хочу только твой рот! Или член! — Мгм. — Ты решил полгода ежедневного секса спустя преподнести мне их в качестве подарка?! — Нет. Вэй Ин в бессилии побился затылком о подушку, но никакого облегчения это не принесло. Успокоить его мог теперь только секс, и это нетерпеливое желание все сильнее и сильнее закручивалось в паху, медленно оставляя мозг без подпитки, а его волю — без твердости. — Кролики! — И? — Ар-ргх! Ты просто невыносим, я не хочу его говорить! Я абсолютно уверен, что ты не можешь сделать что-то такое, чтобы мне прям захотелось все остановить! Кроликов достаточно, это и так слишком жестоко, упоминать невинных пушистых зверят в то время, как ты меня… Ай! — Лань Чжань навалился на него сильнее, кусая в беззащитный бок и в то же время рукой сжимая напряженные яйца. — Брокколи, чтоб тебя, Лань Чжань, ты беспощаден! Это слово не должно произноситься в нашей… ах! Стоило лишь прозвучать кощунственному названию ненавистного овоща, как Лань Чжань порывисто отстранился от него и резким жестким рывком развел ему ноги. Вэй Ин часто и бурно задышал, так, что даже голова закружилась, и вновь, ощущая невозможность как-то повлиять на происходящее, застонал. Ожидание было мучительно, а Лань Чжань так и сидел между его разведенных ног, вцепившись в расставленные колени, и ничего не предпринимал. Но если Лань Чжань был невозможно упрямым, то он сам был вполне… гибким. Вэй Ин задержал дыхание, чтобы успокоиться, глубоко вдохнул и, тихо постанывая, принялся выгибаться, медленно двигаясь всем телом так, как он знал, нравится его любимому. Нравится до темнеющих глаз, до дрожи в руках и потери всяческого терпения! — Лань Чжань, гэгэ, мой гэгэ, мой любимый, — хрипло зашептал он, прерываясь на каждом слове, чтобы облизнуть пересохшие губы, — ну сделай уже хоть что-то! Невыносимо! Ни сделать ничего не могу, ни увидеть тебя, а ты… А я тебя даже не вижу! А ты видишь! — Мгм, — откликнулся Лань Чжань, и ладони медленно двинулись по его ногам, невесомо проходясь по внутренней стороне бедер, от колен до паха, — такой красивый. Вэй Ин сдавленно зашипел, от щекотки и смущения, попытался приподняться и свести ноги, но его вновь перехватили, раскладывая лягушкой, прижимая колени теперь к кровати. — Вэй Ин. Позволь, — попросил Лань Чжань, легко удерживая его дергающиеся ноги. — Позволь мне. Хочу ласкать тебя. И Вэй Ин, поверженный этим тихим честным голосом, сдался. Он всегда сдавался, когда Лань Чжань так откровенно выражал свои желания. Сдавался и на все соглашался, даже если сгорал при этом от каких-то путанных и слишком сложных для понимания чувств. Его пьянила эта честность, это безграничное, направленное лишь на него желание, слишком сильное для его бедного сердца. Покоряло и заставляло сходить с ума от их любви. — О боги! — хрипло простонал он, обмякая всем телом и прекращая дергаться. — Я твой! Твой. Ты и так это знаешь! Знаешь ведь? — Мгм. Губы тронул нежный поцелуй, сладкий, но слишком быстро кончившийся — Лань Чжань вдруг слез с кровати, и почти тут же Вэй Ин услышал какие-то шорохи, словно что-то доставали из бумажной упаковки. — Лань Чжань? — позвал он, испытывая смутное беспокойство, проступающее сквозь нетерпеливое возбуждение. — Ты ничего не забыл? — А ты? — неожиданно прозвучало в ответ. — Я? — удивился Вэй Ин. Но прежде чем успел всерьез задуматься над этим вопросом, кровать рядом с ним продавилась под тяжестью чужого тела. Лань Чжань одной рукой погладил его ноги, и Вэй Ин тут же послушно расставил их пошире, невольно напрягая и приподнимая бедра. Поджавшегося колечка мышцы осторожно коснулись влажные пальцы второй руки, щедро смазывая по кругу, чуть надавливая и проминая складочки. Первый палец толкнулся, проникая, неглубоко и бережно, потянул, растягивая, расслабляя. Недостаточно. Этой нехитрой ласки ему уже было недостаточно. Он любил, когда Лань Чжань дразнился, когда доводил его, удерживая на грани, когда управлял им в постели. Но сейчас нестерпимо хотелось чего-то большего… На смену пальцам пришло что-то холодное. Холодное, твердое и жесткое. Вэй Ин замер, даже затаил дыхание, и тут же получил ободряющий поцелуй в колено. Твердое у его сфинктера шевельнулось, притираясь и вдавливаясь. — Лань Чжань! — испуганно пискнул он. — Что это?! — Ш-ш, — тихо подул Лань Чжань, как в самом начале, успокаивая его. И принялся гладить второй рукой по бедрам, не прекращая крутить и осторожно давить в него то холодное, начавшее согреваться, округлое, как становилось ясно по ярким ощущениям отрезанного от визуальной картинки тела. Оно плотно прижималось к испуганно поджавшейся мышце, чуть надавливалось и проскальзывало мимо, прокручивалось и вновь толкалось в самую середку ануса, медленно, но настойчиво, до тех пор, пока разнеженная плоть не поддалась, пропуская это что-то внутрь. — М-м-ах! — гортанно простонал Вэй Ин, чувствуя, как внутрь него проник металлический шарик. Расслабившийся сфинктер впустил его и сомкнулся, плотно обжимая тяжелый круглый предмет. — Чжа-ань… Кровать продавилась, когда Лань Чжань склонился над ним, принимаясь целовать грудь и плечи. Его пальцы все еще кружили вокруг судорожно стиснутого заднего прохода, нежно массируя вокруг. К сфинктеру вновь прижалось что-то холодное и круглое, медленно вкручиваясь, проталкиваясь вперед через податливую мышцу. И надавило на тот шарик, что был внутри, загоняя глубже. Третий протолкнул оба еще дальше, на четвертом Вэй Ин захлебнулся дыханием и на пятом застонал. — Сколько еще? — беспомощно спросил он, хватая ртом воздух и мотая головой. Внутри было странно, он ощущал, казалось, всеми нервами, как тяжелые металлические шарики лежат в нем, распирая. Он знал, понимал, что они небольшие, значительно меньше члена Лань Чжаня, но ощущались почему-то огромными и слишком чужеродными. И в то же время… слишком неподвижными. — Всё, — голос был низким и густым, плотным, как эти шарики, горячим, как его возбуждение. Лань Чжань прижался лбом к его ключицам, глубоко вдыхая и выдыхая, поцеловал яремную ямку и выпрямился, вновь усаживаясь между его расставленных ног. Кровать шевельнулась под ними от этого движения, и Вэй Ин судорожно напрягся. И тут же коротко простонал, почувствовав, как задний проход обжимает твердые прохладные бусины. — Это… Гэгэ, это странно. — Не нравится? — Ну, не то чтобы… Но странно. Я еще, м-м, — он поерзал, прислушиваясь к себе, но от как-то использованного вибратора ощущения определенно были ярче, — пока не понял, но… — Расслабься, — попросил его Лань Чжань, большим пальцем надавливая на анус, позволяя остро прочувствовать, что с другой стороны отверстия — лежат металлические шары. А потом Вэй Ин ощутил, как из него их потянули обратно. Это было странно, немного смущало — ведь Лань Чжань сидит и смотрит, как этот шарик выскальзывает из него… Но стоило только шевельнуться, потянувшись, следующим, те, что были внутри, проехались своими выпуклыми боками по простате. Один за другим. Вэй Ин вскрикнул и выгнулся, напрягая ноги, пытаясь сдержать внезапную дрожь. Резкое удовольствие электрическим импульсом прострелило все тело, вынуждая рефлекторно зажиматься, будто пытаясь удержать то, что покидало его. И последний шарик действительно остался внутри. Ненадолго. Лань Чжань вернул к нему один, еще один, еще, потом опять потянул на себя, заставляя их двигаться, проскальзывать по раздразненной железе, запульсировавшей в ответ напряженным удовольствием. Он наполнял его этими шариками и вновь их вытягивал, то медленно, то быстро, пока все ощущения не слились в одну обжигающую нервы волну, а стоны Вэй Ина — в неразборчивое поскуливание. — Не могу-у! — метался Вэй Ин, крутя головой на подушке между своих обездвиженных рук, вертел бедрами, пытаясь то свести ноги, то развести сильнее, подавался вперед, навстречу, и тут же пытался отодвинуться. — Ла-ань!.. А-ах! Не могу уже! Чжа-ань!.. Гэ… М-м… Пожалуйста! Пожа-а!.. Сделай хоть… что-то! М-м-ах! Мой безжалостны-ый! Гэ… гэ! Только что напористо вдавливавший в него бусины, одну за одной, Лань Чжань резко дернул их на себя, вытаскивая всю цепочку целиком. Вэй Ин дернулся, вскрикивая от неожиданности, и с облегчением застонал, чувствуя, как его обнимают за талию, приподнимая, устраиваясь между ног и накрывая жарким телом. — Гэгэ, гэгэ! — зашептал он, захлебываясь восторгом от того, как горячий влажный член ткнулся ему под яйца. — Лань Чжань, боги, как я люблю тебя! — Люблю, — выдохнул Лань Чжань, прижимаясь к нему и жадно целуя шею, — Вэй Ин. Мой Вэй Ин! И одним движением вошел в его мягкий, податливый, разгоряченный проход. Два стона слились воедино, и какое-то время Вэй Ин только и мог, что ловить раскаленный воздух открытым ртом, выгибаясь древком лука в сильных руках. Кажется, их хватило совсем ненадолго — несколько тяжелых, обжигающих изнутри толчков, и Вэй Ин закричал, жадно глотая удовольствие вместо кислорода. Кажется, Лань Чжань, содрогаясь, сорвался за ним следом, рыча и впиваясь зубами ему в плечо. Кажется, его шее не удалось избежать меток, в которых был так хорош Лань Чжань, и перед выступлением в Министерстве туризма придется основательно заштукатуриться. Но все мысли и предположения поглотила жаркая темная пустота, заполнившая его сознание, и безграничное удовлетворение, затопившее обессилевшее тело. — Лань Чжань? — М? — Может, развяжешь? А то пить сильно хочется. Лань Чжа-ань? Эй. — Мх. — Это не я виноват, что ты меня решил связать перед таким… подарком! — Мгм. — Спасибо… м-м-м, у тебя тоже губы пересохли. А кстати. С чего подарок? Я что-то забыл? — Нет. Не совсем. — То есть?.. — Шесть лет. — Шесть лет… чего? — Как вы создали агентство. — Впервые меня вытрахали на юбилей компании. Спасибо, что не Хуайсан! — Тогда я узнал о тебе. — О, Лань Чжань… Я заставил тебя так долго ждать! — Ты стоишь любого ожидания. — Лань Чжань! Я же просил!.. М-м!