ЦЕНА СВОБОДЫ

- Как Вам часовня, миледи? – спросил архитектор. - Она прекрасна, – искренне ответила я. Когда я пожелала построить в своем имении часовню Сумеречной Госпожи, это не вызвало ни у кого вопросов. У меня, как у наследной правительницы Ирта, сохранилась часть привилегий – в обмен на то, что наше семейство не будет высовывать носа дальше своей усадьбы. Правители Узра, присоединившие Ирт к своим владениям путем «бескровной войны», не могли позволить себе нас убить. Поэтому на выдели «золотую клетку»: старое фамильное имение и хорошее содержание. Нам дозволялись любые развлечения, если они были легальны, не выходили за пределы бюджета и стен. А вот за сам проект часовни мне пришлось побороться. Не с правителями Узра, а с присланным ими архитектором. - Но, миледи... – растерянно сказал он, услышав мои пожелания. – Даррское дерево – это слишком дорого. И славить Сумеречную Госпожу так не принято. Ее цвета – оттенки серого... - Неужели? – хищно улыбнулась я. – Вы так хорошо знаете культ Сумеречной Госпожи? Возможно, Вам известно о нем больше, чем ордену Итемпаса? - Нет, миледи... – побледнел архитектор. – Я просто подумал... Впрочем, это неважно. Пусть будет даррское дерево. Архитектор подумал то же самое, что думало большинство людей в наши дни: Сумеречная Госпожа – это Энефа, которой каким-то образом удалось возродиться. А поскольку Орден Итемпаса не готов это признать, ее называют так обтекаемо. Это была половина правды. Но я знала вторую половину. С тех пор, как Узр захватил Ирт – я была тогда совсем ребенком, страной правил мой отец – я мечтала вернуть своей стране свободу. Не ради того, чтобы наше семейство блистало на троне, а ради нашего народа. Узре не убивали нас – убийство невинных противно Итемпасу, – но делали все возможное, чтобы иртэ чувствовали себя людьми второго сорта на собственной земле. Отвоевать себе свободу у нас не было ни сил, ни юридических возможностей: Благородное Собрание признало нас частью Узра, и война с узре теперь считалась убийством соотечественников. Я множество бессонных ночей провела, надеясь найти обходной путь – и, кажется, нашла. За всеми переменами, потрясшими мир в последние годы, почти никто не обратил внимание на судьбу Дарра. Я бы и сама не узнала о ней, если бы не велела оставшимся у нашего семейства информаторам пересказывать мне любые сплетни о любых беспорядках в любой части мира. Соседние королевства, объединившись, напали на Дарр примерно в то же время, когда Узр провел аннексию Ирта. Напали столь превосходящими силами, что Дарр должен был навсегда исчезнуть с лица земли. Однако в последний момент, когда враг был уже у самых стен столицы, что-то произошло. Что-то, изменившее ход войны. Враги бежали в смятении, неся неисчислимые потери. А Дарр – Дарр устоял и расцвел. Сбор сведений о «даррском инциденте» обошелся мне куда дороже, чем панели из их же драгоценного дерева для оформления часовни. То что на помощь пришла Чжаккарн, никто не скрывал – воины Дарра были счастливы сражаться под предводительством своей покровительницы, и складывали песни о победе. Но кто ее послал? Заинтересована в этом могла быть только Йейнэ. Но в тот же день Арамери объявили, что в ходе церемонии передачи власти трагически погибли все наследники Декарты, в связи с чем и был коронован Теврил. Тогда кто отдал приказ? Узнать о том, что происходило за стенами Неба – неприступного дворца Арамери, – оказалось очень сложно. Собственно, фактов я и не узнала. Я сложила картину из сплетен и слухов, косвенных примет и пересказов пересказов дворцовых разговоров. Но моя интуиция говорила, что я все поняла правильно. И я решила ей довериться. В конце концов, больше мне доверять все равно нечему. Я попрощалась с архитектором и попросила его покинуть часовню. Оставшись одна, пригладила руками серое платье, простое но элегантное. Провела по пышным рыжим, – как у всех иртэ, – волосам. Я была готова. - Йейнэ! – позвала я, повернувшись лицом к алтарю. – Йейнэ, Богиня Сумерек, мать всего сущего – прошу тебя, приди! Защити тех, у кого нет другой защиты! - От кого? – спокойно спросила она, выходя из тени за алтарем. Я опешила. Я надеялась, что она отзовется – мало кто знал Сумеречную Госпожу по ее новому имени. Но не ожидала, что это случится так быстро. И вот она стояла передо мной: невысокая смуглая женщина в безрукавке из серого меха и жемчужно-серых штанах до колена, похожая на красивого мальчика-подростка. Я упала перед ней на колени. - Леди Йейнэ, прошу тебя – даруй свободу моему народу! Освободи Ирт из рабства узре! Взамен возьми всю меня! Вообще-то я хотела сказать «всю мою жизнь». Но сказала почему-то так. В следующее мгновение ее рука мягко коснулась моего подбородка – и приподняла мне голову. Я теперь смотрела ей в лицо – снизу вверх. - Всю тебя? – с каким-то очень особым значением повторила Йейнэ. – Что ж, это интересное предложение. Она рывком подняла меня с колен и прижала к стене – к драгоценной панели даррского дерева. А потом она меня поцеловала. Ее поцелуй был страстным и чувственным. Мой рот наполнился сладостью первой весенней клубники и терпкой горечью осенних рябиновых ягод, вкусом летнего персика и зимнего пунша. И когда она оторвалась от моих губ – я уже не могла сопротивляться. Я действительно вся стала – ее. Ногтем указательного пальца, ставшим на мгновение бритвенно-острым, она рассекла мое платье от воротника до подола – и все немногое, что было под ним. Ее одежда просто исчезла. Йейнэ сбросила лохмотья с моих плеч – и завела мне руки за голову, прижимая их к стене. Я бы не стала ей сопротивляться или пытаться закрыться. Но ей, наверное, так больше нравилось. Она снова впилась в мои губы страстным поцелуем. На этот раз я ответила по-настоящему, и ее язык скользнул мне в рот и стал его исследовать. Ее бедро втиснулось мне между ног, заставив расставить их шире. Оторвавшись от моих губ, она наклонилась ниже. Она взяла в рот мой сосок и начала нежно покусывать и посасывать его. Я застонала от наслаждения. Одной рукой продолжая удерживать мои запястья, другую Йейнэ освободила. Ее пальцы скользнули мне между ног и принялись ласкать самое сокровенное, самое нежное мое место. Я застонала от нарастающего удовольствия – такого сильного, какое мне не доставлял ни один мужчина. Конечно, она же была богиня, да еще и женщина – она знала, что там искать... Мысль оборвалась неистовой белой вспышкой наслаждения, в которой остановилось время и растаял весь мир... ...когда я немного отдышалась, Йейнэ отпустила мои руки – и, положив свои мне на плечи, мягко надавила. Я поняла, что мне следует делать – и, видят Трое, я этого хотела. Я снова опустилась перед ней на колени, нежно сжала ладонями ее ягодицы – и принялась исследовать языком нежную ложбинку между ее ног. Я не была богиней, но в этот момент мы с ней были одно – и я чувствовала, где должен двигаться мой язык, чтобы доставить наслаждение ей. Я не знаю, каковы там на вкус человеческие женщины – у меня никогда не было такого опыта. Но, лаская Йейнэ, я чувствовала на языке вкус холодной родниковой воды. Воды, которая все пребывала, затопляя нас обеих – хрустальной и звенящей, яростной и радостной. Когда весь мир стал морем света, и мы утонули в нем, одновременно взлетев в небеса – я поняла, что это оргазм, который испытывают боги. В тот момент мне открылась правда о том, как возник мир и почему он так красив – потому что он родился из божественной любви... Море схлынуло. Я стояла на коленях у ног Йейнэ – обнаженная, опустошенная, омытая светом изнутри. - Ирт будет свободен, – сказала Сумеречная Госпожа. Я увидела, что она снова полностью одета. – Это мой долг – его освободить, ведь аннексия произошла по моей вине. - Спасибо, – прошептала я, имея в виду совсем другое. – Спасибо, даже если это был единственный и последний раз. - Не последний, – с нежной улыбкой сказала Йейнэ. Наклонилась, поцеловала меня в губы, и исчезла.