eventually

If only there could be another way to do this Cause it feels like murder to put your heart through this

Если бы только можно было сделать это по-другому, Потому что заставить твоё сердце пройти через это – словно убийство.

— Ты заслуживаешь лучшего, Сонхун-а. Эти слова так тяжело повисли в воздухе, и это было то, что Сонхун надеялся никогда не услышать от Хисына. У Сонхуна действительно было предчувствие, что дело дойдет до этого, и казалось, что он просто терпеливо ждал, когда это произойдет. И он оказался чертовски прав. Хисын собирается снова причинить ему боль. Сонхун даже не мог встретиться взглядом со старшим, только мог смотреть вниз, на свои руки. Его глаза начали блестеть, а в носу начало покалывать. Он не хотел плакать, но, боже, желание просто выплеснуть все наружу так росло. Все, что он хотел сделать, это просто заплакать, накричать на Хисына, ударить в грудь в гневе. Но другая часть его хотела умолять Хисына просто приложить усилия, измениться ради них. — Тогда почему бы тебе не быть лучше, Хисын-хён? Очевидно, что на Хисына повлияли его слова, так как Сонхун может мельком увидеть, как тело старшего вздрагивает от его слов. Они определенно задели его. Он заслужил это, думает Сонхун, потому что ему надоело быть тем, кто всегда принимает удар на себя и чувствует боль. Но Сонхун не может отрицать тот факт, что он все еще любит Хисына. Последнее, что он когда-либо хотел бы сделать, это причинить ему боль, даже если он это заслужил. Независимо от того, как грубо Хисын поступил с ним, он всегда находил оправдания, чтобы принизить действия старшего. Или он просто винил бы себя, как это обычно происходило большую часть времени. Хисын даже не может найти нужных слов, чтобы ответить Сонхуну, и он может сказать, что старший долго думает, прежде чем, наконец, снова открыть рот. — Все, что я делаю, это причиняю тебе боль, Сонхун-а, —заявляет Хисын. — Ты знаешь, что я это делаю неспециально, но очевидно, в этом и есть проблема. — Проблема не в тебе, хен. — Перестань лгать себе, Сонхун, — вздыхает он. Сонхун еще больше опустил голову, чувствуя, как слезы подступают к глазам и угрожают скатиться по лицу. Хисын прав. Сонхун — лжец. Все, что он делал, это лгал себе каждый раз, когда Хисын делал что-то, что причиняло ему боль. Все те случаи, когда Хисын полностью забывал об их свиданиях? Сонхун всегда прощал старшего. Он знал, что Хисын временами был занят, особенно своими школьными занятиями и тому подобным. Но Сонхун обнаружил, что будет говорить себе то же самое даже после первого, второго и третьего раза. Не говоря уже о том, что Хисын совершенно забыл о его дне рождении и вместо этого провел весь день, общаясь со своими друзьями. Что сделал Сонхун? Он ничего не говорил, пока Хисын наконец не вспомнил об этом неделю спустя. Старший рассыпался в извинениях и пообещал загладить свою вину перед Сонхуном. На что младший только улыбнулся. Он не хотел заставлять Хисына чувствовать себя плохо, хотя тот провел тот день рождения в одиночестве в своей постели, плача до тех пор, пока его горло не охрипло. Это была его собственная вина, не так ли? Он ведь мог просто взять и напомнить Хисыну об этом, верно? Это то, во что верил Сонхун. Но сейчас он просто устал. Так—чертовски—устал. Сонхун почувствовал, как по его щеке скатилась одинокая слеза, а позже они полились без остановки. Хисын мог уверенно сказать, что парень плачет, и он чувствует, как его собственное сердце разбивается вдребезги от того факта, что это его рук дело, и он это понимает. — Сонхуни, пожалуйста, — мягко говорит Хисын, придвигаясь ближе к нему и обхватывая ладонью его щеку, наклоняя голову, чтобы посмотреть на него. Сонхун оттолкнул руку старшего, протирая глаза, чтобы попытаться вытереть слезы, но они не останавливались. Он не мог перестать плакать. Вскоре это перешло в рыдания. — Сонхун, пожалуйста, дай мне взглянуть на тебя, — Хисын попробовал то же самое еще раз, чтобы попытаться заставить другого посмотреть на него. Однако старший делал это не только потому, что хотел вытереть чужие слезы. Он хочет увидеть Сонхуна, потому что знает, что это последний раз, когда они будут вместе. — Убери от меня свои руки, — тихо говорит Сонхун, его щеки раскраснелись, а глаза уже опухли от сильного трения. — Сонхун-ах, пожалуйста, просто позволь мне... Я ненавижу тебя. — Я не хочу видеть тебя в таком состоянии. Я ненавижу тебя. — Я так... мне так чертовски жаль. Это правда так. Я люблю тебя. — Почему ты вдруг ведешь себя так, будто тебе не все равно? Спустя столько времени ты ведешь себя так, будто тебе не все равно. Когда это закончится? — наконец говорит Сонхун, медленно поднимая голову, чтобы посмотреть на Хисына. Он не может понять, о чем думает Хисын, смотря на лицо старшего. — Это еще не конец, Сонхун. — Правда, хен? Может быть, это ты лжешь самому себе. Сонхун уверен, что Хисына задели слова, но старший меняется в лице, и от грусти и боли не остается ни следа. Он просто смотрит на младшего. Сонхун прав. У него просто не хватило духу сказать ему об этом. I know I always said that I could never hurt you Well this is the very, very last time I'm ever going to

Я знаю, я всегда говорил, что никогда не смогу причинить тебе боли. Так вот: это самый-самый последний раз, когда я намерен сделать это.

— До скорой встречи, Сонхун. И на этом все закончилось. But I know that I'll be happier And I know you will too

Но я знаю, что я буду счастливее, И я знаю, что ты тоже будешь.

***

После того дня Сонхун большую часть своего времени проводил в постели, либо плакал до тех пор, пока у него не кончались слезы, либо спал. Он даже не мог заставить себя пойти в школу, и у него не было сил писать учителям по электронной почте о пропусках. Он чувствовал себя опустошенным, как будто человек, которым он когда-то был, полностью исчез. Он больше не знал, кем он был и что делало его счастливым. Сонхун был один, и это чертовски пугало его. Это было ужасно, потому что все, что когда-либо знал Сонхун, был Хисын. Когда Сонхуну было грустно, Хисын был рядом с ним, подставляя плечо, чтобы поплакать. Хисын значил для него весь мир, и он никогда не хотел быть ни с кем другим. Рядом с ним он чувствовал себя как дома. Хисын был для него домом. До тех пор, пока это больше не казалось таким успокаивающим. Хисын действительно хорошо относился к нему, пока все не изменилось. На самом деле, в их отношениях был момент, когда Сонхун чувствовал, что Хисын полагается на него больше, чем Сонхун полагался на него. Сонхун тоже был домом для старшего, и он всегда находил утешение в младшем. Хисын заставил его почувствовать, что старший был единственным человеком в его мире, а для Хисына младший был единственным человеком в его мире. Он не чувствовал, что ему нужно уделять много внимания другим, потому что у него всегда было то, что он хотел, прямо перед собой. — Я никогда не видел никого более красивого, чем ты, Сонхун. — Ты серьезно для меня как дом, и я надеюсь, что ты всегда будешь помнить, как много ты для меня значишь, Сонхун-а. — Почему я должен заботиться о других людях, когда ты самое важное, что есть у меня? Слова, которые Хисын говорил Сонхуну, постоянно крутились в его голове с тех пор, как они расстались. Он не мог перестать думать о том, как старший относился к нему раньше. Независимо от того, как усердно или долго он думал об этом, он не мог найти никакого ответа на то, что пошло не так. Был ли он проблемой? Что заставило Хисына внезапно измениться? Неужели старший просто потерял чувства? Почему ничего не могло получиться? Почему он этого не сделал? Почему Хисын не изменился ради него? Чем больше он думал об этом, тем больше боли это ему причиняло. Однако однажды утром он проснулся от звука стука в дверь. Сонхун вздохнул и снял с себя одеяло. Он понятия не имел, кто это был, он никого не ждал особенно так рано утром. Он встал с кровати, стараясь избегать зеркал на своем месте. Ему больше не нравилось смотреть на себя, и он знал, что в последнее время определенно похудел, так что это заставляло его чувствовать себя еще хуже. Он направился к своей входной двери, отпер ее, прежде чем медленно открыть. Его глаза загорелись при виде знакомого лица. Это его лучший друг, Чонвон. — Черт возьми, рад, что ты не умер, — вздохнул Чонвон. Сонхун оглядел собеседника с ног до головы, заметив чашку кофе в его левой руке и сумку в правой. — Что ты здесь делаешь? — прохрипел Сонхун, сам удивляясь звуку своего голоса. Он даже не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он с кем-то разговаривал, особенно вслух. — Пришел убедиться, что мой лучший друг не проведет остаток своей жизни, гния в своей комнате. Чонвон протиснулся мимо Сонхуна, их плечи соприкоснулись. Он сел на диван, открыл таинственный пакет и достал черничный маффин. Другой уставился на него, ожидая, когда он сядет. — Ты собираешься сесть или продолжишь пялиться, как будто я гребаный инопланетянин? Сонхун не мог лгать, он скучал по Чонвону и его замечаниям. Сонхун подошел к дивану, сел рядом с Чонвоном и взял булочку. — Я также принес тебе кофе, — заявил Чонвон, ставя кофейную чашку на стол перед ними. — Пожалуйста, мне все равно, если ты откусишь два кусочка, но, по крайней мере, попробуй немного поесть. Сонхуну не хотелось ничего говорить, поэтому он просто кивнул и откусил маленький кусочек от булочки. Они вдвоем сидели в тишине, прежде чем Чонвон снова заговорил. — Послушай, Сонхун, — Чонвон начал. — Я знаю, что произошло. Сонхун даже никак не отреагировал, продолжая есть. Он предположил, что было бы очевидно, что Чонвон рано или поздно узнал бы об этом. — Я не хочу видеть тебя таким, это действительно больно, — Чонвон вздыхает. — Особенно когда я вижу этого ублюдка почти каждый день. Зная, что он делает это с тобой, я должен сдерживать себя от желания выбить из него все дерьмо. — Я не хочу видеть тебя в таком состоянии. Сонхун слышал, как в его голове звучат те слова, которые Хисын сказал ему той ночью. Он снова почувствовал покалывание в носу. Он всегда чувствовал это, когда собирался заплакать. — Он не был добр к тебе, Сонхун, — Чонвон продолжил. — Все, что он сделал, это причинил тебе боль, и ты это знаешь. Может быть, вначале он казался идеальным, но он воспользовался тобой. Он потерял кого-то такого искреннего, и если уж на то пошло, то это его собственная вина, и он рано или поздно это поймет. — Все, что я делаю, это причиняю тебе боль, Сонхун-а, Руки Сонхуна начали дрожать. Он был благодарен Чонвону за то, что тот пришел навестить его, но не знал, сможет ли он выслушать его прямо сейчас. Он напуган. И он не хочет принимать реальность. — Я знаю, что ты найдешь кого-то лучше, кого-то, кто действительно достоин тебя и будет относиться к тебе так, как ты заслуживаешь, чтобы с тобой обращались, — Чонвон обхватил плечом шею другого, притягивая его в боковое объятие. — Я люблю тебя больше жизни, и все, чего я хочу, — это чтобы ты был счастлив. Ты же знаешь, я всегда буду рядом с тобой. — Ты заслуживаешь лучшего, Сонхун-а. Это был переломный момент для Сонхуна. В этот момент Сонхун не смог сдержать слез, позволив им скатиться по щекам. Булочка выпала у него из рук и упала на пол. Но ему было все равно, у него не было сил даже на то, чтобы устраивать беспорядок на полу. Он уткнулся лицом в бок Чонвона, из него вырывались рыдания. Его слезы намочили рубашку Чонвона сбоку, но он совсем не возражал. Чонвон вздохнул, поглаживая парня по голове, чтобы попытаться успокоить его. — Мне так жаль, Сонхуни. Ты последний человек, которому следовало бы иметь с этим дело. — Я так... мне так чертовски жаль. Это правда так. Сонхун провел так много времени с Чонвоном, пока тот наконец не успокоился. Чонвон был не против остаться вот так с ним. Все, чего хотел Чонвон, - это убедиться, что с Сонхуном все в порядке. Когда Сонхун наконец успокоился, Чонвон сказал другому, что ему, к сожалению, надо уйти. Сонхун проводил Чонвона до двери, и это было самое меньшее, что он мог сделать. — Если сможешь, постарайся прийти завтра на свои занятия, — сказал Чонвон. — Если у тебя есть пропущенные задания, не бойся просить меня о помощи. Или, если я слишком туп, чтобы выполнять твою работу, я заставлю Чонсона сделать это. Сонхун издал тихий смешок, чего, по его ощущениям, он не делал уже очень давно. — Спасибо тебе за то, что ты был рядом со мной, Чонвон. — Не за что, Сонхуни. Я всегда буду рядом с тобой.   Wish I could turn you back into a stranger ‘Cause if I was never in your life, you wouldn’t have to change it

Если бы я мог снова превратить тебя в незнакомца, Потому что если бы меня не было в твоей жизни, Тебе не пришлось бы менять её...

Каким-то образом Сонхуну удалось встать на следующий день, чтобы пойти на занятия. Он посещал их так же, как обычно, и испытывал облегчение от того, что большинство его профессоров были милы с ним. Они понимали, что сейчас он находится не в лучшем состоянии, и дали ему отсрочки для выполнения заданий. Однако большую часть дня у него в животе постоянно возникало чувство тревоги. От этого его затошнило. Существовал шанс, что Сонхун может столкнуться с Хисыном, и он хотел избежать такой ситуации любой ценой. Конечно, несмотря на то, что Хисын больше не играет никакой роли в его жизни, каким-то образом он все же нашел способ стать ее частью. Но это не была вина Хисына. Он не виноват, что они учились в одном университете друг с другом. Сонхун направился в библиотеку. Чонвон предложил ему встретиться с ним там вместе с его друзьями. Он давно не видел других своих друзей, поэтому надеялся, что это поможет ему почувствовать себя более похожим на самого себя. Он мог заметить Чонвона вместе с двумя другими знакомыми лицами, болтающими за одним из столиков. Он подошел к группе, улыбнулся всем троим и сел на одно из пустых мест. — Привет, Сонхун! Один из них просиял, это был Чонсон. Он познакомился с ним через Чонвона, так как они встречались. С тех пор Сонхун обычно видел Чонвона рядом с ним. — Ты наконец-то вышел из подземелья, — прокомментировал Сону, за что получил шлепок по руке от Чонвона. Сонхун улыбнулся Сону, зная, что парень просто пытается пошутить. — Как у вас дела, ребята? — тихо спросил Сонхун, на что большинство из них ответили: «Хорошо, я надеюсь, у тебя все отлично». Казалось, что Чонвон был не единственным, кто был в курсе событий, что было вполне очевидно. Все они начали пробовать работать над некоторыми заданиями, но большую часть времени проводили, препираясь и смеясь. Сонхуну это нравилось, на самом деле он скучал по возможности разговаривать с людьми. Он даже сам отпустил несколько шуток. Быть с друзьями приятно, понял он, и он не понимал, почему он никогда не общался со всеми ними чаще. Может быть, потому, что ты проводил большую часть своего времени, общаясь с Хисыном, подумал Сонхун про себя, но вскоре попытался отмахнуться от этого. Он не хотел думать о нем прямо сейчас. На этот раз он чувствовал себя неплохо. Он не хотел, чтобы что-то испортило его нынешнее настроение. Но, конечно, удача была не на стороне Сонхуна. Сонхун замечает, что глаза Чонвона прикованы к чему-то, до такой степени, что он бормочет себе под нос: — Ради всего святого... Но это достаточно громко, чтобы Сонхун мог услышать. Ему любопытно, поэтому он поворачивается, чтобы посмотреть, куда смотрит Чонвон, и Чонвон сразу же это замечает. — Сонхун — не надо! Сонхун чувствует, как его сердце падает в желудок. Хисын стоит в библиотеке в сопровождении кого-то еще. Они разговаривают друг с другом, и кажется, что другой парень говорит что-то смешное, потому что Хисын начинает разражаться смехом. — Это Джейк? — говорит Чонсон себе под нос, но Сонхун и это слышит. Хисын, должно быть, почувствовал, что на него смотрит пара глаз, поэтому он обращает свое внимание на то, откуда это могло исходить. Его внимание падает на лицо Сонхуна. Сонхун клянется, что увидел что-то в глазах Хисына, как будто старший очень хотел увидеть его снова. Но улыбка Хисына исчезает с его лица, и он поворачивает голову назад, чтобы продолжить улыбаться этому человеку, которого Сонхун теперь опознал как Джейка. Хисын счастлив. Хисын счастлив без Сонхуна. Дыхание Сонхуна начинает учащаться, звук его сердцебиения громко отдается в ушах. Это единственное, что он может сейчас слышать. Он не может заставить себя сосредоточиться на том, что говорят его друзья, все его тело дрожит. Если бы кто-нибудь посмотрел на него, то подумал бы, что он целый час стоял во время сильной метели. Во рту у него совершенно пересохло, а глаза все еще не отрывались от лица Хисына. Как долго он не может оторвать от него взгляд? Его темно-шоколадно-каштановые волосы стали длиннее и слегка падали на глаза. Его мягкие, сочные губы, которые Сонхун всегда хвалил, всегда целовал. Когда он в последний раз прикасался к ним? Сонхун вскочил со стула и выбежал прямо из библиотеки в состоянии полной паники. У него был приступ тревоги, и это съедало его заживо. Ему нужно было куда-нибудь уехать, куда-нибудь, где он мог бы быть подальше от Хисына. Он бросился в одну из ванных комнат здания, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Он попытался провести пальцами вверх и вниз, считая предметы, которые были вокруг него, но ничто не успокаивало его дыхание. Он почувствовал, как на глаза навернулись слезы, и это заставило его сдавленно всхлипнуть. — Сонхун! Сонхун, по крайней мере, мог узнать голос Чонвона. Однако это заставило его заплакать еще больше. Насколько жалким был Сонхун на самом деле? — Я... я не могу... — захныкал Сонхун, закрывая лицо руками. — Он... Чонвон положил руки ему на плечи, на его лице застыло тревожное выражение. — Я не знаю, что сказать... — Это так несправедливо, Чонвон... — Сонхун воскликнул. — Почему? Почему он счастлив, когда мне приходится страдать?! Чонвон промолчал. — Если бы я знал ответ, я бы уже сказал тебе, Сонхун. Чонвон притянул другого в свои объятия, позволив Сонхуну выплакать все, что ему было нужно, в его объятиях. — Я так сильно люблю его, что это причиняет боль, Чонвон. Я не... я больше не знаю, что делать, — всхлипнул Сонхун. — Я... я не могу жить без него, это невозможно. Это так чертовски сложно. — Ты можешь, Сонхун. Я обещаю тебе, что это чувство не будет длиться вечно, — Чонвон успокоил. — Я даже не думаю, что он... ну, ты знаешь, с кем-нибудь. Я не думаю, что он что-то делал с кем-то с тех пор, как вы, ребята, расстались. — Он посмотрел на меня, Чонвон... — Сонхун шмыгнул носом. — Затем он полностью повернул голову, как будто меня там не было. Как будто он просто смотрел на что-то позади меня. Как, как ты можешь так поступать с кем-то? —Сонхун продолжил. — Как он мог так поступить со мной? Почему он так со мной поступает? Чонвон снова промолчал. У него не было ответов для Сонхуна, и хотя Сонхун понимал это, он хотел бы, чтобы они у него были.

***

And I know just what I’ve got to do And it’s got to be soon ‘Cause I know that I’ll be happier And I know you will, too

И я точно знаю, что я должен сделать И это должно произойти скоро Потому что я знаю, что буду счастливее И я знаю, что ты тоже так сделаешь

После того дня, когда он столкнулся с Хисыном, Сонхун принял решение временно посещать остальные занятия онлайн, пока не решит, когда он не будет так чертовски подавлен. Это действительно помогло ему выполнить свою работу, но его контакты с кем-либо из друзей стали еще более ограниченными. Он не хотел никуда выходить, потому что у него не было сил что-либо делать. Он был так замкнут, и все, что это делало, это беспокоило Чонвона. Итак, Чонвон и Чонсон решили регулярно навещать его, чтобы проверить, как он. Если бы не они двое, Сонхун полагал, что он бы еще глубже погрузился в то состояние, в котором находился. Черт возьми, это было так плохо, что Чонвону приходилось писать ему в определенное время дня, чтобы напомнить ему что-нибудь съесть. Он был настолько подавлен, что ему даже было все равно, здоров он или нет. Во всяком случае, для Сонхуна не имело бы значения, если бы он в конце концов сгнил. Сонхун мирно спал на своем диване после того, как насмотрелся кучу фильмов. Он обнаружил, что такое занятие помогает ему отвлечься от посторонних мыслей, поэтому он начал смотреть гораздо больше фильмов и телешоу. Ему это нравилось, потому что это было забавно, но они также мешали его мыслям блуждать по разным местам. Однако он проснулся от звука своего телефонного звонка. Сонхун проворчал, медленно открывая глаза и потягиваясь всем телом, как кот, впервые очнувшийся от дремоты. Он зевнул и потянулся, чтобы взять свой телефон со стола. Он предположил, что звонивший был Чонвон, скорее всего, проверял его и спрашивал, как прошел день. Итак, он ответил. — Боже, ты разбудил меня, Чонвонни. — Сонхун. Глаза Сонхуна расширились при звуке голоса звонившего. Конечно, он должен был видеть сон, верно? — Х—Хисын-хен, — Сонхун выдохнул. Сонхун услышал шарканье на другой линии, и он почти мог слышать сопение, как будто кто-то плакал. Почему Хисын позвонил ему, пока плакал? В этот момент он полностью убежден, что ему, должно быть, снится сон. — Я.... — старший делает паузу, и на мгновение в трубке воцаряется тишина. — Мне нужно тебя увидеть, Сонхун-а, — голос Хисына срывается. Если голос Хисына срывался, Сонхун всегда знал, что он плачет. Хисын никогда не казался плаксой, потому что Сонхун обычно был плаксой из них двоих. Он чувствителен, и Хисын всегда знал, как с ним обращаться, и знал, что нужно подумать, прежде чем что-то говорить Сонхуну. Для него это никогда не было проблемой, потому что Хисын действительно никогда не хотел причинить ему боль. Хисыну никогда не казалось, что он ходит по тонкому льду, просто он понимал Сонхуна и следил за тем, чтобы никогда не расстраивал его своими действиями или словами. Но Хисын всегда был уязвим с Сонхуном. Он был единственным человеком, с которым он чувствовал себя комфортно, будучи уязвимым. Поэтому, когда Хисын время от времени плакал, Сонхун знал, что он через что-то проходит или ему действительно очень грустно. Сонхун пару минут не знал, что сказать, ошеломленный тем, что Хисын действительно позвонил ему. — Почему? — наконец тихо спрашивает Сонхун. — Пожалуйста, Сонхуни... — Хисын, кажется, кричит. — Мне... мне нужно поговорить с тобой, я должен все исправить. Сонхуна уже давно не называли этим прозвищем, и, услышав его снова, он понял, как ему этого не хватало. — Хорошо, — сурово говорит Сонхун. — Ты можешь прийти. Сонхун не хочет слышать остальное и кладет трубку. Он вздыхает, чувствуя, как его глаза блестят. Он потирает их, пытаясь удержаться от того, чтобы не разрыдаться, и терпеливо ждет, когда Хисын доберется до места. Старший, должно быть, был недалеко от дома, так как Сонхун слышит звук стука всего через 15 минут. Его сердце бешено колотится, когда он медленно встает, чтобы пойти открыть дверь. Когда он открывает дверь, перед ним стоит Хисын. Его шоколадно-каштановые волосы кажутся растрепанными. Его щеки раскраснелись, и, боже, от него пахнет алкоголем. Мало того, он видит, что глаза старшего блестят и краснеют. Он действительно плакал. И еще он был очень пьян. Хисын начинает пробираться внутрь, но Сонхун кладет руку ему на грудь и слегка отталкивает его назад. — Если ты хочешь поговорить, ты можешь поговорить со мной оттуда. Сонхун видит боль на лице Хисына при его словах, его губы слегка надуты. Вид этого вызывает острую боль в сердце Сонхуна, но он отмахивается от нее. Заботился ли он все еще о Хисыне? Да. Любил ли он Хисына? Да. Но Хисын все равно глубоко ранил его. Он не собирался опускать руки только потому, что его бывший внезапно оказался перед ним, желая «все исправить». — Я... я никогда не хотел причинить тебе боль, Сонхун, — наконец начал Хисын. — Я был эгоистом, и я здесь не только для того, чтобы оправдать свои действия. Я знаю, как я был неправ и как плохо обращался с тобой. Это было несправедливо по отношению к тебе, и я действительно сожалею. — Я хочу быть честным с тобой, я... я был напуган, — Хисын продолжил. — Для меня ты действительно совершенен. Я не думаю, что смог бы встретить кого-то другого, кто мог бы заставить меня чувствовать то же, что и ты, Сонхун. Ты действительно единственный в своем роде. Но это так сильно напугало меня. Я не хотел терять тебя — потому что знал, что если бы я это сделал, то не смог бы действовать самостоятельно. Итак, я был глуп. Я фактически сам себя саботировал. Это было... Это было так чертовски глупо с моей стороны. Я вел себя как мудак, потому что я так боялся, что ты бросишь меня, поэтому... Я подумал, что, может быть, мне стоит просто сделать что-то, чтобы заставить тебя уйти первым. — Это не имеет смысла, я знаю — я даже не понимаю, почему я думал, что это заставит меня чувствовать себя лучше. Наверное, я подумал, что было бы лучше ожидать, что ты бросишь меня, вместо того, чтобы просто постоянно гадать, когда это произойдет, — в этот момент по его лицу текли слезы. — Я... я все еще даже сейчас не заслуживаю тебя, тот факт, что я пренебрег тобой, единственным человеком, который действительно понимает меня. Я ненавижу себя за это. Я не понимаю, почему я так поступил, и мне так... так жаль, Сонхун. Сонхун не знает, что сказать. Это было очень важно, и он понятия не имел, к чему обратиться в первую очередь. Но, боже, его сердце болело при виде плачущего Хисына. Он понимал, к чему клонит другой, но не был уверен, сможет ли простить его. Сонхун почувствовал, как по его щекам потекли слезы, и Хисын, не колеблясь, притянул друга в свои объятия. Сонхун уткнулся лицом в плечо старшего, обхватив его руками за шею. Он скучал по этому, он скучал по этой близости. Он скучал по запаху лаванды, который всегда исходил от Хисына, он так успокаивал его, что ему хотелось просто остаться в его объятиях навсегда. — Т—Ты так сильно ранил меня, Хисын... — Сонхун воскликнул. — Я думал, что... ты нашел кого-то другого, и я был так зол... Я просто хотел бы, чтобы ты поговорил со мной... — Я знаю, детка, я знаю, — Хисын крепко обнял друга, подняв одну руку к голове Сонхуна, чтобы притянуть его еще ближе. — Мне так чертовски жаль. Мне так жаль, что я вот так просто оставил тебя одного, и я должен был просто сказать тебе, что я чувствовал той ночью. Мне так жаль за всю боль, которую я причинил тебе, и я никогда не сделаю этого снова. Я сам вырою себе могилу, если еще раз так поступлю с тобой, ангел. Я знаю... я знаю, что ты бы понял меня, я просто был так напуган... — Но... в библиотеке ты смотрел на меня так, как будто меня никогда не существовало... — Сонхун тихо сказал. — Это заставило меня чувствовать себя так ужасно, я чувствовал себя таким маленьким. И ты тоже был с тем парнем — так что я подумал, что... — Боже, нет, детка, я бы никогда не стал встречаться с кем-то, кто не ты, — Хисын издал тихий смешок. — Когда я говорю, что хочу только тебя, я действительно имею в виду то, что говорю. Если тебе от этого станет легче, у Джейка есть девушка. — Девушка? — Да, девушка. — Плюс — я не думал, что ты захочешь меня видеть, вот почему я так быстро отвернулся. Я подумал, что было бы лучше, если бы я отвернулся. Мне жаль, что я заставил тебя так себя чувствовать... Сонхун оторвался от объятий, чтобы посмотреть на старшего, который посмотрел прямо на него с легкой улыбкой. По его лицу все еще текли слезы, но Хисын продолжал улыбаться ему. Хисын поднес руку к щеке Сонхуна, потирая ее большим пальцем. Другой рукой он обнял мальчика за талию, медленно притягивая их тела ближе. — Ты все еще такой красивый, даже когда плачешь, ты знаешь об этом? — Хисын прокомментировал это, и это заставило Сонхуна заплакать еще больше. — Ах... я не хотел заставлять тебя плакать еще больше... — Хисын нахмурился. Сонхун преодолел расстояние между ними, наклонившись, чтобы поцеловать старшего. Он чувствовал привкус соли от чужих слез, а также вкус алкоголя, но это не беспокоило Сонхуна. Он скучал по возможности поцеловать Хисына, попробовать его на вкус и позволить их языкам танцевать друг с другом. Ему нужно было быть как можно ближе к Хисыну. Все, чего он хотел, — это утонуть в тепле чужого тела. Сонхун еще раз отстранился, чтобы посмотреть на лицо старшего. Его губы теперь были влажными и пухлыми от их поцелуя, и слезы перестали течь по его лицу. Он такой красивый, думает Сонхун, и в такие моменты младшему хотелось, чтобы Хисын увидел себя с его точки зрения. — Я прощаю тебя, но... думаю, мне может потребоваться немного времени, чтобы, ты знаешь... — Хисын кивает. — Я понимаю, я действительно не ожидал, что ты простишь меня в первую очередь. Мы снова можем не торопиться, — Хисын оставляет мягкий поцелуй на щеке Сонхуна. — Я всегда буду следовать тому, чего ты хочешь, поэтому, пожалуйста, скажи мне, что сделает тебя самым счастливым, мой ангел. Сонхун мягко улыбнулся. Он был так счастлив снова услышать эти слова, оказаться в объятиях Хисына. Наконец-то он нашел дорогу домой. Eventually

Наконец-то