Сломанный мальчик

Проснулись мы от противного голоса воспитатильницы. Оказалось что сегодня в обед приедут приличная семья, и выберут одного из сирот. В моем потёмке сердца что-то затрепетала, мёртвые бабочки что давно спят, окрасились в яркий цвет и  порхали в моем животе, даря надежду. Я так обрадовался что он меня не забыл, не бросил, и исполнил своё обещание. Заметив мое поднятое настроение Джей хмуря брови, странно посмотрел на меня. —Ты думаешь, это они, да? Твой хваленный Пак Чимин о которым ты так много говоришь? – сухим голосом спросил Джей. Я не скрывая своей радости улыбнулся в тридцать два зуба. —Да, – в одном выдохе счастлива ответил я. Он стиснув зубы вышел из комнаты. Я от радости наполняющий меня до краёв, забыл что мне сегодня исполнился тринадцать. Встав с кровати, я её заправил и пошёл умываться. Посмотрев в зеркало я испугался, растрёпанные волосы, торчащие в разные стороны, бледное лицо и слишком заметные засосы бардового цвета в облости ключицы. Я начал приводить себя в порядок, принял холодный душ и направился к шкафу. У меня не было нормальной одежды, все они очень старые или маленькие мне по размеру. Но была у меня любимая чёрная толстовка с принтом динозавра. Я его купил три месяца назад, на распродаже. Он остался один и поэтому его продали слишком дёшево. А я не выдержав купил его на все сбережения. Сейчас он весь потрепанный, но самый любимый. Надев его на себя и расчесав волосы я посмотрел в зеркало, улыбнувшись краешком губ, спустися вниз по лестнице. Все построились в ряд, как солдатская армия и ждали когда же прибудут приёмные родители. Я глазами начал искать Джея, но его здесь не было.Через минуту зашла пара, на вид им сорок лет. Улыбка сползла с моего лица, так как они не были тем, кого я ждал. Следом зашла надзирательница слащаво-притворной улыбкой. Она что-то щебетала, но я её не слушал. Я не хотел верить тому, что меня опять бросили, навесили лапшу на уши и предали. Или я накручиваю себя и они придут сегодня вечером или Пак Чимин соврал.   Приёмные родители мило улыбаясь начали подходить ко всем и спрашивать сколько нам лет? Хотим ли мы к ним, и что-то ещё, но я пропускал все слова мимо ушей. Телом я стоял стойко, но душой сломался давно. Очередь дошло до меня. — Милый, как тебя зовут,– она чуть присела, и мягко улыбнулась, от такой близости я начал рассматривать её внимательно. У неё чёрные, как вороново крыло волосы, ровной гладью спадали на плечи, еле касаясь шерстяного свитера. Глаза серо-голубого цвета, напоминающее летнее небо. От пристального взгляда она немного смутилась и неловко повторила свой вопрос. —Чон Чонгук, – я бесцветным голосом сказал, потупив взгляд, и желал поскорее уйти отсюда. Она кажется ничего не поняла, тонкие губы расстянулись в полуулыбе и на лице появились еле заметные морщинки. —Ох, какой славный ребёнок, ты бы хотел пойти с нами и стать нашим сыном? Бесит, раздражает её голос и физиономия. От гнева и злости, лёд начал вырываться наружу, грозясь, такими темпами дойти до точки кипения. — Нет, довольны, теперь я удовлетворил ваши любопытство?— раздраженным и холодным голосом, стиснув зубы ответил я. Её глаза широко раскрылись, брови приподнялись, а губы приоткрылись от удивления. Все разом посмотрели и с ужасом в глазах, таращились на меня. Минхо стоял ухмыляясь, и такой радость в его глазах меня настарожило. И потом я понял почему. Но было слишком поздно. После того как женщина с мужчиной ушли, все быстро разбежались по комнатам. Я тоже двинулся с места, как меня остановила надзирательница. Её взгляд обещала все муки ада, и не предвещало ничего хорошего. —Стоять! Да как ты посмел грубить тем людям? Ты хоть знаешь кто они, и кто ты? Ты жалкий сирота без денег и дома.Ты просто чёртово ничтожество! – с горящими глазами от гнева раздулись ноздри носа, а лицо приобрела красноватый оттенок, громким воплем она закончила свою речь.   Я слушал её внимательно и мне хотелось громко рассмеятся ей в лицо. Но я сдержался, не хотелось её больше злить. Это принесёт мне проблем. Я просто опустив лицо, принял покорный вид, но кажется она на это не купилась. Схватив меня за шиворот толстовки, она куда-то потащила меня. —Я научу тебя, уму и разуму!– прокричав это, она толкнула меня куда-то, и с грохотом закрыла железный дверь. Это была какая-то комната или подвал, сырой и холодный. А самое страшное - пустой. Здесь было темно и тихо. Настолько тихо, что мне уже через минуту стало казаться, что я оглох. Паника накатила волной. И настолько сильно, что безысходность показался мне  просто невыносимо давящей. В оглушающей тишине и темноте совершенно как ни странно, не хочется спать. Тяжёлый воздух был пропитан гнилью, а по полу тянулся сквозняк. Комната была холодной, а пол ледяной. Меня трясло от ненависти и отвращения. А ещё немного — от страха, в чём я всё же не мог себе признаться. Минуты тянулись бесконечно. Всё о чём я мог думать, то это о том, что здесь очень холодно. Будто я сейчас превращусь в кусок льда, что моя кровь перестанет циркулировать. Холодно.        Холодно, холодно, холодно, как же невыносимо холодно! И темно, ужасно темно. Не видно даже собственных рук. Глаза нестерпимо болят, слепо всматриваясь в безумную пустоту. Удушающая, убивающая тьма... Я от безысходности начал считать минуты. По моим рассчетам прошло два часа. Холодно-холодно-холодно, тело давно продрогло насквозь. Меня бросили сюда, прекрасно зная о температуре в камере. Зная, какая здесь беспросветная тьма, и какой ужас накрывает уже после первых минут пребывания в этом месте. Чтобы скоротить время, я постарался уснуть, но сон никак не приходил. Я лежал в холодном полу, в позе эмбриона, стараясь сохранить остатки тепла. Через несколько часов, я всё же смог уснуть. Я проснулся от того, что услышал шаги человека. Кто-то открыл железный дверь, и подсунул мне маленькую тарелку с супом. Не успел я опомнится, как тот быстро закрыл дверь. Я выругался и начал долбить кулаками в дверь, крича и сорвя голос. Сколько я заперт? Полчаса, час, пять часов, день, неделю? Так продолжалось несколько дней, судя потому, сколько раз в день, она приносила мне еду. Если едой можно назвать непонятную жидкость, раз в день.   Измученный организм неспособен чувствовать голод. Только страх и ужас, давящие со всех сторон крохотной черной камеры. Звуки извне не проникают в каменный ящик. Невозможно осознать себя и окружающее пространство, сдавливаемое тишиной.        И поэтому так отчетливо звучит этот мерзкий голос в раскалывающейся голове. "Ты умрёшь здесь, как крыса, и никто об этом не узнает" "Ты никому не нужен" "Тебя столько раз бросали, но ты как идиот поверил, этому мальчишке,стоило ему улыбнуться" "Ты жалок" Скрипучий голос не исчезает, даже если заткнуть уши. Даже зажмурившись до желтых звезд перед глазами. И не пропадает, даже прокусив губы до крови и сжавшись в один комок из боли и ужаса.       Мерзкий хохот звенит в голове, и становится громче с каждым стуком сердца. С каждым тихим «заткнись». С каждым вырванным волосом и каплей текущей крови. "Ты правда поверил ему, как слепой, наивный идиот? "Сколько тебя нужно бросать, и втоптать в грязь, чтобы ты понял, что таким жалким, трусливым людям стоит умереть? —Заткнись!!! Отчаянный крик царапает пересохшее горло и гулко отражается от стен камеры. Дикой резью отдается в ушах. Заставляет дрожать от такого чужого "но его собственного" голоса.   Дверь камеры открывается с мерзким скрипом, и я  отчаянно съеживаюсь, прячась от яркого света. Закрывая голову руками и не желая, чтобы на меня смотрели этим насмешливым взглядом. Чтобы меня видели в таком состоянии хоть кто-нибудь. — На выход, думаю ты усвоил урок?–слащаво-ядовитым голосом сказала надзирательница. Я попытался встать, но ноги подкосились и онемели, я с грохотом упал в ледяной пол. Услышав смешок за спиной, я разозлился и кое как встав, вышел из этого ада. Мы ходили по незнакомым мне частям этого здание. Не знаю как я дошёл до своей комнаты, но когда оказался там, я упав на кровать, начал плакать навзрыд. Истерика охватила меня с ног до головы, в таком состоянии меня нашел Джей. Он с испугом в глазах, осмотрел меня с ног до головы, не найдя никаких серьёзных увечия успокоился. С явным беспокойством он заключил меня в свои объятия. И начал шептать успокаивающие слова. Посидев ещё несколько минут, я своим тихим голосом прервал образовавшуюся тишину. —Сколько меня не было?–немного надломленным голосом сказал я. —Три дня, – тихо прошептал Джей в ответ. Я хмыкнул, эти три дня тянулись бесконечно. Будто кто-то насмехаясь, остоновил время, чтобы подольше помучить меня. —Я не представляю как тебе было там, никто до этого так долго не оставался в этой комнате. Я попадал  туда два раза из-за драки, и то на несколько часов. А ты пробыл целых три дня, в сырой, холодной комнате,–поезживаясь сказал Джей. —После них, никто не приходил?–с надеждой в голосе, отчаянно спросил я. —Ты серьёзно? Ты опять про него?!Сколько ты будешь их ждать, день, месяц, год? Они не придут, забудь про них, не тешь себя глупыми и пустыми надеждами, – Джей стрельнул в меня бешенным взглядом, полной негодования. Не желая больше слушать, я отвернулся к стене, и смотрел с пустым выражениям лица, считая до десяти и обратно. Но позже выражения лица Джея смягчился, и успокоившись он взял мой подбородок, и мягко коснувшись поднял, смотря мне в глаза. Потом резким движением руки потрогал мой лоб. —Да ты весь горячий! Почему не сказал, что тебе плохо?! –обеспокоенным голосом прокричал Джей, суетясь рядом.— Я сейчас позову медсестру, – сказав это, он выбежал из комнаты. — Пусть он принимает эти лекарства, два раза в день, чтобы температура спала, потом будет как новенький, –мелодичный голос медсестры прозвучал рядом, но потом исчез. Я отдалённо слышал голоса людей, но особо не вникал. Мне хотелось провалиться в бездну, чтобы он вытрес мои мысли. Хотелось сжечь всю копивщуюся боль, оторвать их, сделать всё, но только не чувствовать.                                       *** Я целую неделю лежал полностью опустошённым. Если бы не Джей, не знаю что бы со мной случилось.Он всячески помогал и поддерживал меня. Кажется я всё таки нашёл себе друга, поняв это я грустно улыбнулся. Взяв себя в руки, я по лестнице спустился вниз. В столовой стоял шум и гам. Стоило мне зайти как всё прекратилось. Некоторые зло усмехались, некоторые смотрели с жалостью, а другие просто пялились. От сто пары глаз, смотрящие на меня, у меня от нервы, дёрнулся один глаз. Особенно Минхо отличился, толкнув меня в плечо он тихо прошипел: —Ну что, как тебе твой ад?–не получая никакой реакции, он продолжил, – Это ещё цветочки, я сделаю так что ты сломаешься, как восковая кукла.А рядом с тобой не будет ни-ко-го, –чеканя каждое слова сказал он, и жутко улыбнувшись ушёл. Мне хотелось зашить ему рот, смотря на его страдания, как от боли он будет скулить и плакать. Хотелось разбить ему, его тупую физиономию. Стереть идиотскую ухмылку с лица. От такой мысли я сам испугался. Зверь просился выйти наружу, но я держал его в цепи, не давая ему сделать глупость. Я не знаю насколько меня хватит. Сдерживать его с каждым разом становится труднее. Он просится наружу, чтобы захватить моё тело и разум. Стереть с лица мою личность.  Темная сторона, пытается взять вверх, и подавлять его, с каждым разом труднее и труднее. Будто две противоречивые личности борются друг с другом.