***
Чжун Ли меж тем так и остался сидеть на своем месте, глядя светлую ночь за окном. Чай в двух чашках перед ним давно остыл, за все это время напиток успел запечатлеть в себе эту удивительную смену света солнца на звездный блеск. И почти никакой перемены в невозмутимом лице. Чжун Ли тоже был несколько озадачен уходом Тартальи, однако не слишком и не как Чайльд. В голове у Архонта помимо Тартальи крутилось множество мыслей, не переживаний, а скорее тех, о которых Чжун Ли никак не мог перестать разглагольствовать, возвращаясь к ним время от времени. Он все смотрел на эту ночь, в эту тишину Ли Юэ, и когда мелкие белые крапинки на небе стали ярче, а луна и вовсе до конца прояснилась и засияла, Моракс поднялся. Несмотря на чай, спать ему не хотелось, да и не особо и нужно это Архонтам. Порой простых посиделок и тихих бесед вполне достаточно, такой покой воспринимался мужчиной полноценным отдыхом и временем для восстановления сил, словно сон для людей. И тут он снова забеспокоился о Тарталье. Мальчишка, что берет на себя слишком много. Убрав фарфоровый древний сервиз со стола, Чжун Ли удалился из комнаты.***
Властелин Камня привык к точности, привык к ответственности, что неизменно являлась основой, фундаментом его существования, она — плот Архонта, что и воздвинул его столь высоко даже среди других Богов. Ему нравилось чувство контроля, власти и силы, что, в общем-то, с годами если и поубавилась, то совсем незначительно, однако все эти факторы несут за собой обязательное постоянство и предсказуемость. Чжун Ли нельзя было назвать экстремалом, авантюристом или любящим всякого рода риск, но все же — мужчина устал от этой неизменности. Да и пусть даже и так, это все же было второй причиной. Первой же являлось чувство, что нарастало и преследовало Моракса последние несколько лет, словно расширяющийся ручей. Чувство того, что, возможно, Ли Юэ необходимо отделиться от власти, от Архонта. Необходим приход к независимости и созданию собственного постоянства, а вернее — его поддержание, ведь мужчина не мог не заметить, что со временем его страна все более и более взрослеет и крепнет как отдельная, индивидуальная ячейка. Он был горд за Ли Юэ, за их собственную силу, и как бы это тяжело не было — впервые за порядком шесть тысяч лет отречься от власти, созданной им же самим — это его долг. Трава почти что невесомо щекотала скулы и уши Чжун Ли, как вдруг в памяти острым лезвием кольнули воспоминания. Трава, это же место и та же тишина. Но все было мертвым, сухим, лишь несколько алых капель овлажнили избитую под ногами землю. Небо было, подобно этим каплям, таким же багровым, оно забрало и зловеще поглощало все с большей силой нарастающий крик, какой-то истошный, на грани срыва, вопль Архонта. Мужчина нахмурил брови и сжал губы. И когда раскрыл веки, сверху на него глядел знакомый рыжий парень. — Привет, прости, я разбудил тебя? — Привет, нет, у Архонтов нет потребности ко сну. Почему ты здесь? — Я искал тебя, чтобы убедиться, что ты готов. Скоро прибудет Синьора... — Тарталья осекся, припоминая о вранье, и тут же поспешил сменить тему, — а чем тогда ты был занят? Чжун Ли сел на землю и снова посмотрел на парня. — Думал. — И о чем же? — Тарталье искренне было интересно, он плавно опустился на место рядом с Мораксом, не отрывая от того взгляда. Чжун Ли неспешно вдохнул свежий воздух и устремил свой взгляд в светлое небо. Вытянутыми руками он оперся о поверхность позади себя, тем самым соприкасаясь плечом с плечом Чайльда. — Пожалуй, о прошлом. О Ли Юэ в частности. И о тебе. «Обо мне?» — подумал Тарталья, но вслух своего удивления не выразил, потому как темы вранья он избегал. Да и сам-то не особо за ночь понял, ему было бы попросту нечего сказать мужчине. А он знал определенно — Чжун Ли не поверил. — И как... каково это, вот-вот лишиться той божественной силы, что ты имел столь долгое время? Отчего-то мужчине не хотелось отдаляться от горячей кожи Тартальи. — Это... непривычно. Кажется, что до конца я это осознаю только когда лишусь ее, и даже при этом — большую роль сыграет время. Война Архонтов давно позади, хоть я и не буду силен как прежде, но достаточно, чтобы в случае опасности постоять как за себя, так и за все, что мне дорого. Порой сила — не только твое тело, моя история всегда со мной, а потому мне не грустно. Все же — это мой выбор. Подобно семенам одуванчика, ведомыми ветряным вихрем, мы так же часто не знаем, куда приведет нас наш «вихрь» — наше настоящее. Какое оно, будущее? Вряд ли бы я поверил своему уходу с поста Властелина Камня в прошлом, эдак пару тысяч лет назад. Забавно, — лицо Чжун Ли расслабилось, а в глазах читалась улыбка умиротворения. Тарталья, как и Чжун Ли, не отодвигался, что для него было странно, однако необходимо — словно такой тесный контакт сближал их. Парень слушал монолог Архонта чуть раскрыв рот и очень прерывисто проглатывая воздух. Его завораживало все: от низкого поставленного голоса до красноречия мужчины, содержащего в себе огромный опыт и мудрость пережитых столетий. — Каждый раз удивляюсь красоте твоих слов... — Чайльд тоже глянул на небо, в точку, куда смотрел Чжун Ли, а затем случайно столкнулся с ним взглядом, — мне сложно судить, но я думаю, ты прав. — И все же, зачем ты здесь? — донельзя прямой вопрос прозвучал в воздухе приятным баритоном. Тарталья, выдержав на себе, казалось, изучающий взгляд золотых глаз, поднялся с мягкой травы и, потянувшись, ответил: — На самом деле я пришел с предложением к тебе, Властелин Камня, — уголки рта парня приподнялись в предвкушении, — я бы хотел сразиться. Чжун Ли еле заметно прищурился. — Сразиться со мной? — Да. — Но для чего тебе это? Тарталья тут же сделал ладонями останавливающий жест и, проигнориров вопрос, словно он его и не услышал, продолжил: — Подожди! Не спеши отказывать, ведь у меня есть что предложить тебе взамен. Как насчет... Если я покажу тебе место, где расположен камень, невероятной красоты, что до меня не удавалось найти никому? И тебе тоже, я уверен в этом практически абсолютно. И рассказы об этом камне ходят разные: от проклятого эффекта его лучей и до благословения на вечное счастье. Уверяю тебя, в жизни ты не видел ни одного самородка такой силы, однако название я пока оставлю в секрете, чтобы, понимаешь, держать интригу, — Тарталья даже позволил себе игриво подмигнуть, — можем даже заключить контракт. Так что? Чжун Ли поднялся вслед за Чайльдом и почувствовал, как тепло взошедшего солнца наполняет его тело энергией и бодростью. — Хочешь запечатлеть на практике силу Архонта? Или хочешь утвердиться в собственной силе? — Моракс встал напротив Аякса, скрестив на груди свои руки, — Я ведь уже так стар... Чжун Ли редко шутил, да и сложно было порой отличить, когда этот момент происходил, однако Тарталья рассмеялся. — Не списывай себя со счетов, дедуля, — смеясь, Чайльд согнул руки в локтях, опираясь на бока. Чжун Ли не смеялся, но по глазам и сверкнувшему в них блику было видно — ситуация его эта забавляла. Он заинтересовался. — Хорошо. Контракта в устной форме будет достаточно. Мне и правда интересно увидеть тот камень, о котором ты мне рассказал. — Обещаю, в ближайшие сроки после сражения я тебя отведу к нему.***
Чем дальше шли Чайльд и Чжун Ли по разновидной местности Ли Юэ, тем все сильнее раздувал ветер их волосы. Деревни и прочие одинокие строения давно пропали из виду, оставляя за собой лишь зверей, скитающихся по пейзажу наедине с собой. Властелин Камня шел чуть позади Тартальи, ведомый им, потому как парень не удосужился сказать, где именно распланировал провести бой. Да и Чжун Ли не то, чтобы пытался узнать об этом — он доверял Аяксу в достаточной мере, чтобы без лишних слов следовать за ним. Тропинки в том месте не было: оно было совершенно необитаемым, будто забытым, но оттого не менее красивым и магическим. Один лишь запах, безмерно проскальзывающий в воздухе — свежий, горный, запах перьев, невероятной воли и отчужденности — дал Мораксу понять, куда они шли. Заоблачный предел. — Чайльд, ты хочешь сразиться здесь? Чжун Ли сдержанно осмотрел вытянутые острые скалы, обтянутые густыми облаками. — Да. Осилишь? — парень хитро заглянул в глаза Архонту. — Я за тебя беспокоюсь, знаешь, туман здесь очень плотный, ты можешь... — Догоняй! Чжун Ли не успел договорить, резко обрываемый резким и удаляющимся выкриком Тартальи, что молниеносно стал отдаляться от Архонта, вздымаясь куда-то ввысь. Чжун Ли сощуривает вспыхнувшие в ту же секунду опасным огнем глаза и сжимает кулаки, чувствуя как нагревается его одежда. Казалось, в тот момент можно было даже сквозь нее различить солнечные излучения от древних рисунков на теле Властелина Камня. — Забыл сказать, — крикнул Тарталья, зацепившись в прыжке за отвесную скалу, — ты должен сражаться в полную силу. Чжун Ли хмыкнул, но условий их контракта проигнорировать не имел права. Моментально в его правой руке возникло острое, отточенное копье, мужчина воткнул его в землю и, опираясь на его рукоять, резко подскочил ввысь вслед за юношей. Тарталья думал о своей стратегии, попутно следя за соперником. Голова парня гудела и он чувствовал непривычную долю разрозненности в своих движениях и мыслях, но момент схватки, при всем при том — долгожданной, словно сладкая патока, затуманивал разум Предвестника Фатуи. Он оказался на каменном утесе, в этот же момент ощущая приближение Чжун Ли. Из ножен вынул рыжеволосый парень узкие, аккуратные мечи и, согнув в коленях, широко расставляет ноги, готовясь к первой атаке. Архонт возник перед ним почти сразу, уже в прыжке перенаправляя острие в сторону Чайльда. Тарталья предотвратил удар скрещением лезвий, отскакивая резко назад и, пока противник не успел опомниться, сделал выпад вперед, целясь мечом куда-то в район солнечного сплетения. Однако этому случиться не удалось, оружие даже и не коснулось Бога Контрактов: приблизившись к его телу совсем на малость, тот, воспроизведя двумя ладонями некий жест перед грудью, воссоздал вихриеносно искрящийся таким же янтарем, что и глаза Чжун Ли, щит. Тарталья усмехнулся. Он знал, что бой будет не из легких, а потому по ходу сражения заинтересовывался все сильнее и глубже. Он не понимал никогда и не рассуждал толком об этом опасном огне, что дымился в его сердце. Не знал и не понимал, здоро́во ли это или когда-нибудь даже такой огонек прожжет в его душе дыру. Пока те подпалины, что горькой памятью кололи время от времени Чайльда, являлись неотъемлемой частью, как рассуждал иногда сам парень, его личной самодостаточности и свободы. Его личной уверенности, что, наверное, и не подвергнется никогда критике юноши, даже если кожа вся взбухнет от ожогов. Звучало это конечно печально до слез, да только и те у парня выссохли будто уже давно. И все же вслух обговаривать такую свою боль он не решался даже наедине с собой. Глазами парень быстро подметил размеры плоскости, что их окружала и, определив для себя необходимые точки опоры, начал, подобно ритмичному щебетанию цикад, диаметрально скользить через центр — Чжун Ли — попутно нанося различные удары в разные места. Меч юноши заблестел голубым, даже каким-то морским, свечением, по цвету так сильно напоминавщие глаза Тартальи, благодаря чему атаки в таком быстром и отточенном движении походили внешне на грозовые молнии. Чайльд знал: даже чему-то вечному может настать конец. Время — беспощадная взрывчатка замедленного действия, и под ее гнетом не устоит ничто. Лишь с постоянной атакой щит Моракса, даже такой крепкий и непробиваемый, ослабнет и растворится. Чжун Ли понял план того сразу, а заглянув Чайльду в глаза, он пришел в удивление от того, насколько ярок, до какого-то непривычного пика, блик в зрачке Тартальи. И это лишь подстегивало серьезный настрой Чжун Ли все пуще. В секунду Тарталья бил раз, казалось, с десяток, но тем не менее щит так и не позволил себе дать и одной трещины. Ситуацию не улучшал и Чжун Ли, что, дабы не возлагать все на одну лишь защиту, отбивался от ударов копьем, задерживая и затормаживая толчки. Силы Аякса велики, а выносливости можно позавидовать даже самому опытному воину, однако даже он от таких постоянных выстроенных метаний начинает по-немногу замедляться, восстанавливая дыхание. И когда трава под их ногами вся истерлась и раскрошилась, потемнев, Чжун ли резко ставит копье под удар мечей Чайльда, выворачивая его и вынуждая юношу, неуспевшего опомниться, подняться в след за оружием. Чжун Ли крепко зафиксировал лезвия Аякса и перевернул того над собой в воздухе, впечатывая в землю позади. У Тартальи вырвался хриплый вздох-полувскрик. Он, на секунду ослабевший бдительность, и правда этого не ожидал. Но не ожидал Чайльд и того, что окажется он на земле на самом краю скалы. Поверхность, рыхлая и сухая, от мощного давления, равносильного взрыву, начала с эхом трескаться и распадаться на куски. Комья сухой грязи, травы и камней разрозненно полетели вниз, вовлекая в свой поток и Тарталью. Спиной парень чувствовал острый поток воздуха, а перед глазами — сверху смотрящий и сжимающий свое копье до побелевших костяшек Чжун Ли. — Вот так значит!... Сжав рукоять меча, парень направил его вниз и вытянулся всем телом, опираясь на него. Скорость падения тут же возросла, а Тарталья в эту секунду стал сильно похож на мерцающую комету, стремящуюся к земле. Колоколом прогремело приземление парня. Прогремело, заскрипело и осело падающими с неба остатками скалы. Чайльд для равновесия рукой обхватил веревочный поручень по правую сторону и, встряхнув головой, осмотрелся. Он оказался на подвесном мосту. Строение создано из старого дерева, оно здесь давно, а потому факт того, что мост выдержал такое громоздкое приземление, удивляет. Но толком отвлекаться на такое чудо Ли Юэ Тарталья не смел и не мог по-просту. Тело подвергалось глубокой одышке, загораясь и впоследствии сгорая все четче под напором азарта и упорства со сторон обоих противников. Он поднял взгляд, и перед ним в радиусе двух метров также резко и тяжело, но при том по-характерному аккуратно опустился Чжун Ли. Он не сводил своих сияющих глаз с юноши, будто без конца анализируя и наблюдая за каждым его вздохом, каждым движением его ресниц. Властелин камня, опирающийся на копье, выпрямил спину и молча, не поддаваясь и секундной паузе, метнул острием вперед свое оружие в сторону Чайльда. Словно по заученному телом Аякса рефлексу, парень молниеносно точно приседает так низко, как может, и дает себе толчок вперед. Успешно проскользнув под летящим копьем, Тарталья бьет ногами по ногам Моракса, сбивая того с равновесия. Чжун Ли падает на спину, ощутимо ударившись поясницей. Тарталья встает и охватывает поручни крепкой хваткой, осматривая Архонта сверху вниз. Тот словно знал, что сейчас произойдет и ожидал. И снова воздухе эхом отозвался заливистый скрип старых досок. Чайльд в момент с огромной силой стал расскачивать мост из стороны в сторону и, высоко отпрыгнув влево, ногами ударил строение с огромным толчком, что и послужило финалом задуманного Тартальей плана — мост с успехом перевернулся. Чжун Ли предался ветряному потоку, совершенно неизмененный в лице. Падал он ожидаемо спокойно, словно это была не задумка соперника, а его собственная. И мужчина, даже в этот момент, все продолжал глазами прожигать Тарталью, падающего несколько ниже Моракса. Аякс несколько отклонился назад, с помощью магии мгновенно трансформируя свое оружие в изящный, даже скорее излишне деликатный по сравнению с его хозяином, лук. Парень отточенными движениями натянул прочную струну, прицелился и, дождав до водной ультрализации, пикового скопления гидро энергии в кончике стрелы, выстрелил. Он стрелял в разные точки в пространстве бесчисленное количество раз, пытаясь предугать троекторию уклонения Чжун Ли. Сами же стрелы в полете, делая воздух вокруг себя мокрым, выхватывающим и задавливающим каждый вдох, размножались на мелкие копии себя. Чжун Ли же, наперекор предположениям Тартальи, не уклонялся и даже ни разу не двинулся. Мужчина прикрыл глаза, будучи крайне сосредоточенным на скоплении гео стихии и магии в районе груди. Щит его креп с каждой секунды все сильнее, а ветряные полосы, обдаваемые его тело, пестрили светом все ярче. Стрелы попадали практически каждый раз точно в цель, однако, это ни коим образом не ослабляло Чжун Ли. Вокруг все как-то странно загрохотало и загремело, и чем ближе опускались к земле Чайльд и Моракс, тем громче становились звуки. Тарталья отвел взгляд от Чжун Ли вниз, как сразу же из-под твердой каменистой поверхности встряли вверх острыми пиками скалы. Выстроганные природой, рельефные и опасные — такое дно готовилось вот-вот принять в свои объятия юношу. Чжун Ли падал, расставив руки по обе стороны от себя, и когда конец приближался, он воссоздал себе небольшой скалистый склон, послуживший горкой, что смягчила его приземление. Тарталья напрягся. Он сглотнул вставший нервный ком в горле и нахмурил рыжие брови. Каменистые иглы приближались, еще одна-две секунды — и Тарталью размажет по ним талым тестом. Первое, что пришло в голову немного ошалевшему парню — лук в его руках. Повернув его рукоятью вниз и опустив на уровне ног, Чайльд уперся ступнями в его середину и готовился столкнуться с «врагом». Стук! Вибрацией отскочили от пиков удары рукояти о камень. Немного проскользив по крутому склону каменных строений, лук дал трещину и сбой, трансформируясь обратно в мечи. Тарталья, хоть и облегчив себе такое неожиданное столкновение, но все же устоять на ногах не сумел и повалился вниз с огромной скоростью, пару раз перекатившись по земле. Падение не было смертельным, но весьма не благотоворным и надежным для стройной спины и головы Аякса. Чжун Ли, наблюдающий за этим в меру продуманным действием соперника по сею минуту, вытянул руку перед собой, готовясь к новой атаке. В отличие от Чайльда, у Архонта все было словно по сценарию. Вернее по тому сценарию, который обязан был прийти в исполнение без погрешностей. — Ты хорошо выкрутился, — небо над их головами обрело скопление золота и янтаря в своем цвете, что градиентом уходил вдаль, — но, пожалуй, переусердствовал. Низвергла и раскучковала плотные и частые облака комета, спустившаяся и образовавшаяся как будто бы из ниоткуда. Она являла собой все природное и одновременно ювелирное великолепие: резные выдвижные блоки из темной руды, расположенные абсолютно продуманным образом, так, чтобы баланс был соблюден, как не верти комету. Некоторые поверхности были покрыты блестящей золотой пылью, некоторые — словно сделаны из бархата, и каждая усыпана прописными калиграфическими узорами и иероглифами, сочетающиеся между собой совершенно и завораживающе. Она летела чуть под наклоном, принижая и задавливая одним своим массивным обликом. Тарталья поднялся и отскочил в сторону, насколько мог, и насколько ему позволяли эти считанные секунды до падения кометы. Она упала совсем около парня, не раня излишне его, но в момент разрушая все скалистые пики, созданные Чжун Ли до этого. Вместо них она в момент взростила тесную и гораздо более ровную ограду, напоминавшую клетку, вокруг Чайльда. Аякс стукнулся головой о каменную отшлифованную стену, окружившую его, и начал судорожно оглядываться. Его лоб покрылся холодным потом, а по телу поползли отчетливые тропы мурашек. Спасительным светилом предстало внезапно перед его взором окошко сверху ограды. Эта клетка не имела крыши. Тарталья, подобно загнанному в ловушку насекомому, оттолкнулся пару раз от стен и подпрыгнул навстречу светлому небу. И перед ним возник Чжун Ли, уже поджидающий на вершине этого ограждения. Хотя Тарталья уже не был уверен в том, что это был он. Парень чувствовал ту же энергию, что постигла его еще при распитии чая в ритуальном бюро: опасная аура разрушения, контроля и беспрекословного мастерства. Он почувствовал дракона, ведь только от них могла исходить настолько мощная сила, поражающая и подавляющая одновременно. Моракс сохранял победное молчание, развернувши резко свой торс, хватая копье и напавляя его на юношу, тем самым препятствуя побегу. Тарталья уклониться успел: скрещением мечей он предотвратил удар Властелина Камня и с грохотом и пылью осел на прежнее дно. Тогда сердце его впервые заходилось такой кружительной дрожью, он чувствовал как тело начинало морозить, а взгляд бесконтрольно метаться. Ему знакомо это чувство еще с раннего детства. Бездна являлась его потаенной ссадиной, его пробоиной, которая не желала проходить и, более того, не уйдет никогда. Ему знаком этот страх. Но сейчас он испытал это мгновение словно впервые: ярко, безвыходно и беспомощно. Взглял задержался на Чжун Ли сверху. Он по какой-то причине не спускался и не говорил ни слова. Тарталья не мог проиграть... Он активировал глаз порчи. Тело парня поросло венками силы, пробегающими шустрой рысью вдоль по всей поверхности кожи. Сгустки магической энергии, такого электро скопления скучковались и задержались на кончиках его пальцев. Тарталья подпрыгнул, потянув за собой электрический вихрь, и, легко взмахнув руками, словно по щелчку, сокрушил стены вокруг себя. Архонт, наблюдающий за таким неожиданным поворотом событий, успел, к счастью, отпрянуть назад, укрывшись каменным щитом от летящих от парня обломков строения. Ноги Чайльда парили над землей, и один только воздух, окружающий двух противников, преисполнялся возрастающей вибрацией. — Я не проиграю тебе!.. — громко выкрикнул Тарталья, сильно сжав кулак и импульсивно взмахнув им перед собой. И сразу после застонав, конечно и протяжно, почти смертельно, если бы его соперником был не Чжун Ли. Чайльд опал на землю, внезапно и отчаянно, ошущая как в этот момент его сердце застучало особенно громко. Оболочка, созданная глазом порчи, начала распадаться на куски, раскрывая испуганное лицо юноши. Потрепанный, испачканный и до смерти упрямый он прислонился спиной к каменистому склону под собой, не желая признавать, что это — конец. Он чувствовал как мощь — вырывающийся из ладоней воробей — ускользает все дальше и безвозвратно, и вроде рвешься поймать это всесилие и вседоступность, но лишь цепляешь пальцами воздух, сталкиваясь с пустотой. Чайльд не мог пошевелиться, его тело окаменело и парализовало, но к сожалению для него самого — лишь в метафорическом контексте. Веки Аякса бесконтрольно поползли вниз, а мир стал погружался в ненавистный мрак. «Так ему даже хватило сил использовать глаз порчи..?» — Чжун Ли подошел к Тарталье вплотную, сочувственно глядя на раны на молодом теле, — «Конечно, он не выдержал.» Прислушиваясь к омертлевшей тишине в Заоблачном Пределе, Моракс присел около лежащего Аякса, приблизившись и погладив того по взмокшему и горячему лбу. Он слышал лишь его тяжелое дыхание и сердце Архонта простукивало непривычный для него ритм. Парень дышал, но отчего-то где-то в глубине души Моракса засело подлой змеею ощущение пережитой многократно потери, нежелания отпускать и тревоги. Чжун Ли казалось, что вот-вот и дыхание парня прекратится, а и без того недрожащие ресницы охладеют и больше никогда не откроются. Пальцами он очертил веснушчатое лицо, пригладил рыжие брови и морозь на горячих щеках, стараясь будто бы тем самым облегчить его состояние. Полдень. Солнце висело ровно по центру на безоблачном синем небе. Прохладный ветер раздувал взъерошенные волосы, и мужчина взял на руки обмягшее тело Чайльда. —Твой, словно облако, наряд, а лик твой — как пион, —тесно прижав юношу к своей груди, он повернулся в сторону далеких домов Ли Юэ, — что на весеннем ветерке росою окроплен...****
Тарталья резко раскрывает веки, силясь понять что происходит. На мгновение ему не было знакомым ни обстановка, ни собственное тело, ни мужчина, сидящий рядом. Все расплывалось и перетекало в туманную круговерть, взгляд юноши метался от одного предмета к другому, словно ища что-то, панически и компульсивно. Грудь парня вздымалась непомерно часто и грузно, дыхание было сбивчивым, а ладони отчего-то сильно зажимали меж пальцев простынь под собой. Однако в памяти был разлом, а понять, откуда взяться этому страху, Тарталья не мог и даже не собирался, покуда — что в голове, что перед глазами — слепота. Аякс как проснулся от навязчивого кошмара, что после себя не оставил на теле Предвестника Фатуи ни капли сонливости. Постепенно мелкие прорези в мыльной пелене стали расширяться и расходиться, и Чайльд смог лучше фокусироваться на конкретных и уже узнаваемых вещах. В меру просторная и высокая комната, широкая мягкая постель, привычное зашторенное окно и темные, любимые цвета юноши, мазутом растекающиеся по предметам интерьера в помещении. Это гостиница, в которой предпочитал всегда останавливаться Чайльд, когда заезжал в Ли Юэ. Было темно и тихо, а потому понять, какое сейчас время суток, и сколько же он был в отключке Тарталья не мог. Внезапно его плеча коснулась теплая мужская ладонь. — Чайльд, как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Воды? — Чжун Ли, обеспокоенный, хоть и не физически, но побитым видом Аякса, глядел глубоко в голубые глаза. Чайльд так же смотрел в янтарную пару зрачков перед собой, шарясь по закоулкам воспоминаний. Непроизвольно своей рукой парень накрыл руку Чжун Ли, принимая этот жест за успокоительное. — Вроде не болит... — Аякс пару раз пригладил волосы по горячей макушке, глубоко вбирая горлом воздух, — Чжун Ли... — Ты потерял сознание посреди боя, после того, как активировал глаз порчи, — Моракс заботливо вложил в руки Тартальи стакан прохладной воды, — затем я отнес тебя сюда. Очень повезло, что до этого ты упоминал о своем временном жилье. Картинка начала проясняться. Сначало пришло облегчение, затем его сменили наплывы слепящего стыда, и как заключение — с головой накрывшее разочарование. Тарталье было стыдно за такую игру. Ходы были выстроены, пусть и неидеально, но с точно подготовленным снаряжением и навыками. Был азарт и было умение, однако и те будто бы в одночасье крушительно пали ниц перед непредвиденной хитростью и силой Бога Контрактов. Тарталья самоуверен, но и вариант поражения не исключал никогда. Он понимал, что усталость взяла над ним верх в той схватке, возможно даже какая-то общая измотанность. Он имел данное понимание где-то на подкорке сознания, но никогда не подпускал его ближе к себе и своей гордости. Вместо того он предпочитал из раза в раз отметать «ненужные» сомнения и жалость, ограничиваясь строгим «я не справился, потому что я слаб». Словно вулканический наплыв, лавой бурлили и пекли уставшую голову повторяющиеся мысли. «Я мог лучше.» «Почему я не выложился на полную?» «Ты слабак, Аякс.» Чжун Ли наблюдал за Тартальей. В его интересах изучать мимику и жесты людей, ведь нередко это выручало в моменты даже самой завуалированной лжи. Проницательность строится годами, однако мужчина и без такого опыта от природы был весьма взыскателен и наблюдателен. Тарталье не легко. Он хмурит брови, теребит кожу на кончиках пальцев, опускает голову вниз, все думая и думая о чем-то. Чжун Ли знает и понимает. Его рука спускается вниз от плеча Чайльда к его кисти, накрывая ее своим теплом. — Ты был без сознания порядка пары часов. Твой организм и до сражения был измотан нездорово, и ты, добивая его, принял на себя еще легкий удар. Излечить твои раны — не проблема, однако твое тело все еще находится в состоянии стресса от недавно произошедшего. Я смягчил и практически развеял твою накопленную усталость и недосып, что и обеспечило то, как быстро ты пришел в себя, — Чжун Ли пересел на кровать, на место напротив парня, оказавшись с ним лицом к лицу, — но повторюсь, Чайльд, тебе нужно будет отдохнуть. Когда через какое-то время эффект внутреннего подъема спадет, накопленная утомленность будет лишь возрастать, а сила, как ты и сам понял, покидать тебя. Тарталья несколько опешил от таких длинных и волнительных речей мужчины, но не смог сдержать спокойную и честную улыбку. Парень искренне и бесконечно благодарен Мораксу за подаренный опыт, пусть и совсем неудачный. И еще больше ему приятно от непривычной заботы и беспокойства. Чайльд пропускает через себя смущение и какие-то остатки вины за свои действия, вины за то, каким жалким образом он завершил этот бой. Но и не согласиться с мужчиной, что сейчас так открыто смотрит в его глаза, говорит с ним, переживает и держит его руку, Тарталья не мог. —...Спасибо. За все. Еще пару секунд Архонт и Предвестник Фатуи просидели в промелькнувшей тишине, как Чжун Ли издал слышимый вздох. Он прикрыл глаза, расслабляя темные брови, и на выдохе, словно только что отчитал нашкодившего ребенка, кратко произнес: — Развернись. Аякс непонимающе уставился на мужчину. — Зачем? — Я хочу помочь. Просто развернись. Тарталья заинтересованно, но так же не имея и малейшего понятия, что происходит, выгнул бровь. Чжун Ли же просто и легко обхватил ладонями плечи юноши и повернул к себе того спиной. Чайльд молчал. Он доверял Чжун Ли и, кроме того, он был заинтригован, хоть и чувство легкого опасения никак не решалось его покидать. Парень выпрямил спину, шумно выдохнув. Моракс стал неспешно снимать с него верхнюю одежду. Плечи Тартальи напряглись еще сильнее. — Все в порядке. — тихо проговорил Властелин Камня, оставляя Тарталью в одной белой рубашке. Мужчина провел пальцами вверх вдоль по плечам юноши, проходясь ненавзчивыми касаниями по горячей коже и по чуть выпирающим из-под воротника ключицам. Он плавно и уверенно зафиксировал руки на плечах, на напряженных мышцах возле шеи и стал медленно массировать и поглаживать, изредка надавливая. По спине, рукам и шее парня прошла молниеносная дорожка мурашек, и Чайльд сглотнул застрявший в горле ком, явно почувствовав облегчение. Большими пальцами Чжун Ли стал давить несколько сильнее, периодически увеличивая, но и тут же ослабляя напор и скорость движений. Он проводил невидимые линии, соответствуя наклону и направлению мышечных волокон. Через левую ладонь Бог Контрактов ощущал сердцебиение парня. — Ты боишься меня? — Чжун Ли наклонился к уху Тартальи, шепотом опаляя покрасневшую кожу. Чайльд вздрогнул и резко повернул голову. Однако Моракс продолжил усердно надавливать на проблемные участки тела в районе шеи и плеч, что парень вынужден был мгновенно вернуться в исходное положение. — Конечно нет. О чем ты? Ладонями мужчина разглаживал круговыми движениями острые лопатки, большими пальцами растирая мышцы, прилегающие к их внутренним краям. На вопрос Чайльда он не счел нужным ответить. Тарталья обладал стройным телосложением, гибкими и подвижными движениями и жестами, даже сохранявшими в своей манере дипломатичность и деликатность. Несмотря на усердный и тяжелый физический труд, на сотни и сотни сражений, в которых Аякс был непосредственным участником, силуэт его не был наделен тем большим объемом мышц, что обычно встречается у воинов. Достаточно узкая талия, не женская, но при рассмотрении не уступающая в изяществе ничем. Светлая и открытая шея, покрытая редкими веснушками, а также абсолютно очаровательная легкая сутулость в моменты, когда парень растерян или несобран. Чжун Ли думает об этом, медленными движениями переходя в зону спины. — Ты же знаешь, что глаз порчи неимоверно губителен для твоего здоровья? — Лучше всех, поверь, —Тарталья хохотнул от очевидности вопроса мужчины. Чжун ли сдавливал сильнее кожу на спине юноши, что тот изредка и еле заметно отшатывался вперед. — Может, удобнее будет, если я лягу? — Да, хорошая мысль. Тогда и это сними, — Чжун Ли завел руку через Тарталью, немного обхватывая ею его, и слегка оттянул воротник на рубашке, как бы демонстрируя то, о чем он говорит, — для удобства. Щеки Тартальи тут же отчего-то вспыхнули. Загорелись и заалели. Парень, на секунду стушевавшийся, не стал думать о том, странно ли это, и просто, без лишних слов, снял с себя указанный Чжун Ли предмет гардероба. Затем, все еще смущенный, Тарталья молча лег на живот, не решаясь показывать свое румяное лицо мужчине. Тогда, когда руки Властелина Камня, смазанные каким-то пахучим маслом, аккуратно коснулись оголенной кожи, Чайльда вдруг кольнула мысль, что парень должен был хотя бы ради приличия обдумать просьбу Чжун Ли. Он уткнулся лбом в локоть, полностью отдаваясь касаниям со стороны. — Не могу назвать разумным решением использовать это. — А? — Тарталья вновь попытался глянуть на Чжун Ли, однако в его положении это было сделать проблемно. — Глаз порчи. Что вынудило тебя в тот момент его активировать? Тарталья ответил на вопрос тут же, без раздумий, словно говорил о чем-то крайне понятном и простом. — Ради силы. Ты же загнал меня в ловушку тогда. — Я понял. И все же: почему? Аякс закатил глаза от приятных ощущений и долгожданного расслабления. Места, до которых дотрагивался Чжун Ли, приятно потягивало и скручивало в сладкой неге, и Чайльд, наслаждавшийся этим, стал несколько теряться и отвлекаться от вопросов. Ему потребовалось порядка пары минут, чтобы осознать, набраться смелости и проговорить ответ. — Возможно, совсем на мгновение... я почувствовал страх. Чайльд прижал свои руки друг к другу крепче и продолжил: — Я понимал, что не справляюсь, тогда ты... ты буквально раздавил меня своим могуществом. Не пойми неправильно, именно этого я и ждал от Гео Архонта... От тебя... Но сам факт того, что мне пришлось использовать свой последний козырь — глаз порчи, да и к тому же столь позорно и безуспешно, весьма огорчает и подбивает, что-ли, мое самолюбие, ха-ха. Видимо для моего тела пока что слишком огромны такие нагрузки, раз оно так устало. И все же, — Тарталья закусил губу, прогнувшись в спине и сделав небольшую паузу, ощущая сильное равномерное давление сзади, — этот бой был очень полезен и показателен. Чжун Ли, втиравший в тело под собой смесь эфирных масел, громко вздохнул, снисходительно улыбнувшись. Чайльд не видел этой улыбки, но словно ощутил ее своим затылком. После речи парня в комнате воцарилась тишина. Не напряженная, не нервная и не волнующая, а та, которая была нужна. Синяки на белоснежной коже слегка покалывали, но не слишком, особенно на фоне теплых и умелых касаний Властелина Камня. Моракс стал неспешно поглаживать кожу, ошущая, какую благотворную работу он проделал. — Ребенок. Тарталья непонимающе развернулся, оперевшись на локоть, и уставился на мужчину. — Кто? — Ты, конечно. — Чжун Ли приостановил движения, задержав свои ладони на пояснице Чайльда. Тарталья покраснел. Сделал серьезное лицо, сдвинул брови, прищурил вспыхнувшие голубым глаза. — И в каком это месте я ребенок? — Как будто с вызовом проговорил Тарталья, разворачиваясь в руках Чжун Ли сильнее, уже открытой грудью представая перед ним. Пальцы Чжун Ли, задержавшиеся на теле Тартальи по неизвестной причине, обжигали с каждой секундой все больнее и слаще. Бог Контрактов резко подался корпусом вперед, невольно оказываясь между ног парня, и нависнул над ним. Он поднял одну свою руку и ткнул указательным пальцем в грудь Тартальи —предположительное вместилище сердца. — Здесь. Чайльд не мог сомкнуть губ, чувствуя как им одолевает дурман. И не понятно: задетой гордости или смущающей взбудораженности. В который раз, думает Чайльд, этот мужчина рвет его сознание на мелкие части, крушит стены его выстроенного мира, заставляет сомневаться в том, в чем не сомневался долгие годы. Чжун Ли показывался в глазах Аякса пением птиц. Тех птиц за окном, что являются порождением вечности и созерцания, волей-не-волей вынуждающие выглядывать за это окно и помнить о мире за его границей. Птицы непорочной мудрости. Тарталья чувствовал накал того самого певучего щебетания где-то в районе желудка. Круговорты, щекочущий ветерок и глубокий, пугающий омут. Сердце пропускало страшные удары противоречивых эмоций в то время, как щеки и уши Тартальи горели все более невыносимо. Чжун Ли тяжело далось отвести взгляд от такой редкой и открытой лисьей беззащитности под собой. Мужчина убрал руку с грудины парня, чуть приподнявшись и отдалившись от потяжелевшего дыхания Тартальи. Однако Аякс и Моракс всегда различались между собой. И не только силой, но и терпением. Чайльд по-собственнически, так отчаянно, как в последний раз, положил ладонь на затылок Чжун Ли, наклоняя его голову к себе ближе, и сразу же примкнул своими губами к его. В первые мгновения они лишь соприкоснулись ими, не двигаясь, как будто время вокруг них застыло и заморозилось. Грудь Тартальи вздымалась часто и волнительно, и он вновь принял инициативу на себя, горячим языком проходясь по нижней губе Архонта. Чжун Ли пришлось опереться на локти по обе стороны от торса Чайльда, благодаря чему расстояние между ними сократилось донельзя. Обстановка накалялась, пекла и вспыхивала, приобретая интимный окрас все ярче. Мужчина не хотел отдаляться и прошептал в самые губы парню: — Чайльд, ты хочешь...? — Хочу. — Тарталья проговорил это уверенно, кратко и крайне страстно, прикусывая губу Чжун Ли. Ладонь юноши стремительно перешла с темного затылка на шею, а затем и на оголившуюся яремную ямку, очерчивая ее и поддевая другими пальцами воротник. Чжун Ли взял одной рукой Тарталью за скулы, поворачивая его голову в сторону. Он стал покрывать поцелуями мочку и края покрасневшего уха парня, внезапно шепча что-то, как через пелену: — Тебе не нужно все контролировать, — Моракс прикусил нежную кожу, сразу после зализывая след, — оставь это сегодня мне. Слова его окатили водопадом, холодным и нежным, но и вместе с тем еще совсем, в общем-то, непонятным для юноши. Он знал, что ему, возможно, потребуется больше времени, чтобы согласиться со сказанным, принять это и осознать смысл полностью. Глаза Чайльда заблестели благодарной влагой. Ладонь Чжун Ли плавно сползла с лица Тартальи на шею, нежно ее прикрывая, но вдобавок — крепко и надежно фиксируя. Большим пальцем он поглаживал дернувшийся кадык юноши, параллельно с этим оставляя дорожку из поцелуев от ключиц и вплоть до впалого живота. Мужчина стал облизывать затвердевшие соски, покусывать и дуть, с интересом наблюдая незамедлительную ответную реакцию тела парня — мурашки. Тарталье резко отчего-то становилось то холодно, то жарко, и нестерпимым набатом окатывало возбуждение. Он чувствовал как внизу все начинало скручивать и тянуть, а бугорок в штанах затвердевать. Тарталья больно кусал губы, сдерживая поступавшие стоны. От каждого укуса, интенсивных посасываний сосков и их щипков Чайльду вскруживало голову, а щеки отчаянно краснели. Почему-то он стеснялся и сторонился такой своей откровенности. Когда Чжун Ли сдавил чуть сильнее боковые стороны шеи Аякса, оставляя ярко бардовую отметину на краю ребра, парень высоко не то промычал, не то застонал сквозь сомкнутые губы. — Так нравится? — Моракс еле заметно усмехнулся, проходясь скользским языком между ребер, — Прошу, не сдерживайся, — чмокнул Чайльда в губы, встречаясь с ним взглядом, — хочу слышать всего тебя. Властелин Камня поддел край серых штанов парня, резко спустив до колен. Грубая ткань проехалась по вставшему члену, который от такого движения лишь обильнее намокнул и дернулся. Тарталья вздрогнул в плечах, непроизвольно сжав простынь. Чжун Ли выпрямился, осматривая тяжело дышавшего юношу перед собой и размашистыми движениями через трусы потер член Чайльда. — Ах, Моракс, стой... — Тарталья открыто и на грани застонал, — я сейчас... Моракс так же резко и неожиданно, как и снял штаны Тартальи до этого, прекратил интенсивные поглаживания, не доводя дело до «конца». Вместо этого мужчина взял парня за бедра, моментально переворчивая на живот и звонко шлепая в эту же секунду Аякса по мягкому месту. По неизвестной для парня причине его тело все менее и менее отзывалось на разум хозяина. Его сердце словно екало и скакало из стороны в сторону, а дыхание становилось схожим на беговую одышку. Парень прогнулся в спине, чувствуя как сильно и даже болезненно трется о кровать его член, и громко застонал вновь. Ранее он и подумать не мог, что получает такое наслаждение от подобного отношения... Чжун Ли знал об этом? Или для него это — естественно? Отсутствие контроля, обзора происходящего, а также скованные мужчиной движения начинали медленно пробуждать в Тарталье знакомый страх. Он стал часто оборачиваться и уперся согнутыми руками в поверхность под собой, растерянно пытаясь приподняться. Чжун Ли нежно провел ладонями по плечам, локтям и запястьям Чайльда, неспешно и успокаивающе опуская и прижимая их к постеле. Он поцеловал рыжий загривок, опалил спокойным и равномерным дыханием ухо и шею Тартальи, прокладывая следом череду поцелуев и засосов. Тело Аякса отзывалось и двигалось на каждое прикосновение, любое возможное проявление по отношению к юноше Моракса. Мужчину невозможно это трогало и возбуждало. Он приник губами к горячему виску Чайльда и прошептал, параллельно гладя бедро парня и зажимая вместе его кисти рук: — Я знаю, ты напуган. Так просто довериться должно быть крайне непросто, так ведь? Но только преодолев свой страх ты сможешь. Почувствуй это... — Чжун Ли легко, чтобы несильно травмировать кожу, прошелся ногтями по спине Тартальи, ненавязчиво поддевая край эластичной ткани внизу, — как напрягаются мышцы от неизвестности... как учащается дыхание... как ползут мурашки по коже... как леденеют кончики пальцев, — Архонт накрыл холодные ладони Чайльда своей, — сфокусируйся на моем голосе. Ты в безопасности. Аякс глубоко вобрал горлом воздух и медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Он фокусировался лишь на томных касаниях умелых рук Чжун Ли, ассоциируя себя с загнанной в капкан дикой лисой. Он ощущал чувство, очень походящее на то что он испытывал во время битвы, но сейчас это наводнение, в котором он так боялся утонуть, стало способным приносить ему удовольствие. Пока это совсем только грамм, малая доля, однако Чжун Ли позаботится о том, чтобы Тарталье было действительно приятно. Властелин Камня огладил лопатки парня, остановив свои руки на сжавшихся плечах юноши. — Ты все еще хочешь этого? Чжун Ли говорил мягко и низко, так глубоко вплетая слова в нагретый воздух, что поневоле хотелось двигаться им в такт, плыть с ними куда-то и вторить каждому звуку. Тарталья чувствовал, как все сильнее канул в этом омуте, когда вдруг после этого вопроса словил себя на очередном полустоне на выдохе. Моракс лишь слабо, не держа, проглаживал витьеватые узоры по спине и бокам тела под собой, иногда надавливая краями ногтей. Руки Чайльда не придерживало ничего, они лежали свободной волей, представляя покорность и расслабленность. И то ли это жар, волнами бьющий в прострастве, то ли это осознание собственного смирения воспалил внезапно вспыхнувшую гордость и честь Предвестника Фатуи, но Аякс резко подумал: «Я что, ему девчонка какая?» Развернулся порывисто и, все еще будучи зажатым весом Чжун Ли сверху, скомкал в кулак рубашку мужчины, с силой наклоняя того к себе и впиваясь в его неподвижные губы. Архонт что-то поомычал от неожиданности, и тогда Тарталья углубил поцелуй. Парень, не отрываясь от мужчины, сжал руками плечи Чжун Ли, толкая его под себя. Чайльд оказался сидящим на Мораксе. — А что? Неужто Вы передумали, Властелин Камня? Чжун Ли нахмурил темные брови, и яркое ночное светило отразилось в его глазах. Он зашипел, когда Тарталья мигом стянул пиджак и рубашку с мужчины и впился зубами в теплую кожу. На вопрос Моракс не ответил. Изящные ладони внезапно, но и как-то абсолютно естественно, оказались в один момент на тазовом поясе Чайльда, что неуемно ерзал, нависая над Чжун Ли. Руки сползли одним легким движением на ягодицы парня, там же и задерживаясь. От неожиданности, в который, в прочем, раз, Тарталья охнул, смутился и посмотрел на Моракса, что как лежал спокойно, так и продолжал сохранять в своем лице присущую ему невозмутимость и обыденность. И все же Чайльд не стал зацикливаться и поддаваться своим волнам смущения, а продолжил раздевать Архонта, попутно оставляя дорожку быстрых поцелуев на оголенной напряженной коже. Опытными движениями юноша расстегнул ширинку мужчины, завершая череду касаний губами укусом. Чжун Ли рвано выдохнул, гранича с тихим и глубоким рычанием. Снизу пресса, под пупком, остался ровный и четкий след от зубов. Чжун Ли рыкнул, мгновенно вновь возвращая себе ведущую роль. Мужчина нависнул над Тартальей, с некоторой силой прижимая того к кровати. Горячими губами коснулся губ парня, параллельно слегка придерживая Тарталью за челюсть. Касания, толчки, укусы — все это не было болезненным сверх меры, скорее все действа, производящиеся как некий постулат их контакта, лишь будоражили кровь обоих своей непредсказуемостью, внезапностью. Аякс почувствовал дыхание у своего раскрытого от не то смущения, не то удивления, рта. — Так не пойдет. Чжун Ли развел в стороны стройные ноги Тартальи, что были согнуты в коленях в совершенно каком-то безвольном, рассеянном положении, и одним движением стянул с того нижнее белье. Чайльд зарделся, но сдвигать вместе румяные колени не стал, а лишь помог мужчине, обхватив его немного ногами со спины. Холод пробежал по розовой коже парня, подгоняемый резким и однозначным пеклом. Если бы не такое неутешительное обстоятельство в виде Чжун Ли, Тарталья бы мог сделать единственный логичный вывод, что он заболел. Чжун Ли взял тюбик прозрачной и тягучей жидкости, не имеющей никакого запаха, и выдавил некоторые количество на пару своих пальцев, тут же растирая их между собой, промазывая каждый участок. Смазка была замечена Архонтом на полу возле одинокой кровати парня еще при входе в гостиничный номер. Моракс не счел нужным разглядывать содержимое тюбика, но но все же он его заботливо поднял и положил на кровать рядом с Тартальей. Сейчас смазка была как никогда кстати. Чайльд почувствовал, как влажные пальцы Чжун Ли проникли к него, и стиснул зубы, рвано выдохнув. Ладонью Предвестник Фатуи сжимал плечо над собой, стараясь любым возможным способом отвлечься от пока еще неприятных ощущений. Моракс старательно разрабатывал его, другой рукой нежно и беспрерывно гладя тело Аякса в разных местах. Тарталья стонал обрывисто, на грани, словно произнося в одночасье молитву — мольбу не останавливаться. Рукой он потянулся к своей нижней и возбужденной донельзя части, как вдруг по его ладони шлепнула ладонь мужчины. Чайльда без слов перевернули на живот, а пальцы покинули его тело. Парень вновь рефлекторно сделал попытку, впрочем, заранее неудачную, о чем он предполагал, развернуться, но его руки стали надежно зафиксированы за спиной чьей-то рубашкой. Хлопок и исходящий холод от ткани — рубашка, сделал вывод Тарталья, была его собственной. — Ты очень непослушный, знаешь? Звонкое эхо от внезапного шлепка повисло в душном пространстве. Чайльд охнул. — Я заметил это еще на скале, — Чжун Ли чуть приподнял и подержал меж пальцев единственную седую прядку в волосах Тартальи, — насколько я знаю — последствие глаза порчи? Чайльд громко дышал, ему казалось, что жар, что медленно пожирал его внутри, вот-вот таки проглотит остатки его сознания и не подавится. Он перевернул голову, положив ее другим виском на подушку, и боковым зрением попытался уловить силуэт Архонта за спиной. На глазах застыла влажная пелена, а все тело стало натянутым, как струна: Тарталья не мог предугадать, в какой момент по его телу прилетит новая доза шлепков. — Нравится ежедневно наблюдать в зеркале свое отражение? — Моракс проговаривал каждое слово с неким нажимом, в контрасте с этим легко очерчивая пальцами пластичные бедра юноши. — Наблюдать за своей приближающейся смертью. За ярко вычерченным последним словом последовал удар средней силы, потому ответом послужил, непосредственно, новый полувскрик Тартальи. Честно говоря, спроси у Чайльда сейчас что происходит, он бы и пяти слов не связал достойно. Вместо положенного стыда или хоть малости раскаяния Аякс ощущал растущее желание. Новый шлепок. Тарталья, чье нетерпение взяло над ним очевидное верховенство, задергал нервно связанными руками, пытаясь, видимо, ускорить весь происходящий процесс. — Боже... Да вставь уже, — тяжело прошипел Тарталья, чувствуя как щиплет ранки на искусанных губах. Чжун Ли натянул резинку на твердый, словно камень (иронично), член. Двумя ладонями мужчина сжал ягодицы парня, что от некоторого количества достаточно хлестких, но не чрезмерно болезненных ударов Архонта заалели. Чжун Ли видел как исходит пар от возбужденного юноши под ним, он слышал, как горячо и хрипло тот дышит, он ощущал, будто бы на самом себе, как больно и сильно упирается член Тартальи в кровать, но не подразнить его — откровенное преступление. Моракс потерся твердым органом о гладкую кожу, ногтями с небольшим усилием сдавливая в окружную талию парня. Тарталье оставалось лишь тихо, почти шепотом, постанывать, чуть ли не давясь сжавшимся внутри его горла воздухом, и двигать тазом навстречу Чжун Ли. — Пожалуйста, блять... Властелин Камня схватил Аякса за рыжеватые волосы, потянув за них и разворачивая, насколько это возможно, того к себе лицом. Голос юноши сделался высоким, но тут же оборвался, стоило Чжун Ли разомкнуть свои губы и прошептать Чайльду что-то на ухо. Юноша непонимающе сдвинул брови. — ...Ты не должен впредь использовать его... Не используй глаз порчи, — Чжун Ли приставил член к пульсирующему колечку мышц, слегка поерзав и потеревшись головкой о него, — обещай, Чайльд. Тарталья вновь предпринял попытку приблизиться теснее к Мораксу сзади, как тут же за это отхватил очередной, резче, однако, чем предыдущие, шлепок по ягодицам. — Ах...! — Обещай, — ведет потемневшими и в тот же момент сверкающими кончиками пальцев по тазовым косточкам. Грязный ли шантаж это или абсолютно справедливый мимолетный контракт — никому, пожалуй, неважно. — Да, да... Хорошо... Ах! Твою мать..! — Чайльд почувствовал как его голосовые связки внезапно вытянулись внутри, словно струны, а Чжун Ли наконец вошел в него. Внутри Тартальи было узко, горячо и влажно, стенки, подобно вакууму, сдавливали член Моракса все сильнее, отдавая пульсацией. Ощущения были фееричны и неожиданны для обоих, хоть сто лет ты готовься к этой секунде. Проникнув внутри Чайльда, Чжун Ли низко выдохнул, чуть промычав. И почти сразу начал толчки. От начала и до конца — Архонт двигался неспешно на первых парах, вытаскивая член почти полностью, но и моментально загоняя его внутрь с уверенной силой. — Обещай... — Чжун Ли, не опускавший одной ладонью волосы Тартальи, сжал их крепче, чуть потянув, — этот контракт... будет нехорошо нарушь ты его. Тарталья застонал громче обычного, сжимая ткань рубашки до побеления костяшек. Оргазм, подобно летнему шустрому граду, стал молниеносно обволакивать тело и разум Аякса практически сразу после проникновения. — Боже... Я... Я, ах! Обещаю, — толчки стали неожиданно еще глубже и сильнее, что Тарталья почувствовал тогда, словно весь запас кислорода внутри стал периодически прекращать поступать к нему в легкие, а нутро содрогаться при каждом движении внутри, — блять! С замыленным разумом и весь мокрый от возбуждения Аякс совсем не думал и не замечал своей речи. Чжун Ли переместил свои пальцы на пылающие твердые соски Чайльда и больно ущипнул, тут же пригладив. Мужчина наклонился и вплотную примкнул к спине Аякса, кратко целуя и прикусывыя в довершение шею. Голос Моракса стал чуть хриплым, он глубоко и часто дышал. — Разве хорошие мальчики могут так грязно ругаться? — Моракс проговорил это куда то в загривок, ускоряя темп. Тарталья лишь вдыхал запах Чжун Ли, его сверкающих янтарем расплетенных волос, и часто, с предыханием стонал в ритм толчков. Властелин Камня развязал руки парня, даруя им свободу. А Тарталья и не заметил, как его член затвердевал уже повторно, все еще словно не отойдя от предыдущей разрядки. Парень вцепился пальцами в простынь, согнув руки в локтях и в напряжении сводя вместе лопатки. Казалось, именно в тот момент Предвестник Фатуи смог ненадолго перестать чувствовать извечную усталость от бессоных ночей. Изжитая деревянная кровать гостиницы едва пошатывалась в такт спонтанного соития. Шея Чайльда уже успела устать, а потому он просто вперся лицом в измятую подушку, хрипло и глухо стонав куда-то в нее. Когда тела обоих изрядно стали покрыты испариной, а спина Тартальи сильнее изгибаться уже не могла — хруст позвонков стал ее пережитым этапом еще задолго — Чжун Ли почувствовал, что близок. Головка члена чуть разбухла, а Архонт в напряжении сильно сдавил бедра Чайльда, непроизвольно пододвигая того к себе. Румяная кожа, розовато молочного цвета, возымела на себе новые, более яркие оттенки — на теле Аякса остались болезненные иссенне фиолетовые пятнышки. Хотя это, наверное, малая часть всех последствий. Тарталья впился ногтями в крепкую руку, держащую его за бедра сзади, и моментально излился, почувствовав как надавливают на синяки твердые пальцы Архонта. Чжун Ли кончил следом, выпустив клуб пара и ослабляя хватку. Зачем? И для чего? А будет ли что из этого в дальнейшем? Чайльд бы подумал над этим, но сил решительно хватало тогда лишь на одно заключение: вольность эту, дурманящую, сладкую и нужную, парень оставит течению. И течением этим управлять он не в силах и, более того, он даже сам себе пообещал в процессе близости с Чжун Ли, и не станет этого делать. Пусть в памяти приятным светом останутся мигать золотые глаза Властелина Камня над ним.