Какой же ты всё-таки...

Пальцы Кэйи ловко затягивали ремешки на латном сапоге. Давненько он не ощущал эту неприятную тяжесть доспеха. Тот стеснял движения, не давал двигаться с той же ловкостью и скоростью. Именно по этой причине обмундирование рыцаря Ордо Фавониус до сих пор пылилось в шкафу на самой дальней полке. Но если Дилюк настаивал, то почему бы не порадовать его разок? Кэйа прекрасно знал, чем закончится очередной поход в таверну. Он прекрасно знал, ждал этого и готовился. Несколько часов утомительной растяжки и очистки, а потом... Слизь слайма приятно заполняла внутри, а растянутые и подготовленные стенки кишки пульсировали в предвкушении. О, сегодня будет просто великолепная игра. Лицо Дилюка не выражало почти никаких эмоций, но в его глазах плескалась острая ревность. Пальцы, стиснувшие бокал, побелели от напряжения, и Кэйа понял, что слегка переиграл и перегнул палку. Да, из очередного осведомителя по-другому и невозможно было выманить ни капли информации, но делать что-то подобное при Дилюке... Это было слишком опасно, запретно, а потому только сильнее распаляло и будоражило. Дилюк прекрасно знал, как Кэйа, бывало, добывал ценные сведения, но флиртовать так открыто... Ревность была не самым уместным чувством. Она слишком яркая, слишком порабощающая, неуправляемая, острая и жгучая, и пиро энергия бесновалась на кончиках пальцев, прося, стеная, воя о намерении вырваться и сжечь всё дотла. – Ещё бокальчик Полуденной смерти, мастер, – Кэйа развязно улыбнулся и бросил на барную стойку звонкие монеты. Играет до конца, значит. Не боится сгореть, как самонадеянный мотылёк. Дилюк нахмурился, а затем его губы неумело растянулись в надменной усмешке. – Блядям не наливаем. Хотите выпить – одевайтесь и ведите себя соответственно должности, капитан кавалерии, – Кэйа на это лишь прищурил единственный глаз, облизнулся и хмыкнул, принимая правила игры. – Как скажете, мастер. Как скажешь, милый. Как скажешь... Дверь таверны медленно открылась. Обычно Кэйа распахивал её едва ли не ударом ноги, но сегодня всё было совсем не так. Дилюк поднял голову и незаинтересованно скользнул взглядом по рыцарскому обмундированию, возвращаясь к обслуживанию посетителя. Секунда. Вторая. Третья. Дилюк заторможенно моргнул и снова перевёл взгляд на только что вошедшего рыцаря. Бутылка едва не выскользнула из его пальцев, и несколько капель рубинового вина упали на деревянный стол – совершенно непрофессионально, нерасторопно, непозволительно. Но это же... – Кэйа? – голос стал слишком тихим и хриплым, а щёки немного покраснели. Бездна всё забери, как можно быть таким... – Ну как, мастер Дилюк, вам нравится? Вы же так страстно желали увидеть меня в форме, – Кэйа скрестил руки на груди и приосанился, от чего его наплечники блеснули в тёплом свете фонарей. Дилюк закупорил бутылку, вернулся за барную стойку, схватил первый попавшийся бокал и стиснул его в пальцах. Вдох. Выдох. Попытка унять нараставшее с каждой секундой, с каждым взглядом, возбуждение. Штаны теперь казались чересчур узкими. Бездна забери этого паршивца... И работать с этим напряжением предстояло до самого рассвета. Дилюк скрипнул зубами от злости. Неужели Кэйа специально это делал? Сначала заставлял ревновать до полного помутнения здравого рассудка, а теперь... А теперь распалял до этого же самого помутнения. – Я беру свои слова назад. Ты выглядишь как блядь в любой одежде, – попытка задеть с треском провалилась – Кэйа буквально поверхностью кожи чувствовал, какое впечатление на самом деле произвёл, какой эффект оказал. – Ах, как же глубоко вы меня оскорбили, мастер, – слово «глубоко» жаром отдалось в паху, подогревая и без того распоясавшуюся фантазию. Снять все эти рыцарские тряпки немедленно, опрокинуть грудью на стол и трахать, как в последний раз, пока сознание полностью не покинет обессиленное тело. Снова серия глубоких вдохов, попытка представить что-то совершенно отвратительное, но всё безрезультатно. – Теперь я выгляжу так, как и положено рыцарю, верно? В таком случае, бокал Полуденной смерти, пожалуйста, – звон монет, привычный шелест рубиновых капель. Всё так же, как и всегда, так почему?.. Кэйа чересчур изящно взял бокал, перекатил в нём вино, давая «подышать», и медленно пригубил, изящным движением языка слизывая сбежавшую вниз каплю. Дилюку на секунду показалось, что это проклятое вино вдохнуло весь воздух в таверне. Этим совершенным и бесстыдным языком Кэйа умел вытворять лучшие в мире непотребства. Дразнил член и соски, оставлял влажные от слюны дорожки на коже, играл с пальцами, поочерёдно вылизывая. Жар бросился в лицо, заставляя судорожно стиснуть деревянную столешницу. Как же можно быть таким?.. Два часа до рассвета. Всего два часа. Целых два часа! – Таверна закрывается, – голос слишком тихий, воздуха всё ещё не хватало. – Мы закрываемся, – Дилюк, прочистив горло, всё же смог говорить громко, тряхнул волосами и нахмурился, пытаясь выглядеть не слишком распалённым собственными мыслями. Кэйа практически разочарованно опустил взгляд и наигранно вздохнул, даже не пытаясь спрятать усмешку. – Ох, кажется, и мне пора, – одно неуловимое движение, и вокруг запястья Кэйи сжались узловатые пальцы, не позволяя даже сдвинуться с места. Предупреждая, что лучше послушаться. Кэйа усмехнулся. Игра была окончена. – У тебя минута, понял? – оставалось только кивнуть. Посетители, ворча, лениво пошатывались к выходу. Минута начнётся, как только последний из них покинет таверну, и Дилюк пойдёт закрывать дверь. Единственный выпитый бокал совершенно не мешал быстро соображать. Руки торопливо потянулись к застёжкам на броне. Повезло, что Кэйа перед тем, как прийти сюда, сообразил не застёгивать всё так, как положено. В конце концов, не на строевой смотр шёл. Дилюк вышел из-за стойки и звякнул ключами. Время пошло. Именно сегодня наказание совершенно не входило в планы Кэйи. Нет, сегодня он хотел всего и сразу, без оттяжки, без игр и раскачки. Чуть дрожащие от нетерпения пальцы ловко справлялись с застёжками. Нагрудник, наплечники и наручи застучали, поочерёдно падая на пол таверны, туда же полетела плотная рубаха. Но застёжки на левом латном сапоге, как назло, заели, и нога оказалась в самой настоящей ловушке. Шаги приближались. Времени почти не осталось. Бездна всё забери! Кэйа не любил проигрывать. Особенно он не любил проигрывать наглой и своенравной одежде. Сняв штаны и исподнее только через свободную от лат правую ногу, Кэйа опустился грудью на ближайший стол и прислонился щекой к прохладной поверхности дерева. – Ну, и как я всё же выгляжу, мастер Дилюк? – оставалось лишь выгнуть спину и шире развести ноги, чтобы... – Как самая настоящая блядь! – Кэйа не смог удержать рвущийся наружу стон, стоило острым зубам сомкнуться на загривке. Тяжёлое горячее дыхание приятно щекотало вспотевшую под доспехами кожу. Отчаянно хотелось большего, хотелось почувствовать привычные уже прикосновения, ощутить привычное давление твёрдого члена между ягодиц, насладиться привычными жаркими поцелуями, перемежавшимися с лёгкими дразнящими укусами. Кэйа не мог не отметить непривычно красные щёки Дилюка и его пылающий взгляд. О, сегодняшний спектакль определённо стоил всех неудобств. Раскалённый воздух с трудом проходил в лёгкие, обжигал горло, и от этого голова начинала нещадно кружиться, но пальцы, сдавившие бока, заставляли концентрироваться на реальности. – Кэйа, ну почему ты такой? – даже если бы вопрос не был риторическим, Кэйа не смог бы на него ответить. Он и сам не знал. Знал только, что Дилюк не злится, что принимает его. И уже только от осознания этого в груди разливалось тепло. Точечное прикосновение к пояснице – и по коже пробежали мурашки. Кэйа выгнулся сильнее, отклячил задницу и уткнулся лицом в свои скрещенные руки. – Я подготовился, так что... – договорить он не успел – дыхание перехватило от того, как резко и властно Дилюк вставил сразу пару пальцев, разводя их в стороны и сгибая, надавливая. Они занимались сексом так часто, что с закрытыми глазами могли бы найти те зоны, от прикосновения к которым искры сыпались из глаз. От подобного прикосновения Кэйа охнул, закусил губу и коротко всхлипнул, непроизвольно чуть сводя колени, но Дилюк тут же пресёк эту попытку спрятаться, уйти от слишком острых ощущений. Он то проталкивал пальцы глубже, разгибая и давая секунду передышки, то вновь почти полностью вытягивал их наружу, надавливая на небольшой упругий бугорок железы. И Кэйа от этого почти что выл на одной протяжной ноте, трясся и жадно хватал воздух ртом, от чего по его подбородку скатывались капельки вязкой слюны. Между ног хлюпало – слизь слайма, которой Кэйа хорошенько наполнил себя перед выходом из дома, не впитывалась и разжижалась от тепла, поэтому сейчас она тягуче медленно скатывалась тяжёлыми каплями вниз по внутренней стороне бёдер. Слишком сильно, слишком хорошо, но... Слишком мало. – Тебя... Хочу тебя... – его голос срывался на тонкие, почти девичьи стоны, и Дилюк прислушался, перестал терзать одними лишь пальцами, даже не стал требовать продолжения этих грязных разговорчиков. Тихий шелест одежды за спиной, звон пряжки ремня, и ни с чем не сравнимое ощущение горячего влажного члена, прижатого к копчику. Кэйа непроизвольно подался назад, стараясь усилить контакт, спровоцировать, заставить войти немедленно, но Дилюк немного оттянул момент, склонился, вжимая собственным весом в поверхность стола, и шумно выдохнул, глухо простонав на излёте дыхания. – Сейчас-сейчас, – можно было легко почувствовать, как руки Дилюка слегка тряслись от напряжения и едва сдерживаемого возбуждения. Кэйа не стал ждать этого эфемерного «сейчас», а самостоятельно чуть отодвинулся, проехавшись животом по краю стола, и постарался насадиться, но потерпел неудачу. Дилюка эта попытка немного позабавила, но он всё же решил больше не дразнить – немного надавил большим пальцем на основание члена, направляя себя, и качнул бёдрами, входя внутрь одним плавным и уверенным движением. Кэйа вцепился ногтями в деревянную поверхность стола, затрясся сильнее и буквально взвыл, сжимая член так сильно и плотно, что вынуть его какое-то время было попросту невозможно. Температура в таверне, казалось, подскочила на пару десятков градусов, пот градом катился по лицу и телу, остатки одежды неприятно липли к телу, но шквал удовольствия перекрывал все эти ощущения, обесценивал и сводил их на нет. Мышцы пульсировали вокруг члена, то позволяя двинуть пару раз бёдрами, то снова плотно сжимая. Дилюку начало казаться, что эта часть Кэйи существовала сама по себе и им совершенно не контролировалась. – Расслабься, – Дилюк предупреждающе шлёпнул раскрытой ладонью по смуглой ягодице, и Кэйа выдавил из себя целый поток совершенно непонятных звуков вперемешку со стонами и всхлипами. Могло даже показаться, что на самом деле происходящее приносит ему невыносимую боль, но... Кэйа с трудом, но всё же смог повернуть голову так, чтобы Дилюк мог видеть смесь из чувств и эмоций на его лице. Удовольствие, отчаянная потребность, покорность, толика прежней дерзости и, конечно же, любовь. Ни следа боли – значит, всё было в полном порядке. Жаркие объятья, лёгкие укусы, громкие стоны, переплетавшиеся с более тихими, но не менее чувственными, более быстрые и рваные толчки, звонкие шлепки бёдер и влажное хлюпанье слизи слаймов, буквально разбрызгивавшейся с каждым движением. Кэйа старался выгнуться, дотянуться, скрёб скрюченными пальцами по столешнице и смотрел просительно на губы, совершенно не зная, как ранимо и трогательно выглядел сейчас с размазанными по щекам слезами. Дилюк просто не мог проигнорировать этот взгляд - он одним резким толчком загнал член до основания и замер, дотягиваясь до желанных губ, касаясь их сначала аккуратно, а после ответного стона – настойчиво и жадно, забирая остатки воздуха, делясь жаром, полыхавшим в собственной груди, и собственными чувствами. Давая почувствовать свою любовь и жадность, желание быть рядом и дарить всего себя. И Кэйа понимал всё это без слов. Всего пара глубоких и резких толчков, и Дилюк застонал, прикрывая закатившиеся глаза и наслаждаясь ощущением расколовшегося на осколки мира вокруг, но Кэйа – его Кэйа – был всё ещё рядом. И Дилюк никуда не собирался его отпускать, крепче сжимая в объятиях. – О, Архонты, какой же ты... Слов не находилось. Действительно, какой? Невероятно горячий? Красивый? Ершистый? Дерзкий? Мягкий? Бесстыжий? Податливый? Пожалуй, всё сразу, и, в то же время, ничего из этого. Дилюк опустил руку и с удивлением ощутил влагу на животе Кэйи и кромке столешницы. Неужели он впервые кончил только от члена внутри? Только мысль об этом прокатывалась по венам горячей волной. Кэйа шумно выдохнул и отстранился, немного переведя дыхание и морщась. Теперь, когда возбуждение улеглось, ощущение слизи слайма на коже было не самым приятным. Выбраться же из-под Дилюка оказалось той ещё задачкой – ноги дрожали у обоих, а сил едва хватало на то, чтобы стоять ровно. Стол теперь был совершенно непригоден для дальнейшей эксплуатации, по крайней мере в ближайшее время – весь покрытый сомнительными жидкостями и украшенный длинными царапинами. То, что Кэйа не умудрился загнать себе под ногти ворох заноз, можно было считать самым настоящим чудом. Дилюк выглядел просто великолепно: раскрасневшийся, потный, с взъерошенными волосами и в помятой распахнутой одежде – пожалуй, именно из-за возможности видеть его таким, Кэйа был готов на любую авантюру. И сегодняшний спектакль определённо стоил всех неудобств. – Мастер Дилюк, если вас так возбуждала мысль обо мне в обмундировании рыцаря, то вы могли просто попросить. Ну неужели я бы не позволил вам удовлетворить эту сексуальную фантазию? – Дилюк от смущения даже не смог найтись со словами. – Может, в следующий раз мне переодеться в горничную винокурни «Рассвет»? – Кэйа усмехнулся и невесомо провёл пальцем по его шее вниз, к груди и животу. Следом за прикосновением по коже начал медленно расползаться румянец. – Ты... Ты... Какой же ты всё-таки... Кэйа.