Под крыльями агонии

Смеркало. День Святого Валентина заканчивается. Снег объявился только сейчас, середина февраля, почему бы и нет. Бай Джу смотрел в белый потолок, лежа в больничной койке. Приступы кашля отступили. Это означало скорую смерть. Доктор зашёл в палату, оглядел больного. Он положил бумаги на столик и подошёл к Бай Джу, тот совершенно не обратил на него внимания, продолжая разглядывать потолок. — Так… — голос дрогнул, ком подступил к горлу. — Сегодня? — пациент наконец взглянул на доктора. — Скорее всего. — Ясно. — Бай Джу привстал. — Надеюсь это случится быстро. — Ты совсем не волнуешься? — слёза протекла по щеке, задевая губу. — Тебе и впрямь не страшно? — А что сделаешь? По крайней мере я приложил все силы. Ну и конечно же вы, Дотторе. — Бай Джу слабо улыбнулся. — Все деньги… — В приют, я помню. — доктор сел на кровать, ломая пальцы, но инстинкт самосохранения не позволял. — Так что? — Пока. — Блять. — Дотторе упёрся лицом в ладони. Бай Джу всё ещё громко дышал, давая понять, что ещё не умер. Пальцы хрустели. Лампы издавали неприятный звук. За окном кто-то радовался жизни, а тут ждут смерть. А хотелось выйти и закричать на всю улицу: «Я выжил! Смотри, жалкий Бог, Я жив!» Но повода не было. Глаз задёргался, Дотторе посмотрел на парня, что смотрел на падающий снег. Хлопья кружились за окном, некоторые прилетали прямо в стекло, скользя вниз. Сквозь маску стало трудно дышать. Доктор снял её, продолжая смотреть на Бай Джу. Парень наконец обратил внимание на доктора. Бледные губы, фарфоровые щёки, зелёная коса только источала жизнь, своим ярким цветом, вот только светлые корни уже пролезли, доходя до висков. Сердце сжалось, только при этом человеке оно могло так сжиматься. Оно сжималось каждый раз, когда парень совершал необдуманные поступки, ссылаясь на болезнь. Парень выжил, жил счастливой жизнью до 21 года, успел выучиться, прыгнуть пару раз с парашютом, получить наследие родителей. Даже первый поцелуй был. Первый секс, слегка неловкий, на вечеринке в честь дня рождения, который мог быть последним. Кто бы мог подумать? Да, ему не страшно умирать, он жил с этим страхом всю жизнь, уже привык. А ведь мог и трёх лет не прожить. Каждый раз, после дня рождения, Бай Джу выходил на улицу и кричал, кричал что жив, потом плакал, плакал до 16 лет, пока не свыкся с мыслью неминуемой смерти. Дотторе усмехнулся, смотря в потускневшие глаза. Он снял перчатки, положил руку на холодную щёку, вместо губ поцеловал нос. Бай Джу улыбнулся, отстранился, не желая делать парню больнее. Его мучила совесть, со школы мучила, он мог умереть, в любой момент задохнуться в своей крови. Все его близкие друзья, им же будет больно, больнее Бай Джу, ведь тот умрёт, ничего не будет чувствовать. Поэтому тот попытался отстраниться от всех, но его не пускали. Дотторе не отпускал с детства. Кто бы мог подумать, что они перейдут в такие отношения? А ведь при первой встрече Бай Джу заставил Дотторе съесть песок, утверждая, что это настоящий торт. — Прости. — Бай Джу лёг на кровать, было слышно как голос слабеет. — Я должен был тебя оставить раньше. — Не неси хуйню. — Дотторе потёр переносицу. — Ты от меня никуда не денешься. — Смешной ты. — Бай Джу тихо усмехнулся. — Очень. Бесячие лампы прекратили свои звуки. Дыхание становилось всё тише. Дотторе отвёрнулся, скула задёргалась. Кровь остановилась, сердце на миг тоже, потом издало стук, раздавшийся по всему телу. Хватило смелости опять посмотреть на больного, надеясь, что он посмотрит на тебя. Нет. Глаза закрылись, дыхание остановилось. Воздух потяжелел. Каждый вздох давался с трудом, слёзы, которые казалось уже давно закончились, потекли, пачкая белый халат, он сжал холодную руку, хотелось отдать частичку себя, чтобы он просто пожил хотя бы несколько мгновений, сказал что-нибудь, улыбнулся на прощание. — Ты был хорошим человеком. Лучше меня. И ты от меня никуда не денешься… Окно со скрипом открылось, снежинки продолжали влетать в комнату, пока не прибежали врачи.