Flower Power

      Серёжу разбудила вибрация будильника. Он лениво приоткрыл один глаз и сразу же недовольно зажмурил обратно: неприлично яркое для Питера солнце уже поднялось и слепило глаза, отражаясь от красноватой крыши соседнего дома.       – Антон, – прошептал Серёжа с закрытыми глазами. – Полвосьмого.       Рядом с ним ворчливо завозился длинный тёплый комочек:       – Угу, – отозвался Антон, как всегда, нехотя. – Ещё пять минут…       – Угу, – не открывая глаз, согласился Серёжа и притянул к себе своего недовольного хаски.       Антон, пользуясь удобным случаем, улёгся Серёже на грудь и без лишних сантиментов уснул обратно. Как чудесно было в утренней неге его обнимать. Серёжа почти невесомо погладил большим пальцем его голое плечо, чувствуя, что и сам проваливается обратно в сонную вату.       – Эй! – послышалось в коридоре, а затем в дверь осторожно постучали. – Вы там встаёте?       «Встаём», – во сне Серёже показалось, что именно так он и ответил. А потом – встал, оделся, пошёл умываться и готовить завтрак. По нечётным дням недели (а сегодня был понедельник) в этой квартире готовили гренки. Могли бы готовить и чаще, но Серёжа предупредил, что тогда не отвечает за своё настроение по утрам. Вообще, ему безумно хотелось купить тостер. Горячий хрустящий хлеб с кофе да без тонны масла – ну, это ведь замечательно. Можно есть с сыром и ветчиной, а можно – с джемом…       – Эй, ну вы что, проспать сегодня решили? – снова раздался Алинкин голос. – Ну, дайте тогда хотя бы денег на завтрак в Сабвее…       Серёжа, наконец, по-настоящему проснулся:       – Встаём, – отозвался он ломаным после сна голосом.       Рядом снова недовольно завозился Антон.       Как бы ни было жалко, плечо пришлось из-под него вытащить: готовка завтраков в этом семействе была исключительно на Серёже. Он натянул футболку, ненадолго застряв головой между рукавом и горловиной, треники и, оставив Антона доспать ещё немного, вышел из комнаты.       – Эх, Алинка, ты ведь с таким энтузиазмом готовила, пока мы в Сити жили. Где это всё теперь? – спросил Серёжа, с сожалением чувствуя, как остатки сна разгоняет навязчивый запах горячего масла.       – Я экономлю энергию, – невозмутимо пояснила Алина, расчёсываясь. – Вдруг мой муж не будет уметь готовить – вот я наперёд отдыхаю.       – Если он не будет уметь готовить, зачем тебе тогда будет нужен такой остолоп, – недоумённо спросил Серёжа. – У тебя опять расчёска без ручки? Да как так-то? Неужели в России с ручками больше не выпускают?       Алина посмотрела на него с тем тихим возмущением, с каким взрослый иногда смотрит на несмышлёного ребёнка:       – Эта, вообще-то, – из Америки. Мне мама Антона подарила. И «расчёски без ручки», как ты их зовёшь, это, вообще-то, TANGLE TEEZER, а вот эта, – она помахала перед Серёжей новенькой чёрно-зелёной пластмассой, – вообще оригинал, так что держись от неё подальше, а то твои интонации мне не нравятся.       – Ясно, – сдаваясь вздохнул Серёжа.       Что это за «тэнгл тизеры», он понятия не имел, но, судя по всему, что-то выпендрёжное, раз Алина теперь только ими и пользовалась и даже мама Антона привезла ей один из Штатов.       Знакомство с этой женщиной прошло сильно лучше и проще, чем ожидал Серёжа. Он, почему-то, боялся допроса с пристрастием в духе Арсения, но ничего такого не произошло. Они весьма мило побеседовали, а с Алинкой, как выяснилась, Рита познакомилась ещё в Москве, и между ними вообще царила полная идиллия.       Она прожила с ними почти до сентября, а потом была вынуждена вернуться в Америку: заканчивалась российская виза. Она действительно всё это время держала тот же номер телефона, который завела несколько лет назад на случай, если Антон захочет с ней связаться (его собственный номер Арсений менял столько раз, что пытаться каким-нибудь образом самой ему позвонить было больше из разряда фантазий). А ещё – она регулярно откладывала деньги, которые, по её мнению, причитались Антону. За все годы сумма накопилась приличная, и после достижения совершеннолетия Антон обзавёлся новой, уже не кредитной, карточкой, на которой теперь было выгравировано ANTON SHASTUN.       Серёжа не остался не при делах: «Омни» нашли для него работу и в Питере. В данный момент это было солидное репетиторство для школьников из семей среднего класса и выше. Обычно он начинал работать часов с одиннадцати-двенадцати, а заканчивал – в пять-шесть. Идеально для того, чтобы с утра отправить собственных жуков на учёбу, а вечером – сообразить какой-нибудь ужин.       На кухне – в белой футболке и шортах по колено – появился взлохмаченный Антон. Он сел за стол, обложкой вверх положил перед собой раскрытый учебник и практически с видом зомби, глядя куда-то в гиперпространство, начал повторять:       – Согласные по месту образования: губно-губные… губно-зубные…       – Ой, да ответишь ты на своём семинаре, – закатила глаза Алина, собирая волосы в высокий хвостик. – Ты свою фонетику вчера весь вечер учил. Вообще что-нибудь, кроме этих согласных, помнишь?       – Ещё гласные, – охотно отозвался Антон и начал чертить пальцем в воздухе. – Треугольник гласных: и – ы – у…       – Та хоспади, – отмахнулась Алина. – Я живу с зубрилой.       Серёжа на это только усмехнулся в бороду: Алина, хоть и не отличалась идеальными оценками в целом, сама того не замечая, очень много делала по любимым предметам. Буквально пару дней назад она, усадив Серёжу и Антона за этот самый круглый кухонный стол, с энтузиазмом рассказывала, что, оказалось, почти все сочинения, которые она раньше писала, вписывались в основные структуры журналистких статей. Для наглядности она маркером для белой доски рисовала схемы на холодильнике.       – Давайте уже есть, студенты, – сказал Серёжа, ставя на стол тарелку с нажаренными гренками.       – Эй, а где чай? – возмутился Антон.       – Да вскипел уже чай, не переживай ты так, – успокоил Серёжа, ставя на стол кружки и джем.       В какой момент Алина укусила Антона и сделала зависимым от этого напитка, Серёжа как-то проморгал. Но теперь Антон пил чай на завтрак, обед и ужин и в университете покупал себе бутылку какого-нибудь Nestea вместо газировки.       Когда Алина упорхала в гимназию заниматься своим обычным делом – быть классной, – у Антона до выхода ещё оставалось минут двадцать. Это время он всегда тратил на ежедневный утренний ритуал: звонок в Скайпе.       – …нормально, – кивал Антон. – У нас сегодня семинар по фонетике. Надеюсь, отвечу. Я вчера всё учил и сейчас повторил.       Серёжа невольно улыбнулся его серьёзности и обнял, кладя подбородок ему на плечо. Наконец-то хоть перед парой человек можно было не прятаться.       На том конце раздались ободряющие слова.       – Надеюсь, – кивнул Антон и свободной от телефона рукой нашёл Серёжину руку, переплетая пальцы в замок.       Ну конечно он ответит. Разве может кто-нибудь в этом сомневаться? Человек, который горит своим делом, не может провалиться, потому что не доучил. А если это ещё и не абы кто, а Антон, то Серёжа первым готов был поставить на его успех буквально что угодно.       Серёжа умиротворённо слушал семейный разговор, вклиниваясь только когда его самого о чём-нибудь спрашивали. Он старался не вмешиваться в эти утренние ритуалы: они были очень важными для обоих собеседников. Всё-таки, доверительные отношения невозможно выстроить в мгновение ока.       – Ой, слушай, – Антон посмотрел на время, – мне оказывается уже бежать пора. Так быстро время пролетело… Ага… Спасибо… Да, обязательно созвонимся…       Он кивал и улыбался. И его улыбка была лучшим, что можно увидеть в этой жизни. Серёжа тихо им любовался, уйдя из кадра, чтобы не мешать закончить разговор. Пусть он по факту сидит буквально в паре десятков сантиметров от Антона – всё равно это даёт какое-никакое ощущение уединения.       На том конце раздался взволнованный вопрос. Антон удивлённо поднял брови, а потом улыбнулся:       – Нет, поверь, я на тебя не сержусь. Правда.       И Серёжа знал, что в этот момент Антон не врал.       – Ну ладно, я побежал, – Антон снова поднял брови домиком, в немного извиняющемся жесте. – До завтра. Спокойной ночи, мам.       Он нажал на отбой и, довольно вздохнув, посмотрел на Серёжу.       Серёжа положил его длинные ноги себе на колени:       – Только минутку, можно?       – Ну, – серьёзно ответил Антон, – минутку – можно.       И Серёжа втянул его в нежный – почти как тот первый, в баре, поцелуй. Пожалуй, он был даже лучше первого.       Там, в СкайБаре, Серёжа целовал почти незнакомого, безмерно обаятельного парнишку, который, сам того не желая, тем вечером украл его сердце. Тогда его хотелось поскорее раздеть, пусть даже и немного растягивая этот момент, чтобы вдоволь напиться его милым смущением.       Сейчас же у них за спиной был длинный, тернистый путь. И Антон наконец чувствовал себя уютно, устроившись на Серёжиных коленях. А Серёжа – Серёжа теперь растягивал их совместные моменты ещё больше. Не для того чтобы смутить Антона.       Просто перед ними – думать об этом было страшно, но безмерно хотелось хотя бы надеяться – теперь лежал длинный путь для двоих. И Серёже хотелось бы в каждом из совместном моменте прожить целую вечность.