***
Из глаз кристальными каплями текут слезы, когда в них же отражается ужасная картина. Все тело становится свинцовым, дышать слишком тяжело и больно. И видеть, как тот, кого ты любил всем сердцем превратился в того, кого ты убивал и должен убивать - тоже больно. У Томиоки голова гудит, словно по ней бьют огромным валуном, хочется прямо здесь и сейчас закрыть глаза и представить, что все это сон, а через минуту проснуться и увидеть рядом сопящего Танджиро с растрепанными волосами, который даже на ночь не снимает свои карточные серьги. Гию не может сделать абсолютно ничего, тело совсем не слушается, несмотря на попытки восстановить силы дыханием. С каждым вдохом воздух становится тяжелее, пока вдыхать его становится совсем невозможно. Он просто смотрит как Танджиро держит в своих руках Незуко, а она плачет и пытается вернуть своего брата. Томиока молится всем богам, надеется что Камадо сможет. Он ведь сильный, всегда им был, и сейчас вряд ли что-то изменилось. Он смотрит на все происходящее словно в трансе, в надежде на чудо, и… Это чудо всё-таки происходит.***
— Танджиро… Прости, что я тогда не смог защитить тебя. Всегда спасают только меня, а я ничего и сделать не могу. Прости. — Гию зарывается носом в отросшие пряди волос, которые на вид кажутся жесткими и сухими, но на деле мягче хлопка. Он крепче сжимает в своих объятиях обладателя дыхания Солнца и пытается сдержать подступившие слезы. Счастье. Вот что он сейчас чувствовал. — Гию-сан, вам не за что извиняться. Вы ни в чем не виноваты и не обязаны спасать кого-то. Если надо будет, я и сам готов всегда прийти вам на помощь. — Красноволосый мечник сжимает в руках ткань хаори и вдыхает такой родной запах хвои и мяты, безграничного счастья, а еще преданной любви. «Ты уже спас меня, Танджиро» проносится в голове старшего и Камадо словно прочитывает эту мысль, после чего, немного отстранившись, так ярко и лучезарно улыбается, как он улыбался только своему возлюбленному. В этой улыбке читается все - нежность, радость, преданность, готовность защитить от самого ужасного зла и желание никогда и никому не отдавать своего любимого человека. Их счастье было только для них, которое они (а если быть точнее, то Томиока) не хотели никому показывать, наслаждаясь только друг другом. Гию и сам не помнит с каких пор начал испытывать к младшему по рангу какие-то теплые чувства. Конечно, привязанность и чувство дружеской любви не были ему чужды, ведь он испытывал все это к Сабито, но по отношении к Танджиро это было что-то большее. Что-то сильное, что заставляло сердце Томиоки биться чаще при мыслях о старшем Камадо. Это заставляло не спать ночами, думая о том, где сейчас младший, все ли с ним в порядке и вернулся ли он с очередного задания. Столпу Воды откровенно говоря, было страшно. Он не знал что делать с этими чувствами, как с ними бороться и нужно ли бороться вообще. Когда Танджиро приглашал его на совместные прогулки в саду с глицинией, Томиока часто, если не всегда, засматривался на эти прекрасные глаза цвета спелого граната, на эти взъерошенные волосы, что неаккуратными прядями вились по голове младшего. И на эти губы, что каждый раз рассказывали очередную историю, повествующую об одном из заданий, что Гию благополучно пропускал половину мимо ушей, пребывая в трансе. С каждым днём старший мечник начинал сильнее скучать по Камадо, сильнее желать увидеть его и прижать к себе как можно крепче. Постепенно, осознавая свои чувства, он начал свыкаться с ними, но озвучить их он не был готов. Пока Танджиро и сам не начал подавать какие-то знаки. Теперь, прогулки по саду были наполнены не только рассказами, но и неловкими попытками оказаться ближе, смущенными взглядами и легким румянцем на щеках, когда Томиока убирал листки глицинии с волос младшего. В такие моменты оба чувствовали эту уединенную обстановку и моментов для озвучивания у них было достаточно много, но что-то сдерживало каждого из них. Танджиро - боязнь навязаться и обременять старшего своими детскими мыслями. Томиоку - боязнь вновь привязаться, а потом чувствовать неимоверную боль в случае утраты. Но ведь жизнь лишь одна. Постепенно привыкая к частому обществу друг друга в виде совместных трапез, заданий и иногда ночевок в поместье Гию, оба всё-таки приняли для себя решение. Им абсолютно не кажется, и со стороны, наверное, даже слепой увидел бы их взгляды, направленные лишь для них. В один из вечеров, когда Камадо вновь остался на ночевку у Томиоки, так как в поместье Бабочки было много серьезно пострадавших, младший решил не тянуть. — Гию-сан, мне нужно с вами кое о чем поговорить. — Танджиро старался успокоиться при помощи техники дыхания, но почему-то, сейчас это мало помогало. Усевшись напротив брюнета и сложив руки на своих коленях, младший решил взглянуть на него и пусть не сильно, но его удивило что Томиока смотрел прямо в его глаза, не отрываясь и будто, уже предугадал что хотел сказать мечник. — Мы с вами знакомы достаточно давно и за это время успели многое пережить вместе. Я очень сильно рад, что смог повстречать на своем пути такого человека как вы. Мне действительно приятно находиться в вашем обществе, учиться у вас и считаться вашим другом. Но… — Сердце забилось как бешеное. И стук этот был не только лишь у Камадо. Уняв дрожь по телу, он решил продолжить. — Но мне кажется, что я чувствую к вам что-то большее, чем просто к старшему по рангу или другу. Я не знаю как это объяснить, но мне приятно чувствовать ваши мимолетные касания и голос, которым вы зовете меня или когда мы с вами о чём-то разговариваем. — Опустив голову и сделав пару глубоких вдохов, Танджиро вновь направляет свой взгляд на Томиоку с желанием закончить свою речь. — Гию-сан, я… — Камадо тут же обрывается на полуслове, когда видит что старший медленно поднимается и сделав пару шагов, садится непозволительно близко к Таджиро. Он чувствует чужую теплую и слегка грубоватую от мозолей ладонь на своей щеке, что почти обжигает. Вставший ком в горле, не позволяет закончить начатые слова, но они сейчас и не нужны, когда Томиока, прикрыв глаза, одним движением приближается к красноволосому и накрывает его губы своими, немного сухими, но невероятно мягкими и нежными. Другой рукой старший накрывает ладонь Танджиро, мягко берет за запястье и переплетает пальцы, будто сковывая и соединяя все их чувства между собой. У губ Камадо сейчас вкус счастья, любви и нежности. Томиока неспешно сминает их, получая незамедлительный ответ и в этом поцелуе он выражает абсолютно все свои чувства, которые так долго не мог озвучить. — И я тебя люблю, Танджиро. — Всё-таки произносит Гию, немного отстранившись, после чего прижимает к себе за талию тело напротив. У Камадо сердце готово птицей запеть и выбиться из клетки, от чего он издает тихий всхлип и жмется ближе в попытках получить больше тепла. В ту ночь, им более не требовалось слов. Лишь любовь, преданность и обжигающие горячие руки друг друга по всему обнаженному телу.***
— Гию-сан, все в порядке? — Увидев задумчивый взгляд старшего, Танджиро немного обеспокоился, но мягкое касание губ на щеке заставило улыбнуться. — Все хорошо, просто немного ушел в себя. Не хочешь лечь? А то уже поздно. — Обхватив ладонь младшего, Томиока утянул его за собой в комнату, где на полу лежал один большой футон, застеленный шелковыми простынями. — Гию-сан, я не хочу спать. Я хочу побыть с вами.— Несомненно, лежать они будут вместе, но у этих слов было абсолютно иное значение, которое Томиока конечно, же понял. Уложив на постель младшего, Гию навис сверху, рукой оглаживая шею и ключицы Танджиро, пока другая все еще покоилась в чужой ладони. — Я очень сильно люблю тебя, Таджиро. — И я вас, Гию-сан. Впереди их ждала долгая ночь в объятиях друг друга, жаркие шепоты на ухо и бесконечные признания в любви. У них свой, общий запах. Запах счастья.