F-S

— О, Дэнни бо-ой... — протянул рослый, стриженный ежиком падди. — Прощай, приятель, мне п... пора... Дэнни ухмыльнулся и зажал ладонью рот. Главное — не опорожнить желудок на Коннелли. Тот зависал за стойкой, притворяясь пьяным, хотя на деле был трезвее трезвого. Сегодня от нализавшихся нет толку. Это их ночь, их город и их месть. Дэнни мечтал попасть в ИРА с самого детства. Тихие проклятия в адрес «черно-пегих» и песни, в которых вековой кельтский дух сливался с горечью недавних драм, запали ему в душу. Жить на убогой ферме, в дерьме и нищете, он не хотел. Старший брат спился к тридцати и угодил под грузовик в соседней деревушке. Сестры рано выскочили замуж и разъехались. Сидеть дома с угрюмым отцом и скандальной матерью, смотреть за скотом и заливать скуку дешевым пивом — эта жизнь была не для него. Высокий, крепкий парень с отменными рефлексами, хороший боксер и стрелок — научил дед, ветеран войны, — Дэнни быстро нашел себя в Белфасте. — Удачи, — бросил он, развязно махнув Коннелли. — Черт с вами, я домой. — Валяй, и гостя н... не задень. Дэнни сощурился. Темный удушливый подвал слегка двоился. Отблески на толстых пивных кружках слепили, как тюремные прожекторы. За стойкой, среди ребят в драных «левисах», кожанках, рубашках нараспашку, липнущих к потным спинам, затесалась белая ворона. В буквальном смысле: гость был блондином и одет в приличный, кофейного оттенка плащ. «Чертов турист», — подумал Дэнни. Местные не совались в «Крои Хед» — прекрасно знали, что здесь и к чему, — а вот туристы иногда захаживали в поисках острых ощущений. Их не трогали; проблем с властями и полицией не хотел никто. Все важные дела решались в задней комнате бара. Подслушать что-нибудь ценное среди брани, болтовни о девках и пьяных похождениях было бы невозможно. За длинный язык бойцы ИРА расплачивались жизнью. Да и случаи, когда агенты под прикрытием совались к ним для вербовки, были редкостью. Спецслужбы давно переключились на другие методы, и «Крои Хед» оставили в покое. Дэнни смачно сплюнул на пол. Вид туриста, помноженный на выпивку, его ужасно раздражал. Гость сидел один, у края стойки, и курил над грубоватой пепельницей. К заказанному виски он даже не притронулся. Светлый затылок и худые плечи окутывало плотное облако дыма. Дэнни так и подмывало схватить его за шиворот, выдернуть его британский паспорт и вбить в глотку. Вместо этого он дотащился до лестницы, взобрался по ней, держась за железные перила, и толкнул дверь. На город опускались ранние сумерки. Мимо неспешно проезжали видавшие виды машины. Группа подростков с «хаерами» расселась на ступеньках магазина и нестройно подпевала магнитофону. Дэнни захотелось отлить. Ругнувшись — и приспичит же на улице! — он зашел в подворотню между стеной дома и ветхим каменным забором соседского сада. Проход был узким и давно не убирался. В нос ударил запах мха, мочи и сырости. Банки из-под колы соседствовали со шприцами и старыми покрышками. Дэнни прошел в самый конец, неловко расстегнул ширинку и с наслаждением опорожнился. Теперь — домой, в Поулгласс, где он снимал жилье. Хотя нет: сначала он заглянет в Каслри к одной девчушке... Странное, давящее чувство охватило его. Дэнни быстро застегнулся и скользнул за ворот куртки. Под мышкой висел браунинг с полной обоймой. Сзади послышались шаги — неровные, разбавленные глухим пунктиром трости. Дэнни нахмурился: так ходил его дед, чуть не потерявший ногу при Арденнах. Он медленно обернулся, не отпуская браунинг. Турист из бара. Соломенный блондин с жесткой осанкой. Опирается на прогулочную трость. Лицо немолодое, но породистое. Ничего не выражает, как и глаза, большие, наполовину скрытые под веками. — Что тебе надо? — грубо спросил Дэнни. Блондин пожал плечами. — Зажигалка. Дэнни поморщился. Британский выговор был настолько идеален, что им можно было бы резать стекло. — Больше ничего не нужно? Билет в оперу? — съязвил он. Блондин прижал зубами сигарету. — Что ты вообще здесь делаешь? — не сдержался Дэнни. — Осматриваю достопримечательности. — Здесь их нет. Губы блондина дернулись в странной улыбке. Она казалась натянутой на его лицо, чужой до неприятия. По спине Дэнни пробежал холодок. Черт с ним, подумал он, доставая зажигалку. Скорей бы распрощаться с этим типом... Блондин подошел к нему, прихрамывая на правую ногу. Ореховая трость мерно покачивалась на запястье. Бояться нечего, подумал Дэнни: такой не причинит вреда. Он расслабился и щелкнул зажигалкой. Дешевый пластик украшала обнаженная девица. Блондин вытянул шею, поднес сигарету к огоньку и скупо прикурил. — Доволен? Британец поднял взгляд, и ухмылка скончалась на губах Дэнни. Холодные, голубоватого оттенка глаза были пустыми. Мертвыми. В пальцах блондина сверкнуло лезвие. Секунда — и острие ножа уперлось в горло Дэнни. Тот замер: одно лишнее движение, и его шею вскроют, как жестяную банку. На лице блондина не дрогнул ни один мускул. — Где Бретнак? — бледно прошептал он. Дэнни обмяк. Из всех вопросов, которые могли ему задать, этот был худшим. Он не знал, где Бретнак. Если бы знал и проболтался, его ждала бы смерть, гораздо худшая, чем от ножа. С Бретнаком не шутили. Главарь «прово» был неприкасаем и всесилен, как языческое божество. — Черта с два... — прохрипел Дэнни. У блондина дернулась щека. — Где он?.. Чуть слышный шепот был страшнее крика. Нож поднялся выше, упираясь в кожу ровно настолько, чтобы припугнуть — и не оставить след. — При порезе трахеи, — все так же бледно произнес блондин, — жертва захлебывается собственной кровью. Как захлебнется твоя нация, если не сложит оружие. Я знаю, кто ты, Дэнни Донаган. И знаю всех твоих приятелей. Их пьяные физиономии давно украшают досье на Гауэр-стрит. Если хочешь жить, скажи, где Бретнак. Это все, что я хочу. — Кто ты... такой? Дэнни дрожал всем телом. От страха подгибались ноги. Он понимал, что смотрит в глаза убийцы. — Я — месть, — негромко процедил британец. Стальное лезвие сверкнуло и потухло в свете фонаря.