***
Он стоит перед алтарем. Рядом Блейз и Нотт. Отец одобрительно улыбается, люди радуются. Чему они блять радуются? Астория прекрасна, словно восковая кукла. Такая же безжизненная и до омерзения красивая. Платье, расшитое жемчугом, отливает перламутром в лучах редкого октябрьского солнца. Некоторые гости не могут сдержать сентиментальных слез, кто-то смеется. Но в рядах этого сумасшедшего сборища он не видит мать. Он отбрасывает эти мысли на затворки сознания. Какая разница? Драко берет Гринграсс за руку. Почему они такие теплые? Это неправильно. Они, блять, должны быть холодными. Как руки его когтевранки. Он слышит, как священник зачитывает официальную часть. Видит, как люди аплодируют и улыбаются. Астория светится от счастья, как самая дорогая и безвкусная игрушка на рождественской елке. — Если кто-то против этого брака, пусть скажет сейчас или замолчит навечно. Он закрывает глаза и делает последнюю ставку в своей жизни. Он ставит все свои деньги, недвижимость, фамильные ценности, а сверху свою жизнь на то, что она не придет, а он не услышит ее голос в этой шумной толпе. — Я говорила, что когда-нибудь ты не угадаешь… Он забывает, как дышать, резко открывает глаза. Она стоит в центре. Черт возьми, она здесь. На его свадьбе, в ебучем зеленом платье, словно насмехается. В ее глазах пелена из-за слез, которые она не решается отпустить. Он проиграл. Проиграл все ради нее, ради этих ямочек, что сейчас украшают ее бледное от волнения лицо. Недалеко от его когтевранки стоит Нарцисса. Женщина держит голову высоко поднятой, словно свершила столь долгожданное правосудие. — Драко, не стоит выставлять любимую женщину в таком свете. — строго бросает миссис Малфой, проходя мимо сына. И он знает, что не стоит. Он бежит к ней, к своей любимой женщине, хватает за руки, которые тут же подносит к пересохшим губам. Жадно целует ее холодные пальцы. — Что я сделаю в следующий момент? — спрашивает она дрожащим голосом. — Мне все равно, я проиграл. — шепчет он под громкие крики присутствующих.Ставка
14 февраля 2022 г. в 02:52
Сентябрь 1991.
— Когтевран! — объявляет шляпа, едва коснувшись макушки одиннадцатилетней девочки.
Маленький Драко неотрывно следит за идущей к самому дальнему столу юной когтевранкой. Он думает, почему она такая грустная? Почему не улыбается и не смеется, как он? Странная девочка, она попала в Хогвартс, она ведь не на гриффиндор поступила, а тем более не на пуффендуй. Так почему она не радуется, как остальные дети?
Он пристально смотрит. Ему нравится наблюдать. Интересно, к чему она притронется? Возможно пирожное? Девчонки любят сладкое. Хотя нет, она скорее всего захочет чай. Он видит, как ее руки немного дрожат, она наверно замерзла.
Девчонка садится за стол и скромно принимает поздравления своих новых товарищей. Малфой продолжает следить. Она хорошо воспитана. Вряд ли она начнет со сладкого. Парень гордится своими дедуктивными способностями. Нет, она начнет с первого. Скорее всего салат и кусочек курицы.
Девочка осматривает стол. Морщит нос, словно ей ничего не по душе, а потом тянется в направлении шоколадного пудинга.
— Ну нет. — растягивая гласные, огорчается слизеринец.
— Драко, ты о чем? — Пэнси переводит заинтересованный взгляд на своего друга.
— Не мешай, Пэнс. — отмахивается мальчик и продолжает свое расследование.
Ему хочется понять когтевранку. Кожа чешется от нетерпения, а сам он сидит словно на иголках.
Она выпьет воды, да. Она хочет пить, решает про себя слизеринец, хватаясь за кубок с тыквенным соком, потому что в горле пересохло. Он уверен, что она не любит тыкву и все оранжевое в этом мире. Он видит, как девочка тянется худыми руками к прозрачному графину с водой.
— Да. — роняет мальчишка, словно выиграл партию плюй-камней.
Блейз Забини переводит недоверчивый взгляд на друга. А потом крутит у виска, обращаясь к Паркинсон, которая заливается смехом.
Драко смотрит, как жадно пьет девушка. Он думает, что она бы съела кусочек пирога, если бы тот не был с печенью. Она не любит печень, он готов поставить на это сто галеонов. Драко усмехается, видя, как девочка хмурится, отодвигая тарелку со злосчастным пирогом от себя подальше. Он готов поставить пятьсот галеонов на то, что она сегодня не голодна.
Когда слизеринцы покидают свой стол под сопровождение старост, Драко готов ликовать. Он оказался прав, тарелка девчонки чиста и нетронута, а его ставки прошли успешно.
4 ноября 1992.
Драко сидит за дальним креслом в библиотеке. Небольшой стол завален книгами по трансфигурации. Светлая макушка едва виднеется из-за пыльных баррикад научных трудов.
Тихий голос привлекает внимание слизеринца. Это она. Что-то сказала мадам Пинс и направляется в его сторону. Длинные волосы собраны в низкий пучок, рукава рубашки немного помяты.
Малфой улыбается. Сегодня он сыграет в привычную игру, он опять предугадает ее выбор. С первой встречи в Большом зале и до сегодняшнего дня — он всегда знал, что она выберет, скажет или сделает. Пары по трансфигурации и чарам стали его любимыми, даже несмотря на то, что они давались ему сложней других предметов. Но когда он видел в рядах студентов профиль когтевранки, или замечал ее поднятую быстрее других руку, он знал, что следующие несколько минут будет думать об одном. Что она сделает? Какую ставку поставить в этот раз?
И сейчас, прячась за книжной баррикадой, парень замер. Девушка медленно продвигалась вдоль книжного стеллажа с томами, посвященными рунам и нумерологии. Но она пришла не за ними, он мог поставить на это 200 галеонов. Нет, обычно она не приходит в библиотеку так поздно. Чаще когтевранка заглядывала сюда ранним утром, когда Хогвартс еще спит. Значит ей надо что-то не из школьной программы. Она пришла за художественной литературой. Да, скорее всего.
— Те книги, что лежат у тебя на столе для третьего курса. — тихо сказала девушка, даже не оборачиваясь в сторону слизеринца.
— Ты знаешь это, потому что прочла их от корки до корки? — усмехнулся блондин.
Девушка улыбнулась. Они редко разговаривали. Они даже никогда как следует не представлялись друг другу. Но этого и не требовалось.
— Да. — ответила когтевранка, продолжая улыбаться — А я пришла за…
— Не говори. — оборвал ее Драко. Ему не хотелось прерывать игру, он уже сделал ставку.
— Хорошо. — ответила девушка, склонив голову на бок в привычной ей манере.
Он был готов поставить триста галеонов, что она пришла не за романом. Такие девушки не читают сопливые истории. Ей не за чем такая чушь, она слишком умна.
— Доброй ночи. — тихо обронила девушка, покидая библиотеку.
— Пока. — ответил слизеринец, улыбаясь своей победе.
Он поставил четыреста галеонов, что она возьмет сказки Барда Бидля. Деньги остались на его счете, а она ушла с небольшой книжкой, даже не подразумевая, что он еще ни разу не проигрывал.
14 октября 1993.
— Драко! Драко! — шипела Паркинсон, толкая друга в бок. Пытаясь привлечь его внимание.
— Что?
— Драко, ты сейчас испортишь зелье. — Пэнси злилась, пытаясь исправить оплошность слизеринца.
Девушка колдовала над их общим проектом, в то время, как Малфой, казалось находится в параллельной вселенной. Аристократ прожигал взглядом стол когтевранцев, с которыми у них проходило зельеварение.
— Да что с тобой? — не выдержала Паркинсон, когда Драко добавил слишком много тертого корня мандрагоры в их котел, от чего тот забурлил с необычайной силой.
Малфой оторвал взгляд от своей когтевранки, которая не переставала улыбаться одногруппнику, который что-то увлеченно ей рассказывал на ухо.
— Я сделал ставку. — холодно ответил слизеринец.
— И что? Ты проиграл? — удивленно спросила слизеринка.
— Нет, Паркинсон, я не проигрываю. — грубо ответил блондин, в тот самый момент, когда урок был окончен.
Драко Малфой не соврал. Он поставил тысячу галеонов на то, что Энтони Голдстейн возьмет ее за руку. За его чертову руку.
Малфой оказался прав, как всегда. Но впервые ему хотелось проиграть.
23 декабря 1994.
Они встретились во внутреннем дворе школы. Когда он подходил к ней, он поставил триста галеонов на то, что она читает учебник по защите от темных искусств.
Глава о невербальных заклинаниях. Об этом он не подумал, но и такую ставку он не делал.
— Не хочешь пойти со мной на бал? — тихо спросил Драко.
Сердце приятно трепетало, словно кто-то приделал пару крыльев к жизненно важному органу.
Она отложила книгу в сторону и улыбнулась в ответ. Ямочки на щеках были свидетелями искренности.
— Хочу, — спокойно ответила девушка, склонив голову на бок — Но ты опоздал, Драко. Меня уже пригласили. — она говорила тихо, словно оправдывалась.
— Ничего. — улыбка не сошла с его бледного лица, в то время как крылья, которые поселились в сердце превратились в маленькую горстку пепла — Тебе не стоило забывать шарф, на улице холодно.
Юноша накинул на когтевранку пару согревающих заклинаний. Ее тихое спасибо, утонуло в метрах, которые успел преодолеть слизеринец.
Он ставит пять тысяч галеонов, что на бал ее пригласил Голдстейн, а еще Крам. Пойдет она туда с последним. Сверху он поставил десять тысяч, на то, что ее платье будет изумрудного цвета и на то, что он, Драко Люциус Малфой, полный кретин.
Ему так хотелось проиграть, но он опять оказался прав. Последние полтора года его выигрыши приносили только боль и разочарование. Крам в красной парадной мантии вел его когтевранку по чертовому Большому залу за руку. Ей безумно шел зеленый цвет.
5 апреля 1995.
Теперь она приходила в библиотеку исключительно по вечерам, но он не понимал, почему она сменила свой привычный график, но был благодарен за это решение. Драко всегда угадывал, в какое именно время она переступит порог обители знаний. Что именно она скажет мадам Пинс, а потом, обязательно сядет за стол рядом с ним.
Она пожалуется на холод, потому что всегда мерзнет, спросит у Драко, что он читает, а потом скажет, зачем пришла. Точнее она попытается сказать, но будет прервана слизеринцем. Потому что на этот вечер он уже приготовил ставку. И он обязательно угадает.
Большую часть вечера они будут молчать, лишь изредка перекидываясь тихими фразами. Она обязательно ему улыбнется, а внутри него разольется тепло. Она соберет густые волосы в пучок, а после ослабит галстук.
— Иногда ты так смотришь на меня. — прервала тишину девушка, продолжая читать книгу.
— Как?
— Словно пытаешься предугадать мой следующий шаг. — ее щеки украсили ямочки, она улыбалась.
— Так и есть. — усмехнулся блондин, пристально наблюдая за ней.
— И как часто ты угадываешь? — она посмотрела в серые глаза, смеясь.
— Я еще не разу не проиграл. Ты уйдешь через минуту, но перед этим поправишь форму, пожелаешь мне хороших снов, а потом бессовестно заберешь эту книгу с собой, — он указал пальцем на толстый том — Потому что она тебе понравилась. И скорее всего ты будешь читать до утра, поэтому за завтраком ты выпьешь две чашки кофе, вместо привычного зеленого чая.
Девушка замерла, смущенно опуская длинные ресницы. Она подняла свою сумку с пола, поправила форму и тихо добавила:
— Хороших снов, Драко.
— Пока. — ответил парень, наблюдая как когтевранка, прячет книгу в сумку.
— Когда-нибудь ты не угадаешь. — играючи добавила девушка, скрываясь в темноте коридора.
11 сентября 1996.
Он знал, что находится в котле, перед которым она стояла. Он знал, поэтому сделал ставку заранее. Двадцать тысяч галеонов, что ее амортенция пахнет дождем.
— Я чувствую запах дождя… — она говорила медленно, наслаждаясь парами, сходящими от амортенции.
Тридцать тысяч на то, что ей нравится запах роз. Нет, нет, нет! Соберись, какие к черту розы. Она не любит розы, ей нравится… Лилии. Странный запах, но она любит его. Белые лилии.
— Лилии… Белые.
Малфой слишком громко выдохнул. Их глаза встретились. Его когтевранка нервно облизнула губы. Такой непривычный для нее жест, словно она нервничала.
Он улыбнулся и сделал ставку. Пятьдесят тысяч. Она не назовет еще один запах.
— Это амортенция. — звонко ответила девушка, отвернувшись от слизеринца.
26 мая 1997.
Ирония заключалась в том, что непроглядный мрак его жизни растворялся только тогда, когда он закрывал глаза, тушил свечи, плотно задергивал занавески в своей комнате. И во снах ему виднелся луч чистого искреннего тепла — ее улыбка.
Он скрывался от войны в своих фантазиях и холодной постели. Он вспоминал ее глаза, вспоминая их последнюю встречу.
— Драко, там тебя ищут — выпивший Блейз, ворвался в спальню Малфоя и Нотта.
— Кто? — лениво спросил аристократ.
Мулат облокотился о косяк двери, ухмыляясь. Он гадал, как быстро изменится тон голоса блондина, когда тот узнает, кто именно тарабанил в дверь змеиной гостиной. Как быстро этот засранец окажется внизу.
— Твоя когтевранка. — смеясь сообщил итальянец, заблаговременно отходя от двери.
— Блять, Забини, какого хуя ты так долго думаешь! — зарычал слизеринец, выбегая из комнаты.
Она плакала. В глазах застыла злость вперемешку с чем-то еще.
— Что я сделаю сейчас, Драко? — практически прокричала девушка в лицо юноши, который выбежал к ней босиком в одних пижамных штанах.
— Что я сделаю? — она толкнула слизеринца в грудь, продолжая кричать — Что я сделаю, после того, что узнала?
Малфой закрыл глаза. Она знала, она поняла, что он за человек. Драко напрягся, перехватив ее руки в свои.
Двести тысяч галеонов на то, что она уйдет. Но сначала…
— Я люблю тебя. — тихо сказал юноша, убирая слезы с ее лица. Целуя ее в первый и последний раз в жизни.
Но сначала она ответит на его поцелуй. Жадно хватаясь за его плечи. Продолжая плакать и обнимать.
— Я тоже… — отстранилась девушка, пытаясь прервать истерику.
— Не надо. — он опять ее оборвал.
Девушка положила холодную руку ему на скулу, нежно обведя пальцами контур его губ.
— Я ухожу. — тихо прошептала когтевранка, отдаляясь.
— Я знаю.
Ему опять хотелось проиграть. Но двести тысяч остались на счету, а она ушла, как он и предсказывал.
4 августа 2000.
Он знает, что прочтет в этой чертовой газетенке. Он поставил триста тысяч на то, что сегодня будет объявлено о помолвке. Он ругается, чайный сервиз матери летит на пол, разбиваясь на тысячи осколков.
Он должен закончить играть в эту игру. Он должен, блять, забыть о ней. Он должен, но не может.
С главного разворота пророка на него смотрит его когтевранка, которую обнимает Виктор Крам. Пестрый заголовок кричит ему в лицо, словно насмехается: «Помолвка знаменитого болгарского ловца и чистокровной аристократки. Надвигается свадьба года».
— Тинки! — его крик раскатывается по мэнору оглушительной волной.
— Хозяин…- пищит эльф, прижав уши практически к полу.
— Сообщи моим родителям, чтобы собирали вещи. Они должны прибыть уже сегодня. Я согласен на помолвку с Гринграсс. — последние слова он буквально выплевывает, подходя к шкафчику с запасами отца.
Когда эльф растворяется в воздухе, а щедрая порция огневиски наполняет его пустой желудок, он делает новую ставку. Драко ставит пятьсот тысяч на то, что этот чертов болгарин не достоин ее, ее ебучих ямочек, а тем более ее касаний. Он ставит еще сотню тысяч сверху на то, что его когтевранка не будет счастлива с Крамом.
7 сентября 2001.
Душный прием. Что-то про благотворительность и детей войны. Мама толкает искреннюю речь, Астория не отлипает от него ни на секунду. А он просто пьет, до одурения много, так много, что тошно от самого себя.
Он усмехается, когда видит, как к нему подходит не менее трезвый чем он Блейз.
— Ставлю пятьдесят галеонов на то, что ты выпил добрую половину всего алкоголя на этом невероятно интересном мероприятии. — смеется мулат.
Драко осекается. Пятьдесят галеонов? Как мелко, Блейз. Когда-то Малфой был готов поставить добрую половину состояния на то, что рядом с ним будет совсем другая женщина.
— Мальчики, мне нужно отойти. — сообщает Гринграсс.
— Конечно, любимая. — усмехается Драко, опрокидывая еще один стакан.
— Не думала, что ты так много пьешь. — родной голос больно ударяет по ушным перепонкам. В его же сердце поднимается давно забытое чувство полета.
Она стоит перед ним в изумрудном платье, словно давно забытое воспоминание. Он всегда знал, что зеленый идет ей, как никому другому. Ровная осанка и оскал, совсем не свойственный ей. Она чертовски красива, так же, как и в первую встречу, так же, как и всегда. Она здесь, и она идеальна.
— Поздравляю с помолвкой, мистер Малфой. — за мягким голосом чувствуются боль.
— Нам следует поздравить и тебя с Виктором... — итальянец нервно улыбается, переводя обеспокоенный взгляд карих глаз с одного бледного лица на другое.
Малфой выдыхает, громко матерится, забывая где он сейчас находится. Если она - воспоминание, то пусть он не проснется. Он отдает Блейзу стакан и хватает ее за руку. Грубо, совсем не так, как планировал. Все взгляды устремлены на них. Драко уводит ее, срываясь на бег в коридор мэнора, а после в первую попавшуюся комнату — его кабинет.
Он прижимает ее к столу и целует. Когда-то он думал, что больше не коснется ее губ, глупец. Платье на ней рвется с характерным звуком, его голодные касания исследуют каждый дюйм родного тела. Драко покрывает жадными поцелуями кожу, в то время как ее дрожащие ноги обвивают его торс. Она снимает с него рубашку, не заботясь о сохранности пуговиц.
Все происходит быстро. Мучительно сладко и адски больно. Потому что это должно было быть по-другому. Он должен был пойти с ней на тот чертов рождественский бал, он должен был не молчать, когда она часами сидела с ним рядом в библиотеке. Он должен был сказать, что его амортенция пахнет ее волосами. Он должен был дать ей сказать…
— Я люблю тебя. — слова слетают с ее губ вперемешку со стонами.
— Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю! — вторит ей Драко, опрокидывая ее на пушистый ковер у камина, собирая слезы в уголках ее глаз горячими губами.
Они рвано дышат не в силах насытиться друг другом. Время забрало у них слишком много. Они сами лишили себя того, что могли иметь. Они лишили себя счастья.
И когда она быстро одевается, латает магией платье, поправляет макияж, а потом смотрит на него… Он делает ставку. Он ставит семьсот тысяч на то, что она уйдет. Она не простила его. Это был прощальный акт. То, что они должны были сделать, а потом покинуть друг друга навсегда.
— Прощай, Драко. — она даже не оборачивается, хлопая дверью.
И только тогда он понимает, что на ее руке не была кольца, что на прием она пришла одна. Он кричит, пытается окликнуть ее, выбегает в коридор и замирает.
Нарцисса пристально смотрит на сына, изучает. Женщина медленно подходит к блондину, на ходу поправляя внешний вид того. Пару царапин на шее больно шипят, когда хозяйка мэнора слишком резко залечивает отметины на коже сына.
— Я думала, что заглушающему заклинания учат еще на втором курсе. — ее тонкие губы изгибаются в неодобрительной гримасе — Не стоит выставлять любимую женщину в неприглядном свете, сынок.
Когда сказанное доходит до Малфоя, он готов поставить на то, что его мама говорит совсем не об Астории.
18 октября 2001.
Малфой не спал этой ночью. Если быть честными, он не спал нормально больше месяца. Каждый божий день он искал ее, отправлял письма знакомым и общим друзьям. А еще он слишком много пил и ссорился с Асторией, отцом, Забини, Паркинсон. Да блять со всеми, кто говорил о том, что ему надо забыть. Они кричали, говорили, что он много пьет, что свадьбу нельзя расторгнуть. Пусть идут нахуй.
Драко протяжно рассмеялся, когда комнату наполнил теплый свет. Сегодня день этой чертовой свадьбы. Это происходит не с ним. Это происходит с каким-то другим мужчиной. Он посмотрел на небольшой обрывок бумаги, где было выведено всего пару строчек резким почерком. Ее почерком.
Ставлю все деньги мира, Драко Люциус Малфой, что ты не предугадаешь мой следующий ход. А сверху пятьдесят галеонов, что ты все это время пытался сорвать свадьбу. Но это бессмысленно. Оставь игры в прошлом.
Он ударяет кулаком об стол, разбивает пару рамок с фотографиями, тяжело дышит. Парадный смокинг кажется узким, душит его еще сильней. Ее записку он кладет в нагрудный карман. Этот клочок бумаги будет возле его обугленного сердца, которого так безжалостно лишили крыльев.
— Ты готов? — голос Блейза кажется безжизненным.
Малфой расправляет плечи, оборачивается к другу.
— Готов.