ничего не снится

больше всего илья боится трёх вещей: собак, военкома и спать. последнее было особенно хуёво — каждый раз приходилось доводить себя до состояния полного отсутствия энергии, чтобы вырубаться без сил и, если повезёт, не видеть очередных кошмаров. но везло не всегда. одним из личных методов борьбы с собственными снами стал алкоголь. бессонная ночь в сочетании с какой-нибудь пьянкой отключала мозг эффективно и надолго, но, видимо, не в этот раз. полбутылки виски, кальянка, компания из поддатых барагозеров и пьянющего дрейка — как и когда он умудрился незаметно наклюкаться до такого состояния, оставалось загадкой, но теперь почти двухметровую шпалу приходилось придерживать под ручку, как ребенка, чтобы он не уебался в ближайший сугроб. пока наиболее трезвые заказывают такси, денис слишком долго угарает с треугольника на дорожном знаке, а илья тщетно пытается не заржать от одного его смеха. на секунду поднимает голову и залипает на падающие с неба хлопья снега. жёлтые фонари и фары проезжающих машин мелькают прикольными пятнами. — да кто где ночует в итоге? илюх, у нас бронь в отеле на двоих только, — один лёша, видимо, обеспокоен их местом ночёвки, — ты у нас на диване ляжешь или к дрейку завалишься? дрейк же не способен выдать конструктивный ответ в такой кондиции, а илье думать не хочется: голова приятно кружится, внутри тепло, и так по-алкогольному поебать, где спать. хоть в том же такси, лишь бы водила печку включил потеплее и выдал пачку снотворного. денис тянет руку к волосам мазеллова, чтобы отряхнуть снежинки, через смешки несёт что-то про шампунь от перхоти, и илья вообще забывает про разговор, зависнув на том, как тот мило морщит нос, когда смеется. леха страдальчески вздыхает и сообщает андрею, что придется доставлять этих двоих домой к дену, и только потом уезжать самим. дорога до дома помнится смутными обрывками, потому что ещё в автомобиле начало понемногу отрубать — в памяти осталось только то, как он постоянно бился головой об дверь из-за ям на питерском асфальте. дальше следует воспоминание о том, как они с денисом пытаются тихо зайти в квартиру, но терпят неудачу, потому что дрейк задевает ногой тумбочку на входе и начинает шёпотом доказывать ей, что ебал её тумбочную мать. илья сыпется и зажимает рот рукой, чтобы не заржать в голос. до кровати они практически доползают, и, не раздеваясь, заваливаются рядом. денис скидывает очки на изголовье кровати, расслабленно вытягивает длинные конечности, бормочет что-то и отключается сразу же, как принимает неподвижное положение. к илье сон не идёт; спать хочется, но внезапно вернулось липкое ощущение тревоги. по потолку плывут тени. приподнятое настроение куда-то медленно утекало. он прислушивается к сопению дениса и старается оттянуть очередную херню, которая может присниться. он трет глаза раз в пару минут, тишина давит. илья начинает слышать собственный пульс в ушах, и это жутко. приходится моргать чаще, чтобы не засыпать, но помогает слабо — начинает вырубать чисто физически, но он чувствует, что ещё недостаточно вымотан. старается думать о чем-то отвлечённом. организм — мудак, который одновременно требует физического отдыха и сам же мешает этому, подкидывая жуткие образы и чувство беспричинного страха. еблан. илья немного трезвеет и снова испытывает ненависть к этой несправедливой, отравляющей жизнь хуйне — никуда же даже не деться от собственной башки. время течет слишком медленно. противно, хочется быстрее отключиться, но илье страшно. он беспокойно ворочается, переворачивается с боку на бок и не может найти удобное положение для рук. начинают слипаться глаза, но поддаваться этому чувству — себе дороже, поэтому илья по кругу продолжает то заматываться в одеяло, то скидывать его в сторону. сбоку слышится шорох, одеяло сдвигается в сторону. дрейк зевает и щурится, безуспешно пытаясь разглядеть хоть что-то. — ты чего? — вполголоса, сонно спрашивает он, приподнимаясь на локтях. мазеллов не рискует проверять, насколько сел собственный голос, поэтому отвечает шёпотом: — все ок, спи давай. я устраиваюсь просто. денис выдерживает недоверчивую паузу, но все же кивает и откидывается обратно на подушку. илья отворачивается. ощущения отвратительные, как временная петля: перевернуться на один бок, подвинуть руку, перевернуться на другой, скинуть одеяло, натянуть обратно, по кругу, по кругу, по кругу, лишь бы отвлечься на что-то. не получается куда-то себя деть. он уже тянется за телефоном, чтобы залипнуть в тикток до момента, пока просто не отключится, но тут дрейк снова поднимает голову, и илье приходится развернуться к нему. не пытаясь откинуть с лица растрепавшуюся чёлку, денис недовольно цыкает. — заебал, ползи сюда, — хрипло выдает он, протягивая руку к илье, и тот подвисает, смотря на неё. — я те спать мешаю? давай на пол лягу, может? мне ок, — неуверенно тянет в ответ илья, но тут же замолкает, когда его подтягивают ближе к себе. — дебик, бля, — едва разборчиво бурчит денис, аккуратно обнимая за плечи и укладывая подбородок на макушку мазеллова, — так же оба не выспимся. он осторожно проводит по волосам ильи ладонью. мягко, едва касаясь, поглаживает лопатки через футболку, старается поддержать и успокоить, но слова тут кажутся неуместными. мазеллов не понимает, куда деть руки. замирает неподвижно и в нерешительности. хочется сократить оставшееся расстояние и обнять в ответ нормально, без зазрений совести, просто уткнуться носом куда-то в грудь, в тепло. но стрёмно сделать что-то не так, он же ещё пьянее, чем сам илья. сомнения исчезают, когда денис сам пододвигается ещё ближе — илья тут же жмется к нему, крепко обнимая в ответ, и цепляется за футболку на спине. он забивает на здравый смысл и расслабляется в чужих руках. продолжает чувствовать ласковые касания на плечах. дрейк теплый и пахнет стиральным порошком, щекотно дышит куда-то в волосы и приносит ощущение уюта. будто вернулся домой из долгой поездки. туда, где всё знакомое и родное. постепенно становится легче. лежат они, на удивление, удобно, и понемногу пропадает тревога — остаются только слабые отголоски. размеренные поглаживания по спине стали едва ощутимыми и действовали, как гипноз. — всё, попробуй поспать, пожалуйста, немного, — еле слышно шепчет дрейк, наклоняется и заботливо, но чуть смазанно целует в лоб. «люблю его, пиздец» — всплывает в голове ильи, и эта мысль кажется абсолютно естественной. не как признание самому себе, нет, просто осознание привязанности и того, как он ценит дениса. переполняет какая-то нежность и чувство благодарности, хочется прижать его к себе сильнее, но они и так лежат вплотную, поэтому илья просто чмокает его куда-то в шею. денис, кажется, тепло улыбается, поправляет одеяло так, чтобы оно накрывало их обоих, и прикрывает глаза. илье ничего не снится.