Предчувствие

Когда Мисаки открыл дверь, Усаги сидел в гостиной и курил: дым столбом, а сам весь мрачнее тучи. «Что случилось на этот раз — пропустил очередной срок сдачи книги? Или кто-то снова клубнику прислал?..» — подумал Мисаки, но не стоять же из-за этого на пороге! Вместе с многочисленными пакетами, которые оставила ему Каоруко, он проскользнул в кухню. — С возвращением, Мисаки. Мисаки настежь открыл окно, повернулся и замер: такое лицо у Усаги он видел лишь после университетского фестиваля, когда они были у Суми-семпая — не самые приятные воспоминания. — Эм… Как прошёл день? — спросил он как можно непринуждённее. — Могло быть и лучше, — отозвался Усаги и, затушив бычок в пепельнице, опять закурил. — А у тебя? Как Каоруко? — Ох, мы так здорово погуляли! Искали ингредиенты для торта, попробовали пирожных во французской пекарне — я и не знал, какие они делают вкусности. Надо было тебе принести, но Каоруко в магазинах накупила столько всего, что я думал, не дотащу, ха-ха. С ней одежду выбирать веселее, мы много шутили и спорили... — он запнулся, заметив, что Усаги ещё больше мрачнеет. — Слушай, ты сегодня хоть спал? — Она что-то тебе купила? — Да. — Выброси! — Почему? — Мисаки подальше задвинул ногой бумажный пакет под стол. — Прикольная куртка. — Я куплю тебе точно такую же. — Но Каоруко обидится, это подарок! И зачем тратиться? У меня уже есть одна. Усаги подошёл к нему со спины, обнял и поцеловал в шею. — Потому что я очень люблю тебя! Мисаки смутился и выскользнул из объятий. — Заладил! Это не повод кого-то обижать. — Единственный, кого я не могу обидеть, это ты. — Усаги потянулся к нему, чтобы снова обнять, однако тот отстранился. — Но почему-то всегда обижаешь… — Чем? — искренне удивился Усаги. — Ничем, извини. Проехали! — Не проехали. Усаги прижал его к краю столешницы. К лицу Мисаки от близости его тела невольно прилил жар, и в наивной попытке скрыть это он вжал голову в плечи. — Так чем, признавайся! Мысли путались со стыдом и нежностью, но Мисаки всё же собрался: — Своим недоверием. Я, между прочим, взрослый и могу отвечать за себя! Я знаю, что делаю… — Нет, не знаешь. — Усаги лишь покачал головой. — Нельзя доверять Каоруко. — Что в ней плохого?! — возмутился Мисаки, отводя взгляд. — Она уже расхотела выходить за тебя замуж, это был только повод, чтобы не связываться с твоим братом. Каоруко… э-эм, волевая и милая девушка, она очень прямолинейная и не станет делать мне пакостей. Ты всегда всё преувеличиваешь, видишь в каждом врага, так нельзя! — Будь осторожен с семьёй Усами! — пригрозил Усаги и отошёл к краю стола, чтобы стряхнуть пепел с сигареты в хищно открытую пасть керамической панды. — Уже забыл Харухико? — Сам знаю! Не маленький, мне давно не пять лет. — Я волнуюсь совсем не поэтому. Мисаки вздохнул, он всё понимал. Усаги желал ему только добра, пускай поступал грубовато. Он часто оказывался прав: что Мисаки, который не блистал особым умом, надо много усердно учиться, что подработка будет отнимать силы, а потом насчёт Суми и Харухико… Усаги любил Мисаки, и это уже налагало на того ряд обязательств: заботиться и не ранить его чувства. Но ответная теплота и привязанность в них не входили, это всё шло само из сердца Мисаки, как глупая ревность к Айкаве. Или порыв держаться в стороне, чтобы не мешать жизни и карьере писателя дурацкими сплетнями, которые наверняка выдумают репортёры, однажды увидев их вместе в весьма недвусмысленном положении. Однако существовали вещи, которые он готов был отстаивать, несмотря ни на что. — Ты распугал всех моих друзей! Есть и просто друзья. Я хочу быть… только с тобой, — выдохнул он, сердце билось как сумасшедшее. — Н-но… это совсем другое! Усаги чмокнул Мисаки в щёку и грустно улыбнулся, потрепав его тёплой рукой по голове. — Спасибо, Мисаки. Я понимаю, но не могу перестать волноваться, прости.

***

— Мисаки-кун! — смеялась Каоруко, тянувшая его за руку. Звонко стучали в такт голосу каблуки её новых туфель. — Ми-са-ки — забавное имя, весеннее, «миса» — «цветочек», как на моём кимоно. Имя, словно для девочки. И сам ты — простой и забавный! — Я парень, — насупился он, следуя за подругой по улице. — Знаю, и мне это нравится! — кокетливо подмигнула она. — О! А вот и кондитерская. — Где? — Там, за углом. Мисаки немного смутился, когда девушка легонько прижалась к его плечу, показывая. От Каоруко приятно пахло ванилью и цветами, но вдруг она наклонилась к нему и шепнула: — Ты мне очень нравишься...