10.01.хххх
Все проблемы всегда начинаются максимально типично. Сначала она проливает на себя кофе, когда пытается донести кружку до стола, после заканчивается казалось бы большая баночка любимых духов, потом она опаздывает на электричку и понимает, что до университета в кратчайшие сроки добраться уже не получится. Нет, не каждый день начинался у Хейго Китагавы именно так, хотя частота, с которой всевозможные неприятности буквально сваливались ей на голову, иногда поражала даже её немногочисленных друзей. Прозвище неудачливой любительницы приключений следовало по пятам — сначала школа, а теперь вот и институт. Но поделать с этим ничего было нельзя, иначе сама Хейго потратила бы все свои небольшие заначки на то, чтобы избавиться от этого словно бы невидимого проклятья. Иногда ей казалось, что во всем виноваты духи или иная нечисть, но трезвый расчёт всё же брал своё и она отказывалась от этой мысли. Духи, привидения, демоны и прочее — что может быть глупее? Как будто живёшь во времена средневековья, а не в двадцать первом веке. Хейго возвращалась из университета уже поздним вечером, раздраженная и уставшая. Опоздание с рук не сошло, поэтому в ближайший месяц ей придётся поднапрячься, чтобы вернуть доверие к себе от вредного преподавателя по физиологии. Этот старый мужчина пускай и был достаточно приятным, но иногда его словно какая-то тварь кусала за причинное место, из-за чего он мог устроить взбучку даже из-за какой-то мелочи. Возможно, мысли о существовании духов, призраков и полтергейстов не просто шутка… Во всяком случае по отношению к вредному преподавателю уж точно. Уже поднимаясь по ступеням на третий этаж, Хейго крутила в руках верный ключ с навешанными на него брелками. Темень из-за перегоревшей с утра пораньше лампочки нервировала, заставляя крутить головой по сторонам с затаенным страхом, ожидая из любого угла появления какой-нибудь очередной гадости. Возможно, ей не стоило смотреть вчера перед сном очередной ужастик, иначе сейчас она чувствовала бы себя гораздо спокойнее. Уже подходя к своей двери и крутя ключ в пальцах, Хейго неожиданно поняла, что вход в её квартиру преграждает какой-то мусор. Возможно, соседи в очередной раз оставили мешки у порога и забыли выбросить. Иногда они её раздражали, но Китагава всё равно старалась держать себя в руках, с пофигизмом относясь к таким вещам. Как там обычно говорят — не моя проблема? Вот и Хейго считала, что пока это не касается её напрямую, то и злиться понапрасну не было никакого смысла — всё равно соседи спустя пару дней всё же вспомнят про свои отходы и наконец выбросят все эти раздражающие мешки. Да вот только на мешки вся эта масса, мирно лежавшая прямо под её дверью, совершенно не походила. А когда Хейго подошла ближе, то вовсе чуть не закричала от ужаса — вся эта невнятная масса вдруг двинулась, вздрогнула, а потом и вовсе задрожала, а в тишине темного подъезда послышался чужой болезненный стон. — Что за черт?! — воскликнула Хейго, подбираясь поближе. — Эй, вы в порядке? Вам нужна помощь? Человек не шевелился и даже больше — не издавал ни звука. Паника подобралась незаметно — что ей делать? Первым делом конечно же позвонить и вызвать врачей, а потом как-нибудь привести его в чувство. Возможно, затащить к себе в квартиру? В полной тишине она стояла ещё минуту, прежде чем решиться на действия. Да, Хейго получала медицинскую специальность, но, чёрт возьми, она была ветеринарным врачом! Не обычным доктором, не хирургом, не каким-нибудь реаниматологом, а самым простым и обычным ветеринаром, который даже заветную корочку ещё не скоро получит! Прежде чем открыть дверь, она склонилась над человеком и нащупала пульс — жив, уже неплохо. Пришлось аккуратно оттаскивать человека от двери, а потом уже открывать единственную преграду, отделявшую её от квартиры. Будь Китагава хоть немного более щуплая, то ни за что бы не смогла протащить чужое тело к себе в квартиру. «Я похожа на маньяка», — думалось ей в тот момент. — «Тащу в свое логово какую-то очередную жертву. Отвратительно. Почему именно сегодня?» Подобные ворчливые мысли помогли ей ненадолго сбросить раздражение, пока она наспех разувалась и снимала своё зимнее пальто, бесцеремонно бросив его куда-то на пол прихожей. Включив свет, Хейго наконец смогла рассмотреть человека, которого подкинула ей злодейка-судьба в итак не самый удачный день. Рыжий, достаточно высокий, широкий в плечах, и в невообразимо дурацком одеянии — таким предстал перед ней незваный гость, мирно валяющийся на полу прихожей. Черная форма местами была порвана и испачкана, но рыжий молодой мужчина вроде бы выглядел достаточно нормально. Если бы конечно не этот уродливый порез на переносице. «Что вообще случилось? Может он сознание потерял?» — отвлечённо думала Китагава, наспех скидывая шарф в сторону к пальто и немигающие глядя на мужчину. В какой-то момент она бы даже пошутила — всё же, мужчина лежит у неё в ногах, как когда-то дразнили её подруги, но ситуация сейчас явно была неподходящая для подобного юмора. Когда Хейго потянулась к телефону, чтобы наконец вызвать скорую, гость неожиданно пришёл в себя, резво подскочил, чем чуть не вызвал у и так нервной Китагавы сердечный приступ, а потом уставился прямо на неё совершенно нечитаемым взглядом, будто сам не осознавал, как сюда попал. — Вы в порядке? — на пробу спросила Хейго, нервно сжимая в руках мобильник. Подходить она побоялась — вдруг он с перепугу сам сейчас делов наделает, но мужчина зажмурился, дёрнул головой и уставился на свои руки, измазанные в чем-то красном. Хейго молилась, чтобы это была не кровь, а просто какая-нибудь краска. — Я в норме, — хрипло ответил мужчина и Китагава отчего-то сглотнула, отступая назад на полшага. Взгляд мужчины вскользь пробежался по ней, на мгновение задерживаясь на лице, а после остановился на руках, в которых Хейго всё ещё сжимала телефон с набранным номером скорой помощи. — Не нужно звонить, я в порядке. Китагава нахмурилась, прищурив темные глаза, а после медленно кивнула, стараясь не провоцировать непонятного гостя. В молчании они провели ещё с десяток секунд, прежде чем она наконец смогла что-то сказать. — Вы выглядите неважно, может всё же… — Нет, — бесцеремонно прервал её рыжий, раздражённо дёрнув головой. Хейго вздрогнула и еле удержала в себе ругательства, но наткнувшись на чужой взгляд, все слова будто полностью пропали из головы. Мужчина смотрел внимательно и Китагава не знала, отчего ей показалось, что его глаза начали темнеть. Возможно, это лишь её игра воображения из-за стресса или испуга. — Я в порядке. Спасибо… — Китагава, — подсказала ему фамилию девушка, не решаясь убрать телефон на тумбу. Мужчина вызвал в ней здоровую такую долю опасения, почему-то невольный гость ей не нравился, одним своим присутствием вызывая дрожь в теле. Как будто с ним было что-то не так. — Спасибо, Китагава-сан, — мужчина попытался улыбнуться, но Хейго не поверила в его улыбку. Она выглядела слишком фальшиво, просто до скрипа зубов слащаво. Отвратительно. — Может вы хотите пить? — предложила Китагава, пытаясь прервать неприятную тишину. Мужчина кивнул и она быстрым шагом направилась на кухню, чтобы налить в прозрачный стакан немного воды. Но когда она вернулась в прихожую, там никого уже не было.***
21.02.хххх
Уже месяц Хейго ловит себя на мысли, что за ней кто-то следит. Она никого не видит, когда оборачивается, чтобы осмотреть пустую улицу за своей спиной; не видит, когда выходит из душа в комнату; не видит, даже когда сидит в холодной аудитории и мелко дрожит от холода. Не видит — но чувствует. Чужой взгляд пробирает до самых костей, заставляя нервно крутить головой из стороны в сторону, тишина давит на голову и Китагава думает, что вот-вот сорвётся, поэтому принимает самое лучшее решение в данной ситуации — записаться к психологу. Но даже спустя долгие недели и дни, что медленно тянулись из-за незримого напряжения, Хейго не чувствует, чтобы ей становилось легче. Дышать было трудно из-за собственного страха, который липкими черными пальцами сжимал её горло, не давая сделать вдох полной грудью. Хейго становилось хуже с каждым днём, что она проводила в тишине своей квартиры, затравленно озираясь по сторонам. Немногочисленные друзья твердили, что всё это пройдет и ей не нужно беспокоиться, что она всего лишь накручивает себя зазря и сама загоняет в ловушку своих мыслей. Возможно, так оно и было, во всяком случае сама Хейго хотела верить в то, что это всего лишь временное препятствие, которое вскоре пройдёт. Но время шло и ничего не менялось. Цвета мира словно блекли перед глазами Китагавы, текст расплывался, лица родных людей померкли и стали забываться. Неизменным оставалось одно — страх, липкое чувство чужого присутсвия и мелькающие на периферии взгляда чужие ярко-рыжие волосы, которые оставались единственным цветным пятном среди всей городской серости будней. Отчего-то именно эта деталь — рыжий цвет чужих волос, заставляла Хейго постоянно оглядываться по сторонам, петлять на улочках во время похода домой, ускорять свой шаг в попытках скрыться и убежать от этого непонятного страха, что тёмными острыми когтями впивался в горло, заставляя задыхаться и дёргаться от каждого странного звука. Странности в поведении заметили все — родные, к которым Хейго ездила раз в неделю на выходные, немногочисленные друзья, одногруппники и даже часть преподавателей, но даже врачи пожимали плечами, не зная, как именно помочь. Таблетки не приносили никакого эффекта, лишь затуманивали разум, а засыпать под действием снотворного становилось всё более и более привычно. Но даже так, сквозь крепкий сон, в полной темноте, она чувствовала чужой блуждающий по телу взгляд, от которого по спине ползли мурашки, а в какой-то момент Китагаве и вовсе почудилось касание. Чужая рука была холодной как лёд, с длинными пальцами, аккуратно перебирающими её волосы, рассыпанные тёмным шёлком по подушке. В то утро она вскочила с постели сама не своя, озираясь по сторонам, в попытке защититься прижимая подушку к груди и чувствуя чужой запах в, казалось бы, самом защищённом месте, в её личной крепости — в её доме. Хейго перестала считать квартиру безопасной сразу, как увидела распахнутое настежь окно, хотя прекрасно помнила, что закрывала его и плотно задёргивала штору.***
05.04.хххх
Приступы паники постепенно уходили, оставаясь на задворках сознания, в душе всё чаще и чаще возникало спокойствие. Вот уже два месяца она живёт у подруги недалеко от университета. Хейго перестала вскакивать посреди ночи, задыхаясь от очередного приступа удушья, глаза её больше не бегали лихорадочно по углам комнаты, а крошечный комок душевного тепла всё чаще давал о себе знать, когда она оказывалась в небольшой светлой и уютной квартирке своей подруги. Конечно, Хейго всё ещё оставалась нервной, иногда оглядывалась по сторонам, но страх постепенно отпускал её из своих уродливых чёрных лап. Китагаве казалось, что жизнь её постепенно налаживается, что все страхи остаются позади — больше не нужно было ходить к врачам, она снова начала набирать свой изначальный вес, потерянный во время стрессов и постоянных панических испугов, когда Хейго пряталась в своей собственной квартире, пытаясь унять дрожь в руках. Сегодняшний день показался Хейго самым прекрасным в её жизни — весна была в самом разгаре, цвела сакура, украшая своим розовым цветом улицы Киото, на которые Китагава всё чаще и чаще выходила погулять, просто блуждая по парку и улыбаясь. Ей казалось, что под сенью розовых деревьев она под защитой, словно сам Ками протягивает к ней руки и укрывает невесомым полотном, прячущим от жестого и блеклого мира. Да, весна стала для Хейго самым любимым временем года, когда можно ненадолго забыть все свои заботы и просто наслаждаться налаживающейся жизнью. Увидев, что Китагава в самом радостном расположении духа, её подруга сразу взяла дело в свои небольшие аккуратные ручки и направила всю жизненную энергию в нужное русло. Уже проходясь по улицам, забитым всевозможными людьми, Хейго вновь ощутила тот укол ужаса, едва бросив взгляд в сторону и увидев там яркие рыжие волосы. Оступившись на ровном месте, Хейго попыталась подавить изнеоткуда появившийся страх, когда за спиной послышался тот самый голос, что она слышала уже миллионы раз в своих кошмарах — он то кричал, то шептал, оказываясь будто в самих её мыслях и разъедая нутро. — Вы в порядке? Хейго сглотнула вязкую слюну и с опаской повернулась на голос, который предпочла бы не слышать больше никогда в своей жизни. Там действительно стоял он, тот мужчина, которого она так опрометчиво затащила свою квартиру зимой — всё такой же высокий, широкоплечий и с невозможно яркими рыжими волосами, в свете закатного солнца приобретающими лёгкий красный цвет. Он смотрел прямо в её глаза, словно был знаком с ней всю свою жизнь. Он точно помнил её, думалось в тот момент Хейго, и в глубине души она понимала, что для неё это конец — он здесь, стоит прямо перед ней, буравит тяжелым взглядом и не собирается отводить глаза. Так некстати отошедшая в магазин подруга всё не появлялась, пауза растягивалась, и Хейго просто не знала, что ей делать — кричать, бежать или начать плакать. Когда она подняла взгляд, на мгновение встретившись с мужчиной глазами, тот улыбнулся, словно ждал этого с самого начала, словно знал, как она себя поведёт. Это пугало, и Китагава почувствовала, как на её горле снова смыкаются когтистые чёрные лапы страха, не позволяя дышать. — Китагава-сан? — на пробу спросил мужчина, слегка растягивая её имя, словно это приносило ему ни с чем несравнимое удовольствие. Хейго моргнула, сгоняя с себя затуманивающую взгляд дымку и поняла, что мужчина держит её за запястье, крепко сжимая руку и продолжая улыбаться. От чего-то эта улыбка показалась Китагаве самым страшным проклятием, потому как глаза мужчины оставались всё такими же холодными и смотрящими прямо в душу. — Д-да, всё хорошо, — наконец ответила она, заполняя неуютную тишину. — Мы с вами когда-нибудь встречались? В глазах мужчины на мгновение промелькнула злость, глаза заблестели, но несмотря на это, он улыбнулся чуть шире, оголяя ровные белые зубы с чуть выступающими клыками. — Нет, — легко соврал он. — Но я видел вас пару раз в университете, у нас есть общие друзья. Меня зовут Куросаки Ичиго. Эта ложь далась ему так легко и естественно, что Хейго не сразу распознала это, лишь мгновение спустя поймав себя на мысли, что никто из её друзей не был знаком с кем-то подобным. Ей захотелось исчезнуть с этой улицы, раствориться среди людей и снова оказаться под защитой небольшой уютной квартирки, в которую не проникал чужой взгляд. Когда из магазина показалась подруга, тяжесть руки пропала, а оглянувшись вновь, она не застала никого рядом.***
13.09.хххх
Когда подруга говорит, что ей придется уехать в другой город и строить карьеру там, Хейго лишь кивает головой и желает удачи. Когда она осознает, что ей придётся вернуться в старую квартиру, следом приходит ужас. Куросаки словно был везде — его рыжие волосы мелькали в университете, на улицах, в кафе, даже в больнице. Везде, где была она, следом появлялся и её личный ночной кошмар. От него нельзя было спрятаться, его тяжелый взгляд преследовал её везде и почему-то Хейго понимала, что если вернётся в старую квартиру, то больше не сможет убежать. Он везде её найдёт, пройдёт по следу будто гончая, загонит в адские силки, из которых не будет выхода. Она прекрасно это понимала, но бежать было некуда. Не спрятаться, не убежать. Он всегда рядом. Куросаки был как цепной пёс, охраняющий лакомый кусочек — от неё отворачивались люди, переводили с неё взгляд, будто не замечая, и Хейго по-настоящему терялась, не зная что делать. Ту небольшую часть вещей, что находились в доме подруги, быстро удалось перевезти в старую квартиру, в которой царил мрак и пыль. Некогда светлые стены словно давили на неё, погружая в темноту, раздвинутые шторы не приносили уюта, а занявшая добрые полдня уборка принесла лишь усталость. Квартира сверкала, но оставалась всё такой же холодной и чужой. В попытке избавиться от чувства одиночества, Хейго позорно срывается и обнаруживает себя в углу комнаты. В руках — недопитая бутылка с остро пахнущим содержимым, в голове — полная каша. Взгляд натыкается на него. Хейго знала, что Куросаки придёт. Не мог не прийти. Он ждал этого, он был в нетерпении, о чём недвусмысленно намекали слегка трясущиеся пальцы и лихорадочный взгляд. Ошейник был безжалостно разорван, и цепного пса больше ничего не удерживало. Куросаки ничего не говорил, просто смотрел на неё своим тяжелым взглядом, поясницей опираясь о подоконник с открытым окном. Холодный воздух привёл её в чувство, но Хейго хотела забыть весь этот ужас, весь кошмар этого года как страшный сон, поэтому залпом допила всё, что осталось в бутылке, морщась от неприятного вкуса и большого градуса, что горечью прокатился по языку. Когда она открыла глаза, Куросаки был уже рядом. Он стоял над ней, улыбался, а в глазах плескалось ничем не скрываемое счастье. Бутылка выпала из ослабевшей руки, когда он рывком поднял её с пола, словно не чувствуя веса. Удар стекла об пол совпал с моментом, когда она оказалась прижата к стене, затаив дыхание, словно думая, что это как-то спасёт от того, что может ждать впереди. — Убирайся, — шептала Хейго со слезами на глазах, когда прерывались омерзительные поцелуи. На языке чувствовалась горечь алкоголя и собственная кровь из прокушенной губы. Куросаки улыбался и слегка щурился от удовольствия, его глаза сверкали, когда он касался её рук и волос. Хейго было противно, со всей души она хотела быть где угодно, но не здесь — не хотела быть прижатой к стене своей квартиры как загнанный гончей зверь, не хотела ощущать чужого желания, не скрываемого плотной чёрной тканью, не хотела чувствовать влажные поцелуи на своей шее, не хотела слышать чужой шёпот, пробирающий до костей. — Ты никуда не уйдёшь, — шептал он, когда лёгкий кардиган едва слышно упал на пол, на прощание звякнув пуговицами. — Ты останешься со мной, Хейго. Собственное имя из чужих уст звучало как насмешка, как плевок в лицо гордости. Китагава не могла говорить, лишь едва слышно всхлипывала, когда чужие холодные пальцы проникали под одежду, сминая мягкую кожу, проходили по ребрам к груди и возвращались обратно. У Хейго не было сил бороться за себя. Усталость и ужас до того тесно переплелись между собой, что она ничего не могла с собой поделать — лишь стояла пред ним, чувствуя, как слёзы текут по щекам. Когда лиф оказался на полу, она словно на мгновение пришла в себя, пытаясь оттолкнуть, но собственные руки не слушались её. Куросаки прильнул к груди, громко выдохнув, будто ждал этого момента всю свою жизнь. Он не обращал никакого внимания на её жалкие попытки защититься, на упершиеся ему в плечи руки, на слёзы, что солёными дорожками побежали вниз по шее, когда Хейго обессиленно запрокинула голову, пытаясь выбросить всё из головы. Чужие поцелуи словно жгли кожу, оставляя после себя ожоги, причиняющие нестерпимую душевную боль, и в этот момент Хейго поняла, что сдалась окончательно. Она не успела уловить тот момент, когда под спиной теперь ощущалась не стена, а мягкая кровать, когда руки были безжалостно подняты над головой, а в чужих глазах горел потусторонний огонь. Как будто сама смерть вглядывалась в её нагую душу, запуская руки под ребра и сжимая внутренности в тисках. Куросаки выглядел донельзя счастливым, без конца улыбался той самой своей жуткой неестественной улыбкой, даже когда стягивал с неё остатки одежды, безжалостно отшвыривая куда-то назад. Он улыбался даже тогда, когда запускал свои холодные длинные пальцы под её нижнее бельё, почти не касаясь кожи, словно потерял всю свою настойчивость, когда они оказались так близко друг к другу. Кожа Хейго горела от стыда и злости, а руки всё так же были зажаты в плену чужой ладони, поэтому когда чужие пальцы всё же погрузились в неё, она могла лишь шипеть от боли, мечтая о том, чтобы всё кончилось. В полной темноте она беспомощно смотрела, как Куросаки склоняется к её груди, чувствуя движения пальцев внутри себя. Эта пытка длилась вечность, пока она пыталась удержать в себе шипение и злобу, а он продолжал эти незамысловатые издевательства, получая от этого настоящее удовольствие. Когда же Куросаки это надоело, он вынул пальцы из неё, всё так же удерживая руки, и бесцеремонно прошёлся языком по груди. У Хейго не осталось слёз, усталость придавила её всем весом, не давая пошевелить пальцами даже в тот момент, когда руки почувствовали долгожданную, но короткую свободу. Вслед за её вещами на пол полетело и чёрное хаори, открывшее Китагаве чужое тело, на которое невозможно было смотреть. В иных обстоятельствах она, возможно, была бы рада увидеть эту светлую ровную кожу, обтягивающую мышцы, но сейчас ей казалось, что перед ней сама смерть, протягивающая руки. Под кожей перекатывались тугие канаты мышц, когда он снова склонился над Хейго, упираясь руками по бокам, отрезая даже мнимую надежду на спасение. Его глаза смотрели на неё жадно, нетерпеливо, когда он стягивал с себя остатки одежды. Чужие руки выводили причудливые узоры на её коже, чужой шёпот словно забирался под кости, когда он входил в неё без всякой подготовки. Хейго было больно, ей хотелось кричать от страха и бессилия, но она лишь сжимала в своих руках простыню, считая толчки и слыша тяжёлое дыхание у своего уха, пока на глазах вновь выступали непрошенные слёзы. Мягкая простынь под спиной казалась ей наждаком, стирающим кожу, пока боль не стала маячить перед глазами так чётко, уходя на второй план. Она считала минуты, свои вздохи, всё что угодно, лишь бы отвлечься и не слышать чужие стоны и шёпот. Куросаки целовал её в приоткрытые губы, в шею, оставляя следы, пока она сама словно разрывалась на части под чужим тяжёлым телом, грубо вдавливающим её в кровать. Пытка продолжалась вечность, толчки то замедлялись, то ускорялись, растягивая и без того вяло плетущееся время, пока Куросаки держал ладонь на её шее и стонал от удовольствия, расплываясь в экстазе. Её глаза упирались взглядом в потолок, чтобы не смотреть на его лицо, когда он закусывал губы от наслаждения; её грудная клетка приподнималась в такт грубым толчкам, словно разрывающим изнутри; её пальцы с болью стискивали простыню, когда он резко входил в неё с громким стоном, звучавшим как выстрел в полной тишине квартиры. Эта пытка была бесконечной — для Хейго, Куросаки лишь упивался моментом, с наслаждением прикрывая глаза, пока всё это не закончилось. Чужая влага на животе показалась Хейго раскалённым железом, когда она пыталась прийти в чувство, судорожно вдыхая как будто ледяной воздух. Тихое шуршание одежды разбавляло неуютную тишину, пока её личный ночной кошмар одевался. Всё вокруг пропиталось его запахом, и даже когда он ушёл также незаметно, как появился, запах всё ещё оставался в квартире. Китагава прикоснулась ладонью к лицу, размазывая остатки незамысловатого макияжа и давя в себе очередной позыв к слезам. Ощущение чужого взгляда и ощутимое давление пропали, но Хейго знала — это ненадолго. Он вернётся. И в следующий раз она будет к этому готова.