***
В знойный июньский день Чонён стоит перед небольшим подвесным зеркалом и затягивает лямки рюкзака, подмигивая бесподобному отражению. В июне особенно хорошо было сбегать на речку пока родители не видят, вода ещё не успевшая нагреться по ощущениям ледяная, но каково же приятно было сбросив кроссовки прыгнуть в реку наперегонки с Чеён, а потом так же соревноваться кто дольше продержится не заболев. И последний раз оглядев себя, Чон скользит мимо импровизированных спальных мест младших, выходя на улицу. Людей там собралось много – пять. И двое из них собраны так же как и Сон, с рюкзаками и оружием. Чонён подходит ближе, попутно взъерошивая волосы сидящей Пак. Безусловно, как бы печально не было, но ранение пошло Джихё на пользу, если можно так сказать. За все эти дни нельзя было увидеть её без улыбки на лице, и без Саны тоже, но это скорее не от Джихё зависело. А сколько воодушевляющих речей было сказано, не сосчитать. К тому же, с трудом передвигающая Пак не может давать подзатыльники на каждую небольшую шалость. - Я готова, можем идти – Произносит Чон. - Да, хорошо, тогда давайте прощаться – Говорит Момо. Потому ли что Цзыюй стояла ближе всех, или потому что Цзыюй она знает уже вдоль и поперёк, встретивши её первой, Момо подошла к ней, заключая в объятия. - Береги себя – Куда то в макушку мычит Цзы. В ответ слышится негромкий хмык и те же пожелания и самой Чжоу. - Бывайте – Пропевает Чонён и поочерёдно дарит крепкие рукопожатия Сане и Цзыюй. «А я?» - хочет уже было возразить Джихё, но неожиданные объятия от Чонён, Чонён на минуточку девиз которой это «Я предпочту смерть, чем обнять кого-то кроме моих собак». Не желая упускать такой момент Пак вцепилась в ту, будто они и правда прощаются навсегда. - Ну, всё, всё – Смущённо бормочет Сон и вырывается отходя подальше. Дождавшись пока Дахён и Момо попрощаются с девочками, Чонён обернулась выглядывая в дали высокие верхушки густого леса. Хираи подталкивает её в плечо, отвлекая и провожаемые обеспокоенными взглядами девушки отправляются туда. Прямиком в ад, как думает большинство присутствующих. Асфальтированная дорога постепенно сужается превращаясь в небольшую виляющую дорожку, покрытую белеющими камнями и кусочками битой плитки. Дахён дважды чуть ли не подворачивает ногу когда камни решают покатиться под весом ботинка. Но в целом атмосфера достаточно приятная. Дома потихоньку редеют, дорогу с обеих сторон обхватывают высокие деревья, в кронах которых прячутся мелкие зверьки, то и дело перепрыгивая с ветки на ветку. В стороне одиноко стоит будка человека, проверяющего паспорта при въезде в город. Прежде чем войти в самую глушь, девушки попадают в ухоженный парк. Расставленные скамейки раньше служили отличным местом для отдыха. Через небольшой ручеёк, в котором плескаются несколько уток перекидывается сколоченный деревянный мостик. Очарованные красотой природы, но взволнованные предстоящим девушки лишь изредка вскидывали брови, каждый раз когда слышалось шуршение из какого-нибудь куста. Там было хорошо, тепло, пахло приятной свежестью, можно было заметить даже парочку скворечников. Но светлый парк так же сменяется на тёмный непроглядный лес, лес в котором уже страшно услышать шорох в кустах. Момо выбрала такой путь чтобы пробраться в слепую зону от контрольных пунктов и камер, а значит не пройти по этому лесу не возможно. - Ой – Подпрыгивает Ким, указывая куда-то в сторону. На земле, уже поросший мхом, но всё ещё отчётливо видимый лежит череп животного. Лось или лошадь, не понятно, но странно что остальных костей нет рядом. Хотя эту странность можно объяснить тем что парочку десяток лет назад местная молодёжь любила увлекаться мистикой и часто проводила различные ритуалы. А где как не в полночь в тёмном лесу лучше всего заниматься такими вещами? Час проходит или пять, понять сложно, потому как из-за деревьев не видно неба, но если приглядеться далеко впереди уже видно серую стену, тянущуюся далеко в обе стороны. - Мы почти пришли – Оповещает всех Момо. – Дождёмся ночи.***
Окно небольшого светлого кабинета выходило на бескрайний лес, виднеющийся из-за высокого забора. В лесу происходит многое, бывают всякие. Но в отличии от этого кабинета лес спокоен, спокоен и холоден. Улыбающаяся пара, висящая в рамке на стене кажется щурится, не желая смотреть внутрь помещения. Обычно яркий привычно жёлтый свет современной люстры выключен, и лишь тяжёлые белые светодиодные лучи дают возможность видеть. - Подними голову, я хочу видеть твои глаза. – Говорит Лалиса. Ловкая рука обхватывает подрагивающий подбородок старшей. Пальцы сдавливают челюсть сильнее, не терпя и малейшего проявления неповиновения. А Дженни повиноваться и не собирается. Резкий поворот головой позволяет вырваться из хватки. - Да.. – Разочарованно тянет Монобан. Голова мерно кивает пока язык проходится по собственным зубам, открывая вид на кривую ухмылку. Кажется Лалиса начинает закипать, а ярость с азартом это такое себе комбо. - Я сказала я хочу видеть твои глаза. – Подрывается с места тайка. Горящие глаза цепляются за так кстати стоящий на столе переносной радиоприёмник. Размашистым движением Лалиса подхватывает его правой рукой, стремительно сокращая расстояние с Ким. Полыхающие от ярости глаза пугают, заставляя сжаться, отойти. Широкий замах вкупе с набранной скоростью обрушивают тяжёлый удар куда-то в районе головы. Всё что успевает Дженни это сдавленно пискнуть и прикрыть лицо руками. Миниатюрная Ким отлетает в сторону, будто бы сбитая грузовиком. Волосы путаются, заплетаясь с руками, цепляясь за серёжки подаренные Лисой. - Чёрт – Психует Лалиса. Приёмник встречается со стеной, разлетаясь в щепки. Монобан осматривается и не прилагая усилий резким движением переворачивает стол, откидывая его далеко к выходу. Со стола благополучно падают несколько документов и книг, которые тут же больно ударяют Дженни, отпинутые тяжёлым ботинком. - Зачем? – Расхаживая кругами спрашивает тайка. Каждый шаг правой ногой чуть больше и чуть громче, как всегда. Кулаки сжимаются и разжимаются, заставляя сухожилие на предплечье заметно выделяться – Зачем ты снова меня выводишь? Дженни молчит, молчит стараясь не всхлипывать и не шипеть. Скоро Сола будет сводить с неё очередные синяки. По лицу стекает что-то, что-то тёплое. Слёзы, пот и кровь – то что окрашивает собой белоснежный пол. - Посмотри на себя – Подходит тайка. – Ты вся грязная. Лалиса откидывает руки Дженни, пытающиеся прикрыть лицо. Молящий взгляд встречается с другим, с жестоким, пустым и полным одновременно, но наполнен он не состраданием точно. Правая ладонь обхватывает обе кисти, чтобы старшая не вздумала рыпаться, а левая легко гуляет по лицу Ким, изучая новые узоры, оставленные сильным ударом. - Мне не пришлось бы тебя бить если бы ты просто слушалась. Ты сама виновата. – Лаская возлюбленную шепчет Лалиса. Горячий язык проходится по кровоточащей ране, заставляя содрогнуться. Дженни зажмуривается, отдаваясь полностью. Былой запал и силы на сопротивление стремительно уменьшаются. Мягкий, точно что издевающийся поцелуй ложится на скулу, и пальцы надавливая на рану заставляют наклонить голову вправо, предоставляя беззащитную шею. - Не надо больше раздражать меня, по твоей вине могут пострадать многие люди – негромко говорит тайка. Горячее дыхание опаляет кожу. Ряды острых зубов смыкаются, оставляя на шее глубокий след. Ким не сдерживает болезненный стон из-за чего клыки верхней челюсти входят глубже, впиваясь в ткани. - Я же люблю тебя – нашёптывает Манобан спускаясь ниже. На месте укуса скапливается кровь и кажется что скоро Дженни просто закончится. Закончится морально и физически, врачам не придётся останавливать кровотечение потому-что жидкости попросту не останется в её организме. Монобан тянется к карману брюк, оторвавшись от чужих ключиц. На секунду отразившийся в лезвии складного ножа уже краснеющий свет заходящего солнца ослепляет Ким, и та не видит, но отчётливо слышит и чувствует как трещит разрезаемая ткань футболки. - И я накажу Момо за то что она испортила твоё тело. – Проводя рукой по ожогу на талии Ким произносит тайка, притягивая Дженни в грубый поцелуй.