***
Но не только незримый садюга превращал его жизнь в череду нескончаемого пиздеца. Помимо однообразно начинавшихся будней и выходных, они еще и отвратительно одинаково продолжались. Переступить порог дома = ввязаться в очередной бой, из которого Хокка вряд ли выйдет живым (морально, по крайней мере). Ветер дул в лицо, срывая с головы капюшон куртки, будто специально залеплял глаза колючим вязаным шарфом, морозил руки до покраснений так, что не спасали карманы. И сквозь этот ад Йоэль шёл в колледж — в единственное место, где он чувствовал настоящую свободу и долгожданное одиночество. Словно там у бесящего соулмейта не было власти над ним. И в течение нескольких часов Хокка был действительно счастлив. Могло ли что-то испортить это..? — Че такой грустный, хуй сосал невкусный? - в плечо бойко уткнулся крепко сжатый кулак. Йоэль закатил глаза: ну только не он… — Чего тебе? — Ниче. Сесть хочу. Подвинься. - не дожидаясь выполнения просьбы, парень плюхнулся рядом. — Слышь, Хокка. Ты это, всё на сегодня сделал..? - не глядя спросил он, практически с головой залезая в рюкзак в поисках тетради и ручки. Йоэль нехотя оторвался от блокнота для лириксов и надменно взглянул на собеседника. — Не твое дело. Наконец разыскавший погрызенную ручку юноша медленно повернулся. — Тааак, а вот это уже интересно. Че делал-то вчера? Перед зеркалом дрочил? — Порко, нахуй иди. Заебал! - огрызнулся Хокка, возвращаясь к написанию текста песни. Черт, как же всё не вовремя! Ему бы не пришлось судорожно делать все задания сейчас, если бы вчера он не бегал в психозе по всему городу в поисках краски для волос. В несомненно светлую голову его персонального садиста пришла не менее светлая мысль покраситься в канареечно-желтый цвет. Найти краску привычного для Йоэля темного русого оттенка не удалось, и ему ничего больше не оставалось, кроме как высветлить волосы в почти пепельный блонд. Выглядело, конечно, получше, но Хокка всё же предпочёл скрыть это позорище под капюшоном толстовки. Что ж, похоже, Вселенная решила вконец его доконать и подослала еще и вот этого придурка. Кучерявый приставала уже пятнадцать минут сидел, пялясь в потолок и безостановочно щёлкая авторучкой. — Ты можешь прекратить? - наконец не выдержал Йоэль, уставившись на сокурсника. — Я думаю. Отъебись, - отмахнулся Йоонас и принялся кусать и без того измученный пластиковый корпус. Хокка фыркнул, сильнее натянув капюшон в попытке скрыть Порко из поля зрения. Это был невысокий, нескладный паренёк с гнездом из светлых кудряшек на голове и фигурой молодого гнома, но пафосный, как семиклассник в курилке. И при всём при этом яркий, запоминающийся, обладающий недюжинным талантом и харизмой. Отношения с Йоэлем у них были, мягко говоря, не очень: подколы, издевки, взаимная неприязнь, словом, всё то, что бывает между двумя одарёнными молодыми людьми, волей судьбы оказавшимися по разные стороны творческих баррикад. На первый взгляд казалось, что объединить этих двоих способно только отчаяние и безысходность. На второй, теория подтверждалась. Иногда соперничество выходило за рамки взаимных оскорблений, однако стараниями остальных участников обеих групп ни одно обещание «разбить гитару об твою тупую башку» не воплотилось в жизнь. И хотя время от времени агрессия парней по отношению друг к другу начинала пугать, мало кто мог удержаться от ехидного смеха, глядя на них. На занятиях они всё время оказывались рядом. Их коллективы репетировали в одном и том же месте, друг за другом. На все мероприятия, начиная важными собраниями и заканчивая сомнительными вечеринками, они приходили вместе, иной раз сталкиваясь прямо в дверях. Специально или нет (а скорее всего, второе), но везде, где бы ни появился один, обязательно был и второй. Не обратить на это внимание было сложно, даже девчонки активно шептались о местных «Ромео и Джульетте». Впрочем, самих ребят это мало интересовало: один жил припеваючи и, вроде бы, вообще ни о чем не переживал; второй же без конца стонал от жалости к себе и проводил жизнь в безуспешной борьбе с таинственным соулом.***
Вдруг в один поистине прекрасный для Хокка день все его мучения прекратились. По всей видимости, неизвестный изверг всё же решил дать своей второй половинке отдохнуть. За несколько месяцев он не проявлял абсолютно никакой активности, и Йоэль наконец вздохнул с облегчением: ну неужели угомонился? Так это было, или нет, человеческий облик себе за это время всё же удалось вернуть, отрастив волосы до плеч и вернув им естественный цвет. И хотя Хокка по-прежнему чувствовал во внезапном затишье соулмейта какой-то подвох, он был несказанно счастлив наконец обрести над своей жизнью полный контроль. Ко всему прочему, в колледже близился отчетный концерт, и чем меньше оставалось времени до него, тем больше хотелось уделать соперников по сцене, а не сражаться с ветряными мельницами, словно Дон Кихот. Две недели кряду парень не просыпался с дикой тахикардией и не бежал панически в ванную, готовый прямо хоть сейчас, в одних трусах, обойти весь свет в поисках той неугомонной язвы, что портила ему жизнь. Вместо этого он целиком и полностью уходил в репетиции, проводя с гитарой практически все свободное время. Так незаметно приблизился заветный день «икс», который, в отличие от всех остальных, не могло испортить ничто. Но, как это часто бывает, всё снова пошло не по плану.***
Утром Йоэль с трудом оторвал себя от кровати: проведённые в подготовке к концерту ночи и три таблетки снотворного дали о себе знать. Не в силах разлепить сонные глаза, он на автомате проследовал привычным маршрутом в ванную и первым делом сунул голову под ледяную воду. Дремота быстро отступила, напоследок пустив по всему телу табун мурашек. Ежась от холода, Хокка схватил первое попавшееся полотенце и только после этого заметил, что что-то не так. Последние капли утекающей в слив воды имели бледно розовый оттенок. Такого же цвета следы остались и на иссиня белом полотенце. Еще не до конца осознавая произошедшее, Йоэль бросился к зеркалу и обомлел. От увиденной им картины хотелось не то орать, не то убивать, не то утопиться. Скорее всего, всё и по очереди. Ещё недавно темно-русые волосы были перекрашены в вырвиглазно-розовый цвет. И это в чертов день отчетного концерта! Еще никогда желание прибить проклятого соулмейта не было таким сильным. Несколько месяцев ни слуху, ни духу, и всё для чего? Чтобы испортить самый важный день в его жизни, блять! Так, вереща матом на весь дом, Хокка наспех высушил малиновые патлы феном и склонился над раковиной, рассматривая себя в зеркало и думая, что делать дальше. Пытаться исправить этот кошмар краской было бесполезно: розовый — не желтый, так просто не выведешь. К тому же, на это элементарно не было времени. О том, чтобы решить проблему радикально, не было и речи — хватит с Йоэля и прошлых разов. С грохотом захлопнув дверь спальни, Хокка рухнул обратно на кровать. Комнату наполнил задушенный подушкой визг. Черт, ну как так-то? Почему именно сегодня? Почему не завтра? Или не вчера? Почему? Что и говорить, а соул выбрал «очень» подходящий день, чтобы напомнить о себе. Появиться в таком виде на публике было стремно, но вообще не придти на концерт, где будет весь колледж и преподавательский состав в том числе, — еще хуже. От понимания этого последние капли энтузиазма разом пропали, вылившись из крепко зажмуренных глаз и растворившись в чуть розоватой от свежей краски подушке. Идти никуда не хотелось. Но обязательства всё же вынудили Йоэля натянуть первую попавшуюся под руку шапку, тщательно запрятав под нее ненавистные розовые прядки. Прихватив гитару, он вышел из дома.***
Количество выслушанных за вечер шуток в его адрес росло в геометрической прогрессии. После двадцати Хокка уже перестал считать, стараясь лишь стойко выносить всё, что подкидывала ему судьба. Всё же лучше выглядеть, как дебил, в шапке, чем с тошнотворно-розовой копной, играя при этом хардкор. Только эта мысль и держала на плаву его помятую гордость и уязвленное самолюбие. Неприятный эксцесс, случившийся с гитаристом, однако, совсем не испортил выступление группы. Недели усердных репетиций не прошли даром, и поначалу убитый горем Йоэль заметно повеселел. Даже согласился глянуть остаток шоу, потому что… а почему бы и нет? После утреннего пиздеца ему было жизненно необходимо потешить эго, и конкурирующие коллективы были как нельзя кстати. Он лениво потягивал уже не первую банку кем-то протащенного пива, когда на сцене появился он.***
Днём ранее… — Бля… - выругался Хокка и нагнулся за оброненными им ключами. Порко, стоящий рядом, прислонившись спиной к стене, саркастически фыркнул: даже в замочную скважину попасть не может, как он на гитаре играет вообще? — Дай я, заебал. Пить надо меньше, - выхватив ключи, Йоон ловко открыл дверь репетиционной, зашел внутрь и пихнул однокурсника рукой в грудь, намереваясь запереться внутри в одиночку. — Эй, эй, куда? Щас мы репетируем. — Вы ж на восемь договаривались, - возмутился Йоэль, просунув ногу, дабы не дать двери захлопнуться и разделить его с этим наглым выскочкой. — Наша очередь сейчас, хуле ты приперся вообще? — Вам всё равно ничего не поможет, вы играть не умеете нихера, так не забирайте время у нормальных групп! - Порко, ударив чужую ногу носком кроссовка, резко потянул дверь на себя и с грохотом закрылся в репетиционной. С обратной стороны сразу же посыпались удары кулаков об дерево и матерные вопли. С улыбкой повернув ключ, прежде чем недалекий соперник догадался подергать дверную ручку, Йоонас снял гитару с плеча и, расположившись поудобнее, занялся настройкой инструмента. Шум, доносящийся снаружи, несколько мешал процессу, но приносимое им сладкое чувство победы перекрывало собой любые неудобства. Хокка оставил в покое дверь, лишь когда на ободранных костяшках появились мелкие кровяные капельки. Тогда он нагнулся к замочной скважине, в которой отчётливо виднелась довольная поросячья ряха, сообщавшая кому-то по телефону о так кстати освободившейся репетиционной. — Порко, ты свинья! - проорал Йоэль, но реакцией стала лишь демонстрация среднего пальца. От души пнув дверь в последний раз, он схватил гитарный чехол и спешно удалился, параллельно строча остальным участникам группы сообщения об «этом еблане кучерявом, который приперся хуй знает зачем и всё испортил» и о том, что репетицию походу придётся перенести в чей-нибудь гараж, а то и вовсе практиковаться по отдельности. Осадок от такой несправедливости был огромен, и уходить, смиренно признав поражение, Хокка был не готов. Он обошел всё здание вокруг, и когда нашёл нужное окно, тихонько постучал по стеклу. Наслаждающийся триумфом Йоонас тут же поднял взгляд и наткнулся сразу на два средних пальца, ударивших в стекло снаружи. Мда. Не повезёт тому, чьим соулом окажется этот чепушила. Жесть, и ведь кому-то реально придётся всю жизнь терпеть его! Точно такая же мысль промелькнула и в голове того, кого Порко назвал «чепушилой».***
Технический перерыв наконец закончился, и зал озарили цветные огни. Гитарист выступающей группы был явно в восторге от самого себя, всячески изображая из себя рок-звезду уровня Хетфилда, не меньше. Он шустро продефилировал по сцене несколько раз, прежде чем разомлевший Йоэль ухватился взглядом за одну деталь. Волосы. Ядрёно-розового цвета. Такого же, как и его собственные. Даже яркий свет софитов не смог скрыть цветных кудрей, похожих теперь на облако сладкой ваты. Это не могло быть простым совпадением, нет. Буквально вчера Хокка ругался с этим надменным пуделем в коридоре и не заметил ничего необычного, кроме его вопиюще свинского поведения. А сегодня этот придурок выглядит как чертова принцесса Баблгам. И… выходит, это существо… его соулмейт, что ли? Бред какой-то. Не может такого быть! Или… Еле досидев до конца сета, Йоэль сорвался с места и направился к импровизированной гримерке за сценой. — … Да, увидимся, счастливо! - крикнул Йоонас вглубь подсобки, закрывая за собой дверь, как вдруг из темноты коридора на него накинулся разъярённый Хокка. — Ты!!! - прорычал он, с силой припечатав Порко к стене, - Так это всё ты! — Да я, я, не знаю, наверное, че случилось-то? - раздался полный непонимания лепет, и Йоэль сбавил обороты. Отпустив закрытые джинсовой курткой плечи, он сделал шаг назад и спрятал руки в карманы кожанки. — Кхм… я… э… ты… давно покрасился? Йоон растерянно заморгал глазами, и, хотя его больше не вжимали в холодный бетон, всё равно не торопился отлипать от стенки. — Вчера… а тебе то что? - ответа не потребовалось : пытливый взгляд зацепился за едва проглядывающие из-под черной шапки розовые виски. — Погоди… я не понял… ну-ка шапку сними. На этот раз смутился уже Хокка. Протестующе отмахнувшись, он уже хотел было скрыться, жалея, что всё-таки не остался дома, но чужие руки ловко сорвали вязаный убор с его макушки. Вернуть себе вещь не удалось: Порко быстро завел руку за спину, с детским удивлением уставившись на розовые патлы собеседника. — С… скажи мне честно… ты ж не сам..? — А по-твоему я бы стал краситься в ТАКОЙ цвет?! - Йоэль стремительно распалялся, а вот Йоонас был на удивление спокоен и серьезен. Даже слишком. — Точно? Не шутишь? — Да точно, блять! Дальше последовало то, что разражающийся праведным гневом Хокка не мог и предположить. Вместо колкой шутки или легкого удара Порко накинулся на него с… объятиями..? Это было что-то новенькое. Не ожидавший такой реакции Йоэль отшатнулся к противоположной стене. — Т-ты чего это? — Я нашёл тебя… - почти слезливо прошептал Йоон, уткнувшись мордочкой в малиновые пряди. Надо же, он… у него получилось? Но… но ведь всё должно было быть совсем по-другому… То, что изначально затевалось как очередная издёвка над соперником, вылилось в… в обнаружение… соулмейта??? Но почему… как же… всё это время Хокка был рядом, и Йоонас не догадался… Был настолько ослеплён враждой, что не мог даже допустить мысли о том, что Йоэль может быть его родственной душой. Как… как же он был далёк! Расчувствовавшись, Порко покраснел щёчками и всхлипнул. Хокка же не спешил так быстро принимать свою судьбу. Не торопился он и отталкивать повисшую на его шее тушку. Лишь спустя несколько минут, когда душевное волнение чуть успокоилось, он неловко положил ладони на очерченную майкой талию и молча зарылся носом в свисающие на виски кудри. Сильный запах краски, еще утром ощущавшийся как что-то запредельно мерзкое, теперь почему-то казался сладковато-дурманящим, таким родным и приятным, что напрочь отбивал желание справедливо карать и мстить, да даже просто оторваться и уйти. Йоэль не знал, что это, не мог найти разумного объяснения, но почему-то думал, что всё идёт так, как надо. Так, как должно быть. Долгие годы рядом с ним присутствовал некто, с которым им суждено было стать «больше, чем братьями». И то, что таинственным невидимкой оказался именно Йоонас, представлялось, пожалуй, самым лучшим и, как ни странно, самым логичным вариантом из всех. Хокка продолжал с каждой секундой всё сильнее прижимать к себе млеющее в объятиях тельце, впервые в жизни чувствуя себя целым. В ушах всё ещё стоял пораженный надрывный шёпот: «Я нашёл тебя…»***
Полтора месяца спустя… С крыши здания колледжа, на которой они сидели, свесив ноги вниз, открывался поистине живописный вид. Небольшие домики их родного Оулу таращились на них своими черными пустыми глазницами, ветер легко колебал молодые кроны деревьев, а где-то далеко-далеко, за горизонтом уже начинал брезжить рассвет. — Эй, о чём задумался? - Йоон тихонько дотронулся мизинцем до лежащей рядом ладони Йоэля. — Да вот думаю, как же так получилось… - начал тот, но остановился, не зная, как продолжить дальше. Как сказать словами через рот, что за эти полтора месяца тот, кто был твоим соперником всё время учебы и врагом всю твою жизнь, стал для тебя самым близким человеком на Земле? Неловкое молчание затянулось, и Порко первым решился нарушить воцарившуюся тишину. — Знаешь, а я ведь догадывался… ну, что это ты. Правда, не верил. Типа, ты ж себя как сволочь вёл, вечно один, вечно смурной какой-то… неудачник, в общем, - Хокка ухмыльнулся, на что Йоонас стыдливо отвёл глаза, - Я поначалу думал, ты за мной всё повторяешь просто. Ну, от ущербности или типа того. Бесился сперва, потом проверить решил. Ну, ты сам знаешь, че там было. А потом думаю «Дай, в розовый ебну, посмотрим, че этот мудень делать будет». А оно вон как оказалось… — Мда… - лаконично резюмировал Йоэль и пальцами зачесал назад спадающие на лоб волосы. Чуть прибавившие в длине, они всё ещё сохраняли светлый розовый оттенок как напоминание о том дне, когда вражда между парнями неожиданно закончилась. Тонкий мизинчик еще раз робко коснулся ладони. Хокка, недолго думая, просунул свою руку под ладонь Йоона и переплел их пальцы вместе. А затем ощутил, как кудрявая голова, словно бледно-розовый бутон пиона, опустилась на его плечо. Свежий утренний ветерок всё настойчивее трепал листья на деревьях, встречая новый день вместе с молча сидящей на крыше парочкой. Солнце приятно согревало их покрытую мурашками кожу и немного слепило глаза. А рассвет так и тонул в их розовых волосах.