*
Чонгук не сразу подмечает, что на открытке остаётся отпечаток большого пальца. Подобно следу от помады любовницы на рубашке в семейном шкафу. Дерзко и необдуманно. Но слишком неуместно. Вызывающе... Щелчок языка о верхнюю челюсть, разве что. И кривоватую усмешку в уголках губ, с которых он тот самый отпечаток не так давно снял. Как неосторожно, а где же ваш перфекционизм, мистер Джэй Кей. Теперь придётся всё переделывать. И не то, чтобы он боялся, что его днк и "пальчики" тут же и без раздумий пропустят через базу - это, напротив, было бы весьма занимательно. Получить отсутствие каких-либо совпадений и вновь спровоцировать пресные рожи всего отдела. Вы ведь не такой, сеньор Ким Сокджин. И будете хранить то самое днк под плотным стеклом в нише под полом своей спальни. Не на холодильнике же его хранить, в самом деле, подоткнутым под тяжёлый магнитик из далёкой Португалии с видом на Лиссабонский пляж и колючие мачты кораблей. Узкая мощёная улочка ломается подобием ступеней и уходит влево, за кадку с остролистым тощеватым растением, что доверчиво жмётся к каменной стене одного из домов. В такой тишине, кажется, всей улочке слышно сердцебиение забредшего на экскурсию чужака. А Чонгук просто благодарен хозяину какого-то мелкой кафешки, что не убрал столики на ночь в помещение и теперь столешница лоснится глянцем от скромного февральского дождя, что тает в облаке пара у самых губ Чона. Где-то здесь он вчера и выбирал свою открытку. Или это было в паре улиц правее. Все эти узкие лабиринты, ощущаются под пятками одинаково бугристо и выпукло, трещинками и щекотанием пока что несмелой травы. Дыхание уже восстановилось и губы лишь неуловимо саднит, но. Открытка уже испорчена и витой почерк, перекрывающий кончик отпечатка, вымокает всё от той же влажности дождика. Можно встряхнуть как снимок поляроида, поскрести ногтем, быть может. Ах, да. У всего отдела уж точно бы свело зубы, если бы тот самый поляроид выпал где-нибудь на столе Ким Намджуна. Замок Св. Георгия сероватой песочной махиной городится в отдалении, слишком графично чёткий в предрассветные часы. А вот вода реки уже начинает отсвечивать оранжеватым, кроша отражение раннеутреннего неба в мозаику. Площадь Россиу блаженно пустует, волнясь узором плитки, что сейчас совсем девственна без единого следа ног туристов. Давно хоть кто-нибудь из вас бывал в нормальном отпуске, господа копы? Совсем маленькая карточка фотографии, но какой обхват и полёт фантазии. Какая завистливая миниатюра. А уж если бы они знали, что мистер Джэй Кей, ради всего этого, зажлобил денег на билет на подъёмник. . . (в такой час никакие билеты не продают, Будда с вами, все туристы блаженно сопят под перинами) Ноги откровенно ноют после быстрой ходьбы, но он упрямо поднимается в горку. Жакаранда ещё не зацвела, но Чонгук всё равно делает остановку, чтобы вдохнуть влажный воздух и, прикрыв глаза, нарисовать под веками, по самой радужке, сиреневатую пышность цветов, пальцами провести по шершавому стволу, собирая на подушечки немного древесной пыли. Ух, эта открытка будет прямо-таки пестрить всяческими "уликами". И Чонгук усмехается вновь, цепляя нижнюю губу и колечко пирсинга на ней зубами, теребит то и толкает кончиком языка изнутри. Как-то по-свойски хлопает ствол ладонью, будто бы только что доверил ему свои мысли и теперь благодарен этому безмолвному слушателю, и продолжает путь. Город начинает просыпаться. А в Сеуле сейчас самый разгар рабочего дня. Быть может там тоже сейчас дождь - морозный и сырой, аж холодок по спине от одной мысли. А может и солнце. Тоска по родине сама дорисует самые любимые нюансы. Чонгук смотрит на светлеющее небо, что пышнит сероватыми тучами - скоро должно распогодиться. И подушечками пальцев оправляет на груди лёгкую куртку, точно бы проверяя - на месте ли его открытка. Если накрыть её ладонью и вот так подержать какое-то время, насколько ярко она пропитается его запахом? Когда он добирается до смотровой площадки Санта Лузиа, солнце, что уверенно разгоняет тучи у самого горизонта, уже золотит часть улиц внизу, меняя цвет черепичных крыш с дождливо-кирпичного на морковный, даже янтарный, словно бы эту застывшую смолу кто-то щедро раскидал по самым макушкам города, заставляя его сиять своим дерзким преображением. Стены слепят белизной, а река Тежу отдаёт бутылочным донышком и идёт почти неуловимой отсюда, изумрудной рябью. На новом паляроиде всё те же янтарные крыши, слепящие стены и гладь реки, которую точно нанесли мастихином на холст. Акварельное небо почти идеально повторяет рисунок с открытки, а вытатуированные на тыльной стороне ладони сердце и корона чуть выше, слишком чётким оттиском на, уже успевшей подстереть загар Мексики, коже.*
Заграничные поездки нередко сопряжены с риском. Ничего нового. Зато ему очень даже удаётся насладиться городом. Настолько, что икры сладостно ноют от прогулок, а для знакомства с катапланой* Джэй Кей выделяет даже целый день. Засучив рукава рубахи и жадно вдыхая пьянящую смесь ароматов чужого моря. Моллюсков с собой отсюда не забрать, но вот бутылочку портвейна '92 года - самое то. Как вам идея распробовать напиток, рождённый в один год с вами, мистер Сокджин? Под колкий аромат солёного моря, на другой стороне мира. Где песок всё ещё холодный и сырой, а ветер, что порывами налетает от воды, способен сбить с ног, но что нам сделается, если сидеть плечом к плечу. Отпечаток на открытке смотрится очень даже достойно. Не слишком ли приторно, как считаете? Не след помады на воротнике одной из дюжины ваших рубашек, но тоже нагло. Особенно когда ваши пальцы сжимают плотный картон и спешат накрыть его хрустом пухлого конверта от лишних глаз. Но одного вам явно не скрыть. Вы ведь даже слишком довольно улыбаетесь от того, насколько я дерзкий, senhor polícia, знаете.when I feel like I'm strangled You treat me like an angel