Прости их всех. Или убей

Это лето в Аргентине было дождливым и мы перебрались всей семьёй в Испанию. Я сидел с коктейлем в шезлонге, и внимательно наблюдал, как Дрей учит Скорпи плавать, когда обзор мне заслонила коренастая мужская фигура. Я поднял глаза и замер. Надо мной возвышался смуглый, весь будто отлитый из бронзы, Гарри Поттер. — Привет! Ты ведь Ред? Ред Томсон? — Привет! Я — это он. Вернее, я. Вернее, Ред. Теперь, правда, Малфой. — Оу, — Гарри поднял бровь, а потом обернулся, вылавливая из толпы купающихся моего мужа взглядом. — Я думал, ты на нашей стороне. — Ты себе даже не представляешь, насколько, — хмыкнул я и отпил большой глоток Мохито. Гарри внимательно отследил путь моих губ и движения шеи. Мне вдруг стало очень жарко. — Удивительно, как мы тут столкнулись, — загадочно произнёс Поттер. — Удивительно, что ты меня вспомнил. — Я и не забывал, — произнёс тот и улыбнулся. Открыто, вызывающе, соблазнительно. Я опустил глаза и наткнулся взглядом на плавки, под тонкой тканью которых обрисовывался крупный член. То ли Поттер значительно подрос за те пять лет, что мы не виделись, а я перестал быть носителем его тела, то ли он возбудился. Поттер сел на соседний шезлонг, откинув халат Дрея в сторону и с удовольствием огладил моё тело взглядом. Я решил сразу расставить точки над i. — Ты меня прости, но я люблю мужа и противник интрижек на стороне. — Даже с героем, вроде меня? — белозубо улыбнулся Поттер и склонил голову набок. — Да хоть с Мерлином. — Фу, Мерлин был стариком. — Лишь последние годы жизни, — уточнил я и подобрался, увидев, что к нам идёт Дрей, неся Скорпи на руках. — Прости. — Я встал, сдёрнул со спинки шезлонга полотенце, раскрыл и принял в него хныкающего Скорпи. Он хотел купаться ещё, хотя губы были совсем синие. — Скорпи, помнишь, ты читал про знаменитого Гарри Поттера? — спросил я и малыш раскрыл серые малфоевские глаза, за которые я любил его так, что это становилось неприлично. — Да! — Хочешь, я тебя познакомлю? — Когда? — Прямо сейчас. — Скорп раскрыл глаза ещё шире и даже приоткрыл рот. Ирония судьбы. Мой сын был ярым моим поклонником, но даже не знал, что я тот, кто совершил все «подвиги Геракла», о которых так много писали. Даже позорное ограбление Гринготтса сделали чем-то героическим. Я подмигнул Поттеру и развернул сына к нему. — Привет! — широко улыбнулся Гарри и протянул Скорпи свою основательную ладонь. — Привет! — Скорп хлопнул по ней, давая пять. — Вы знаете моего папу? — Обоих, — усмехнулся Гарри и посмотрел на Драко. Я перевёл взгляд на мужа и увидел, как тот застыл, рассматривая Поттера. Жадно, внимательно. Я знал этот взгляд. Мне вдруг стало физически больно, и я отвернулся. Поттер же, незаинтересованно мазнув по Драко глазами, снова обратился к сыну. — Придёшь ко мне в гости? — А можно? — тело Скорпи в моих руках буквально завибрировало от эмоций. Мерлин, мы сегодня его не уложим. Разве что я смогу уговорить Долохова или Нарциссу почитать ему сказку. — Конечно. Я приглашаю тебя и твоего отца, — герой слегка сбился с уверенного тона. — Твоих родителей. — Спасибо! Гарри Поттер, сэр! — Ох, Мерлин, малыш, ты такой вежливый. Я поражён. Как тебя зовут? — Скорпиус Реддл Малфой! — Реддл? — Да, это полное имя моего отца! Реддл Сириус Томсон-Малфой. Почувствовав внимательный взгляд Поттера, я поднял на него глаза. Тот нахмурив брови, пытливо вглядываясь в черты моего лица. С возрастом я всё больше становился похож на Тома Реддла. Та же величественная классическая красота античной статуи. Мне даже несколько раз предлагали подработать моделью. Магглы, естественно. Я привык к своей внешности, что естественно, ведь к хорошему привыкать легко. Интересно, знает ли что-нибудь Гарри Поттер о том, кто подменял его все годы обучения в Хогвартсе? — Удобно тебе… вам, будет прийти в восемь на виллу «Олива»? Она недалеко, — Поттер махнул мощной рукой влево. Я повернул голову. За верхушками пальм виднелась красная черепица и белые стены дома, обнесённого кованой решёткой и утопающего в апельсиновых деревьях, туях и пальмах. Мы арендовали похожую, но чуть дальше по побережью. — Удобно, — ответил Драко, всё ещё рассматривая Поттера с каким-то болезненным любопытством. Я лишь кивнул. Потом поднялся. — Прости, Гарри, нам пора кормить Скорпи. — Ну, па! — заканючил ребёнок и я молча посмотрел на него. Скорпи знал, что чем я молчаливее, тем опаснее со мной спорить. Поэтому опустил голову и вздохнул, признавая за мной право на принятие решений о его времяпрепровождении. Скорпи было четыре и я объяснил ему, что это право у него появится с шести. Но с ним придут и обязанности. В итоге мы заключили паритет. Он не спорит со мной, я разрешаю ему делать всё, в рамках разумного, естественно. Но если я что-то требую, он исполняет беспрекословно. Малфои, Долоховы и Кричер считали меня тираном. Одобрение по поводу воспитания ребёнка я получал лишь от Северуса. Я любил Скорпиуса до потери самого себя и страшно боялся вырастить из него Дадли. Поэтому все четыре года я боролся с самим собой. Не сюсюкал, не закармливал, пресекал все попытки манипулирования. Я разговаривал с сыном как со взрослым, не игнорировал его истинные потребности и всегда аргументированно объяснял причины своего отказа. Скорп уважал меня, немного опасался, и одаривал не меньшей любовью. Балующий его Драко обижался и не понимал, почему наш общий ребёнок любит тирана-отца, а не папочку-лапочку. Поттер, нагло развалившись в шезлонге Драко, смотрел с усмешкой, как я натягиваю на Скорпиуса футболку, шорты, сандалии и шапочку, собираю наши вещи в сумку с расширенным пространством, протягиваю футболку так и застывшему Драко. Надеваю шорты и тёмные очки. Чуть склонившись над Гарри, я выдернул из-под него полотенце мужа и шепнул ему: — Перестань пялиться. Это неприлично. — Мне всё равно, — ответил тот тоже шёпотом. И втянул воздух носом, принюхиваясь. О, чёрт! Но, по большому счёту, мне было совершенно наплевать на Поттера. Всю ту ситуацию я давно отпустил. А чужая похоть меня не трогала. Меня конкретно беспокоила ситуация с Драко. Он был влюблён в меня со школы, и что бы он там не заправлял мне за уши про мой характер и запах, но любил он и внешность. Тело. И сейчас это тело в крайне соблазнительном виде, повзрослевшее, возмужавшее, ухоженное, лежало перед ним на шезлонге. Ревность впилась в душу зубами, разнося яд кровотоком. — Драко, — позвал я мужа, и тот будто очнулся. Надел тёмные очки, что я ему протянул, кивнул Поттеру и мы ушли. Поднимаясь по лестнице, я всё ещё чувствовал поттеровский взгляд в спину. Кто бы знал, как я не хотел идти на этот ужин. Или на что там нас Поттер приглашал. Но Скорпиус был в таком нетерпении, что я не нашёл в себе сил ему отказать. Драко тоже мне не помогал, наливаясь вином с обеда на балконе. К восьми мы втроём стояли перед витой калиткой виллы и я нажал кнопку звонка. Я держал в свободной руке бутылку вина, Скорп прижимал к груди книгу «Жизнь и приключения Гарри Поттера», которую выпустили в виде сказки для детей, Драко же засунул руки в карманы. Этот плебейский жест выдавал его сильное волнение. Не будь рядом со мной Скорпиуса, я бы передал бутылку через порог, толкнул Драко в объятия Поттера и аппарировал куда-нибудь подальше. Чёртов Поттер! Тот выскочил нам навстречу в коротких шортах, обтягивающей футболке и шлёпанцах. Для Испании это был вполне приличный наряд. Только вот на мускулистом Поттере он смотрелся почти неприлично. Белый цвет выгодно оттенял смуглую, лоснящуюся кожу, ткань футболки подчёркивала рельефный торс с торчащими сосками. Волосы были встрёпаны, зелёные глаза в пушистых ресницах возбуждённо блестели. Драко гулко сглотнул. Скорп разулыбался, я же захотел разбить голову о край забора. — Я тебя ждал! — прошёлся он по мне жарким взглядом, а потом, заметив моих спутников, исправился: — Я вас ждал. Добрый вечер. — Добрый, — я вежливо кивнул, пропустил Скорпи и Драко перед собой. Поттер так и торчал в калитке, так что мне пришлось протискиваться между ним и стеной. Я был выше, шире плечами, тоже прилично нарастил мышечную массу. Мой отец был высоким, массивным, и я пошёл статью в него. Долохов немало рассказал мне о том Томе Реддле, что я не застал. И фото у него тоже были. Я сунул Поттеру бутылку в руки и протиснулся в калитку. И почувствовал, как он украдкой огладил мой зад, обтянутый тонкими льняными брюками. Развернувшись, я улыбнулся и негромко ласково сказал: — Я сломаю тебе руку, если ты ещё раз так сделаешь. — Ломай левую, правой я планирую на тебя дрочить. В идеале — вставить в тебя член. Так что подумай насчёт моей руки, Ред. Одной мне будет неудобно держать тебя за твои восхитительные бёдра. Бля, он непробиваемый. А я считал его стоящим человеком, особенно после того, как он подарил мне Кричера. Вернее, продал за пять фунтов. А когда они всей семьёй свалили из гостеприимной Британии, я их даже зауважал. После смерти Дамблдора от инсульта, в Британии случился политический кризис. Поттера, которому на тот момент было всего двадцать, начали пихать на кресло министра и он быстро сделал ноги, дав обширное интервью в несколько изданий, в том числе и иностранных. Где вполне трезво и обоснованно объяснил, почему считает, что возглавить магическую Британию должен профессионал, а не мальчишка-герой. Так же он анализировал, что именно привело страну к такому состоянию. Да-да, он посмел критиковать Дамблдора. Правда, в очень деликатной форме, пряча за витиеватостью выражений истинную суть. Эти интервью я читал. Гарри показался мне тогда думающим человеком, а не фанатиком или поборником света. После смерти Дамблдора с меня слетели ограничители и обет. Я, наконец, смог рассказать близким, каким образом стал тем, кем стал и откуда вообще в Британии взялись Поттеры. За другими событиями на своей бывшей родине и у своего бывшего тела я не следил. Мне надо было обуздывать магию, растить сына. Ребёнка нам выносила Нарцисса. Снейп произвёл революцию в мире Магии, создав возможность соединять генетический материал мужчин (в такой паре всегда рождались мальчики) или женщин (такая пара всегда рожала девочек). Творил наш зельевар под псевдонимом Норд Малфой и мы с Драко стали первыми, кто участвовал в эксперименте соединения генома, а Нарцисса стала первой, кому подсадили эмбрион. Северус действительно стал Малфоем. Люциус и Северус после стольких лет сосуществования, наконец, сочетались браком. Нарцисса же стала женой Долохова. Побег из Британии будто снял со всех нас шоры и рамки условностей. Предшествующие события показали, что жизнь — чертовски хрупкая штука и нет смысла тратить время на условности. И всё у нас было отлично, пока не появился этот улыбчивый идиот с липким взглядом. Я любил Драко. Его семья — стала моей семьёй. У меня никогда не было повода для ревности, но сейчас я чувствовал, что его теряю. На веранде с видом на море был накрыт стол. Металось пламя зажжённых свечей, тёплый ветер развевал ткань навеса, откуда-то играла музыка. Вивальди. Что ж, во вкусе Поттеру не откажешь - антураж он создал крайне романтичный. Закатное море было прекрасно, я сел в плетёное кресло и просто отпустил ситуацию. Появление Скорпиуса научило меня держать свои эмоции в узде. А произошедшее в Британии — отпускать, прощать или убивать, если нет сил простить. Так я не смог простить Дамблдора и тот прожил всего полтора года после победы. Умерев за шаг до кресла министра. Смогу ли я убить героя? Того, чью роль так истово и искренне играл? Зависит лишь от него.