Силентиум

Станислав Станислав не мог почувствовать, когда нужно остановиться. Пусть костяшки пальцев жгло от нанесения продолжительных ударов по чужому лицу, а по собственной губе текло что-то теплое и солоноватое на вкус, он хотел продолжать. Возможно, не стоило срываться на Маринке и давать ей уйти с уроков раньше времени вместе с его таблетками. Запоздалая мысль, которую следовало бы отбросить. Позже. Он поговорит с ней позже и, возможно, даже извиниться. Но вряд ли они сойдутся снова. Да и нужно ли ему это? Соперник, который уже несколько минут не сопротивляется и исполняет роль боксерской груши, начинает плакать. И только тогда Стас его отпускает. Удовлетворение не приходит и от этого он злиться еще сильнее. Кулаки так и чешутся кому-нибудь наподдать. Он оглядывается. У стены, в двух метрах от него, лежит еще один парень и Стас вспоминает, что, кажется именно его и избивали до того, как он пришел. Парень ничего плохого не делал, сам жертвой стал, но, видимо, сам же и напросился. Тут уж ничего не попишешь, мажоров в школе не любят, а лежачий был именно из таких. Раздается хриплый стон у ног Стаса и он опускает голову, чтобы посмотреть, как человек у его ног, хватаясь за голову, пытается встать. Пора валить, пока на него не настучали директору. Если кто-то просечет, что он снова не принял лекарства и ввязался в драку, матери прилетит штраф, а ему придется в очередной раз побывать в ментовке. Помнится, Руслан говорил, что с ними можно договориться, но Стас был у них на особом счету и симпатии не вызывал. Он вообще никаких положительных эмоций ни у кого вызвать не мог, на него обычно только злились, а он скалился в ответ. Чего уж стоило пристальное внимание руководства школы. Кому среди выпускников нужен психопат на таблетках? Вот только, пока не доказано – не ебет что сказано. По крайней мере, он ни разу не попался ни ментам, ни директору. Избитый им парень вряд ли что-то сможет сказать в ближайшее время, а о его двух дружках, успевших сбежать, он подумает завтра, если вообще о них вспомнит. Сейчас бы скрыться где-нибудь на время уроков и тяжесть в кармане напоминала ему о том, что такое место есть. Он поднял портфель и, не потрудившись отряхнуть его от снега, закинул на плече. Оглянулся назад, где у стены ползал один и не шевелился другой. Стас считал, что ему повезло наткнуться на них у теплицы, которая зимой никому не была нужна. Как же вовремя кто-то решил кого-то отмудохать. Вот только легче не стало. Вспомнив о Маринке, он резко подошел к кирпичной стене и ребром ладони ее ударил. Боль отвлекала от злости. Парень, опиравшийся спиной о стену, все еще не шевелился. Стас бы ему посочувствовал, если бы самому не стало хреново. Второй, кажется, нашел в себе силы удрать. Он опустился рядом с ним. Поднял руку, надеясь привести парня в чувство, тут же ее опустил. Костяшки сильно покраснели, а часть ладони у мизинца была разодрана от удара о стену. Зато он больше не злился. Только болела голова, и он был уверен, что это лишь эффект от пропущенной дозы. Обычно это переносилось легче, вот только организм требовал немедленно это исправить. Второй рукой взял чужое лица за подбородок и поднял, пострадавшей же рукой постучал по щеке. Судя по всему, парня не в первый раз избивали – под новым лиловым синяком можно заметить парочку зеленых, почти заживших. Как вообще людей в приводят в сознание? Стас не знал, поскольку обычно с того света его вытаскивал кто-то другой. С хрена ли он вообще это делает, если хотел просто уйти? «Мудак, конечно, но чужую смерть на свою совесть брать не собираюсь.» Парень зажмурился и несколько раз похлопал ресницами, прежде чем открыть глаза. Зеленая радужка и резко сузившийся зрачок каким-то неживым взглядом смотрели на небо. Нижняя губа дернулась – то ли в попытке улыбнуться, то ли заплакать – и тонкая ранка блеснула приближавшейся кровью. Кажется, Стаса он даже не замечал. А когда заметил, то резко дернулся, оттолкнув чужую руку от лица. Винить его смысла не было и от такой реакции на себя Стас даже не разозлился. Если бы его избивали с завидной регулярностью, он бы тоже так реагировал. Поэтому он поднял руки в сдающемся жесте, мол, трогать не буду. - Отвести тебя к медсестре? – спросил Стас, не опуская рук. Когда вместо ответа он получил взгляд загнанного травоядного, которого как-то раз видел по телеку, сделал вторую попытку: - Тебе нужна помощь? Парень нахмурился еще сильнее и взгляд из опасливого стал совсем непонимающим. Создалось впечатление, что они говорят на разных языках. Стас не понимал, что такого особенного может в помощи, пока странная догадка не посетила его голову. Ему нужна была помощь не в том, чтобы доковылять до кабинета медсестры, которой с большой вероятностью снова не окажется на месте. Это была помощь другого вида. И она была знакома Стасу. Помнится, он тоже затравленным взглядом смотрел на свое отражение, когда в детской комнате милиции ему разрешили умыться. Целый спектр эмоций отразился в зеленных глазах. Чужая рука зачем-то потянулась и скрылась в кармане. Он сжался, а Стас в отдалении услышал звонок. Уроки кончились и вместо того, чтобы прямо сейчас пойти домой, он сидел у избитого парня и невесть что выдумывал. Такое только в мамкиных мелодрамах бывает. Настолько хреновой жизнь быть не может. Разве что, только в его окружении. А этот парень в брендовой куртке, новых джинсах, о которых сам Стас может только мечтать и пускать слюни у витрины магазина, наверняка, приходя домой, прилежно делает уроки, а вечером смотрит комедию со всей семьей у большого плазменного телека. Они совсем не могут быть похожи, а в мире Станислава Бастийского только так и судят, по обложке. Содержание никогда от нее не отличалось. И ломается он, наверное, потому что сам Стас больше на бандита похож, чем на сердобольного прохожего, который может предложить помощь. Куртка старая нараспашку, кроссовки зимой, бритая голова и побитые костяшки…Он бы и сам такому доверять не стал даже спичечный коробок – наверняка что-нибудь сожжет. Захотелось снова кого-нибудь избить и Стас уже пожалел, что дал кому-то удрать, а лежачего мажора трогать не хотелось. Неловко утер кровь, сочившуюся из носа, но она тут же потекла с новой силой. - Слушай, кичиться своими деньгами лучше не стоит, а то снова побьют. – засовывая гнев куда подальше, сказал Стас. – Раз такое дело, сам до больнички добредешь и… - Я ничем не кичился. – тихо сказал парень. – Я им просто не понравился. - Просто так обычно ничего не бывает. – фыркнул Стас. – Я с этими мудозвонами с началки знаком, а с местными порядками почти с рождения. Мне поебать, что у тебя с ними за терки, но старайся не высовываться. - За помощь – спасибо. – сказал парень, словно проигнорировав предупреждение Стаса, хотя каким-то образом тот догадался, что он принял это к сведению. – Как мне тебе отплатить? Стас фыркнул от досады – видимо, и правда на бандита смахивает с этой внешностью. Дождавшись, пока парень встанет, он сделал тоже самое, поравнявшись с ним ростом. Собеседник оказался немного выше, не смотря на то, что все еще горбился и опирался на стену. - Хочешь сделать доброе дело – иди покорми бродячих кошек. – Стаса уже начало тошнить то ли от этого разговора, то ли от приближающейся ломки. – У меня просто кулаки зачесались, а эти парни попали под горячую руку. Парень не стал ничего комментировать, только кивнул, не поднимая взгляда, и поковылял куда-то в сторону. У дерева валялся рюкзак, окруженный учебниками и тетрадями. Видимо, их намеренно вывалили и откинули куда подальше, надеясь спровоцировать. У парня стальные нервы, если он даже не сопротивлялся. На черной поверхности портфеля красовалась какая-то надпись и, судя по всему, сделана была балончиком, а такое не отстирать. Впрочем, это Стас над сохранностью своей сумки трясся, а этот легко себе новый купит. О новеньком в параллельном классе Стас узнал от Руслана, который был ходячим информатором – он вопросов не задавал, просто принял, что его друг все про всех знал. Как его звали, как выглядел и что делал, Бастийского не интересовало. Это девчонки несколько дней ходили у класса параллели, высматривая новенького. Стасу хватило только одного слова – богатенький сынок – чтобы понять, что интересоваться им не стоит. Он таких на дух не переносил, причины были. Всего неделя, а новичок уже избит на территории школы. Было насрать на имидж школы, но распространяться об этом он не собирался. Знает, что и сам под удар подойдет, а мудак-директор только рад будет его исключить. На портфеле яркими красными буквами красовалось кривое слово «педи» занимавшее всю свободную часть сумки, а вот последняя буква не уместилась, поэтому ее приписали на ребре, ближе к лямкам. Краска сильно растеклась по ткани, как кровавые слезы стремилась вниз. Кажется, даже снег слегка окрасился. Вот значит как, гомофобская натура свое сыграла. Значит, папиным кошельком перед чужими носами он и правда не тряс, тут другая причина была. С чего они только взяли, что городской столичный парень обязательно окажется геем? С таким было бы полезнее подружиться, чем избивать за школой. Впрочем, это клеймо теперь с ним надолго. Вранье, замаскированное под правду, становится слухом. Уже завтра парень станет всеобщей боксерской грушей, а это место – его рингом. Из которого победителем он не выйдет до самого выпуска. - Тебе точно помощь не нужна? – спросил Стас, все также стоя у стены. – Побили тебя не хило. - А может тебе нужна помощь? – прилетело в ответ с издевкой. – Выглядишь так, словно хочешь кого-то побить, но тебя будто тошнит. Или я угадал? - Избили тебя, видимо, не за это. – Стас кивнул на надпись на рюкзаке, ухмыляясь. Парень мигом растерял все свое напускное спокойствие и прикрыл надпись-клеймо руками. – Слушай, я сейчас правда сблюю, поэтому, если тебе не нужна помощь, я пойду. Молчание стало ответом и Стас пошел вдоль стены, у угла которого был остановлен громким «Эй!» Парень, держась за бок, резво к нему проковылял и протянул пластину с таблетками. - Противорвотное. – пояснил он. – Не сильно эффективное, но до дома, думаю, дойдешь. Когда он ушел, Стас гипнотизировал взглядом сероватые таблетки в сверкающей фольгой тонкой упаковке. Поздно было говорить, что ему нужны другие, с совершенно противоположным эффектом. Те самые, которые подавляли его агрессию, но привносили в жизнь целый вагон побочных эффектов. Он успел выйти за пределы школьного сада, когда его желудок решил избавиться от накопившейся желчи. Это была не ломка, он понимал это по ощущениям. Попытался вспомнить, когда в последний раз смог переварить хоть что-нибудь съестное, но в голову пришло только утреннее воспоминание, когда перед первым уроком сжевал кусок белого хлеба. К Маринке он не пойдет – хрен его знает где она, а искать ее по городу он не собирался. Точно знает, что девушка не домой пошла, слишком хорошо ее знал. Эту ночь он как-нибудь переживет на обычном успокоительном, а завтра выловит ее в школе и заберет таблетки. Мать за это бить не будет, слишком уж она слабохарактерная, но, забывшись, может и накричать, а тут бить будет уже он. А ведь мать и не виновата ни в чем. Все делает, чтобы единственного сына-раздолбая вырастить хотя бы подобием приличного человека. Странная слабость накрыла все тело. Соображать не получалось, но он, хоть и неуч, но догадывался, что витаминов организм давно не получал, а про гемоглобин и говорить нечего. Руслан как-то сказал, что он себя только травит, а выбор у него разве есть? Кое-как доковылял до остановки и сел на автобус. В доме сначала перепутал подъезд, едва не сломал ключ, пытаясь воткнуть его не в ту замочную скважину, пока полчаса спустя не ввалился в квартиру. Пахло сахаром – мать варила толи варенье, то ли компот. Видимо, купила сухофруктов. От одного только запаха сладости замутило и он, дав знать о своем присутствии громким хлопком двери, заперся в комнате. Открыл окно, чтобы избавится от тошнотворного запаха в спальне. Снимая куртку, понял, что так и не убрал таблетки. Пластина помялась, одна таблетка даже раскрошилась на три куска, но в целом годилась для употребления. Посмотрел на название – дорогие ведь, падла! Нужно будет вернуть их. Перед тем, как завалился спать, кинул таблетки в боковой карман рюкзака, и запоздало вспомнил, что о парне знает только класс. Завтра и познакомяться.