Вдовец и дети

– Малой, – Тоджи оперся плечом на косяк двери, приподняв брови, – я не особо слежу за твоим шмотьем, но откуда на вешалке столько вещей моего размера? Мегуми, бедный мальчик, был настолько шокирован вопросом от отца, что повернулся к нему с непроницаемым выражением лица, пока в голове судорожно носились варианты ответа. Проблема была в том, что врать Мегуми не умел, вот совсем, тем более что обиднее будет даже не уличение во лжи, а насмешки от родного отца над бесплодными попытками. Он вцепился в подлокотник компьютерного кресла, уставившись на мужчину в дверях, будто тот задал наиглупейший вопрос в этом мире. Точно. Ответ в голову пришел гениальный, к нему не придерешься. — Я люблю оверсайз. — Это я понял, но передай своему хахалю, — на колени Мегуми падают чужие круглые очки (он разобьет их о голову хозяина), — чтобы заплатил за порошок. Тоджи уходит как ни в чем не бывало, пока Мегуми вымученно стонет в ладони, пытаясь пережить этот кошмар. Не то чтобы они прям скрывались (они скрывались) или пытались утаить отношения от Тоджи (они пытались), но этот внезапный каминг-аут (???) был сейчас вообще не кстати. Сначала Мегуми подумал, что его спалила Цумики, которая на удивление так сдружилась с Годжо, что это слегка пугало, но поступок такой был ей вообще несвойственен. Поэтому приходилось признать, что Тоджи, которого его же сын считал безответственным невнимательным мужланом, мог быть достаточно внимательным, когда хотел. Или, когда появлялся повод позлорадствовать. Да, конечно же, он сделал это исключительно ради злорадства. В окно его спальни, которая, к слову, находилась на третьем этаже, постучали. Мегуми бросил незаинтересованный взгляд, подозревая надоедливую птицу, решившую обосноваться на его подоконнике примерно неделю назад, но наткнулся на счастливую улыбку. Лучше бы это была птица. Годжо Сатору, непонятно как забравшийся на балкон соседей, счастливо смотрел на него из-за стекла и жестами показывал, чтобы тот открыл окно, но Фушигуро не спешил, подумывая, выживет ли этот придурок, если резко его столкнуть. Конечно, он бы выжил. Катастрофу невозможно убить подобным. Пришлось открыть. — Привет, Мегуми-чан, — Сатору влез в окно, попутно успев украсть смазанный поцелуй, — ты сегодня быстро открыл, что случилось? — Придурок, — Фушигуро с силой вжал в чужую грудь многострадальные очки, — я же просил не раскидывать свои вещи по моему дому, отец теперь, — его голос стал трагичным, как будто он собирался объявить о внезапной кончине, — все знает. Фоном разве что раскатов грома не хватало. Сатору опустил взгляд на крепко сжатую руку. — Странно, что он этого не понял, пока ты ходил по дому в моей одежде. Мегуми нахмурился, сильно сжав зубы. Это была не его инициатива, более того, он вообще не виноват, что его, господи прости, парень – безалаберный идиот, который покупает себе дорогущие вещи, а потом бросает где ни попадя. Более того, они оба прекрасно знали, что Сатору сам начал нарочно душить толстовки своим одеколоном, а потом бросать в доме Фушигуро, якобы случайно уходя в одной футболке или рубашке. — Это значит, — Годжо предусмотрительно нежно перехватил бледные руки, шагая ближе и утягивая в импровизированные объятья, — мне пора знакомиться с родителями, да? Фушигуро глупо открывает рот, смотрит, как лицо напротив улыбается, закрывает рот, снова открывает и все же ничего не говорит. Это шутка? Это ведь шутка? Мегуми, если быть откровенным, вообще мало когда понимал, шутил этот человек или нет. Даже их отношения начались примерно так же, сначала Фушигуро был уверен, что ужасно громкий, и слишком приметный среди толпы студентов аспирант просто увидел в нем свою новую жертву, в которую весело тыкать палкой и ждать, когда он взорвется. И не то, чтобы Мегуми ожиданий не оправдывал. Каждый раз, когда Сатору садился рядом с ним и его друзьями в университетском дворе, каждый раз, когда он закидывал руку на его плечи в коридоре кампуса, Мегуми становился чуть ли не каменным. Каждая мышца была напружинена. И он был искренне оскорблен, шокирован и задет, что пожаловаться на приставшего великовозрастного идиота друзьям не получилось. Нобара и Юджи переглянулись с недоуменными лицами, уставились на Фушигуро и пожали плечами. «Чел, он же классный» впилось ему в сердце. «Он еще и покупает тебе всякие ништяки, ты че?» ударило его по лицу. У него отвратительные друзья, он оказался окружен и осажден. Годжо Сатору успешно брал штурмом его крепость спокойствия и гармонии, выбивая из некогда неприступных стен кирпичик за кирпичиком. Мегуми помнил, как поклялся, что никогда не станет с этим недоразумением взрослой жизни друзьями. И он сдержал обещание, на втором курсе университета с красным лицом признаваясь Нобаре, что он начал встречаться с парнем. Сатору больше всего не выносил, когда его милый, милый парень совсем не обращает на него внимания, поэтому, когда Мегуми уже слишком долго пребывал в своих мыслях, он решил действовать по своему усмотрению. По его усмотрению, это было отличное время и место, чтобы помиловаться. Его руки ласково коснулись спины, а острый нос уткнулся в мягкую щеку. Мегуми чаще всего пах дешевым мылом, почему-то немного молоком и стиральным порошком. Иногда, на его вкус, уж слишком редко, от него пахло сладостями, гелем для душа самого Сатору (а это значит, им самим) и любимой гигиеничкой Годжо со вкусом клубники. Пока он упорно терся кончиком носа о мягкую кожу, бодаясь и пытаясь привлечь задумчивый взгляд, в комнате загулял сквозняк. — Кстати, малой, — Тоджи возникает на пороге резко и так слышно, что Мегуми подозревает его в незаконной работе, но он не успевает развить эту мысль, резко вываливаясь из длинных рук Сатору и отлетая от него на добрых полтора метра. Да здравствует социальная дистанция! Тоджи же, переведя взгляд с него на расслабленно засунувшего ладони в карманы Сатору, лаконично приподнял бровь. Мегуми от одного этого жеста чуть не загорелся на месте. — Спасибо, — Сатору оскалился, — что вернули очки, папа. — Что за хуйня? Мегуми впервые был согласен со своим отцом на все сто. Он решил слиться с обстановкой комнаты, успешно притворившись еще одной подушкой на своей кровати, пока Годжо живописно привалился спиной к книжному стеллажу, а Тоджи выпрямился в дверях, из-за чего его плечи практически заняли весь проход. Дома он редко так делал. Мегуми почему-то ощущал себя меж Сциллой и Харибдой, и он вообще не хотел поддерживать ни одну из сторон, если те сцепятся. Может, если они решат ругаться меж собой, они оба отстанут от него самого? Надежда приятно грела его сердце. Нет, конечно, это плохо, когда твой родитель и пассия походят на ходящих по кругу хищников, но Мегуми знал, слишком хорошо знал, что ему грозит, если те подружатся. И для него же лучше, если прямо здесь и сейчас начнется непримиримая война. — Эх, малой, — когда Тоджи приподнял уголок губ, надежда на прощание ударила его сердце поддых коленкой, — я все же надеялся, что твоя подружка с розовой башкой и странным братцем решила сменить стиль. — Ты думал, — Мегуми когда-нибудь заставит Годжо хотя бы обращаться к старшим на «Вы», но последняя попытка закончилась тем, что Сатору требовал особого отношения и к себе. В конце концов, он тоже старше! – Что Мегуми-чан предпочтет мне Юджи? Спасибо хоть не Сукуну. — Я пока не решил, кто из вас двоих хуже. Мегуми видел, как зрачки в голубых глазах сузились, а рот сложился в тонкой ухмылке. Этот придурок сейчас что-то скажет. О боже. — Милый шрам, пап, во время ужина поранились? Тоджи, скривившийся при этом «пап», серьезно, его так звала только Цумики, а она даже не была его кровной дочерью, приподнял брови. — Какой догадливый, как родные? Что? Они были знакомы? Что за странные разговоры? Он не понимал нити их разговора, понимая скорее инстинктивно, что оба старались задеть друг друга. При чем тут шрам отца? О каких родных говорил он сам? Спрашивать у любого из них было бесполезно. Мегуми нахмурился и повернулся к Годжо, и тот как раз повернул лицо к нему. Они пересеклись взглядами. Сатору резко вздернул руку и посмотрел время (Тоджи хмыкнул, увидев часы), начиная пятиться к окну. — Ладно, приятненько было познакомиться, — Сатору потеплел лицом, уже забрасывая длинную ногу за оконную раму, — надеюсь на семейный ужин, там и поболтаем, мне пора бежать! И он исчез в окне так же, как появился. Мегуми подумывал встать и посмотреть, не разбился ли тот, сорвавшись, но благоразумно решил, что это было бы лишним. — Малой, нам надо будет поговорить о твоих вкусах в мужчинах. — Выйди. *** Мегуми буквально ненавидел тот факт, что теперь его отцу известно о его личной жизни. Потому что тот внезапно активизировался, решив, видимо, на этой неординарной ситуации учиться быть заботливым родителем. И первым уровнем был разговор о том, что он мог бы найти себе кого-то получше. В конце концов, всегда можно было начать встречаться с кем-нибудь из Зенинов, у которых денег было немерено и с любым из них у Мегуми были бы все шансы пробиться на хорошее местечко. Когда сам Мегуми поперхнулся чаем и просипел, что он не будет встречаться ни с одной из двоюродных теть (что за хрень, а?), Тоджи только понимающе промычал. И только, казалось бы, тема закрылась и можно было завтракать спокойно, Тоджи спокойным тоном продолжил, что среди Зенинов есть и одинокие мужчины, раз у его сына такие предпочтения. С психом поднявшись из-за стола, Мегуми пожелал отцу самому закрутить роман с кем-нибудь из их родственников, и пошел собираться в универ. Затем был случайно подслушанный разговор отца и Цумики, где вторая поучала первого, что такое первые отношения ребенка, тем более, в таком возрасте и при такой большой и светлой любви. Мегуми ретировался как раз тогда, когда его лицо стало гореть на «взрывной» по шкале Сковилла. А после, когда Мегуми сухо сказал «я сегодня с ночевкой», закидывая рюкзак на плечо, перед ним в коридоре во весь рост вырос его отец. И уже тогда, в ту секунду, когда он увидел обтянутую черной футболкой грудь перед собой, он понял, что прямо сейчас умрет. — Возьми, — Тоджи протянул руку, и младший Фушигуро вообще не хотел опускать взгляд. Они стояли в коридоре, как два истукана, ни один из них не знал, что делать дальше. Неловкость пробиралась под ребра и, видимо, попутно успела пожевать все органы внутри, потому что так некомфортно ему не было уже очень и очень давно. Мегуми догадывался, что ему сейчас протягивает его отец. Догадывался, но успешно игнорировал это, думая о интегралах, новой юбке Нобары, которой она хвасталась часа два, о любимой актрисе Юджи. О чем угодно. В конце концов, закатив глаза, Тоджи буквально запихнул пачку презервативов в карман толстовки Мегуми, аккуратно его подвинув и пройдя внутрь квартиры. — Предохраняйтесь, ты не можешь забеременеть, но ЗППП никто не отменял. — О. Господи! Это был отвратительный, просто ужасный вечер. По пути он промок под дождем, его обрызгала машина, отдавили ноги в метро, и он был смертельно унижен, когда Сатору нашел подарок папочки в кармане, когда предложил посушить промокшую одежду. Сначала ему пришлось объяснять, что это не намек. Потом рассказывать саму коридорную ситуацию. А затем терпеть умирающего от смеха и свалившегося от него же на пол Сатору, очень сильно удерживая себя от желания его пнуть. Он даже не мог, обидевшись, уйти домой, потому что дома его ждал отец, готовый провести лекции по секспросвету. Смеющийся Годжо был хотя бы привычным. В конце концов, тот, кажется, заметил, что обычно спокойное лицо было скорее грустным, перестал смеяться и в остальном вечер прошел даже неплохо. Можно сказать, хорошо. Сатору включил на огромном плазменном телеке какой-то глупый фильм и уже на третьей минуте утянул Мегуми на себя, засунув руку ему под кофту и иногда проводя ладонью по впалому животу. Вторая, конечно, была забронирована огромной миской горы сахара сбоку от них. — Как думаешь, Хуанита признается Алехандро или будет с Антонио? — Чего? – Мегуми задрал голову, не понимая, о чем речь. — Я про фильм. Мегуми недоуменно свел брови. — Их же не так зовут. Это вообще фантастика. — Мегуми-чан, — Сатору сдвинулся вниз, обнимая Фушигуро и зарываясь лицом в его шею, — ты реально смотрел всю эту муть? Сначала он хотел спросить, чем тогда занимался Годжо прошедший час, если не фильмом, потом понял, что если и получит ответ, то несуразный. Затем хотел возмутиться откровенной липучестью чисто для проформы. Он год не признавал, что ему приятен физический контакт с Сатору, и в ближайшее время не планировал. Вообще, это просто-напросто льстило. Несмотря на то, что Сатору носил гордое звание тактильного маньяка, черта эта была довольно односторонней и применялась к людям в исключительном порядке. Сатору бдительно следил за соблюдением его личного пространства и не позволял себя трогать посторонним без чрезвычайной причины. Он умело держал дистанцию, когда сам того хотел. Мегуми навскидку мог вспомнить, как при нем без проблем касались Годжо только немного напрягающий лучший друг Гето-сан и буквально излучающая ауру крутости Иэйри-сан. Оба – друзья детства, которым сам Годжо, как выяснилось, безмерно доверял. Поэтому сейчас, когда сам Фушигуро мог касаться и этому даже будут рады, сам факт приятно грел душу. Ему доверяли. Мегуми помнил их самый первый месяц отношений, вроде и начавшийся с поцелуя (почти целомудренного), но полный отстраненности и непонимания. — Опять задумался? Фушигуро немного улыбнулся и потерся лбом о чужую ключицу, из-за чего Сатору на мгновение замер. — Мегуми-чан? Теплая ладонь осторожно погладила бок, будто спрашивая тихо «можно?». Мегуми потерся еще раз. Длинные пальцы коснулись подбородка, чужой локоть утонул в матрасе рядом с его плечом. Годжо немного нависал, поворачивая его лицо к себе. В полумраке комнаты его глаза были глубокими-глубокими, теряли хитрую поволоку, тянущуюся в его глазах и утягивающую за собой, наполнялись чем-то личным и чувствительным. Чувственным. Фушигуро приоткрыл рот и эти самые глаза прикипели к нему. Воздух щекотал легкие. Плечи и коленки расслабились, матрас казался пуховой периной, комната медленно накаливалась. Сатору чувствовался сахарной ватой на губах и обволакивающим океаном вокруг. Мегуми зарылся руками в белые волосы и притянул ближе, еще ближе, чтобы забрать больше. Годжо, нависший над ним и ласкающий руками шею и чувствительное место под пупком ощущался правильно, как никогда. Мегуми прикрыл глаза. Надавив языком на его зубы, Сатору тихо что-то промычал, заставив вздрогнуть. Язык влажно скользил во рту и обласкивал мягкие губы, проходился по небу и увлекал глубже в поцелуй. Годжо приподнялся, оставив след на уголке рта, поцеловал подбородок и стек ниже, переходя губами на шею. Сердце билось как сумасшедшее. Мегуми, затаив дыхание, чуть развел ноги, руками спускаясь на широкие плечи и запрокидывая голову. Пальцы на ногах поджимались от внимательных жалящих губ и горячего языка. Ткань кофты поднималась все выше и выше, сбившись гармошкой на уровне ключиц. Боже мой. Рот накрыл сосок и чужие руки обхватили талию. Мегуми жалобно что-то простонал, смутившись собственных звуков. Годжо сосал и прикусывал, удерживая на месте и не позволяя ни отодвинуться, ни прижаться ближе, хотя бы бедрами. Мегуми уже знал, что время от времени Сатору очень (очень) любил контроль. Плавящие кожу поцелуи спустились ниже, язык обласкал ребра и пресс. Пальцы столкнулись с застежкой брюк и Фушигуро почти проскулил жалобно. Он вообще не собирался никого останавливать. Да и, чего греха таить, ему очень нравилось целоваться. — Мегуми-чан, — когда они, расслабленные и разморенные, валялись на огромной кровати в обнимку, Сатору зарылся носом в колючие волосы и жалобно протянул. Естественно, он не мог не испортить такой момент, — пожалуйста, никогда не становись такой раскачанной гориллой, как твой отец. *** На следующий день Мегуми вернулся домой с расцвеченной шеей и Тоджи с нечитаемым выражением лица сказал, чтобы он пригласил свой пылесос на ужин. И уточнил, чтобы тот заказал доставку, разумеется, за свой счет. Когда Фушигуро говорил все это Сатору, тот тихо хмыкнул и сказал ждать его и еду к восьми часам. Цумики, узнавшая, что сегодня у них вроде как (?) праздничный ужин, потащила Мегуми следом за собой, по пути хватая тряпки и ведро. Очевидно, она собиралась вылизать квартиру дочиста, заодно привлекая к этому брата. Сам же парень не совсем понимал, перед кем там они собираются выделываться чистотой. Перед человеком, который недавно при нем разлил на свою рубашку сок, потому что носком протирал капли на полу? Можно было скорее ожидать ехидную улыбку, и «ты прям хозяюшка у меня». Именно за эту фразу, кстати, еще утром Сатору получил тряпкой по лицу. Но сопротивляться сестре и ее тяге нравиться людям было чрезвычайно сложно, настолько, что даже Тоджи не мог этого делать, и в итоге ему пришлось ретироваться из гостиной в свою спальню, чтобы не мешать великой уборке в этом доме. — Значит, — почему Мегуми был окружен вечно улыбающимися людьми? – мой братик уже совсем взрослый? Он ожидал удар в спину от своего партнера. От своего отца. От лучших друзей. От крутых двоюродных теть, с одной из которых у него вполне заладилось общение. От кого угодно, хоть самого себя, но, чтобы от сестры? Это заставило его душу скукожиться до микроскопических размеров. Сначала неловкий разговор о сексе с отцом, теперь через это проходить еще раз? — Я сейчас уйду. Будете сидеть втроем. — И папа убьет твоего бойфренда. Или бойфренд папу, и мы останемся сиротами. И тебе не стыдно, ммм, Мегуми-чан? — Никогда, — он задыхался, — не зови меня так. Цумики насмешливо приподняла брови, точь-в-точь как отец, и только он хотел этим ее ткнуть, она его опередила. — Только Годжо-сану можно так тебя звать, — она похихикала, кажется, копируя смех девчонки из сериала, который она смотрела позавчера в гостиной с подружкой, — ах, влюбленные. Она растрепала его волосы и потянула за мочку уха, ласково улыбнувшись, и всучила ему в руки средство для мытья окон. Так вот в чем был ее хитрый план. Когда в восемь часов зазвенел звонок, Мегуми готовился увидеть цирковую труппу в родном доме. И не прогадал. Годжо стоял рядом с неловко мнущимся курьером, но когда Фушигуро заглянул под кепку, увидел своего лучшего друга. — Ваш заказ! — Итадори? – Мегуми забрал у Юджи контейнеры с едой, увидев, что Сатору тоже держит в руках несколько пакетов. Он их откармливает, чтобы продать? – Ты работаешь курьером? — Ха, вот меня и раскрыли, — он смешливо почесал затылок и уже развернулся, когда Годжо положил ладонь ему на плечо, — Годжо-сан? — Мы встретились с Юджи на твоем пороге, кто бы знал, да? Он так очевидно наслаждался ситуацией. — Ты заходишь или как? Спасибо, — он кивнул Итадори, — встретимся завтра у главного входа. Но Сатору руку не убирал, соответственно, не отпуская парня. Тот непонимающе взглянул сначала на одного, потом на другого. — Ребят? У меня еще три заказа на вечер. Я пойду? — Ну куда же ты, поужинаешь с нами? Мегуми прикрыл лицо свободной ладонью. Стоило догадаться. Если у Годжо появлялся шанс превратить что-то в вакханалию, он это обязательно сделает. — Еще один голодный рот? – за спиной Мегуми появился Тоджи со скрещенными на груди руками, — м? Малой, это ж твоя подружка? Сатору улыбнулся и протянул руку для рукопожатия. — Папа! Рад видеть. И так как он совершил ошибку, убрав руку с плеча Итадори, тот, не успев толком отреагировать ни на странное обращение, ни на скривленного из-за обращения отца друга, ни на самого друга, умоляющего метеорит прямо сейчас упасть на этот самый дом, мгновенно рванул с места, скрываясь в лестничном пролете, на ходу крича прощания. Юджи мог казаться дураком, но напряженные ситуации чувствовал отлично. Сатору, заметив пропажу, наигранно грустно вздохнул. — Значит, исключительно семейный ужин, — он буквально просочился сквозь Мегуми и Тоджи, проходя внутрь со своими пакетами, попутно забрав часть ноши у своего парня, — ну и так хорошо. Я принес подарки! Фушигуро пригляделся и, конечно, можно было и догадаться. В руках у Годжо было несколько пакетов из его любимых кондитерских, а пахло сахарной посыпкой. Один из них сразу утек в руки уже висевшей на шее Сатору Цумики. Там были ее любимые моти, хотя что еще там вообще могло быть. Это была взятка. Это было незаконно. Его должны посадить. Может, тайный источник дохода отца – работа полицейского? Было бы чудесно. Сатору, решив, видимо, сегодня быть примерным молодым человеком дорогой дочурк… Дорогого сыночка заботливого папаши, был самым образцовым женихом за столом. Но самым ужасным было то, что Тоджи, видимо, решил подыграть. Или действительно показывал своим детям свою неожиданно оберегающую сторону. — Итак, — он отложил вилку, подняв взгляд на сидящего напротив Годжо, — ты серьезен в отношении моего сына. Интересно, это он сделал такой вывод из-за того, что Годжо заказал итальянскую кухню из довольно дорогого ресторанчика? Сатору улыбнулся так, будто Тоджи оправдал все его ожидания в жизни. Мегуми же смотрел на почти скучающее выражение лица отца так, будто впервые видел этого человека. Хоть бы пилочку ему сейчас в руки дать, хоть что-то знакомое будет. — Ты сейчас нас так благословил? Мегуми не знал, ему пнуть под столом коленку отца или отдавить ногу своего любимого парня. Был вариант пихнуть скрывающую смешки в стакане воды сестру. Кто-нибудь мог напомнить, почему он сейчас тут сидит? Тоджи ткнул вилкой в сторону Годжо. — Ха-а? Ну да, ну да, — Сатору накрыл ладонью руку Мегуми, не давая выдернуть ее, — вот тут ты прав! Тоджи устало потер висок, незаинтересованно зевнув. — Дай угадаю, красавчик, — он запихнул за щеку кусок курицы, — сейчас ты скажешь что-то типа того, что между небом и землей ты один достойный. Сатору, очевидно, собирающийся сказать это буквально дословно, недовольно надул губы, пока Тоджи, под усталый выдох Мегуми, мнения которого тут вообще никто не спросил, продолжал пытки. — Но черта с два я выкину своего сына на улицу с таким, как ты, смекаешь? Его ждет великое будущее. Цумики, желавшая спросить, с каких пор их отец говорит так высокопарно, будто их снимает скрытая камера и ему очень надо показать себя во всей красе, была успешно заткнута пододвинутым к ней салатом с креветками. Подумаешь, папа ведет себя, будто снимается в новой части Крестного отца, это что, мраморная говядина? — Зачем на улицу? – Годжо округлил глаза, — выкиньте его в мою квартиру. Или в принадлежащий мне семейный дом. Я могу даже купить новую квартиру, если Мегуми-чан захочет. За столом впервые за долгое время воцарилась тишина и Мегуми даже думал, что ангел оглушил его, сжалившись. Это было не так. И при следующей фразе впервые в жизни Мегуми задумался, насколько хороший план – воткнуть себе в ухо нож. — Мегуми, ты выходишь замуж. — Нет! Сатору подавился равиоли, Цумики протянула ему стакан воды. Тоджи, создатель ужасной, ужасной ситуации, где его сын трагически умирал от невозможности исправить свою жизнь и никогда не встречаться с собственным отцом и своим парнем, который стал катализатором странного поведения родителя, подпер щеку кулаком, рассматривая только-только откашлявшегося Годжо. — Так ты у нас богатенький мальчик, — Тоджи присвистнул, с гордостью (?) посмотрев на сына, — молодец, моя школа. Мегуми прикрыл уши руками, решив, что он просто этого не слышал. Да, план был отличный, его отец просто молчал сейчас, а не сказал то, что сказал. Но тот решил продолжить. — Красавчик, раз у тебя столько плюсов в виде налички, налички и пары карт с интересным содержимым, как насчет переключиться на кого-то постарше, — Мегуми сначала поднял широко раскрытые глаза на Тоджи, но потом перевел взгляд и увидел самую незабываемую картину. Он сохранит это на сетчатке и будет видеть каждый раз, когда моргает. Сатору открыл рот, из-за чего кусок данго, который он только что жевал, влажно шлепнул по столу. Он был шокирован и так очевидно выбит из колеи, что даже Цумики выглядела удивленной. Сатору никогда не бывает шокированным, он сам шокирует. И сам выбивает из колеи. Никто не в силах быть более кринжовым и более несуразным, чем он. Никто не может сбить корону короля с его белой макушки одной фразой. Он восседает на троне эмоционального вампиризма и выходок из ряда вон, как Тоджи посмел… — Подумай, я точно смогу предложить опыта побольше, чем мой мелкий, — Тоджи отвлекся на пилочку в своих руках и двинул пальцами так, что Сатору задушено захрипел. Охренеть. Мегуми переводил взгляд с одного на другого. Его отец клеил его парня из исключительно меркантильных целей. Охренеть. С одной стороны, его перестали выставлять невестой на выданье. С другой, его мозг только что коротнуло с такой силой, что зазвенело в носу. Как вообще такое ощущение возможно? Мегуми, как потерянный щенок, столкнулся взглядом с ровно настолько же шокированной Цумики. Кажется, перспектива иметь в виде мачехи бывшего парня младшего брата (это индийский сериал?) ее не прельщала. Сатору же хихикнул, фыркнул и вдруг рассмеялся, до чертиков испугав сидящего рядом Фушигуро младшего. Он свихнулся? Он точно свихнулся, итак, был поехавшим, а теперь и вовсе спятил. — Ладно, это было весело, но еще немного, — он утер слезящиеся глаза и легко похлопал Мегуми по бедру, кажется, просто удовлетворяя собственную потребность касаться его, — и у меня мозг взорвется от этого разговора. Я, пожалуй, пойду, спасибо за ужин. Поднимаясь, он погладил тонкую кожу за ухом Мегуми и подмигнул Цумики, но вот на Тоджи он старался не смотреть, когда быстро впрыгивал в свои щегольские туфли. Мегуми подошел к окну, а вслед за ним Цумики, с равиоли в одной руке и моти в другой, и Тоджи, у которого на нож была нанизана креветка. Сатору, которого было видно из окна, что-то супер быстро набирал на телефоне, а телефон в кармане Мегуми четыре раза оповестил о сообщении. «Мегуми-чан, твой отец псих! 0.0» «Но не бойся, моя маленькая звездочка» «Я от тебя не уйду. Точно не к криповому старику» «Вообще ни к кому! :*» К его сожалению, Тоджи, стоявший за спиной сына, все отлично видел и уже снимал тапок. Тоджи примерился, взвесил варианты и кинул все же тапок, хоть и поднял сначала для броска руку с ножом. Тапок прилетел в затылок Годжо, из-за чего тот возмущенно ойкнул и отпихнул упавший снаряд куда-то в кусты. — Ты собирался бросить нож? — Нож просто был в моей ведущей руке. — Он собирался бросить нож, — Цумики запихнула в рот еще одну равиоли и закинула следом принесенный моти, продолжая говорить что-то с набитым ртом, но Мегуми уже не слушал, уставившись в спину Тоджи. Кем, черт возьми, был его отец? *** Мегуми аккуратно сложил любимую футболку и положил в сумку. Вот и все. Цумики, со слезами на глазах, стояла в проходе двери (им там медом всем намазано?), прижимая руки ко рту. — Приходи к нам почаще! – она бросилась его обнимать, скорее просто лохматя. Фушигуро искренне старался объяснить, что он будет жить буквально в получасе езды, да и Сатору явно не будет против, если Цумики придет к ним домой (главное, без отца), но та прощалась с ним, будто он отправляется в последний путь. Съехаться они решили на четыре года отношений, спустя два месяца после окончания Мегуми университета. Ощущалось это странно. Они жили вместе две недели во время летних каникул каждый год, да и зимние праздники часто справляли вместе. Там, правда, собиралась огромная и очень странно контактирующая компания, но было даже весело. Пока Сатору, Юджи и Нобара не устраивали вечер караоке. Вот тогда хотелось отправиться в уединение в какие-нибудь горы. Совместная жизнь не то, чтобы пугала. Они притерлись друг к другу, Фушигуро видел огромную коллекцию масок для сна Сатору, Сатору вдоволь посмеялся над коллекцией боксеров с изображением черной и белой собак из его любимого мультфильма. Мегуми знал, что Годжо, весь из себя взрослый и живущий своей серой моралью, не пьет алкоголь, потому что он горький и противный на языке. А Сатору с упоением слушал пьяного Фушигуро (спасибо Шоко, подливающей коньяк в его колу), клявшегося ему в нежных чувствах. Еще Мегуми узнал, что Сатору легкомысленный только когда хочет. А когда хочет – пугающий и холодный, отстраненный и серьезный. Он разобрал, что помимо той самой хитрости в его глазах всегда его напрягало. Словом это толком не обозначишь, но, если и пытаться подобрать похожее – пустота. А Годжо с восторгом наблюдал за взрывным Мегуми, вспыльчивым, кричащим и ругающимся Мегуми, теряющим контроль над лицом и эмоциями. И целовал потом с упоением, бормоча что-то про «нашел» и «близко ко мне». Но пиком их отношений, по мнению самого Мегуми, стали два подаренных щенка на их три года и одиннадцать месяцев (Годжо не смог дождаться). Фушигуро, как только увидел их, очаровательных и на удивление дружно кусающих Сатору за щиколотки, тут же клятвенно заверил своего парня, что, если он хоть раз хотя бы глазом поведет с намеком на родительство, тот моментально выбьет ему все его белоснежные зубы. И натравит на него собак. Кто это тут такие хорошие гончие? Тоджи же, на удивление спокойно (практически безэмоционально) принявший новость о переезде сына, помог загрузить его вещи в такси, но как только следом собирался сесть сам Мегуми, остановил его, положив руку на плечо и рассматривая лицо. Мегуми ожидал услышать что-то вроде «ты очень похож на свою мать» или что-то еще, что заставит сердце мокро бухнуть у желудка. Возможно, было плохой идеей соглашаться на предложение сестры смотреть с ней ее любимые мелодрамы. — Выдои из него все его бабки, сынок. Мегуми постарел лет на двадцать, как только звук голоса его отца коснулся его ушей.