***
Свежий горный воздух Облачных глубин заполняет лёгкие до отказа, из-за чего у молодого адепта, облачённого в одежды, что белее самого чистого снега, даже начинает кружится голова. Да уж, их небольшой отгул с Вэнь Нином вышел довольно продолжительным, но Сычжуй уверен, что Учитель Лань сможет его понять. Этот поход помог открыть ему глаза на многие вещи, как и приобретение давно забытых воспоминаний. Честно, осознание того, что он, на самом деле, последняя живая душа клана, смерти которого желали все известные главы, было не простым принятием. В моменты путешествия с Призрачным генералом — или, как тот попросил называть его «дядей», хоть для Сычжуя это было ещё очень в новинку — в голове А-Юаня закрадались различные мысли. «Достоин ли я этого шанса на жизнь?», «Что мне предначертано, если небожители не позволили мне умереть ещё в детстве, ниспослав на спасение господина Лань Чжаня?», «Я единственный, кто остался из своей семьи, разве теперь мне не нужно стараться по-новому возродить свой клан, от которого остались лишь руины?». Смотря на терзания юноши, Вэнь Нин старался быть тому надёжным советчиком и пытался всеми силами доказать, что тот волен делать и поступать, как ему заблагорассудится. «Ты вырос достойным адептом, А-Юань. Господин Лань спас тебя, даровав новое имя, переродив тебя в блистательного потомка своего клана. Потеряв одно — мы обязаны обрести нечто другое. Ты обрёл новую семью, новый шанс осуществить то, что тебе уготовано. Ты ещё молод, поэтому пока не знаешь, что именно тебе нужно сейчас. Но всему придёт своё время. Неважно, одежду какого клана ты будешь носить, каких людей станешь называть своими родными. Для всей нашей небольшой семьи, самым главным будет твоё счастье. Что для бабушки, что для моей сестры, что для меня. Если твоё сердце наполнено радостью среди клана Лань и остальных, нам и этого будет вполне достаточно…» Потоки ветра колышут и растрёпывают высокий хвост Сычжуя, заставляя смоляные пряди блестеть и переливаться в лучах раннего солнца. Он подымается к вратам клана Лань медленно, всё ещё пребывая в своих раздумьях. В тот вечер, когда Вэнь Нин сказал ему эти слова, у него с сердца словно упал один из самых тяжёлых грузов. Они сидели у костра, поедая купленную у торговцев пищу и много говоря. Вэнь Нин, тот грозный и опасный Призрачный генерал, которым его запугивали с детства, оказался мудрым советником и необычайно добрым человеком. Тогда Сычжуй назвал его дядей, после чего очень сильно извинялся, ведь столь тёплое обращение для того, кто считал, что никого из его родных больше не осталось, отбилось в груди жарким огнём, что вновь прорвал плотину, которую тот терпел так много лет. Впервые Вэнь Нин не ощущал себя одиноким за это время… Чтобы не произошло, в этот раз он обязан уберечь это дитё… — И вновь ты погружён в свои мысли, А-Юань… — Вэнь Нин, всё время следующий за юношей, словно верная тень защитника, внимательно следил за тем, чтобы тот ненароком не споткнулся о ровные ступени или не ударился головой о ветки деревьев. Не трудно было догадаться, что ещё терзало сердце адепта. Вдруг около ног юноши прошёлся маленький пушистый ураган, в котором тот смог опознать белоснежного кролика, за которым также быстро следовал такой же малыш, только его шёрстка была сравнима с цветом вороньего крыла. Насыщенный чёрный. Лицо Лань Сычжуя тронула улыбка, а сам он аккуратно опустился перед животными, протягивая им руку, о которую чёрныш тут же стал ластится, а затем поднатачивать к своему занятию друга. А что же до его связи с Господином Лань Чжанем и Господином Вэйем? — Как мне теперь быть с ними? — не стоило труда догадаться, о ком тот говорит. Рукав его ханьфу стал служить для кроликов небольшой забавой, но теперь лицо Сычжуя вновь стало задумчивым и почему-то грустным… — Знаю, до этого момента я даже не задумывался о подобном, но после того, как ко мне вернулись мои воспоминания о тех днях… Тот момент, когда я назвал их своими отцами. Я понимаю, что тогда я был маленьким ребёнком, который не слишком задумался о значении этого слова. Да и честно это сейчас так смущающе звучит… — бледные скулы покрыли нежные лепестки розового румянца. — Но почему-то мне кажутся эти слова такими правильными. У меня возникает такое чувство — даже когда я просто думаю о подобном — словно так и должно быть. И я не знаю, как реагировать на это… Насколько это приветственно? Да и какое право я на подобное имею? — Мне кажется большее, чем кто-либо другой, А-Юань. — холодная рука Вэнь Нина чувствовалась даже сквозь одежду, но не вызывала мурашек, а наоборот. Становилось спокойно. — Порой неважно одна кровь или чужая. Когда ты был маленьким, каждый из них заботился о тебе, как родитель. Ты был нашим сокровищем, которое мы всеми силами пытались уберечь и обеспечить счастливым детством. Я безмерно благодарен господину Ланю за то, что он взял тебя и приютил. Дал должное воспитание и позволил тебе вырасти в замечательного трудолюбивого юношу. А разве ты не заметил, как засияли глаза молодого господина Вэя, когда он узнал тебя? — небольшой смешок вырвался из груди Сычжуя. Он помнил и помнил, как его сердце неимоверно забилось и тот схватил того за ногу, как тогда, будучи ребёнком. — В чём я никогда не сомневался, так это в том, насколько сильно ему было приятно слышать от тебя это обращение. И не думаю, что его чувства изменятся, если ты вновь их так назовёшь. Если твоё сердце действительно считает их своими родителями, тогда ничьи слова или возражения не должны препятствовать тебе и твоему счастью. От подобных слов сердце действительно затрепетало, а А-Юань вновь прокручивал в голове все моменты, связанные с этими удивительными заклинателями, к свадьбе которых они как раз и вернулись. Во внутреннем кармане, на груди, до сих пор находилось бережно сложенное письмо, в котором, размашистым почерком Вэй Ина было сказано, чтобы те в ПЕРВУЮ очередь присутствовали на этом важном событии!!! «Если понадобится мы даже перенесём церемонию на несколько дней, чтобы вы успели добраться, но даже не думайте, что я хоть кому-либо позволю провести её без вашего нахождения в Облачных Глубинах!С любовью, Вэй Ин»
Что ж, возможно, у него действительно есть особые привилегии у этих двоих…***
Жизнь в клане Гу Су Лань кипела с самыми первыми лучами солнца, и пускай это их обычная, повседневная рутина — просыпаться рано и ложиться, только на небе взойдёт луна — но эти, последние дни, действительно были наполнены суматохой. И это полностью оправданно! Ведь не каждый день происходит свадьба Второго нефрита клана Лань и Великого Старейшины Илина! В тот самый момент, когда весь клан трудится, чтобы обеспечить достойную церемонию одному из лучших заклинателей своего ордена. Кажется, даже проступки Вэй Усяня остались если не до конца, то в большей степени забыты. И многие с удовольствием помогают в украшении Облачных глубин алым свадебным шёлком. Да что адепты! Даже Лань Сичэнь не смог находиться в стороне и быть вдали от брата в такой важный для него день. Конечно, ему очень больно и трудно… Мерзкие мысли порой доводят до настоящих срывов, что заставляют кричать так громко, что подушка не спасает, впитывая с криком потоки слёз. Но благо, что ум пока брал верх над разбитым сердцем, и до фатальной стадии не дошло. Может, повлияла предстоящая свадьба, может общая поддержка дяди, брата, даже Вэй Усяня? Главное, что на данный момент тот действительно смог найти в себе силы хоть немного показать себя живым человеком и не пятнать столь радостное событие своим состоянием. — Глава клана Лань, рады приветствовать вас. На данный момент, Сичэнь следил за украшением банкетного зала и был крайне удивлён услышать знакомый уверенный голос среди этой суматохи. Казалось, даже воздух заискрился от силы цзыдяня, что поблёскивал на бледном пальце Цзян Чэна. — Глава клана Цзян, глава клана Цзинь, добро пожаловать в Облачные Глубины. — Сичэнь обменялся поклонами с Цзян Чэном и рядом стоящим со своим дядей Цзинь Лином, которому до сих пор было не привычно и тяжко слышать обращение «глава» в свой адрес. Но не смотря на трудности тот стойко держался, чем вызывал у первого восхищение, а у второго чувство дежавю от того, насколько сильно тот понимает эту взвалившуюся ношу. — Вижу, и ваши адепты решили помочь нам с подготовкой. Не гоже мне сидеть сложа руки, пока остальные так упорно трудятся. — Я рад это слышать, Лань Сичэнь, — произнёс Цзян Чэн. — В таком случае, раз уж я всё равно вас встретил, не могли бы мы обсудить некоторые вещи касательно этого события. — Дядя, — обратился к нему Цзинь Лин, стараясь казаться не слишком настырным. — Раз уж моё присутствие вам без надобности, я пока помогу остальным. — не успев услышать ответ, тот убежал, сверкая пятками. — Тс, вот же неугомонный. — Он был так сильно загружен в этот месяц, уж позвольте ему эту вольность, глава Цзян. В конце концов, он ещё совсем ребёнок. С этими словами и едва дрогнувшей на красивом лице улыбкой Лань Сичэнь жестом показал мужчине следовать за ним. Никто из присутствующих не заметил, как напряглись плечи Цзян Чэна, когда в глазах главы Лань всё ещё ярко виднелась печаль и боль. Он будет держаться до последнего. До конца этого праздника уж точно. Эту свадьбу ничто не должно омрачить.***
Покои Второго нефрита Гу Су Лань стали для Лань Чжаня по-настоящему родным местом. Дом там — где тебя ждут. На данный момент, его дом сейчас мирно прижимается к его спине, следя за тем, как тот аккуратно выводит на бумаге различные иероглифы. Распущенные волосы Вэй Ина щекочут спину Лань Чжаня и падают на его запястья, а сам мужчина словно специально дышит ему в шею, вызывая табун мурашек. Тёмные нижние одежды Вэй Ина слишком контрастировали с белым одеянием своего будущего мужа и практически со всей атмосферой их маленького мира. Но при этом это всё ощущалось настолько правильно, как кусочки пазла, что наконец-то смогли соединится в цельную картину. И это было настолько необычно и сокровенно. Взгляд Лань Чжаня, которым тот одаривал своего избранника, когда тот в очередной раз поцеловал его в висок, задевая губами ленту, говорил красноречивее всяких слов. Дозволено касаться только члену семьи или своему избраннику… Именно в такой обстановке их застал только что пришедший в Облачные Глубины Сычжуй. Он всё решил, а потому срочно должен был лично рассказать о своём решении тем, кто стали для него родителями. Он даже не сразу откликнулся на приветствия Цзинь Лина, по которому также успел соскучится. Но это будет потом. Смотря на столь умиротворённую картину, сердце затрепетало. Настолько интимной и трепетной была эта атмосфера. Словно в этот момент для возлюбленных не существовало ничего, кроме них самих. На мгновение Сычжуй стушевался и задумался. А нужен ли он им? Не станет ли мальчик третьим лишним после того, как скажет. Когда по-настоящему раскроет им своё сердце, что так жаждало простой родительской любви и заботы. «Правильно ли я собираюсь поступить…» Эти мысли не успели плотно закрасться у него в голове, поскольку Вэй Ин заметил стоящего в проходе в их комнату юношу. Сперва тому достался сощуренный взгляд серебристых глаз, а затем, когда Вэй Усянь понял, кто перед ним находится, на его губах расцвела радостная улыбка. — Лань Чжань, смотри, вот и наше немного вернулось. С возвращением, А-Юань! Надеюсь ты не слишком устал, сегодня так много дел, я бы хотел, чтобы ты мне помог с некоторыми вопросами по поводу подготовки! Вэй Ин говорил, и при этом его голос был пропитан счастливыми нотками, которые Сычжуй ещё ни от кого не слышал. Так говорили родители, когда встречали своего ребёнка с долгой прогулки. Лань Чжань отложил кисть на стол и также повернулся к нему. На первый взгляд его лицо оставалось неизменным, но цепкий янтарный взгляд скользил по телу юного адепта, проверяя на наличие ран или ушибов. «Я рад что ты вернулся целым и невредимым. Мы ждали тебя, сын…» Вот что говорили глаза самого строгого и послушного заклинателя Гу Су. Это было слишком невыносимо, чтобы держать всё в себе! Лань Сычжуй, едва не запутываясь в собственных одеждах, подходит к двум заклинателям и склоняется перед ними в глубоком поклоне. Он выражает всё этим движением. Благодарность за проявленную заботу, за шанс жить в этом мире, радоваться, развиваться. За возможность жить с мыслью, что у него есть два самых главных члена семьи. Что он часть не просто ордена, где нужно что-то доказывать и достигать. За то, что он часть их маленькой, но такой любящей и крепкой семьи. — Отец… П-папа… Ваш А-Юань… Ваш сын вернулся домой… Его обнимают две пары крепких рук, кто-то плачет вместе с ним, выплёскивая всё накопившееся напряжение, и в этот самый момент А-Юань впервые понял, что это такое — вернуться домой, где тебя ждут.***
Свадьба однозначно была самым масштабным и громким событием, которое проводилось когда-либо в Облачных Глубинах. Целая куча разнообразной еды, что стало настоящим гастрономическим аттракционом для адептов Гу Су. Да что еда! Самые главные персоны этого дня, казалось, светились и парили от счастья! Даже с лица Лань Чжаня не сходила едва заметная улыбка. Красные одеяния ему невероятно шли! Что уж говорить о гипер-эмоциональном Вэй Ине, который, стоя у алтаря, едва сдерживался, чтобы не закричать на весь мир, как сильно он счастлив и как сильно любит своего жениха. Его улыбка могла ослепить, но за прозрачной красной вуалью её, к сожалению, не было видно. Но может это как раз и хорошо. Вэй Ин не думает, что Лань Чжань смог бы сдержаться и не зацеловать его прямо сейчас перед сотней свидетелей. Три поклона соблюдены… Главные обряды проведены… Они женаты… О Боги, они действительно женаты! Плевать, что думают другие, они так любят друг друга. Наверное, с радостью молодых могла только посоревноваться радость их сына. Сычжуй стоял неподалёку от них и ослеплял сиянием своей улыбки каждого, кто на него бросал взгляд. В его глазах плескалось счастье за родителей и гордость, что они смогли всего этого достичь, не смотря на многие трудности. А на Сычжуя взгляд бросали. Один так точно. Цзинь Лин очень жалел, что сейчас должен находится около своего дяди и других глав орденов. Он бы всё что угодно отдал, чтобы сейчас наблюдать за таким Сычжуем вблизи. Видеть морщинки около глаз, которые возникают, когда тот смеётся, хлопать рядом с ним за счастье молодых. Находится рядом с этим красивым юношей, что так глубоко проник в его сердце за все эти месяцы, что они пережили вместе. Даже эта свадьба между двумя мужчинами теперь не казалась какой-то отвратительной. Чем он теперь отличался от этих влюблённых голубков? Сам глаз с одного не сводит. И, пожалуй, финальным нокаутом для этого дня послужило то, что, когда пришло время дарить молодым подарки, Сычжуй пошёл самым первым, что весьма удивило всех, ведь по правилам первыми подарки дарят либо члены семьи, либо самые приближённые к ним. Он протянул родителям шкатулку, в которой находилось два гребня, где на каждом был вырезан и разрисован кролик: белый на тёмном и наоборот. Вэй Ин с невереньем смотрел на ручную роботу, а Лань Чжань, взяв в руки светлый гребень, перевёл взгляд на ладони А-Юаня, что были покрыты мозолями и царапинами. — Отец, папа, пожалуйста, оставайтесь такими же счастливыми, как в этот день, и дарите своему сыну улыбки и радость. — Он впервые назвал себя их ребёнком при всех. Вэй Ин не сдержался. Плевав на традиции, он крепко обнял Сычжуя и проговорил: «Моё дитя, что я сделал, чтобы заслужить такого сына и такого мужа…». «Мы оба будем беречь твой труд, А-Юань. Спасибо, сын, — проговорил Лань Чжань, потрепав мальчишку по волосам». Теперь их семья была официально представлена всем заклинателям.***
— Ух! Я уж думал не сбегу! Подумать только, кто придумал такое правило оставаться до конца вручения подарков? Я так хочу размяться! — Сперва нам лучше поесть, Цзинь Лин, столько вкусностей наготовлено. — Да у меня с последними событиями даже аппетит как-то пропал. А-Юань остановился, чем заставил Цзинь Лина сделать тоже самое. Они наконец-то смогли выбраться из общего зала и прогуляться по окрестностям. Впервые за его возвращение. Ведь перед этим каждый был занят своими делами. И кстати по поводу этого… — Ты имеешь ввиду, мои отношения с… — Нет!!! Совсем не это! — воскликнул Цзинь Лин и даже, походу, покраснел. — Точнее, я не скрою, что я шокирован, но не в плохом смысле. Это здорово: иметь родителей, которые тебя любят и ценят. — На этом моменте, Сычжуй очень пожурил себя, за некомпетентность. Вот же! — Всё хорошо, я не обижаюсь. Я знаю, что мои родители смотрят на меня и любят даже в таком положении. Просто дело в обязанностях главы. Одно дело слышать от дяди, как тот справлялся с этим грузом и совсем другое, познать это на собственной шкуре. Я не хочу никого подводить, но понимаю, что порой выносить подобное просто нет сил… За эти несколько недель я, наверное, даже не спал толком. — и это было правдой, о чём свидетельствовали тёмные мешки под глазами. Сычжуй на это лишь глубоко вздохнул. Он и понятия не имел, насколько сильным и выносливым должен быть человек, чтобы вынести такое. Цзинь Лин действительно заслуживал уважения и почёта. А ещё его очень хотелось подбодрить. Хотелось заставить улыбнуться и вновь сделать из него того хвастуна, которому за словом в карман не полезь. — Я обещаю, что если мы с отцами будем находится неподалёку от тебя, то ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь! — Будете находится? Подожди, а вы собираетесь уходить? — удивлённо произнёс Цзинь Лин. — Папа Вэй хочет путешествовать, отец за ним сто процентов пойдёт. И я тоже. Они ведь не просто родители, но и лучшие заклинатели своего времени! Поэтому моему обучению это пойдёт только на пользу. У меня такое чувство, словно всё, что я хотел получить из клана Гу Су, уже у меня есть. Поэтому, я буду идти вперёд. Цзинь Лин, с невереньем смотрел на сверкающие глаза Сычжуя. Он конечно рад за него и с уважением относится к подобному порыву. Дай ему самому волю, он бы тоже пошёл куда глаза глядят. Но теперь, появилось осознание того, что теперь его встречи с «другом», будут очень редкими. И, возможно, не долгими. — Это очень здорово. — Как гласит карта, которую мы составляли, совсем скоро нам нужно будет посетить небольшую деревушку, около Пристани Лотоса. Папа говорил, что там есть небольшие подозрения на злых духов. Поэтому, мы не на такой уж и долгий срок расстаёмся. — Сычжуй ободряюще улыбнулся, желая заразить юношу бодрым настроем. — И кстати, я могу сейчас сбегать в домик отца и взять карту! Может мы сможем пересечься ещё раньше. Оба юноши продолжили путь в сторону небольших домов, вот только они забыли про одну весьма важную деталь…***
А именно то, что, теперь уже мужья, захотят, как можно быстрее уединится от лишних глаз и заняться друг другом. Красные одежды, наверняка безумно дорогие и так красиво смотрящиеся на их телах, были безжалостно скинуты на пол, а сами возлюбленные лежали на скомканных простынях. — Красивый… — Лань Чжань не мог сказать по-другому, нависая над супругом, смотря на уже порядком опухшие губы, вздымающуюся грудь, по которой каплями стекает пот, на такие блестящие волосы. — Вэй Ин… — он чувствует, как его притягивают к себе, и он не может отказать себе в том, чтобы вновь не впиться в яркие губы, потому что сдерживаться сейчас, он абсолютно не в состоянии. Вэй Ин смеётся, понимает, его сердце трепещет от вида такого страстного Лань Чжаня. «Неужели только для меня? Неужели и вправду я один смогу его видеть таким? Каждый день…» — Лань Чжань… Ещё! Так прекрасен… Я даже мечтать не мог о том, что увижу тебя таким. Мой муж. Гэгэ… Его затыкают, потому что этот молящий голос буквально выбивает из Ванцзи всё терпение. Он кусает, вылизывает, мнет стройное тело, будто податливую глину. Старается угодить всем, чем может. Дразнит опухшие соски, помечает шею, скользит ладонью по прессу, пока не добирается до самого основного. Он безжалостный, доводит Вэй Ина до первого оргазма так, что тому, на несколько секунд отключили все функции организма. Словно он опять умер, но вновь возносится к жизни, утопая в горячих объятиях, утыкаясь в крепкую мужскую грудь, которую старается также укусить. Тоже заявить свои права на этого мужчину. — Такой горячий, Лань Чжань, сколько же ты в себе сдерживаешь? Невозможно… Столько ждать, останавливать себя. Ну ничего, мой дорогой… — Вэй Ин, придя в себя, усаживается на бёдра своего мужа, а затем наклоняется к нему, покрывая лицо поцелуями. — Сегодня ты выплеснешь на меня все свои фантазии… — он берёт руку Лань Чжаня и проводит языком по длинным пальцам, собирая свою смазку, заглатывая по самые костяшки. У последнего сбивается дыхание. Вэй Ин. Растрёпанный, испачканный в своей сперме, восседающий на его бёдрах, так близко к члену. — Вэй Ин. — Сейчас я веду, дорогой… А, на следующий раунд, я хочу лежать под тобой и быть связанным твоей лентой. Ты ведь хочешь видеть её на мне? Хочешь смотреть на то, как я даже сейчас принадлежу тебе… — в его ягодицы вцепились, открывая вид на девственный вход, а взгляд, которым Лань Чжань его одарил, стоил всех этих слов. — Не сдерживай себя… Люби меня этой ночью… Всю жизнь люби… Тем временем Цзинь Лин и Сычжуй, выйдя из ступора, после очередного откровенного стона, удрали от этого представления куда подальше. Добравшись до небольшой поляны, они оба присели на ступени, переводя дыхание и стараясь забыть то, что их глаза видеть не должны были. — Так вот что папа имел ввиду, под фразой «Обучение семейной жизни» … — Поздравляю с просветлением… Мне дядя ещё давно промыл этим мозги. НО Я ВОВСЕ НЕ ЖЕЛАЛ ВИДЕТЬ ПОДОБНУЮ ДЕМОНСТРАЦИЮ!!!***
Прошло несколько месяцев со свадьбы Старейшины Илина и Второго Нефрита. Как Сычжуй и говорил, они втроём отправились в собственное путешествие. Они помогали людям в их бедах, совершенствовались и просто были вместе, одной семьёй. Это был настоящий рай для А-Юаня. Пускай они вечно переходили из одного дома в другой, но это всё стало настолько незначительным, что практически не приносило дискомфорта. Свой дом у них всегда будет. И они вернутся туда, как только попросит сердце. Обычно они с Лань Ванцзи просыпались самыми первыми и начинали свои тренировки в игре на гуцинях и во владении мечом. А затем, когда наконец Вэй Ин появлялся в поле зрения, такой же растрёпанный, после сна, но уже дарящий своим дорогим мужчинам улыбку, наступала любимая часть Сычжуя в каждом их дне. Лань Чжань брал подаренный им на свадьбу гребень и расчёсывал своего супруга, приводя чернильные локоны в более презентабельный вид. Бывало и такое, что Вэй Ин подзывал «дитя» к себе и также причёсывал длинные волосы А-Юаня. А там, уже как пойдёт. Правда у каждой идиллии, был свой недостаток. Вэй Ин стал обучать сына тёмным искусствам, что не слишком приходилось по душе его второму родителю. Нет, Лань Чжань безоговорочно доверял своему мужу и не сомневался в способностях сына. Но всё же страх того, что Сычжуй мог столкнуться с теми последствиями, которые пережил его муж. Единственный кошмар, который Лань Чжань не будет в силах перенести — потеря ещё одного дорогого человека. Но пока всё шло хорошо, а это главное. Да и А-Юань всегда отличался своим спокойствием и ясным умом. Плюсом служило и мощное золотое ядро в его груди. Вэй Ин видел эти взгляды, ощущал это беспокойство, которое и его порой сжигало, но он хотел доверять этому дитю. А-Юань, особенный, это очень ясно ощущается. Он ещё сумеет удивить!***
Знал бы Вэй Ин, чем закончиться это, на первый взгляд, простое дело с очередной неупокоиной душой, он бы ни на шаг не смел приблизится к тому месту, где они сейчас сражаются с обезумевшими духами. Пребывая в одной из деревушек Юньмэна и встретившись с Цзян Чэном и Цзинь Лином на торговой площади, где все готовились к празднику фейерверков, наши герои, все разом, отправились на небольшую охоту. Юные адепты вырывались вперёд, устраивая гонки на мечах, узнавая друг у друга новости, в то время, как старшие умерено летели вслед за ними. Лишь Цзян Чэн сжимал челюсть, стараясь уследить за племянником, что больно близко летел около ученика Гу Су, пока Вэй Ин, держась за Лань Чжаня, по лисьему улыбался и уже придумал целую кучу способов, как смутить юнцов и поиздеваться на своим шиди. Вот только радость вмиг была стёрта с его лица, когда он ощутил небывалый прилив тёмной энергии и понял, куда привёл их магический след… Гора Луаньцан… Так и началось, они нашли человека, от которого и исходила эта мёртвая мощь и который, потеряв контроль над призванными душами, теперь стал безумным заклинателем, чья энергия уничтожала всё, на своём пути. В воздухе слышался вой мертвецов, игра флейты, струны гуциня и лязг мечей. Пока Вэй Ин и Лань Чжань старались устранить души умерших, Цзинь Лин, Цзян Чэн и Сычжуй пытались добраться до самого источника этой энергии. Цзян Чэн и Цзинь Лин, старались атаковать издалека, давая А-Юаню шанс приблизится и нанести финальный удар. Умения юных адептов за это время заметно выросли. Они больше не те маленькие ученики Гу Су, они полноценные заклинатели, которые знают свой путь и своё дело. Всё должно было пройти как надо. — А-ЮАНЬ!!! Но видимо не в этот раз… Сычжуй, нанеся последний удар, не ожидал, что в его одежды вцепятся, а затем утянут вместе с собой в пропасть, не давая никакой возможности даже ухватиться за выступ. Его крик смешался с голосами Цзинь Лина — который намеревался сам, чуть ли не последовать за ним, но был остановлен, вовремя спохватившимся Цзян Чэном — а также разнёсшимся рёвом Вэй Ина, у которого сердце на время остановилось. Тот что есть мочи помчался к обрыву, вместе с Лань Чжанем. Ему было плевать на свою безопасность. Он и сам намеревался прыгать. Только голос Лань Чжаня и его руки удерживали его от этого порыва. Он кричал и звал, старался вырваться, не желая никого слушать. Лань Чжань же, просто в очередной раз переживал то, чего так опасался. — Лань Чжань, он не сможет поглотить эту всю энергию. Он не вынесет этого. Не сможет очистить. Лань Чжань! — Вэй Ин, не глупи! — Цзян Чэн старался достучаться до него, но у самого руки неимоверно тряслись. Нужно что-то делать… Но что? — Если прыгнешь, то тогда мы не сможем спасти вас двоих. — взгляд, которым одарил его Вэй Ин, заставил того немедленно замолчать, а тёмную энергию вокруг ещё больше бурлить.***
Мгх… Странно… Я словно падаю… Но почему-то не ощущаю, что должен скоро почувствовать землю. Время будто бы замерло. Здесь холодно. Слишком тяжко. Словно я замер в этом времени. Темно и столько негативной энергии, столько невинных погибших людей. Это так давит… Будто с каждой секундой я могу стать одним из них и также утратить всю ясность разума. Темная магия, которая желает поработить твоё тело, забрать душу. Папа… Неужели ты смог вынести такое… Неужели это всё, что мне предначертано судьбой… — Сычжуй! Сычжуй! Не смей!!! Держись!!! А как же наши планы? Как же твои родители? Сычжуй! — юношеский голос Цзинь Лина, с истерическими нотками ударяет по ушам. — Лань Сычжуй!!! Не позволяй тьме взять вверх над тобой!!! У тебя есть те, ради кого ты должен оставаться сильным! — низкий баритон Цзян Чэна, пробирает до костей, ведь не часто этот человек так сильно способен впадать в такую крайность. Родители? — А-Юань. Подай мне знак, что слышишь. А-Юань, услышь мой зов. — хриплый и дрожащий голос Лань Чжаня окутывает теплом и страхом потерять. — А-Юань, дитё, моё дитё, не дай мне опять жить с мыслью, что я потерял тебя… — Вэй Ин редко плакал, больно осознавать, что тот, кто всегда всех озаряет улыбкой, сейчас рыдает и молит. Веки слишком тяжёлые, открыть просто невозможно… Он чувствует, как человек, который удерживал его тело, исчез и, возможно, сейчас сражается с остальными, а он едва сохраняет концентрацию, чтобы просто не сойти с ума… — А-Юань… Юноша словно вздохнул воздуха на полную грудь. Внезапно пространство около него стало светлее, а напротив появилась до боли знакомая фигура. — Бабушка… — Послушай меня, рано тебе ещё умирать, дорогой. У тебя вся жизнь впереди… — по-доброму произнесла старушка, улыбаясь, потрескаными губами, с явной заботой, на старческом лице. — Слышишь, как они зовут тебя? Ты сильнее, чем можешь себе представить. Ты сын двух самых Великих заклинателей. Ты уникальное дитё, А-Юань. Однажды ты уже спасся от смерти и сейчас можешь это сделать. — Но я ещё не до конца познал возможности этого пути… — Тебе не нужно познавать то, чем ты и так в силах совладать. Ты можешь создать своё. В твоих руках бесценное умение объединять несовместимое. Только представь, что мог бы сотворить господин Вэй, будь у него то, что есть у тебя. Ты смесь светлого и тёмного. Ты Лань А-Юань. Самый великий и способный адепт своего поколения, который способен совместить в себе два пути — меча и тьмы. Просто скажи себе, что ты можешь это сделать! Прошу, мой храбрый мальчик, не оставляй своих близких. Не пятнай их души ещё большим горем, чем они уже пережили. В слух ударяет нежная мелодия отцовского гуциня, которую идеально дополняет звук озорной папиной флейты. У него нет флейты, но кто сказал, что он не может попробовать управлять мёртвыми с помощью гуциня? Он сын двух великих заклинателей. Их наследие! У него нет никакого права запятнать честь своих родителей!!! В это время на вершине. — Вэй Ин, перестань, ты не выдерживаешь. — Господин Лань, ваши пальцы. Оба родителя без продыху играли и старались хотя бы не усугублять сложившуюся ситуацию. Но Вэй Ин начинал задыхаться, а Лань Чжань до крови проводить по струнам гуциня. — Мне плевать, там мой сын. Я не успокоюсь, пока мой ребёнок не будет рядом со мной. — прохрипел Вэй Ин, в ответ Цзян Чэну. — Я уже достаточно терял! Шидзе, тебя, дядю и тётушку, клан невинных людей, которые приютили меня взамен на свою защиту, которую я так и не смог дать. Даже Лань Чжаня. Я НЕ ПОТЕРЯЮ ЕЩЁ И ЕГО!!! Энергия света заполнила всё вокруг. Столь яркой вспышки светлой энергии, это место ещё не знало. Если и можно было описать, то на что было похоже появление А-Юаня из тёмной пропасти, то это вознесение. Его одежды трепал сильный ветер, хвост, который был довольно плотно закреплён, распустился и развивался вместе с налобной лентой. Но самым удивительным и завораживающим были его глаза. Один покрытый белесным сиянием, в то время, как второй, излучал алый поток тёмной магии, что кровавыми лентами блистала среди чистого энергетического полотна. Мелодия гуциня А-Юаня, затмила своим звуком даже ту, что продолжал играть Лань Чжань. Это была та песня, которой Вэй Ин управлял мертвецами, одним из которых всё же стал тот самый заклинатель, но при этом, в этой песне, были ноты… Очищение… Покой… — Помогите мне, в знак того, что я помог вам… Помогите наказать виновника вашего беспокойства. Да будете вы дальше спать мирным и тихим сном. Вэй Ин не верил свои глазам. А-Юань… Он смог… Живой… Его А-Юань… Если бы не точно такие же эмоции, на лице Лань Чжаня, то он бы подумал, что спятил. Но это действительно так. А-Юань сумел объединить в себе два пути совершенствования. Он управлял мертвецами, но при этом не подчинял своей воли, а просил сделать это по их собственному желанию. Как только Сычжуй произнёс эти фразы, так мертвецы мигом окружили зачинщика, а затем, в него тут же попало три стрелы. Цзинь Лин. Он словно прочитал мысли старшего, и понял, что нужно сделать. Цзян Чэн смотрел на племянника и впервые увидел перед собой побитого, всё ещё тревожного и буйного, но непоколебимо стоящего, с гордо поднятой головой мужчину. Цзинь Лин же, не отрывал взгляда от божественной фигуры Сычжуя, и стоял так до самого конца, пока тот не закончил играть. А затем, он вместе с Вэй Ином и Лань Чжанем, побежали к адепту, который наконец-то смог закрыть глаза и погрязнуть в безсознательном сне.***
— Ну же, Цзинь Лин! Я хочу поскорее увидеть это место! — Не спеши так, дурак! У тебя только рана успела затянуться! Но Сычжуй и не думал останавливаться. Он бежал по освещённым тропам города Юньмэн и только и успевал любоваться красотой этого места. Ещё никогда тот не чувствовал себя настолько бодрым и полным сил. Как А-Юань узнал, после того случая на горе, он отключился на полных три дня, за которые его отцы, а также Цзинь Лин, практически не отходили от его кровати, которую им выделил в Пристани Лотоса глава Цзян. В скором времени, к ним прибыли и его дяди — Сичэнь и Вэнь Нин — узнать о состоянии племянника и выслушать полную картину случившегося. А-Юань понимал, что после такой новости, невозможно избежать последствий… Когда тот очнулся, Вэй Ин не желал отпускать его от себя, переча даже Лань Чжаню. «Пока мы не решим этот вопрос с другими кланами, я не позволю себе отойти от него! Пускай только попробуют хоть пальцем тронуть, я без сожаления возьмусь за флейту.» Глаза Вэй Ина, были красными от слёз, а хватка стальной, вторую ладонь Сычжуя держал никто иной, как Цзинь Лин. «Если нужно будет, я самолично буду охранять тебя, пускай хоть у кого-то появится дурное намерение!» Смотря на эти все картины, а также ощущая мощную энергию, от готового в любой момент бросится в бой Призрачного генерала, братья Лань, а также Цзян Чэн, только пришли к выводу, что никто, ни коем образом, не позволит обвинить Сычжуя в зле. И если от Вэй Ина, Лань Чжаня и Вэнь Нина это было понятным делом — они слишком привязались и слишком полюбили этого ребёнка — то прыть Цзинь Лина буквально выбила у Цзян Чэна почву из-под ног и заставила невольно бросить взгляд на Сичэня, что пытался мысленно поддержать его, а также держать лицо максимально серьёзным. Уж больно уголки его губ хотели растянуться в улыбку, а руки машинально тянулись прикоснуться к фиолетовым одеждам и сгрести это недовольное лицо в плен нежных поцелуев. Что уж тут говорить, мужчины Гу Су Ланя — действительно обольстители для юношей Юньмэна. Но несмотря на всю тревожность подобной ситуации, на собрании кланов, которое закончилось пару дней назад, было решено, что Лань Сычжуй не представляет собой никакой угрозы и более того, он стал первым примером того, как может один заклинатель использовать одновременно два пути. Было ли это победой заслуженной или в этом сыграла роль грозная защита адепта в виде Старейшины Илина, Призрачного генерала, двух Нефритов и глав Цзинь и Цзян. Сейчас это было не важно. Они добились этого и теперь, после такого стресса и строгого режима, в который его запихали чуть ли не все эти персоны, А-Юань имел полное право повеселится от души на празднике фейерверков!***
Цзинь Лин аккуратно пришвартовал небольшую лодку у песчаного берега, в то время, как гиперактивный Сычжуй, уже успел вытащить оттуда их небольшую провизию и сменные ханьфу. Как-ни-как, а он давно хотел наконец-то окунуться в тёплые воды Пристани Лотоса. — Не торопись! Успеешь окунуться, сперва давай хоть плед постелем. Цзинь Лин был слишком серьёзен и постоянно отводил взгляд, стараясь не показывать, как при каждой сияющей улыбке, на красивом лице, его сердце совершает кульбит. Он давно знал, что испытывает к этому юноше нечто большее, чем просто дружбу, но подтвердил свои чувства только тогда, когда осознал, что мог потерять такого важного для него А-Юаня навсегда. Когда находился около его постели и не позволял другим касаться Сычжуя. Он сам вытирал ему пот при лихорадке, сам менял бинты, старался передать немного духовной энергии, чтобы тот быстрее поправлялся. Ему было плевать на взгляды и мысли Вэй Ина, Лань Чжаня и других. Всё-равно никакого презрения или негатива в них не было, да и не им решать с кем оставаться их сыну. А подколы по этому поводу, он уже как-то стерпит. Был страх по поводу дяди и его реакции, но, когда юноша, прогуливаясь с уже выздоравливающим Сычжуем, застал главу Цзян в компании главы Лань все опасения улетучились. Эти двое сидели в самом дальнем углу пристани и при этом голова Сичэня, лежала на коленях Цзян Чэна и сам он чуть ли не мурчал от того, как тонкие пальцы играют с его волосами. Рядом с ними стоял наполовину полный кувшин «Улыбки императора». Как воспитанные люди, Цзинь Лин и Сычжуй должны были покинуть столь интимный момент, но тут дело зашло как раз за первого. «- Он вырос… Тот его вид на горе, когда он попал своими стрелами в того мертвеца. Я словно забыл, что этот отважный и сильным муж, мой неотёсанный и вечно попадающий в передряги племянник. Он был так похож… Так похож… — Ты воспитал превосходного заклинателя. Цзинь Лин талантлив и силён, как ты, благороден, как его отец и прекрасен, как твоя добрая сестра. Прости, любовь моя, знаю тебе больно это вспоминать, но разве не ты в день свадьбы своего брата сказал мне, что нужно уметь отпускать прошлое и принимать настоящее? Мне казалось, из-за этого случая, который произошёл, ваше отношение с господином Вэйем заметно улучшились. Вы даже вместе выпивали у тебя в покоях, когда закончился совет кланов. — руку, что остановилась на чёрной макушке, взяли и поцеловали, проведя пальцем по тонкому запястью, на котором виднелась белоснежная лента, при этом смотря прямо в глаза покрасневшего от таких действий и недавних воспоминаний об этих посиделках Цзян Чэна. — Он растёт и будет становиться настоящим мужчиной. Его потенциал не знает границ и когда-то, я в этом уверен, он станет самым сильным заклинателем своего времени. — Не забывай и про Сычжуя. Оба хороши, что аж смотреть тошно. Прям знакомую картину увидел. Ходят вокруг да около, хоть невооружённым взглядом видно, как этот оболтус смотрит на второго. — Тебе ли говорить о долгом молчании А-Чэн… Мне кажется они как раз-таки, вокруг да около ходить не станут. Ведь юноши Юньмэна никак не могут устоять перед чарами заклинателей Гу Су Лань и наоборот. — если бы адепты только видели, каким взглядом Лань Сичэнь одарил своего возлюбленного, они бы не удивились тому, что через секунду оба мужчины повалились на землю, при этом самозабвенно целуясь.» — Чего же ты лицо прячешь, юная дева? — с небольшой насмешкой проговорил голос около него. Цзинь Лин, уже хотел было повернуться в сторону нахала и крикнуть тому, чтобы тот не смел его так называть, вот только и замер с открытым ртом, смотря на адепта перед собой. Он знал, что Сычжуй красив среди многих своих сверстников — тренировки с Вэй Ином и Лань Чжанем дали свои плоды в его мускулатуру и физическую форму — но, когда он воочию увидел рельефный торс, эти крепкие руки и скрытые нижними одеждами бёдра, всё возмущение сошло на нет, а шутка про «юную деву», похоже была как никогда актуальной. Он не моргая пялился и с каждой секундой краснел всё сильнее, не в силах даже рот держать закрытым. Но самым фатальным стало то, как этот дьявол, распустил свой высокий хвост и длинный каскад волос упал ему на плечи и спину, оставляя среди этого чёрного водопада белую линию налобной ленты. Тут Цзинь Лин вспомнил, как аккуратно складывал эту ленту рядом с её владельцем, когда нужно было убрать пот со лба. Из-за чего покраснел ещё больше. Только сейчас он вспомнил, что для каждого жителя Гу Су означала эта лента. Но ему просто не дали времени на отступление. В какой-то момент, Цзинь Лин уже успел также обнажить своё тело и стал следовать за Сычжуем в воду. Заклинатель светлого и тёмного пути, смотрел на него, любовался, словно это не он сейчас завораживает второго своей красой, а словно этот юный глава Цзинь, стал его сиреной, что с каждым шагом заманивает на глубину. Цзинь Лин не был таким крепким, но в его силуэте виднелась юношеская стройность и твёрдая осанка, что только добавляла ему величие. Тонкая талия манила, а взгляд, такой же затуманенный, как и у самого Сычжуя, пленил. Миг и уже этот прекрасный юноша задыхается в руках адепта Гу Су, смотря ему в глаза, дыша прямо в губы, прижимаясь так близко, что в один момент, чувствует, как его подхватили за бёдра и заставили оплести ногами крепкий торс. Он цепляется за Сычжуя, и ждёт, когда, тот наконец-то накроет его губы своими. Ему было плевать на холод воды — руки были такими жаркими, что защищали его кожу и от прохлады озера, и от порывов ветра. — Что же ты делаешь со мной, юная дева? — Перестань болтать! Я из-за тебя уже который раз сердце не могу успокоить и вдохнуть нормально! Сычжуй, чёрт тебя подери! А-Юань… Я не выдержу больше! — Скажи. Просто скажи мне об этом, А-Лин. Кто из них потянулся первым — непонятно. Но в том, что никто не желал отстраняться, знали оба. Их силуэты освещала луна, а затем небо украсилось всполохами тысячи фейерверков, которые те видели в отражениях чужих глаз. Они воровали поцелуи друг друга — Сычжую пришлось запрокинуть голову, поскольку Цзинь Лин из-за того, что находился на его руках, буквально нависал над старшим. Он поглаживал чужие бёдра, сквозь ткань, целовал такие сладкие губы, опускаясь на шею, лаская чувствительную кожу, от чего Цзинь Лин, только и мог, что вплетать пальцы в его волосы, протяжно выдыхать бессвязную речь. В его нутре горел пожар, что опускался сладкой истомой к самому паху. В какой-то момент, он просто стал в наглую тереться твёрдой плотью об крепкий пресс, от чего А-Юань, практически терял рассудок, от неизведанных ранее ощущений. Но всё же юноша смог найти в себе силы хотя бы для того, чтобы вытащить их из воды и опустить дрожащего А-Лина на льняной плед, нависая над ним, не отрывая взгляда. — Мы не можем… Без всего необходимого… — старался вразумить покрытого похотью юношу Сычжуй, хотя он уже и сам был готов плюнуть на всё. — Прошу… А-Юань… — мозолистые, от лука, пальцы, пробегают по его груди, останавливаясь на сердце, что отбывает просто бешенную симфонию. — Знаю, что нельзя… Но не уходи… Просто целуй! Я хочу ещё! Хочу целоваться с тобой! Хочу! Я так хочу. Сычжуй лишь придавил того своим телом и теперь уже без остановки целовал, с надеждой, что они оба смогут насытится этими ощущениями. Хотя затея с самого начала была провальной. Раз уж этого желает его «госпожа», он не имеет права ему отказать. Вот уж точно правда — уникальный заклинатель двух путей, находится под властью одного капризного, но безумно любимого главы Цзинь.