-я тебя, блять, ненавижу.

Бессмертных Пешкова терпеть не мог. Ненавидел. До скрежета в зубах. До сотни матных слов при встрече. До тысяч мыслей «Как же ты меня заебал», когда Пешков херь очередную творил. До охуенно влажных, блять, снов. До снов, в которых Пешков прижимал его к первой попавшейся стене, целовал грубо, к себе прижимал, сквозь сжатую челюсть очередной горячий бред, на ухо, сука, шептал. Ваня заебался просыпаться посреди ночи и чувствовать ебучее влажное пятно на боксерах. Его задолбало, честно. Он не знал, что с этим делать. При том, что Пешков его всё так же заёбывал в школе, и терпеть Бессмертных его всё так же не мог, но теперь во время очередных перепалок замечал неочевидные и невидные раньше вещи: глубокий голос, красивые руки, шею, в которую хотелось вцепиться зубами руками. -Ванька, а ты чё завис-то? - и снова надоедливый голос где-то над ухом, и Ваня обречённо, кажись, стонет и молится всем существующим Богам, чтобы Серый от него отстал. Сил ссориться, препираться или ещё чего-то такого не было вообще от слова «совсем». Бессмертных снова не выспался, и снова из-за ебучего сна. А сон - то какой был… Честно? Честно, сон Ване понравился. В нём Пешков целовал жадно, не отпускал от себя, помечал собственнически, доводил до исступления, до сорванного от стонов удовольствия голоса. Просыпаться не хотелось. Но пришлось. И снова с влажным пятном на боксерах. В пять, сука, утра. Если Пешков в это же время проснулся у себя дома от икоты - Ваня не виноват. Это не он его всеми известными матерными словами и проклятиями вспоминал. Совсем не он. -Пешков, съеби нахуй. Не до тебя сейчас, - ответил Бессмертных чуть ли не единственное, на что сил и какого-никакого желания хватало. И снова - руки по всей парте, на руках - голова, а потом - и отчаянная попытка заснуть. Историчка там, конечно, вещала что-то, но лишь так, задним фоном, слушать её никому не хотелось, и половина этого даже делать не пыталась. Ваня уже почти заснуть успел, когда подорвался от точного тычка ручкой прямо в спину. От неожиданности закричал почти, но, благо, вовремя вспомнил, где находится-то. А потому просто повернулся назад, недовольно потирая как мог спину, и увидел улыбающегося Пешкова. -Хули тебе надо? - зашипел Бессмертных. - Ещё и лыбится… Внатуре дебил. -Ванька, а… Пешков договорить не успел. Прервал неожиданно громкий голос исторички. Как пенопластом по стеклу. Захотелось закрыть уши. Всему классу. Разом. -Бессмертных! Пешков! Сколько же можно… - она ненадолго замолкла. Блаженная тишина. Жаль только, что недолго. - Вы слушали хоть что-то? Повторяюсь. По пятому кругу, специально для особенных. Совместный проект, разделяю вас по парам. Ваня, Серёжа, вы вместе. За темой зайдёте после урока. Дальше ещё занудная пара минут распределения и прочей ненужной ерунды, которую Бессмертных слушал как в прострации. Он не знал, как там отреагировал Серый, но он точно знал, что сам не выдержит. Несколько часов - а он знал, что с проектом они париться будут часа 2, и это без учёта ссор, точно - наедине с Пешковым, который после себя оставлял лишь чувство взбешённости и возбуждения, Ваня не стерпит. Сорвётся. Либо выскажет Серому всё и свалит, либо выскажет всё Серому и выебет - третьего в этой ситуации не дано. После звонка Бессмертных в кабинете как не бывало. Рюкзак на спину - и сбежал из кабинета. Плевать было. Пешков сам тему спросит. И сам его найдёт потом, если надо, чтобы договориться. И Пешков находит. Догоняет где-то в коридоре, весь такой притворно-раздражающе радостный, говорит, что взял тему и ждёт Ваню у себя после уроков. Даже адрес, зараза, смс-кой потом кинул. Бессмертных хотел разъебать телефон об стенку. Следующее, что Ваня помнит - это то, как он уже дома у Серого слушает его тупые шутки и подколы вперемешку с каким-то иногда умными мыслями по поводу проекта. На Серёже обычная домашняя одежда - шорты да футболка размера на два больше. И выглядит он, зараза такая, соблазнительно до жути. Ваня губы искусал в кровь в попытках сдержать себя, чтобы не накинуться, не поцеловать, не поиметь на ближайшей горизонтальной поверхности. Но когда Пешков, словно специально выводя на эмоции, смотрит прямо Бессмертных в глаза, облизывает губы, то у Вани срывает тормоза. Он подлетает к Серому со скоростью, казалось бы, света, сминает его губы своими. Они тёплые и мягкие. Ване его целовать определённо нравится. А Пешков в ахуе. Стоит несколько минут истуканом и не понимает, что к чему, что делать и что происходит. Кладёт руки Ване на плечи то ли в попытке оттолкнуть, то ли наоборот - ближе притянуть. И потом решает наконец - тянет на себя и покорно раскрывает губы. Бессмертных стонет в поцелуй и пускает в ход язык - и почти умирает от невероятных ощущений. Целуется Пешков в жизни даже лучше, чем во снах самых эротичных. Немного покусывая губы, заигрывая с языком, оставляя от зубов ранки маленькие. Ваню трясёт. Ваня к себе притягивает, царапает зубами нежную кожу на шее, честно старается не оставлять следов, но не уверен в том, что у него это получается. Пешков стонет на низких нотах, хрипло, Бессмертных от этого стона ведёт всего. Он снова целует Серого в губы, уловив своими его стон, и цепляет руки на талии Пешкова, не желая от него сейчас отстраняться. Не когда дорвался. Не в ближайшее время. -В - вань… - Бессмертных мычит в ответ, про себя замечая, что никогда ни из чьих уст собственное имя не звучало настолько сексуально. Серый не отвечает. Вместо этого он своими бёдрами вжимается в Ванины и потирается. На сей раз стонут оба. Ваня снова цепляет своими карамельные губы напротив. И заново ведёт бёдрами. Пешков стонет громче, берётся руками за шею Ванину, не отпускает от себя, максимум удовольствия получить хочет. В голове у Бессмертных - огромный клубок мыслей. Как это получилось, что сейчас он находится дома у человека, которого на дух не переваривал, и вжимает его в кухонный стол, доводя до исступления, до крайней степени возбуждения. Как получилось, что он получает невероятный кайф от жадных поцелуев и стонов на ухо. Как получилось, что сейчас они оба близки к развязке, и он сжимает руками мягкие упругие бёдра Пешкова? Ваня не знает. Но Ване точно это нравится. И мысли из головы улетучиваются, когда оргазм накрывает. Обоих. Одновременно. Серый дышит тяжело, отстраняется совсем немного, но опирается своим лбом о лоб Вани, пытаясь дыхание перевести. Ваня тоже. И думать ни о чём не хочется. Поэтому Ваня снова Серёжу мягко целует в губы и не отпускает. Они потом об этом поговорят. Потом обсудят. Точно не сейчас. Сейчас они слишком запутались. Сейчас им это не надо.