Прилив нежности

      Цзян Чэн напевает незамысловатую мелодию, пока готовит обед. Не то, чтобы у него дружеские отношения с готовкой, обычно еду готовит Сичэнь, но в этот раз его муж пришёл домой весь слишком расстроенный и нагруженный трудным рабочим днём, доставать его ещё и своим пустым желудком нет желания, да и у Ваньиня сегодня выходной, ему не трудно сварить какие-нибудь хинкали, которые налепил сам Лань Хуань вчера вечером.       Пара десятков хинкаль отправляются в кипящую воду, пока Цзян Чэн берётся за любимый салат с крабовыми палочками. Понтуясь перед зрителями — посудой на полках — подбрасывает нож вверх и ловко ловит, хмыкая.       — Осторожнее, это ведь не игрушка. — Слышится сзади нежный и явно уставший любимый голос Сичэня.       — Уверяю тебя, ты не знаешь никого более осторожного, чем я! — Самодовольно отвечает Ваньинь, оборачиваясь. Перед ним стоит шикарный, высокий, черноволосый мужчина в домашних серых спортивках и растянутой белой футболке. Цзян Чэн мысленно кричит в окно: «Видели, ублюдки! Это мой муж!» и невольно приподнимает уголки губ.       Лань Хуань тихо смеётся и Саньду умиляется тому, что он даже смеётся нежно. Всегда и всё он делает нежно. Иногда Ваньинь думает, что будь Лань Сичэнь убийцей он бы и головы отрезал с одной только нежностью… Порой он уж слишком смущает Цзян Чэна своей чрезмерной нежностью, прожив в этом мире почти тридцать лет, Саньду порядком отвык от такого обращения к себе.       — Ты голоден? — Интересуется Цзян Чэн, пока ставит на стол глубокую тарелку с салатом.       — Не особо, благодарю за твою заботу, но я…       — Мне плевать особо или не особо, ешь давай! Ты сегодня весь день ничего не ел! — Перебивает его Ваньинь, а потом даёт себе мысленный щелбан. Он знает как Сичэнь этого не любит, помнит как долго Хуань пытался отучить его от этой ужасной привычки, но в итоге они каждый раз приходят к неудаче. Но Цзян Чэн правда старается себя контролировать!       — Ладно, как скажешь, А-Чэн. — Лань Хуань улыбается вновь и принимается есть то, что ему приготовил Ваньинь.       Цзян Чэн чувствует как щеки розовеют от этой тёплой улыбки. Он фыркает и отворачивается к кастрюле с их ужином, выключает огонь и снимает посудину с плиты. Он слышит как Лань Сичэнь встаёт и куда-то направляется, не обращая внимание на явно приближающиеся шаги. На талию ложатся тёплые, большие ладони мужчины и Ваньинь дёргается, чуть не обжигаясь кипятком.       — Твою мать! Сичэнь, ты!.. — Начинает Цзян Чэн, но Лань Хуань осторожно накрывает его губы ладонью, едва ощутимо сжимая и прижимается чуть ближе.       — Не ругайся, любовь моя. Я так не люблю, когда ты ругаешься. — Нежно шепчет Сичэнь на ухо Ваньиню, обжигая его своим горячим дыханием. Мочки ушей Цзян Чэна тут же розовеют, а сам он осторожно ставит кастрюлю на стол, а после опирается ладонями о край. — Я правда очень голоден, лотос мой. Я надеюсь, что ты поможешь мне утолить этот голод.       Он освобождает рот А-Чэна лишь на мгновение, подцепляет подбородок мужчины пальцами и слегка поворачивает его голову в свою сторону, сам же тянется к его губам своими и утягивает его в сладкий поцелуй. Нежный, тёплый, чувственный, переполненный любовью — как сам Лань Хуань. Цзян Чэн никогда не признается — ни самому себе, ни кому либо ещё, — что такие поцелуи его любимые. Когда можно почувствовать каждой фиброй души чувства Сичэня. Цзян Ваньинь тяжело выдыхает, а его щеки пылают ярко красным.       Руки Лань Хуаня гладят тонкую талию мужа, не сильно сжимают, а потом поднимаются выше, к сильной груди, ещё выше к шее, одну ладонь он перемещает на щёку Ваньиню, а пальцем второй руки еле ощутимо проходится по кадыку, в следующий момент возвращаясь обратно на талию. Поцелуй продолжается, Лань время от времени отстраняется от мужчины, всего на пару миллиметров, позволяя обоим вдохнуть воздуха, а потом продолжает ласкать рот Цзян Чэна.       Через некоторое время этой ласки Сичэнь отступает, а Ваньинь сильнее опирается на руки, зажмуривает глаза и тяжело дышит. Черт… Когда Лань Хуань такой нежный и ласковый у него срывает крышу, он хочет, чтобы муж ласкал его и ласкал, целовал и целовал, как можно нежнее, как можно дольше. Чтобы не приступал больше ни к чему, плевать он хочет насколько болезненное может быть возбуждение.       — Черт… Лань Хуань, ты чертов… — Цзян Чэн приостанавливается, переводя дух. –… извращенец чертов…       — Если любовь к тебе это извращение, то я готов быть самым законченным извращенцем в мире. — Вновь шепчет Сичэнь, тянет мужа за запястье и тот разворачивается к нему лицом, вжимаясь поясницей в стол. — Покажи же мне своё личико, любовь моя, душа моя, мой любимый, прекрасный лотос…       Ваньинь смотрит в пол, закрывая лицо длинной челкой и не позволяет мужчине увидеть его.       — Ты слишком мил, когда смущаешься, сердце моё. Я не могу устоять перед тобой… — С этими словами Сичэнь медленно опускается на колени, проводя ладонями от талии Цзян Чэна к бёдрам, перемещает их на внутреннюю часть бёдер и с легким нажимом разводит ноги мужчины в стороны.       Цзян Чэн горит. Всё его тело словно окутало одеяло… из лавы. Эта лава медленно растекается в паху, крича о себе, показывая Лань Хуаню слегка натянутые домашние штаны. Сичэнь улыбается, немного приспускает эти самые штаны, захватывая и нижнее бельё разом, оставляя их где-то в области колен и улыбается, когда видит перед собой возбуждённый член Ваньиня. Лань с неподдельным интересом рассматривает его как в первый раз. В размерах он не уступает тому, что прячут его собственные штаны, набухшие вены паутиной вьются вокруг ствола, а на кончике розоватой головки блестит полупрозрачная капелька.       Лань Сичэнь облизывает губы и обхватывает ими головку, слыша сверху несдержанный стон удовольствия. Пробегается по ней языком, чувствует солоноватый привкус и глубоко вдыхает, опускаясь ниже. Заглатывает медленно и осторожно, помогая себе рукой там, куда рот не достаёт, движется аккуратно, использует язык, вылизывая каждую венку. В ответ на все свои действия он слышит глухие стоны, резко поднимает глаза и встречается со взглядом Ваньиня, который сжимает зубами нижнюю губу. Заметив это, Сичэнь резко выпускает член изо рта, надрачивая его ладонью, а потом говорит слегка хриплым голосом:       — Не сдерживайся, любовь моя. Твои стоны ласкают мой слух слаще любых комплиментов. Покажись мне, свет мой, твоё удовольствие на лице бесценнее любого произведения искусства из Лувра.       Цзян Чэн на это лишь рычит в своём привычном тоне, а потом позволяет ещё одному стону вырваться наружу, когда эти горячие губы касаются яичек в невесомом поцелуе. А дальше вновь поднимаются вверх по стволу и вбирают орган в тесную теплоту рта. Лань Хуань движется сначала так же медленно, но уже через несколько мгновений набирает скорость, а Ваньинь щедро награждает его своими сладкими стонами, более не приглушенными никакими усилиями. Он гладит мужа по макушке и затылку, слегка надавливает и тот послушно вбирает член глубже, чувствует мелкие подрагивания органа и тут же выпускает его изо рта, на что Ваньинь отвечает разочарованным стоном и пытается вернуть голову Сичэня обратно.       — Не торопись, лотос мой, не стоит заканчивать так быстро. Пойдём со мной.       Лань Хуань тянет его за руку в спальню, где укладывает его на широкую мягкую кровать, нежно придерживая за талию. Он снова накрывает любимые губы своими, щекотит нёбо языком, а Цзян Чэн невольно дёргается — боится щекотки. Лань тихо смеётся прямо в поцелуй и отстраняется, на последок целуя в щеку.       — Ты ведь хочешь меня, А-Чэн? — Целует кадык, немного прикусывает и слышит тихий стон. — Хочешь меня, мой любимый? — Цзян Чэн быстро и много кивает, не произнося ни слова. — Скажи мне это, ну же. Позволь услышать, как сильно ты хочешь меня.       — Хуа-ань… — Протягивает Ваньинь, уже не вынося того, как сильно пылают его щеки. — Твою мать, просто…       — Я жду, душа моя.       — Хочу, хочу, хочу тебя! Хуань, возьми меня, твою мать!       Сичэнь довольно улыбается и Цзян Чэн про себя шутит: «Как кот, которому сметаны налили», а через мгновение ему стало не до шуток, ведь дыхание перехватило от невероятно горячего зрелища — Лань Хуань раздевается. Ваньинь обожает эту часть прелюдии, когда его муж медленно снимает свою одежду, переступает с ноги на ногу, улыбается, подмигивает ему, останавливается на поясе штанов, слегка оттягивает его, дразнит… Словно танцует для него, для Цзян Чэна.       Разобравшись с одеждой, Сичэнь возвращается к своему до боли возбуждённому мужчине. Целует его уже припухшие губы, вновь дразнит, когда щекочет кончиками пальцев живот. Опускается ладонью ниже, ещё ниже, останавливается лишь тогда, когда чувствует под пальцами сжимающееся колечко мышц.       — Подай, пожалуйста… — Лань Хуань протягивает одну ладонь вперёд и терпеливо ждёт, пока Ваньинь нервно тянется к подушке, ищет под ней что-то, а потом протягивает это «что-то» Сичэню. — Спасибо, любовь моя. — Лань целует Цзян Чэна в лоб, а в ладони сжимает небольшой тюбик со смазкой.       Цзян Чэн тяжело дышит, тянется рукой к своему члену и неторопливо ласкает себя, пока внутрь проталкивают два обильно смазанных пальца. Ваньинь глухо стонет от приятного чувства заполненности, но этого всё равно мало, хочется больше, хочется попросить не тянуть и наконец вставить ему, но Цзян скорее съест живую медузу, чем сделает это, поэтому он только и может, что слегка покачиваться в сторону ласкающих его пальцев.       Заметив нетерпеливость со стороны мужа, Сичэнь вновь довольно ухмыляется и вставляет третий палец, вгоняет их по самые костяшки и задерживает внутри горячего тела. Ваньинь сжимает зубы, а вместе с тем и собственный возбуждённый орган в ладони. Внезапно накрывший оргазм отключил его мозг на несколько долгих секунд. Горячая белесая струйка потекла по его плоти вниз, ловя на себя заинтересованный взгляд Лань Хуаня.       — Ну вот, а я так хотел разделить с тобой оргазм, А-Чэн… — Сичэнь опускается чуть ниже и одним широким мазком языка слизывает густую сперму с начавшего опадать члена. Делает ещё несколько мазков, окончательно очищая его. — Надеюсь, что ты не оставишь меня один на один с моей любовью.       Ваньинь пытается прийти в себя после оргазма, глубоко дышит и смаргивает слезы. Слова Сичэня он не сразу смог разобрать, а уж тем более понять суть предложения, но спустя совсем немного времени он приподнялся на локтях, слегка подрагивая, и взглянул ниже. Возбуждение Лань Хуаня на лицо…       — Конечно же я не оставлю, Сичэнь… Продолжай…       Он ложится обратно на кровать и прикрывает глаза. Цзян Чэн чувствует как к его заднице приставляют горячий член в презервативе. «И откуда он его только достал?! Неужели носит с собой, как дамочка тушь и помаду» — думает Ваньинь и расслабляется, впуская в себя мужчину.       Лань Сичэнь входит легко, но всё равно очень осторожно и нежно, придерживает Цзяна за бёдра, наклоняется к его лицу и целует кончик носа. Ваньинь отворачивается в сторону от этой ласки, а если бы у него была бы возможность покраснеть ещё гуще — покраснел бы. Сичэнь начинает двигаться, медленно и аккуратно. Он знает, что Цзян Чэн любит быстро и жёстко, чтобы тела с пошлым звуком врезались друг в друга, что бы перехватывало дыхание, но сегодня он решил быть таким: медленным. Так Ваньиню тоже нравится, а иначе бы не уже давно остановил его.       — Мой любимый… — Шепчет Лань, смотря прямо в глаза напротив. — Моя драгоценность… — Проводит ладонью по щеке вверх, убирает прилипшие пряди челки к мокрому от пота лбу. — Моё сердце… — Продолжает он, чувствуя, как оргазм потихоньку охватывает его. — Мой прекрасный лотос…       В следующую секунду его тело окутывает оргазм. Лань Хуань кончает находясь внутри, а вместе с этим чувствует как вокруг него сжимаются мышцы. Немного отойдя от оргазма, он берёт в ладонь вновь вставший член Цзян Чэна и всего парой движений доводит его до пика наслаждения.       Оба вспотевшие, уставшие, но до безумия довольные, они ещё несколько минут находятся в одной позе, просто любуясь лицами друг друга. Гладят по щекам, по плечам и шее, обнимаются и целуются.       — Ну всё, выйди уже из меня…       — Точно, прости! — Смеётся Лань Хуань и придерживает презерватив у основания, что бы не соскочил. Ловкими движениями он снимает его, завязывает и точным броском попадает прямо в мусорное ведро.       — Отличный бросок. — Подмечает Ваньинь, притягивая к себе по ближе мужа. — И секс тоже.       — Рад, что тебе понравилось. — Лань Сичэнь зарывается носом в его волосы на макушке и обнимет поперёк груди.       — А что это был за внезапный прилив нежности, кстати?       — Да так… — Гладит по груди и сжимает в объятиях крепче. — Я просто внезапно понял, что влюбился в тебя ещё сильнее.