Сказка про Свет

Свобода, такая прекрасная свобода! С башни виден весь город, и последние ветерки путаются в волосах, и смех друзей раздается. Ах, пусть все счастливы будут этой ночью! Пусть все будут свободны и любимы, пусть высохнут слезы и придет счастье! Два месяца назад Миранда не надеялась снова оказаться здесь. Два месяца назад были стены, и закрытые двери, а вера в спасение почти исчезла. Хотелось бы забыть то время? Странно, но нет: вдвойне счастлив жизни тот, кто посмотрел в глаза смерти. Внизу зажигаются огоньки, а Миранда смотрит на них сверху. Она выше крыш, она почти летит! Чарльз с Кэролайн пытаются угадать, кто в каком доме живет, и она невольно сама начинает придумывать, что происходит в тех окнах. Вон черный силуэт появился в белом квадрате — это, наверно, Джейн поливает цветы, а по сердцу ее пробегает приятный холодок, потому что она думает о своей любви. Вон свеча горит, словно кто-то из другого века перенесся вдруг сюда — интересно, что там происходит? Почему хозяева погасили лампы и живой огонь зажгли? А вон на балконе, еле видные, целуются двое… Невольно Миранда смотрит туда, где днем хорошо виден одинокий старый дом. Горит ли свет там? Счастлив ли тот, кто живет там? Даже ему, хозяину дома, желает девушка счастья в эту ночь — пусть хоть половину ее радости почувствует он, пусть хоть покажется ему, что он такой же, как другие! Но не горит свет, и самого дома не видно — вместе с хозяином залила его густая темнота. Не думай о нем, Миранда, и не смотри туда! Пусть он несчастен, пусть света нет в его жизни — тебе-то что? Он достоин боли. Он, отбиравший жизнь и свободу — пусть помучается, пусть польет слезы! Все сверкает и светится, а там — темнота. Как в подвале… И за этими стенами сидит человек — такой же, в общем-то, как сама Миранда — и уже не верит, что кто-нибудь придет к нему. Кричит удивленно Чарльз, ахает Клэрис, отшатывается Кэролайн; Миранда кидается прочь. Ничего не говоря, ни о чем не предупреждая. Ей вдруг безумно нечестным кажется, что в одном окне нет света. Горят свечи и люстры, горят фонари на улице; а там нет ничего, что могло бы спасти от мрака, и там сидит одинокий человек, и он ничего не может сделать с темнотой, и она скоро совсем проглотит его!.. Раньше девушка считала, что есть такая Граница Нормального; эта граница окружала город и, конечно, была невидима. За ней — в лесу — могло случиться что угодно. Там оживали легенды, там царили свои законы, и человек ни за что не мог понять их. Потом девушка забыла об этой Границе — глупые детские выдумки! — и почти поверила опять, когда оказалась в плену. За Границей Нормального, в Темном царстве, сидела девица за железной дверью… Миранда уже выбралась из города. Не боится она темноты: у нее фонарь, и горит он ярко, и от него разбегаются все дети ночи. Но девушка чувствует их взгляд: сотни невидимых глаз следят за ней, сотни бесплотных лап хотят схватить ее. «Что делаешь ты тут, девица?» «Иду в страну ночи, свет несу». «Берегись, девица, останешься ты там навсегда! В первый раз отпустило тебя чудище — во второй не отпустит!» Одна лапа хватает все-таки, холодная, Миранду за самое сердце. Не замерзай, сердце! Не гасни, свет! Страшно; и нет рядом никого, не звучит человеческий голос, когда он так нужен. Остается только самой себе петь, самой себе истории рассказывать. Миранда начинает говорить, и дети тьмы притихают, слушая ее. Такая повесть у нее получается: была девушка, и была она в плену, и долго просила ее отпустить; но чудовище не понимало, что она живая. И вот с горя девушка заболела, и увидело чудовище, что чахнет она день ото дня, и заплакало, и открыло дверь… «Но ведь он остается чудовищем» Миранда ничего не отвечает. Свет моргает часто-часто, дрожит. Только бы донести огонек, только бы не дать тьме поглотить и себя!.. Смелеют невидимые духи, подкрадываются ближе; вот чувствует девушка — перо коснулось ее щеки, слышит — шепчет кто-то в траве, видит — тень промелькнула. Схватят лапами когтистыми, да утащат в норы глубокие, да вонзят клыки острые, да оставят лишь кости белые… Почти бежит уже девушка. Дом давно окостенел и не дышит. Он мертв. Без страха заползают сюда тени, шуршат в стенах, выглядывают в окна. Где дорожка была, там трава пробивается; где надежный забор стоял, там теперь легко тени проходят. Неужели опоздала Миранда? Дом не замечает, что скрипит его дверь. Внутри него совсем пусто, и ночь наполняет все коридоры темнотой. И вернулась девица в царство каменное, заколдованное… Миранда кричит, но голос не долетает и до конца коридора — тонет во мраке. Совсем сходит с ума огонь, мечется во все стороны — вот-вот погаснет. Но что это? Сходит кто-то по ступеням; но нет у него света. А если и не человек это вовсе? Одна с тенями, да в доме, который был темницей. Не лучше было бы остаться у света? Смеяться, и радоваться, и считать вечным смех, и забыть горе? Миранда осмеливается поднять глаза; видит она человека. Когда-то впустил он в дом тьму, и она почти погубила его: она заставила руки дрожать, чтобы не мог он удержать фонарь, и украла голос, чтобы не мог он позвать на помощь. Он чуть не падает — от усталости ли, еще от чего-то ли — и ему приходится опираться на стену. Миранда не уверена, узнает ли ее хозяин дома; она не уверена даже, что помнит он свое имя. Девушка включает свет, и Фредерик отшатывается в тень. Он так долго жил во мраке, что боится. Ушло его солнце, и не нужен ему другой огонь; но вот же оно, вернулось! Посмотри же на него, бедный человек!.. Он страшно худ, а кожа его бледна, и только вокруг глаз черные круги. Казалось, он почти не ел и не спал все эти недели — а может, так и было. Он не говорит ни слова, но не сводит с гостьи широко раскрытых глаз, то ли боясь ее, то ли не веря, что это она. Миранда ставит фонарь, потухший уже, на стол. Хозяин дома не шевелится — сидит в углу, обхватив себя руками, пытаясь то ли защитить себя, то ли согреться. Дом оживает, чувствуя свет внутри. Тьма уползает из него; даже в подвал проникают лучи, даже там невыносимо ей теперь. Фред встает с трудом, подходит к Миранде; кажется, он боится, что она исчезнет. Сколько таких видений являлось ему, сколько мороков посылала ему ночь? Он хватает гостью за руку и чувствует, что живой человек пришел наконец. Сам хозяин дома совсем холодный и дрожит, словно после тяжелой болезни. Но теперь ведь все будет хорошо, правда? Свет вернулся. Вернулся сам, по собственной воле. Зачем? Пожалел ли похитителя, или пришел насмехаться? Да какая разница. Главное, что они теперь вместе. Вместе — а значит, одолеют любую тьму. Вместе — а значит, будут они свободны и любимы. Вместе — а значит, высохнут слезы и придет счастье!