ribbon

- Да ты вообще ничего не понимаешь! - он прерывает свою тираду, для того, чтобы сделать тягу, - Просто не представляешь, что теряешь! - Пойти к тебе домой после пар, чтобы поиграть в какую-то неизведанную ересь, плюс к этому выпить вишневое пиво? - парень поднимает одну бровь, потирая двумя пальцами подбородок, - Да, я действительно многое потеряю. Младший закатывает глаза, начиная топтаться на одном месте, сжимая сигарету между пальцев сильнее. Вот и почему Ваня снова упирается? Серёжа уже всё делает, чтобы остаться с ним наедине, узнать о нём намного больше, чем остальные. Ведь так интересно, аж зубы скрипят, да губы в тонкую полоску от возмущения сжимаются. Обидно, до одури. И как заставить его? Что такого предложить? - А если я тебе скажу кое-что, но на ушко, - а младший знает, как заинтересовать. Иван слегка наклоняется к чужому лицу, проезжаясь носом по крупным кудрям, быстро бросая извинения. Жожо (такую кличку придумал ему одноклассник, когда были ещё в классе восьмом) медленно губами шевелит, но от каждого нового слова по телу старшего проходит табун мурашек. Темно-зелёные очи бегают по всему, что видят. На данный момент в поле зрения попадают лишь кудряшки, и подрагивающие худые плечи. Пешков прерывается на последних словах, которые уже отрывками доносились до оппонента, слышится шипение, а после и маты. Сигарета дотлела до фильтра, немного обожгла кожу на подушечках пальцев. - Жить будешь? - интересуется Иван, возвращаясь из полусогнутого положения, в обычное. - Буду, а ты приедешь сегодня? - Серёжа дует на «ожог», смотря так, словно всё святое этого мира собралось в этом ребёнке. Можно было бы сделать такой вывод, если, конечно, не слышал, что такого он говорил на ушко. - Приеду, - у юноши всегда слабость к этим кудрям, так и хочется потрогать, потрепать, накрутить на косточки пальцев. Но нужно держать себя в руках, так что он кивает, чему-то своему, разворачивается и направляется к воротам на территории института. *** Парень мечется по квартире, несколько раз переставляя бутылки, бокалы, да и вообще, нервничает, как перед первым экзаменом в девятом классе. Расчёсывает волосы возле зеркала, закусывая нижнюю губу. Рано или поздно, ему придётся достать то, что он обещал на сегодняшний вечер. И хоть страшно, до тряски в коленках, тремор начался ещё с утра, руки дрожат неистово. Открывает окно в спальне, из кармана пальто достаёт сигареты и спички. Музыка из колонок приятно доносится до ушей, расслабляя тело и разум. Нельзя сказать, что взволнованность совсем прошла, но легче стало безусловно. Тяга ментоловой сигареты разливается по глотке, медленно кружась под песню, он забывается, вновь и вновь затягиваясь. Нега спокойствия растекается по фарфоровому телу, нет больше той дымки неуверенности в себе. Всё-таки курение вредит вашему здоровью, но как помогает, словами не передать. От холода с улицы становится прохладно, но парень действует безрассудно, он оттягивает ворот фиолетового худи, вытягивая руки над головой, продолжая танцевать в свету неоновой подсветки, заказанной из интернет-магазина и, судя по отзывам, она скоро перегорит, сломается, взорвется, да всё, что угодно. Но сейчас он здесь, в нежном розовом свету, с блевотно - ментоловой сигаретой в зубах, ждёт человека которого ненавидет, до желвак на лице, и любит точно так. Он слишком милый мальчик, слишком отзывчивый, добрый, влюблённый. Хороший, таких как он, мир ещё не видывал. Но, к большому сожалению, общество наносит ущерб ментальному состоянию «святого ребёнка». От самокопания отрывает звонок в дверь, музыки больше не слышно, в ушах будто звон, заглушающий всё вокруг. Главное не бояться, главное не бояться, главное не боя… - Привет, - Ваня чешет в затылке, сплетая пряди волосы между собой, - это тебе, - из-за спины показывается букет. И вот Серёжа не из робкого десятка, за букетик цветов под венец не побежит, на носочки для поцелуя не встанет, но когда букет этот дарит ОН. Да даже если Иван набор крышечек от энергетиков подарит, младший уже от радости сальсу отплясывать будет. Белоснежные лилии, в сплетении с темно-фиолетовыми ирисами, которые на фоне крупных бутонов выглядят такими маленькими, но изящными. До невероятного вкусно пахнет, хочется этот запах оставить в маленькой квартирке навсегда. Цветы упираются в нос, ноздри вдыхают аромат снова и снова, без возможности остановиться. Сиреневая ленточка плотно обвязывает цветы, Сергей играется с кончиками ленты, аккуратно наматывая на запястье, после возвращая всё обратно. Неловкость витала в воздухе, но ещё некомфортно стало от осознания, что предмет обожания всё ещё стоит на пороге, сзади дверь нараспашку, а старший глазами пол прожигает. Жожо за шею его цепляется, повисает, притягивая ближе, держа в ладони цветочную композицию, чувствуя, как его талию окольцовывают чужие руки, точно так же близко притягивая, будто впечатывая в себя. Ощущение, что хочет одним целым стать, но это не так. Его быстро отпускают, наконец, закрывая дверь за собственной спиной. Пешков указывает взглядом куда проходить гостю, сам удаляется на кухню, за вазой. Иван морщится от стойкого запаха сигарет, но внимание быстро переключается на алкоголь. Две бутылочки красного полусладкого, и четыре 0,5 вишнёвого эля. Только нет самого главного, из-за чего он, собственно, пришёл. Нет, ни в коем случае, он не пришёл к младшему в гости после долгих уговоров, только после его заманчивого предложения. Провести с ним время никогда не лень, но тут такой стимул, такой повод. На плечи опускаются ладошки, тем самым обнимая со спины. Как-то не по дружески. Честно признаться, Серёжа немного пригубил, для мощного рывка и расслабленной походки, так сказать. Новый трек тихо льётся из колонок, юноша носом утыкается в плечо старшего, медленно втягивая аромат парфюма. И что-то у Вани всё так хорошо получается, приятно пахнет, ухоженный, добрый, милый, так ещё и не против накуриться. - Ты достал? - Иван кладёт свои руки поверх чужих, плавно покачивая бёдрами под такт музыки. - Конечно, я же обещал, - тепло тела пропадает, Пешков направляется к своей сумке. Между тетрадями, ручкой и несколькими рефератами, он находит нужный пакетик. На стол прилетает целлофан с нужным наполнением, разрезанная бумага. А ещё, здесь очень важны умелые пальцы Сергея. Ваня садится на пол, выглядывая из-за другого края журнального столика, внимательно наблюдая за всеми действиями друга. Пешков разворачивает один прямоугольный кусочек бумаги, насыпая посредине обильное количество травки, но главное столько, сколько можно спрессовать, дабы вес не высыпался из бумаги. Когда эти махинации проходят успешно, один край материала сворачивают в трубочку, просовывая под каннабиноиды*, плотно сворачивая. Последнее действие, это смочить слюной свободный край бумаги, хорошо приклеив его к, уже имеющемуся, конусному основанию. - Готово, - у младшего слегка трясутся руки, от одной мысли, как друг внимательно наблюдал за ним. - А ты профессионал, как я вижу, - парень поднимает брови, утвердительно кивая. - Это не так. Жожо передаёт самокрутку Ване, сам тянется к письменному столу, за спичками. Первую тягу даёт сделать гостю, долго держа пламя над марихуаной. Старший делает тягу, впоследствии чего кашляет, с дымом вперемешку. Серёжа посмеивается, делает тягу следом, сразу отдавая всего себя наркотику. Проходит некоторое время, первая самокрутка уже подходит к концу, но старшего парня взяло очень сильно. Его мысли путаются, очень хочется пить и много-много петь. На крайний случай танцевать. Просто хочется какой-нибудь активности, сделать что-то странное или наоборот, очень обыденное. А вот Жожо хотелось сейчас только умереть. Ноги ватные, руки не слушаются, а в плейлисте включается такая заевшая везде песня. Ваня поднимается с пола, протягивая кудрявому ладони, мигом поднимая с твёрдой поверхности, укладывая его руки на свои плечи, а собственные на чужую талию, сильно сжимая. Они, буквально, танцуют в объятиях друг друга, но ведь на то они и друзья (?). Старший опускает голову ниже, встречаясь с кудряшками, теперь уже не страшно потрогать их, заплести косички или что-то подобное. А Сергей уже активно тянет на пол гостя, Бессмертных искренне не понимает, что делать в этой ситуации, но хватка на талии крепче. Юноша полностью обмякает в руках студента, закидывая одну ногу на его бедро. - Ты что творишь? - шепчет Ваня, моментально подхватывая его за конечность. Вроде взяло больше его, а в зюзю тут явно Сергей. Последний вовсе обнаглел, закидывая и вторую ногу на бёдра друга, плотно прилегая. На секунду кажется, что он сломал все законы притяжения, ведь с таким перевесом они давно бы столкнулись с деревянной поверхностью. - Ваня, почему ты держишь меня под жопу? - прямолинейность - его второе имя. - Серёжа, почему ты обхватил ногами мои бёдра? - вопросом на вопрос! Это всегда была рабочая тактика. - Давай молча? - Что молча? - старший не понимает смысл всех слов, всё давно расплывается. - Всё молча. В голове Ивана что-то щёлкает, он резко усаживает младшего на письменный стол, упираясь руками по обе стороны от его бёдер. Пешков всё так же держит его за шею, возвращает ноги в положение, которое было только что, до того момента, как его усладили на холодный стол. Окно так и не закрыли. Серёжа встречается своим носом, с носом оппонента, долго трется о его лицо своим, медленно проходя губами по линии подбородка, но полноценных поцелуев не оставляет. Если вдруг Ваня что-то предъявит, можно сказать, что он просто в состоянии наркотического опьянения спутал его физиономию с подушкой. Но когда в его висок прилетает легкий, эфемерный чмок, он сразу понял - пора действовать. Длинные пальцы цепляют подбородок, поднимает чуть выше, сам юноша наклоняет голову влево, медленно приближаясь к губам напротив. Останавливаясь в миллиметре от желанного, он выжидающе смотрит в чайные глаза. Старший не может больше ждать, резко поддаётся вперёд, впечатываясь в сухие губы. Медленно шершавый язык проходится меж алых уст, раскрывая их, тем самым больше давая пространства для дальнейших узоров. Языки сплетаются, неспешно вырисовывая что-то своё, словно узоры в раскраске «Мандала». Холодные ладони, которые ранее нашли своё место на столе, переместились под плотную ткань худи, ощупывая изгибы талии, короткими ногтями Иван пересчитывает каждую косточку рёбер, создавая приятные ощущениям, за счёт щекотки. Отрываясь от удушающе нежного поцелуя, Бессмертных губами проходит по тонкой коже на шее, слегка кусая за адамово яблоко, свободной рукой оттягивая воротник одежды, кусая выпирающую ключицу. - Стой, стой, что ты.. - сквозь вздохи еле выговаривает Серёжа, опрокидывая голову назад, так, что кудри падают на приятные черты лица, закрывая обзор. - Тебе не нравится? - старший вновь целует друга в губы, но уже более грубо. Кусает за нижнюю губу, сильно оттягивает. После мазками спускается ниже, оставляя след от зубов на подбородке. - Это странно, - эту фразу Иван проигнорировал, продолжая оставлять поцелуи-бабочки на шее. Ваня опускает руки под ремень джинс, понимает, что затянуто очень плотно, поэтому дрожащими пальцами пытается отстегнуть крупную бляху. - Я не хочу, подожди, не надо, у меня никогда не было, - начал шептать Серёжа, немного покачиваясь торсом, чтобы минимально избавиться от чужих рук. - Прости, я пугаю тебя? - парень убирает руки, укладываясь ладони на чужие щёки, притягивая к себе ближе для поцелуя. - Немного, - честно признаётся Пешков, но на поцелуй отвечает, пальцы в чужие пряди волос вплетает. Инициативу в руки свои берёт, становясь напористее, из-за чего старший простонал другу в рот, тяжело дыша. Иван отстраняется, смотря в темные глаза напротив. Он гладит его по волосам, прижимая к своей груди. И он сделает всё, что хотел, но тогда, когда Сергей будет готов, ну либо проспится и утром даже не вспомнит. А так, он готов приехать к своему другу для чего угодно: накуриться, выпить, да даже выпилиться*. Что угодно, лишь бы ещё раз ощущать жар чужого тела под ладошками.