лакримоза

lacrimosa dies illa,

qua resurget ex favilla

judicandus homo reus       тихая, грустная музыка эхом отражается о стенки зала.       а зал ли это?       разве здесь есть стены?       не видно ничего. только две танцующие вальс под моцарта фигуры и падающий на них свет.       тревожные голоса хора оставляют на душе рея неприятный остаток, но пока напротив себя он видет расслабленное и бледное лицо эйчи, который легонько улыбается уголками губ, все хорошо.       так ведь?       их движения синхронны, двигаются точно в такт тихой мелодии, иногда резко нарастающей и бьющей то сменяющейся тональностью, то голосами певцов, тянущих слезные строчки.       никто из них не говорит ни слова, а про себя рей только поражается такому умильному спокойствию в голубых глазах напротив.       почему эйчи не волнуется?       а почему в свою очередь волнуется рей? разве что-то происходит, из-за чего стоит волноваться?       хор снова заладил свое после небольшого проигрыша. гнетущая обстановка все нарастала, а эйчи продолжал вести танец, крепко держа чужую руку и двигаясь кругами по черной бездне.       да, это несомненно была бездна. такую же бездну можно увидеть в глазах отчаявшегося человека. черную, после взгляда на которую теряется всякий смысл в борьбе за что-либо.       у эйчи иногда можно было заприметить такую бездну. как бы не старался, он не мог скрыть сломленности.       может быть, он не хочет существовать?       такой странный вопрос, на самом деле. звучит глупо, да и смысла не имеет. даже если не хочет - что он может поделать?       стоит рею подумать об этом, как эйчи рассыпается на тысячу, нет, очевидно большее колличество лепестков белой розы. танец останавливается. рей успевает только увидеть все ту же улыбку и все тот же взгляд. теперь ему кажется, что эйчи был воплощением этой бездны, такой гнетущей и пустой.       хор снова протягивает свое "la-cri-mo-sa di-es il-la", а мелодия бьет по ушам.       – еще увидимся, рей.       музыка протягивает последнюю ноту, звучащую совсем оглушающе, и затихает. теперь вокруг никого - рей и белые лепестки остались одни. хотя, какой толк от этих лепестков?       точнее будет сказать, что теперь рей один.

huic ergo parce, deus,

pie jesu domine,

dona eis requiem.

amen.