Open the door!

Клопе сперва в самом деле не хотел заводить друзей или любовников в новом университете. Он думал, что ему никто не нужен, ведь его семья сделает его главой совсем скоро, возможно, навяжет ему какую-то хорошую девушку (или полную суку) из такой же богатой и влиятельной семьи. И Клопе против не был. Ровно до того момента, как он увидел его. Человека, который сиял так ярко, что его можно было спутать с солнцем. Кейл Хенитьюз стал тем человеком, которого хотелось… Которого просто хотелось. Клопе много чего хотел сделать с Кейлом. Он столько месяцев наблюдал за ним на парах, смотрел, как он общается с темноволосым угрюмым первогодкой из Кореи и главой студсовета института Роан. Клопе знал, где живёт Кейл, чем он питается, и даже сколько раз тот ходит в туалет. Клопе знал о жизни своего кумира, что ворвался в его жизнь подобно фейерверку, абсолютно всё. Однако божественное создание, чьи волосы горели подобно костру, а глаза, напротив, источали холод, похоже, совершенно не хотел его в ответ. — Кто ты, чёрт возьми, такой? Убирайся с дороги, — вот и весь их небольшой первый разговор. Однако Клопе не терял надежды. Он знал, чувствовал, что Кейл Хенитьюз — его родственная душа…

I was meant to be yours! (Я должен быть твоим!)

Клопе на жестокие слова своего наваждения только улыбнулся и пообещал себе, что переубедит Кейла во что бы то ни стало. — Ведь я тебя люблю, дорогуша, — шептал самому себе Клопе в тишине своей комнаты, когда открывал галерею и дрожащими от возбуждения пальцами тыкал на фотографии красноволосого ангела, снятые кое-как. Но и этого было достаточно, чтобы возбудить Клопе. А несовершенство Кейла на этих фотографиях ещё больше подогревало любовь Клопе, пусть сумасшедшую, пусть ненормальную, но любовь. — Ведь мы должны быть единым целым, — подпевал словам какой-то популярной песни Клопе, водя по горячему напряжённому члену рукой, представляя, что это рука, рот, бедра Кейла, который совсем скоро позволит ему это сделать… — Я смогу доставить ему неземное удовольствие, — безумно шептал Клопе, представляя красные щеки, бледные пальцы и теплый язык, что лизнет головку, горячий рот, что вберет его полностью… Клопе простонал и посмотрел на руку, испачканную спермой. Всегда, представляя своего личного Бога, Клопе не мог продержаться дольше семи минут. Клопе облизнулся и принялся слизывать с ладони вязкую тёплую жидкость, представляя, что это сперма Кейла. — Я заставлю его кончить мне в рот, — решил Клопе перед тем, как закрыть крышку компьютера и откинуться обратно на подушки.

***

They made you blind, messed up your mind. Их слова ослепили тебя, запутали!

Клопе понял, что им мешают, почти сразу. Ведь этот Чхве Хан и Альберу Кроссман всегда говорили вещи, которые Клопе просто не выносил. — Ты должен написать заявление в полицию! Этот ебаный сталкер должен сидеть в тюрьме! — ругался Чхве Хан, закатывая глаза и закидывая в рот очередной ломтик картошки фри. — Ты прав, — ответил Кейл, но все они знали, что Кейл слишком ленив, чтобы в самом деле что-то предпринять. И Клопе бы забыл об этом инциденте, если бы его детка не принимала их слова так близко к сердцу! О нет, Клопе не был собственником! Просто от очередного пролитого на него в раздражении кофе его немного занесло. Да, Клопе признает, что после того, как Кейл назвал его ублюдком и вылил на него какую-то дрянь из кафе неподалеку, ему не следовало хватать Кейла за воротник рубашки. Ему не стоило прижимать его с силой к стене в узком переулке. Но жестокий кусачий поцелуй, которым он наградил Кейла за все свои страдания, того определенно стоил. И пусть Кейл почти сразу вырвался и снова начал ругаться. Пусть так, но Клопе его уже за это простил.

You were meant to be mine! Ты должна быть моей!

На самом деле Клопе простил Кейла за многое. И за испачканные рубашки и брюки, и за боль в щеке, когда Кейл дал ему пощечину вместо того, чтобы ругать его, и за игнорирование, и за то, что он так много времени проводит со своими друзьями, что точно псы следуют за своим хозяином. Единственное, чего Клопе простить не мог? Что ж…

I am all that you need! Я — всё, что тебе нужно!

Клопе не мог простить измены. И когда он увидел, как Кейла целовал этот напыщенный ублюдок из семьи Кроссман? Что ж, Клопе немного переборщил. Да, он признает, что выбивать все дерьмо из этого сукиного сына было не самым правильным и взвешенным решением. Он должен был вспороть ему брюхо или, на крайний случай, задушить собственными руками, чтобы избавить Кейла и весь мир от этой падали, что встала между Клопе и его богом. Что ж, Клопе с радостью напомнит его детке, что только с ним он будет счастлив! И никто не может осудить его за этот небольшой порыв. — Кейл, милый, где ты? — звал своего парня Клопе, стряхивая с себя небольшие осколки, оставшиеся от разбитого вдребезги окна на первом этаже дома, где жила его любовь. — Это… Ты, психованный ублюдок! — довольно резко встретил его Кейл. — Ах, ты до сих пор злишься на меня за мой небольшой срыв, детка? — сразу же понял причину злости Клопе. — Небольшой срыв?! Да ты сломал Альберу три ребра! И руку! Он мог умереть, если бы не подоспели копы и ты не удрал! Клопе сразу же помрачнел, и улыбка пропала с его лица, сменившись холодным выражением, когда Кейл произнес имя светловолосой суки. — Ах, Кейл, я понимаю, что поступил неправильно… Но мог бы и ты меня понять? Он трогал то, что принадлежит мне, — Клопе снова улыбнулся, на секунду закрыв глаза. В следующую секунду он уже рванул к Кейлу, который, бросив книги, что до этого держал в руках, побежал по коридору, забегая в какую-то комнату и запираясь на ключ. — КЕЙЛ! — зло крикнул Клопе, хлопая по деревянной поверхности ладонью, злясь на себя за то, что не успел… Но он сразу же постарался смягчить свой голос, чтобы дать Кейлу понять, что он не хочет причинить ему вред. — Открой… открой дверь, пожалуйста, — голос Клопе понизился до шёпота, и он прислонился к двери, надеясь, что Кейл его услышит. — Кейл, открой дверь! — Клопе сглотнул и прижался уже вставшим членом к твердой двери, представляя, что Кейл тоже сейчас прислоняется к ней, и, ох, их же разделяет такая тонкая преграда… Которая, конечно же, не сможет спасти Кейла от Клопе. Но определенно есть нечто возбуждающее в том, чтобы поймать свою жертву и заставить ее трепетать в ожидании очередного удара.

Veronica, can we not fight anymore, (Вероника, можем мы больше не ругаться), Please, can we not fight anymore? (Пожалуйста, можем мы больше не ругаться?)

— Детка, ты знаешь, что не сможешь убежать от меня! Давай перестанем спорить, ладненько? Просто открой дверь и давай… Поговорим, — выдохнул Клопе, стараясь не думать о том, как трахнет Кейла, как заставит его умолять кончить от ощущения его большого члена в чужой заднице. «Я должен ещё немного потерпеть», — успокаивал себя Клопе, сжимая вставший член через ткань брюк.

Veronica, don’t make me come in there! Вероника, не заставляй меня заходить туда!

— О боги мои, Кейл, не заставляй меня ломать эту чёртову дверь, просто открой! — Клопе в самом деле был готов умолять. Если Кейл не откроет в течении трёх секунд!

I’m gonna count to three! Я буду считать до трёх!

— Раз! — Клопе в последний раз хлопнул рукой по деревянной поверхности. — Два! — Клопе чуть отошёл от двери и размял плечи. Fuck it! — Нахуй! — вместо следующей цифры зарычал Клопе, уже готовясь броситься вперёд и выломать эту дверь… Но вдруг парень остановился. — Кейл, если ты не откроешь эту ебаную дверь, то твоего второго дружка ждёт то же самое, что и Альберу, — с отвращением произнес имя главы студсовета Клопе, уверенный на сто процентов, что Кейл откроет. Щёлкнул замок. Дверь открылась. Клопе походкой победителя вошёл внутрь. «Нас ждёт жаркая ночь». И Клопе оказался прав. Из комнаты ещё несколько часов доносились проклятия, плавно переходящие в стоны, пошлые шлепки кожи о кожу и мольбы остановиться.