***
«Две песни — и я ваш». Петя своей татуировкой гордился. Нет, не так. Он ей ГОРДИЛСЯ! Во-первых, становилось понятно, что петь ему судьбой положено. Во-вторых, петь хорошо! Иначе бы не просили. В-третьих… гей и ладушки. А что плохого? Мальчик любит мальчика, птичка дельфинчика, или как там в радио-хитах рифмуется? В общем, Петя, увидев, татуировку жутко обрадовался, носил с удовольствием и ждал, когда благоверный в его жизнь пожалует. И хотя с годами становилось чуточку грустно, что оные, к кому тянулись гормоны, совсем не являлись теми, к кому была привязана душа, унывать Петя не собирался. В тот судьбоносный вторник Петя расхаживал по гостиной, подпевая солисту. Что за проникновенный голос… на повторе в двадцать пятый раз. Петя обернулся на экран монитора. Еще кудри эти… За окошками валил хлопьями желтоватый от света фонарей снег. Близился тридцать первый день рождения, хотелось какого-то драйва. Адреналина, черт побери! Вот бы… Вдруг Петя замер. Обдумал все… и подошел к компьютеру. Была, ни была…***
В другой столице погодка выдалась та еще. Снежинки, хоть и довольно редкие, путались в волосах, под ботинками хрустел ледок, хотелось домой и на диван с чем-то горячим. Или кем-то… Женя вздохнул. На дворе стоял вовсе не май, а любви вновь хотелось! Словно и десяти лет не прошло. Даже шорты иногда надевать хотелось... летом. Стряхнув с капюшона белые ледышки, Женя нырнул в подъезд и быстро поднялся в свою квартиру, чтобы, войдя, сбросить наконец слои теплой одежды и зарулить на кухню в поисках съестных припасов. Какие драконы над золотом чахнут, а Женя любил вкусненькое. И хранил богатства в верхнем ящике, прямо над кофеваркой. Орешки с сыром устроились в чашечке, вскипело молоко, в него добавилось пару ложек любимого несквика… и тут зазвонил телефон. — Да? — ответил Женя и поднес кружку ко рту, намереваясь с наслаждением отпить горячей, пахнущей шоколадом сладости. — Евгений, сколько вы стоите? Женя поперхнулся. Еле откашлялся, пока на той стороне скорбно молчали. Видимо, решили, что можно было и поздороваться для начала. И точно. Спустя минуту прозвучало: — Здравствуйте. Это Петр Елфимов. В Жениной голове, словно в миг перед смертью, пробежала вереница просмотренных видео. Он медленно поставил кружку на стол, сел на подлокотник кресла и озвучил то, что само собой пришло в голову: — Две песни — и я ваш.***
Свет лил такой яркий, словно стекл в оконных рамах съемного домика не существовало вовсе. Разворошенная постель утопала в летней лучистости, пахло шоколадом и кофе. Петя перевернулся на спину, любуясь видом на озеро, и спросил у вернувшегося в спальню Жени, пряча искорки смеха за фальшивой серьезностью: — Евгений, сколько вы стоите? На что ему ответили мгновенно схваченной и метко запущенной подушкой. Петя ее легко отбросил, прополз к краю постели и, ухватив за коленку, пробежал пальцами по голой ноге до кромки неприлично коротких шорт, намерено касаясь черной надписи. Поглаживая, чуть царапая, щурясь от не заставившего себя долго ждать рваного вдоха. — Две песни, Петь, все еще две песни. — Шутку на двоих, которой минуло десять лет, Женя быстро подхватил, забрался на постель и с довольной улыбкой устроился в вытянутых в приглашающем жесте руках. — Женечка… — произнесенное куда-то в висок имя отдалось в позвоночнике. — Мне нравятся твои шорты. Женя кивнул. Две ладони легли на бедро, одна поверх другой. — Мне нравится, что, когда я в них, видно твои слова.