***
16 февраля 2022 г. в 01:11
Уютно спрятав нос в пушистый шарф, Чангюн бредет по заснеженной улице и нервно перебирает в кармане ключи от чужого дома. Точнее, дом этот чужой для него только с понедельника по четверг. Едва наступает пятница, парень с нетерпением ждет окончания учебного дня, чтобы выплеснуть всю скопившуюся энергию. Эта энергия мешает ему нормально жить, трезво мыслить и адекватно общаться со сверстниками. Он не считает себя больным, просто он не такой как все.
Это в будни Чангюн простой девятнадцатилетний студент, который безукоризненно выполняет все задания, сидит за партой, крепко стиснув зубы, и, как и все, старается внимательно слушать педагога. Простой карандаш чертит по бумаге разные рваные линии, рвет ее, царапает парту. Чем больше проходит дней с воскресенья, тем хуже становится.
Но сейчас он почти у цели. На улице стремительно темнеет. Чангюн останавливается перед лужайкой, смотрит на плотно завешенные окна, однако он знает, что происходит за ними. А если точнее: то, что будет происходить. Он точно уверен, что его ждут.
Входная дверь открывается бесшумно, а по дому уже разливается аромат странных благовоний, туманящих разум. Голова приятно наливается свинцом, когда парнишка поднимается по лестнице. Ладони становятся влажными, а пальцы на ногах покалывает от мороза и нервов. В узких коридорах большого дома мягкий полумрак, обволакивающий кожу. Чангюн знает, что его приход не остался без внимания, но в этом доме есть правило абсолютно для каждого. Это правило — чистота.
Стоя под струей горячей воды и опустошая голову от посторонних мыслей, он все еще понимает, что сам загоняет себя в такую странную сеть, из которой не выберется. Только вот хочется ли выбираться? Это в понедельник стыдно настолько, что, кажется, будто каждый знает, чем ты занимался. Эти люди смотрят так жадно, впиваются в твое лицо, молча корят за бесстыдства. Стыдно, но хорошо настолько, что легко игнорировать. Стоит только вспомнить, как ловкие пальчики гладят юное тело, как подставляют к носу скрученные в трубочку сотню баксов, как меркнет картинка в глазах, заливая пространство мрачной комнаты яркими всполохами. Внутри становится тесно и горячо, а затем мокро и грязно... Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Они встретились случайно, если учесть, что в жизни бывают случайности. Всего лишь один короткий вопрос в социальной сети от смазливого парнишки: «Не хотел бы ты разнообразить свою сексуальную жизнь?». А Чангюн хотел: он уже с шестнадцати лет стал замечать, что отличается от остальных. Ему неинтересны рассказы сверстников о том, как они гуляют с девочками, как они хотят этих девочек поставить раком, а затем драть до изнеможения и до неразборчивых бульканий горлом.
Это кажется Чангюну слишком скучным и однообразным. А потом он чисто случайно, всего одним глазком, посмотрел запрещенный сериал на TV. То, что происходило на экране, завораживало настолько, что Чангюн невольно облизывал губы. Наблюдать за поцелуем двух юношей оказалось куда любопытнее, ведь он понимал, что чувствует каждый из них. Каждый укус, каждое скольжение ладонью он будто ощущал на себе. Руки непроизвольно ныряли за резинку белья, чтобы ублажить самого себя. И это нравилось. Каждый стон в пустой комнате был настолько пронзительным, что хотелось самого себя. Всего. Укусить. Лизнуть. Попробовать себя на вкус. Он понимал, что ему мало. Но где найти еще одного такого же, который разделит твои взгляды?
Хёнвон нашелся сам. Он всего на пару лет старше Чангюна, а вот его партнер Хосок — тому уже двадцать пять. Они считают себя вполне состоявшейся семейной парой и слышать не хотят, что это неправильно. Кому неправильно — пусть так не делают. Им нормально делить друг с другом постель, мысли и... молоденького партнера, который, хоть и стеснялся поначалу, но уже вполне стал членом семьи.
Накинув на себя шелковый халат, который один из хозяев дома каждый раз вешает на крюк в ванной, Чангюн зачесывает непослушные волосы назад и в последний раз смотрит на свое расплывчатое отражение в запотевшем зеркале. Вид такой, что порция жесткой ласки и здорового секса нужны сейчас не меньше, чем наркоману очередная доза. Он тоже своего рода наркоман, только то, что ему помогает прийти в себя, не требует введения внутривенно. Для получения наслаждения нужно всего лишь спустить с себя ненужную одежду, раскинуться на кровати в самой расслабленной позе, а затем раздать свое тело по кускам двум таким же изголодавшимся партнерам.
В просторной спальне мерцают несколько свечей. Легкий ветерок от проходящего мимо подростка заставляет пламя колыхаться, отчего на стенах танцуют тени. Приятно пахнет арома-маслами. Чангюн старается не смотреть на мужчину, раскинувшегося на кровати, он хочет оттянуть лицезрение его крепкого тела на потом. Любовь нужно вводить постепенно.
Хосок же легко улыбается и поворачивается набок, подпирая голову на локте. Легкий мандраж бежит холодком по коже. В голове Чангюна уже все происходящее будто беспорядочный сон. Хосок принюхивается к запаху постороннего человека в комнате и следит за каждым его движением, за тем, как выделяются округлые ягодицы под тонкой тканью, как топорщится область паха, как узкие стопы меряют шагами комнату.
Хёнвон стоит лицом к окну, наблюдая в тусклом отражении покорно подходящую ближе фигуру. Он знает, что Чангюн не такой скромный, каким хочет казаться. Это всего лишь игра, и сейчас мальчишка хочет поиграть в жертву. А желание любого партнера в таких отношениях — закон. Они все любят друг друга одинаково, а потому не имеют права отказать. Хёнвон хитро улыбается сам себе, а затем медленно поворачивается, как только чувствует спиной, что воздух между ними накалился. Левая рука вытянута вперед, рукав закатан по локоть, а на тыльной стороне ладони ровная дорожка белого порошка.
Всего несколько секунд зрительного контакта, и Чангюн прикрывает глаза, коротко кланяясь лишь головой. Он простой студент, у которого часто не хватает ни на что денег, он бы никогда не смог позволить себе такой жизни. Но в этих отношениях платят ему. Платят за то, что он такой открытый и безоговорочно согласный на все. Чангюн позволяет делать со своим телом очень многое: кусать, истязать, бить и даже резать для возбуждающего вида крови, но такое они делали лишь однажды. Он счастлив оказаться в этой обстановке, отдать больше, чем получит. Пусть повышенное либидо — не болезнь, но оно требует лекарства: двух пар рук, ласкающих изнывающее тело, потому что одной пары мало, двух тел, зажимающих между собой, потому что одно неспособно дать ощущение полного контроля над собственным.
Чангюн готов рычать, как только видит Хёнвона в развязанном халате, наброшенном на голое тело, но сейчас сдерживает свои порывы и склоняется к тонкой кисти; припадает к ней носом, без остатка вдыхая кристаллы кисловатого наркотика, пощипывающего слизистую. На глаза выступают слезы от раздирающего чувства, потому склера быстро краснеет. Поражение участков мозга накатывает волнами, тело будто становится легче в разы, а движения приобретают невероятную четкость. Перед глазами все еще мелькает ядовитая усмешка, и Чангюн елейно улыбается в ответ.
Грубо схватив за подбородок, Хёнвон стирает большим пальцем остатки порошка под носом мальчишки, растирает его по губам и вгрызается в них требовательным поцелуем. Горячий язык вылизывает обветренные ранки, толкается между губ и сталкивается с чужим языком, ставшим таким неповоротливым. Из уголков рта течет густая перемешанная слюна, скатываясь слизью по шее. Становится трудно контролировать себя, а потому Чангюн легко опускается на колени под нажимом чужой ладони.
Мальчишеские руки уверенно скользят по спине Хёнвона, обводят пальцами выпирающий копчик и спускаются на ягодицы. Ткань шелкового халата срывается вниз, а под ладонью Чангюн чувствует нежную кожу. Парень улыбается и игриво щиплет пальцами, совсем несильно, но Хёнвон все равно шипит и подается бедрами навстречу лицу, упираясь стояком в щеку.
— Тебе сегодня ничего нельзя трогать, — шепчет он успокаивающе и поглаживает юношу по мягким волосам.
Чангюн строит щенячьи глазки, дует губы, но тут же трется щекой о стояк и прижимается губами к животу, спускаясь все ниже, к бедрам. Кожа у Хёнвона гладкая, скрипит под пальцами, а упругая задница приятно сжимается ладонью. Чангюн понимает, что значит — не трогать, а потому целует только ноги, пах и впалый живот, не стараясь дотронуться до чужого члена. Капли выделяющейся смазки зависают на подбородке, перемешиваются с застывшей слюной, и от этого хочется только сильнее. Парнишка рычит и широко лижет бедро, а ответом ему становится нога Хёнвона, опустившаяся на плечо.
Подняв умоляющий взгляд, Чангюн ощущает только толчок и нелепо заваливается назад, едва успев выставить руки. В голове тяжелый туман, а на глазах мутная пелена. В паху болезненно ноет, но это только начало.
На коленях подползая к кровати, Чангюн склоняется перед лицом Хёнвона, получает короткий благодарственный поцелуй и улыбку. Парень садится рядом на край и нервно облизывается, наблюдая за россыпью поцелуев на узкой спине, за широкими ладонями Хосока, жадно сминающими бока партнера. Совершенно очаровательное зрелище встает перед затуманенными наркотиком глазами: Хёнвон прогибается в спине, выставляя ягодицы, и трется об нос Хосока. Тот фырчит, одаривает звонким шлепком, а затем впивается зубами в худую задницу.
Хосок двигает пальцами внутри чужого тела осторожно, почти играючи, и под одобрительный кивок головы медленно вынимает. Лишняя смазка течет из отверстия к яичкам. Голову кружит, и мужчина не выдерживает, ныряет языком между ягодиц и слегка проталкивает его внутрь, чтобы ощутить горячие, гладкие стенки, растянутые пальцами.
Хёнвон сладко стонет, прикрывает глаза, но успевает увидеть, как Чангюн тянется к собственному члену, чтобы сжать его, за что и получает звучный удар по кисти. Себя трогать тоже нельзя. Чангюн до крови прокусывает губу, пытается сжать бедра и потереться задницей о простыню, но ничего не помогает, потому парнишка хватается за волосы Хёнвона и, сжимая их в кулаке, протяжно воет сомкнутыми губами.
Терпеть осталось недолго, Хёнвон это знает, а потому ехидно улыбается и целует мальчишеские пальчики на свободной руке. Скоро он все получит. Хосок же шлепает Хёнвона по спине силиконовыми шариками, проводит по ложбинке и тихо считает их, когда медленно вводит внутрь. Всего десять, но в этот момент для Чангюна время будто останавливается. С каждым введенным шариком мальчишка повторяет стоны принимающего партнера, ерзает, будто чувствует их сам, ведь внутри давно все горит. Кажется, что еще немного, и он кончит только от одного вида происходящего. Лучше бы уж так.
Одарив Хёнвона очередным поцелуем, Хосок переворачивает его на спину, а сам садится на край кровати, тушит одну свечу стаканом, после чего наливает в него виски. Чангюн наблюдает за ним молча, даже ждет, что ему предложат выпить, но из раздумий его вырывает ладонь Хёнвона, сжавшая его колено.
— Садись ко мне попой, — шепчет он тихо, без тени улыбки, а затем облизывает губы, ставшие в темноте ярко алыми.
Чангюн мешкается, но всего на секунду; стыдливые мурашки быстро проходят, а колени сами подгибаются, чтобы тут же войти в мягкий матрас. Приятное чувство съеживает все внутри, когда мальчишка зависает мошонкой над чужим лицом и чувствует на ней легкие прикосновения кончика носа. Ладони Хёнвона гладят по спине, вдавливают поясницу, заставляя прогнуться.
— Сейчас можно, — слышит Чангюн голос Хосока после того, как тот делает очередной глоток виски.
Горячее дыхание между ног подстегивает, и мальчишка обхватывает чужой член пальцами, оттягивает кожу и жадно погружает в рот набухшую головку, стараясь как можно обильнее смочить ее слюной. Хёнвон ерзает лежа, стимулирует простату шариками и, вторя движениям Чангюна, щекочет языком между ягодиц, то и дело проталкивая его внутрь горячего отверстия.
Измученное тело расслабляется, и Чангюн, сам не понимая того, толкается бедрами навстречу, стараясь получить еще больше самой интимной ласки, ведь такую щедрость в свой адрес он получает впервые. Мальчишка старается, вбирает в рот до хрипоты, сжимает ладонью колено Хёнвона, подсознательно помня, что, если дотронется до себя, так тут же схватит еще один удар по руке. Но так даже интереснее.
Жесткие пальцы хватают за волосы, вынуждая оторваться от подрагивающего члена, а перед глазами мелькает лицо Хосока. Мужчина сам обхватывает ствол любовника и в пару механических движений заставляет излиться мальчишке на лицо. Чангюну приходится зажмуриться и раскрыть рот, пытаясь хоть что-то поймать на язык. После пары мазков языком по отверстию, парень сам чувствует, как его настигает облегчение, и собственная теплая сперма течет Хёнвону во впадину ключиц.
Хосок почти стаскивает еще тепленького юношу, лижет его подбородок и собственнически целует, вылизывая щеки изнутри. Чангюн жадно припадает к нему телом, ведь первая разрядка всегда только раззадоривает. Ему хочется больше, он даже не готов на игрушки, как Хёнвон. Все, что сейчас нужно — это крепкий ствол, который будет выбивать из глотки хриплые стоны.
Чангюна не нужно просить дважды, он сам встает раком и тычется задницей в живот Хосоку, почти скулит, едва не просит.
— Руками не трогать, — смеется Хёнвон и сам становится перед ним на колени лицом к лицу. — Ты сегодня хорошо будешь просить?
Мальчишка кивает, жалобно поджимает губы, но тут же расслабляет, когда чувствует мягкий поцелуй, мешающий даже почувствовать боль от первого проникновения. Скользкий в смазке член легко заполняет расслабленное тело юноши.
Даже несмотря на грубые толчки, Хёнвон не разрывает поцелуя, закусывает нижнюю губу Чангюна, оттягивает ее, причиняя боль, чтобы тот не мог не только говорить, но и кричать. Парнишка только мычит, отрывает ладонь от влажной простыни, чтобы коснуться себя, и тут же получает кулаком между лопаток; сгибается ниже, ясно ощущая, как кровоточит разодранная губа.
Хёнвон недовольно цокает и качает указательным пальцем у самого лица, мол, непослушный мальчик, издевательски стукает им по кончику носа и поднимается. Колени больно прижимают кисти Чангюна к матрасу, а сам Хёнвон зажимает его голову между своих бедер и тянется к Хосоку за поцелуем. Мягкие волосы игриво щекочут между ног, заставляя Хёнвона улыбаться против воли. Хосок улыбается ему в поцелуй, чувствует, как мальчишка ерзает, тычется, словно слепой котенок, но ничего не может сделать.
Тщательно вылизывая губы партнера языком, Хёнвон громко стонет ему в рот, слышит задушенные стоны между ног, почти умоляющие. Улыбка не сходит с лица, даже когда он стимулирует собственный член и изливается на спину Чангюна. Тот только охает, когда вновь может склонить голову, освобожденную из горячих тисков.
— Хочешь еще ослушаться? — тянет Хёнвон игриво и держит за волосы, будто не замечая, как кривится лицо мальчишки под грубыми фрикциями, как оттягивается кожа головы и трещат прядки.
Чангюн не отвечает, только мотает головой. Он чувствует только одно — как больно свело в паху, как хочется кончить, а помочь себе нельзя. Из глаз катятся слезы, набухшая головка больно жжется, а из открытого рта текут слюни, капая на простыни.
Заключительный толчок бросает в дрожь. Внутри все слипается и громко хлюпает, когда партнер покидает тело. Мальчишка готов зареветь, но свешивает голову и видит, как капает с конца. Слабый стон облегчения, похожий на вселенский выдох, холодит тело Хёнвона. Он только и успевает отодвинуться, прежде чем обессиленный мальчишка плашмя падает лицом в подушки, издав жалестное поскуливание.
Тикают настенные часы, стучат бокалы в полной темноте, разливается горячительный виски на ледяные кубики. Хёнвон улыбается, рассматривая, как прохладный стакан покрывается конденсатом. Не желая, чтобы тот ускользнул из пальцев, парень ставит его на спину Чангюна, но не слышит даже стонов, только ровное сопение, и видит совершенно расслабленное лицо, чуть улыбающееся во сне. Капли скользят с потной кожи, блестят в скудном свете, проникающем с улицы. Это очередная победа над маленьким недугом маленького человечка.
— Скоро ему даже нас двоих станет мало, — усмехается Хосок, покручивая мокрый стакан в пальцах.
— Мы всегда можем пригласить еще одного, — тихо шепчет ему Хёнвон и касается плеча.
Легкая ухмылка в ответ и отрицательное покачивание головы.
— Нет уж, мне точно хватит вас двоих.
Хёнвон смеется и тянет свой бокал, чтобы стукнуться, допить последние капли и упасть рядом с молодым любовником.
Делить любовь на троих неплохо, но только в том случае, если ты не ревнив. Ревность — плохое чувство. Каждый раз после таких стычек Хёнвон думает, что все, что происходит между ними — это не хорошо и не плохо.
Это нормально. Это обычно. А самое главное, что это только их дело.