♡
эти глупые, глупые сказки про вечную и чистую любовь такие приторно-слащавые, что иногда аж тошно… но, когда влюбляешься ты сам, слова сами по себе возвращаются обратно, заставляя забыть своё, некогда, любовное отчуждение, ведь теперь ты сам с любимым человеком бок о бок, строишь мирок из розовой пыли чувств. какого же это чувство, когда ты просыпаешься утром не от будильника, а от любимого голоса, что зовёт тебя? спросите у сынмина, он точно знает ответ. — сынмини, — минхо кричит с кухни уже примерно третий раз, но макушка кима так и не показалась в поле зрения. — если ты сейчас не встанешь, я сам съем все блины, между прочим, приготовленные специально тебе! наконец открыв глаза, сынмин глубоко вздыхает, чувствуя рецепторами все оттенки запаха счастливого утра. на душе становится очень комфортно, когда ты просыпаешься, чувствуешь прекрасный запах готовки и отдалённый шум на кухне, оповещающий о бурности сего процесса; когда сразу после этого осознаёшь, что за всем этим стоит лишь твой любимый человек, готовя всё это с заботой; когда понимаешь, что это и есть твоё счастье. не то глухое и холодное утро, с осознанием того, что тебе нужно вставать, на скорую руку что-то варить у плиты, и идти на работу с крайне неприятным настроением. а утро, что светит не только ярким солнцем на небе, но и уютом, смешанным с любовью, что заставляет чувствовать важность частички смысла жизни и взаимное чувство нужности. как бы сейчас не хотелось ещё поваляться в мягких шелках постели, которую сейчас лучами греет солнце, нужно вставать. но в этом есть плюсы. прекрасная свежеприготовленная еда от прекрасного повара поднимет все планки настроения, без сомнений. сынмин не успел подняться с кровати, как в дверном проёме показался минхо, сурово держащий большую столовую ложку в руке. — так, спящая царевна, или ты встаёшь сейчас же, или получаешь вот этим, — минхо поднимает вверх ложку, тряся ей грозно. — прямо по лбу! сынмин трёт лицо ладонями в попытке окончательно отойти ото сна. — ты не ударишь мой драгоценный лоб этим. — сынмин, поднявшись с кровати, подходит к ли, быстро целуя его в нос, и попутно забирая кухонный предмет у того из руки, пока он морщится. — ну, могу и не этим, а вот этим, — демонстративно подняв ладонь, говорит минхо, с игривостью в голосе и взгляде. — и не только по лбу. словно в подтверждение своих слов, минхо с быстрой изворотливостью хлопает сынмина по заднице, и убегает в сторону кухни, посмеиваясь ровно до того момента, пока уже из кухни не слышится страдальческое «твою мать, блины!». теперь наступает очередь сынмина тихо хихикать и держать в руке ранее отобранную ложку. лучший завтрак — завтрак приготовленный твоим родным человеком. и не важно, что это, и подгорела ли еда по чистой случайности. важно то, что приготовлено было с любовью.---
стоя у шкафа с одеждой, сынмин сейчас усердно выбирает себе и минхо свитера для прогулки. это обычное дело, и небольшая особенность — они выбирают друг другу одежду по очереди из общего отдела свитеров и толстовок, когда собираются на прогулку или пикник. — тебе светло-голубой с облачками или мягкий зелёный с серыми котиками? — сынмин старается говорить громко, чтобы ли, находящийся в соседней комнате точно его услышал. — с котиками! — ещё есть совсем новый разноцветный с пят… — С КОТИКАМИ! — голос минхо грозно-смешной. сынмин уверен, что парень в другой комнате сейчас сам сидит и смеётся с этой прыткости забрать себе этот свитер с котами. вечерний летний воздух имеет свои оттенки, не так ли? хотя, так можно сказать про каждое время года, даже разделив всё по месяцам, а так же определённым местам. солнце уже ушло за дальний горизонт, и включились уличные фонари ярко-жёлтого свечения. небо ещё не сокрылось мраком, и на тёмно-синем со стороны востока, и бледно-голубом со стороны запада небе, спокойно плывут редкие полупрозрачные облака. царит атмосфера спокойствия, даже несмотря на часто проезжающие машины недалеко и редкие крики с соседних дворов, так хорошо улавливаемые из-за повышенной вечерней слышимости. но так ли всё это важно, когда прямо возле тебя сейчас находится твоя главная причина атмосферы спокойствия? вредная, но любимая причина. нежная, но временами колкая причина. в любви без этих раздвоений, кажется, никак. и шагая по выложенным серым плиткам дорожки в парке, среди деревьев и фонарей, внутри этой атмосферы, двое парней, держась крепко за руки, молчанием разговаривают друг с другом. не удивляйтесь, ведь молчание тоже имеет голос. только, в зависимости от человека, с которым идёт данный тип разговора, зависит то, будет это комфортно, или же нет. — эй, хо. — прерывая тишину, начинает ким. — что? — голос минхо такой же тихий, словно осторожничающий, пытающийся не нарушить уют момента. — я тут подумал… может, нам стоит завести кота? парень, шагающий рядом резко остановился. сынмин обернулся, смотря в глаза действительно удивлённому ли, и легко улыбнулся. он понимал, что его парня такое предложение явно заинтересует. тот любил кошек, можно даже по надетому сейчас на нём свитеру это понять как минимум. а сынмин любил делать хо счастливым. — ты сейчас шутишь? — минхо удивлён все ещё, голос звучит недоверчиво. сынмин показушно закатывает перед старшим глаза. — эй, балда, посмотри на дату в телефоне. — немного меняя тон, но без раздражения говорит сынмин. хо, не понимающий, достаёт из кармана джинс телефон, на чехле которого, кстати, так, к слову, тоже котики. — ну… третье июля… — неуверенно говорит ли. — не первое апреля? значит не шучу. — сынмин стоит серьёзный, но сдержанно счастливый, понимая, что старший сейчас в шоковом состоянии, предстоящим перед великой радостью. хо хмурится, понимая что последние реплики младшего были лишь шуткой, но тут же смягчается, осознавая, что предложение, звучавшее ранее, не шутка вовсе. — ты ещё спрашиваешь? ответ же очевиден! — минхо улыбается. — но ты же не хотел сначала заводить животных.? — всё ещё подозрительно-скептически спрашивает минхо. сынмин неглубоко вздыхает, и отвечает. — это было тогда; сейчас я подумал, почему бы и нет. хочу, чтобы ты был ещё чуточку счастливее. — снова мягко улыбается сынмин, подходя ближе к парню и берёт того за обе руки. ли правда давно хотел себе кота. и, возможно, не одного. ему не было одиноко, нет, ведь у него был сынмин. но хотелось комочка счастья поменьше, чтобы был словно их с кимом ребёнок, как бы глупо то не звучало. минхо несдержанно начинает смеяться, переполненный радостью, и кладёт свои ладони на щёки сынмина, смотря на него взглядом, полным, если не сердечек, то звёзд, как и глаза, смотрящие в ответ. они заведут кота. и, возможно, не одного.---
насколько романтично будет целоваться под старую драму кинематографа в окружении свеч, вина и фруктов, когда за окном расстилается малиновый закат? — о, безусловно, куча романтики. но… типичной романтики, что как по канону идёт кругом как клеймо в любом фильме жанра романтической мелодрамы. но как насчёт целоваться под ужастик в окружении бликов светодиодной фиолетовой гирлянды, колы и чипсов, когда за окном падают хлопья снега? — вот это уже новый уровень романтики, только не каждому подойдёт. зато по-особенному. на фоне, кажется, кричат истошно какие-то люди из телевизора, пока минхо старательно зацеловывает губы сынмина. у людей и вкус поцелуев тоже разный. не только по рецепторам ощущается, но и по осязаемым от поцелуя чувствам. у сынмина губы мягкие и отдающие сладостью колы, что он пил недавно. а так же вкус уже почти стёршейся виноградной гигиенички ощущается до сих пор. но на этом не все. минхо, сминая губы напротив, может отчётливо сказать: губы кима - как шёпот осенних листьев, падающих с деревьев на сырую землю; такой же спокойный и заставляющий втянуться во всю процессию, без возможности остановиться, чувствуя бесконечный спокойный уют освежающего, по-хорошему прохладного осеннего ветерка. сынмин же скажет, что губы минхо солёные от снеков и отдающие мятной жвачкой, которую хо часто жует. а так же, как ночное небо, усыпанное далёкими звездами на крайностях просторов вселенной; губы такие же далёкие, но близкие, как бы странно это не звучало. такие же обворожительные и уносящие куда-то за пределы мечтаний, заставляя утопать в чувствах здесь и сейчас. ким давно обомлел от происходящего, а ли расплавился; но останавливаться не собирается никто. они расположились полусидя-полулёжа на диванных подушках. возможно, немного неудобно, зато это не так важно на фоне настойчивых губ, и желания целовать эти губы, руками блуждая по коже человека напротив. на секунду хо отстраняется, чтобы отдышаться, и невольно заглядывается на такое же, как и у него, распалённое, но довольное лицо парня напротив. ещё долгих несколько секунд парни смотрят друг другу в глаза с такой пылкостью чувств, и минхо внезапно серьёзно выдаёт: — ты похож на чупакабру. ровно секунду помедлив, благодаря не соображающему в такой момент мозгу, сынмин начинает истерично смеяться. никто не выдаст такую чушь во время прелюдий. никто, кроме его минхо. — на себя посмотри, внук барабашки. — произносит сынмин, снова притягивая растрёпанного хо ближе к себе, сцепляясь с тем губами, и улыбаясь в поцелуй, в ответ получая укус за язык. сейчас не хочется ничего, кроме простого человеческого быть ближе друг к другу. минхо любил смех сынмина, и не мог сдерживаться лишний раз, когда имел возможность провоцировать того смеяться. он любил его всего, как и сынмин любил в ответ.---
звучание мелодического минора, остервенелых барабанов или быстрых битов. всё это было сладко для души и ушей. «двое чокнутых меломанов, что нашли друг друга» — как то сказал их друг чан. «это ли не судьба». в любом путешествии они делят одни на двоих наушники. пусть это неудобно. пусть у каждого есть своя гарнитура. пусть музыку так слышно не очень. зато чувствуется по-родному, словно вы сейчас одно целое, связанное фантомными нотами некой играющей песни. — давай включим старый джаз? — как-то однажды предлагает сынмин. на улице был дождливый грозовой день. наружу выходить не хотелось. на стеклянном столике стояла кружка с заваренным тёплым какао. играющая на фоне песня кендрика ламара перестаёт доноситься из колонок, потому что только что закончилась. чтобы предложить свою идею, сынмин специально ждал окончания песни и не переключал, ведь знал, как ли любит этого исполнителя. остановив воспроизведение аудио, минхо повернулся к киму. — что, дед в душе проснулся, да? — хо ухмыльнулся, и всё же подал пульт переключения киму. — ха, у меня хотя бы только что проснулся, у тебя он всегда бодрствует, старый ты хрыч. — эй! — спустя мгновение в сынмина прилетает диванная подушка, что значило не иначе как объявление жёсткой войны. единственное — не летели пух и перья, как в мультиках. парни дурачились, как дети, заливая комнату своим совместным смехом и крикам. но это ли не счастье? спустя пятнадцать минут бойни, парни запыхавшись, распластались на холодном паркетном полу. несмотря на жар, исходящий от тел, сынмин увалился сверху на минхо, а тот и не был против, да и устал. оба устали. спустя ещё несколько минут отдыха и попыток привести дыхание в норму, старший подаёт голос. — так что, джаз в сегодняшней программе будет? встав с минхо, сынмин принялся за поиск пульта, что в ходе драки подушками, где-то затерялся. а потом принялся и за поиск песни. выбор был большой, ким любил джаз. минхо тоже, но большого предпочтения этому роду музыки не отдавал. зато он любил сынмина, и ради того был готов слушать джаз хоть до конца жизни, хоть в слух в этом не сознаётся никогда. — фрэнк синатра или рэй чарльз? — говорит сынмин, предоставляя минхо выбор певцов. — давай чарльза. — понятно, значит фрэнк синатра. ли, валяющийся на полу, издаёт какой-то возмущенный звук. — мой парень токсик! а я так хотел под 'hit the road jack' поотжигать. сынмин хихикает, а минхо не может сдержать улыбку, когда тот начинает тихонько напевать мелодию. — вставай, тряпка, хватит пол протирать. — говорит сынмин, подошедший к ли, что продолжал отдыхать на полу. — я сейчас протру его тобой. — наигранно угрожающе отвечает хо, и всё же встаёт. ким берет минхо за руку аккуратно, не переставая произносить слова песни. — everybody loves somebody sometime, everybody falls in love somehow… — мягкий голос сынмина звучит очень завораживающе. а следующие строчки уже идут в исполнении медового голоса минхо. — something in your kiss just told me, my sometime is now… ли начинает двигаться в такт мелодии, попутно унося в совместный танец и сынмина. говорят, что умер в наше время джаз. говорят, что умерла и любовь, царившая некогда в воздухе, смешанная среди музыкальных ритмов джаза, играющего в старом радио. но, по-моему, всё это до сих пор имеет важное место быть, хоть для малой части тех самых некоторых, и заставляет души этих людей крутиться в одном совместном ритме, словно виниловая пластинка в проигрывателе. парни танцуют долго, пока песни сменяют друг друга одна за другой. танцуют, пока ноги совсем не начинают отказывать, вынуждая бессильно упасть на диван, почти синхронно. они сидят довольные и уставшие. разве это ли не счастье?♡