Сны под синим свечением

      До вечных заседаний в Совете и переживаний за общую безопасность была лишь лаборатория и пара учёных-энтузиастов. До Мэл и миротворцев на мосту был путь к Хекстеку, бессонные ночи в чертежах и одна сплошная неизвестность. Их глаза не воспринимали ничего, кроме манящего синего свечения. Их мантрой была хроническая усталость и непрекращающиеся ряды формул на доске.       — Я уже ничего не соображаю, — выпалил Джейс, оставив попытки подавить зевоту. Взгляд Виктора был прикован к последней записи на доске. Так было всегда, когда он чувствовал, что разгадка на поверхности, и пытался найти подсказку в расчётах, символах, знаках. Не отрываясь от мыслей, он ответил:       — Мы близки, я уверен. Просто что-то упускаем. Джейс, соберись!       Ни тяжёлого вздоха, ни отчаянной тирады не последовало. Виктор обернулся. Во мраке небольшой лаборатории на полу среди множества исписанных листов распластался будущий советник и лицо прогресса. Виктор знал, что Талиса ждёт великое будущее, если тот не будет засыпать во время важных открытий. Но сейчас он усмехнулся. Слабость друга вызывала в нём теплоту. Виктор отошёл от доски, прошаркал в дальний угол комнаты и нащупал на стуле аккуратно сложенный плед. Матушка Джейса всегда оставляла его на этом месте. Виктор поднял мягкую ткань и уткнулся носом в приятную материю. От неё исходил приятный свежий запах цветов, которые, казалось, росли на этой земле многие века назад. От удовольствия Виктор прикрыл глаза. Он сам едва не провалился в сон и успел вовремя опереться на трость, чтобы не свалиться на пол, разбудив весь Пилтовер.       Джейс повернулся на бок, не размыкая глаз. Они не спали два, может, три дня к ряду? Виктор потёр правое веко и двинулся к другу, аккуратно переставляя трость. Ориентация в полутьме стала уже чем-то привычным. Путь освещал лишь запечатлевшийся в памяти синий свет. Виктор опустился на колени перед спящим великаном и бережно накрыл его пледом. Пара часов и наступит рассвет — возможно, они заслужили небольшую передышку. Учёный из нижнего города поправил полотно и провёл рукой по расслабленным плечам. На мгновение он ощутил приятное спокойствие. Будто, все расчёты и загадки, мучившие его все эти дни и требовавшие немедленного ответа, испарились. Беззвучное умиротворение, которое усыпляло.       — Виктор, тебе тоже стоит прилечь, — внезапный звук голоса Джейса отозвался дрожью в теле учёного. Талис, не размыкая век, вытащил руку из-под пледа и махнул ладонью в приглашающем жесте.       — О, нет, я ещё поработаю. Я не устал, — запротестовал Виктор. Он завёл руку назад, ощупывая пол в поиске трости, но тут же лишился равновесия, когда Джейс схватил его за запястье и потянул к себе. Не успев сориентироваться, Виктор упал прямо на друга и схватился за его плечо, чтобы не уткнуться носом в его подбородок. Талис усмехнулся и приподнял плед, освобождаясь от цепких пальцев учёного из нижнего города. Виктор понял, что сопротивляться больше нет смысла, да и усталость звенела в костях. Он лёг рядом с другом и незамедлительно оказался в его объятиях под мягким покрывалом. Его рука лежала вдоль тела, он боялся пошевелиться и в исступлении смотрел на Джейса. Он уже спит? Или издевается? Мерное дыхание и едва вздымающиеся ноздри не давали никакого чёткого ответа.       — Нравится?       Бум-бум. От очередного испуга сердце Виктора забилось громче. Джейс чувствовал на себе его оторопевший взгляд. Его как будто забавляла такая близость.       — Слушай, это странно. Я, пожалуй, вернусь к работе, чтобы не мешать тебе, — затараторил Виктор, но не успел договорить свою отговорку. Тёплые губы накрыли его рот в нежном поцелуе. Виктор не смог на него ответить. Он был не в состоянии, это вызвало в нём страх, смешанный с непониманием и бессилием. Но по телу предательски разлилось какое-то едкое тепло. Что-то объяснимое с точки зрения науки, химически понятное, но неостановимое.       Джейс положил свою ладонь на талию друга и притянул его ближе. Их тела соприкоснулись. Виктор с надеждой посмотрел на Талиса, но тот по-прежнему не открывал глаза. Может, он думал, что всё это — сон? Его язык предпринял попытку пробиться через линию сомкнутых губ Виктора, и на этот раз она увенчалась успехом. Виктор подался вперёд, ощущая в себе сладостное движение. Если это лишь сон, то пусть они проживут его вместе.       В поцелуе ощущалась несдержанность, свойственная Джейсу. Его обида на Университет, на судьбу, его признательность человеку, поверившему в его идеи. Виктор словно читал это в каждом тяжёлом выдохе партнёра, от которого пахло тревогой и теми самыми свежими цветами. В этот момент Виктор был безмерно благодарен, что Джейс не открывал свои глаза — он бы не вынес этого взгляда. Лишь прикосновения и поцелуи связывали их души. Учёный из нижнего города коснулся кончиками пальцев щеки друга. Она была тёплой и сухой, как наждачная бумага. Им не хватало света, не хватало жизни в этих стенах. И всё же это было самое счастливое время, Виктор знал это наверняка.       Талис стал опускаться ниже, покрывая поцелуями скулы и шею Виктора. Тот инстинктивно запрокинул голову, отдавая себя во власть друга, ловкие пальцы которого уже стремительно, одну за одной, расстёгивали пуговицы на его жилетке. Как далеко это могло зайти? Прежде Виктору не приходилось видеть столь яркие сны, пробуждающие нутро, лишающие природной зажатости. Но он не останавливал Джейса, даже когда тот запустил ладонь под его рубашку. Даже когда Талис коснулся его рёбер, а после провёл разгорячённой ладонью по бледной спине и опустил ищущие пальцы на бёдра. Страх испарился, как фиолетовый дым из склянки в химической лаборатории. Поцелуи становились горячее. Кто знает, какие замысловатые рисунки они оставляли на белой коже. Ещё несколько мгновений ночи и тишины, которую нарушали лишь плавные движения под пледом. Воздух застревал где-то у основания горла, ехидно играя со связками. Джейс бережно взял Виктора за запястье и положил его руку на пояс брюк, постепенно ведя её ниже. Учёный почувствовал пульсирующую выпуклость, томимую в тесноте тканевых оков. Виктор едва слышно потянул застёжку вниз, и молния покорно разошлась. Запустив ладонь под ещё один слой ткани, Виктор ощутил в руке источник пульсации. Джейс дёрнулся от прикосновения, по телу пронеслась дрожь. И тут же подался вперёд, провоцируя движение. Виктор с наслаждением принял эту власть, его пальцы неспешно обхватили член Талиса, а ладонь опустилась вниз и обратно, к основанию. Он неторопливо изучал форму, рельеф, а Джейс только и мог подавлять стоны, вырывавшиеся наружу, как стая воронов из башни. Желание становилось невыносимым, терпение таяло в жаре, вспыхнувшем между двумя телами. Талис вновь обхватил запястье друга в отчаянной попытке ускорить этот издевательский ритм. Он впился губами в Виктора, рыча ему в нёбо, в зубы. Кусал его и двигался навстречу. Джейс ощетинивался, но понимал, что вверяет полную власть над собой лишь ему, дерзкому и славному мальчишке с изящными белыми пальцами.       Виктор улыбался, отвечая на страстные поцелуи. Он больше не томил Талиса в ожидании, демонстрируя ответный напор. В голову лезли всякие глупости, но для них не оставалось места. Не было пространства для формул, сомнений, побед и поражений. Не было ничего, что могло отвлечь его от Джейса, стон которого уже едва ли прерывался. А Виктор впитывал его словно губка. Талис издав свирепый рык, содрогнулся и замер, оставляя на кончиках пальцев друга последствия собственной несдержанности. Спустя мгновения его тело обмякло, и он едва не рухнул на спину, бесконтрольно отпуская своё естество. Виктор, весьма довольный исходом, обтёр руку о штанину и наблюдал за безмятежным лицом с закрытыми глазами.       — Это был сон? — почти беззвучно спросил Талис, на щеке которого отразилось синее свечение. Виктор усмехнулся, накрыл его плечи пледом и поцеловал друга в макушку.       — Да. Тебе это приснилось, — шёпотом произнёс Виктор, и ещё тише добавил, — сладкий, сладкий сон...