***
при переводе в новую школу ваня волновался немного. дрожал от страха, если честно. в одиннадцатом классе вливаться в новый, уже сплочённый коллектив было сложно, он это понимал, поэтому остановить тремор от переживаний казалось чем-то невозможным. — ребята, здравствуйте, всех поздравляю с таким замечательным праздником, как первое сентября! вы уже выпускники, этот год для вас самый важный, постарайтесь меньше дурачиться и больше времени уделять учебе. думаю, вы и сами все это понимаете, грузить ответственностью вас в первый же день не буду, поэтому расскажу важную новость. знакомьтесь, это ваш новый одноклассник, иван бессмертных. к концу линейки я выберу человека, который поможет ване ознакомиться с нашей школой, а пока все бегом на улицу. и ничего не распивать в туалете! ребята рассмеялись над последней фразой учительницы, с интересом поглядывая на новенького. ваню трясло. глаза в пол, попытка затеряться в толпе — безуспешно. приходилось выдавливать улыбку и протягивать руку, повторяя одно и то же: «очень приятно, а меня ваня». к концу линейки вроде удалось успокоиться, даже поболтать с некоторыми уже одноклассниками. все казались дружелюбными. ну, ване так думалось поначалу (как оказалось, зря). после окончания официального мероприятия классная руководительница повела учеников обратно в кабинет. ваня не вслушивался в её слова, ему удавалось думать лишь о том, что позже произойдёт вынужденное более тесное знакомство. а учительница всё тянула время, не говорила, кто станет «гидом» новенького. попытавшись успокоиться, парень всё же смог обратить внимание на слова анны александровны. в нужный момент. — так, а с привыканием к новому месту ивану поможет сергей. все свободны, хорошо проведите день, это ваше последнее первое сентября, — лицо учительницы задела мягкая улыбка, тут же сменившаяся строгим выражением лица. — эй, я не буду помогать никому, у меня чё, свободного времени много? — раздался выкрик с задней парты. ваня весь сжался, он боялся этого сильнее всего. действительно, кому нужен новенький. — сергей, отказ не принимается. вы у нас самый бойкий, самый громкий, каждый уголок школы знаете, нужно ведь вам где-то свои электронные сигареты курить, и не делайте невинное лицо, я обо всем знаю. сейчас же отправитесь с иваном, устройте ему самую лучшую и подробную экскурсию, — улыбнувшись, анна александровна дала понять остальным, что они свободны, подзывая ваню к себе, чтобы объяснить некоторые вещи и задать пару вопросов. сергей сидел надутый и злой, стуча ручкой по парте.***
— мне похуй на тебя, честно, поэтому не жди от меня подробного рассказа о всех учителях, кабинетах и столовке. хотя лан, в столовке сосиски в тесте отстой, этим могу поделиться, — сказал сергей, делая глоток пива прям в коридоре напротив кабинета. — пробежимся щас с тобой по этажам, пока я пивас не допью, и до связи. ваня был в ахуе с такого поведения. он знал, что подобные кадры встречаются в школах, но не думал, что столкнется с таким человеком лицом к лицу. что такой человек будет его одноклассником. молча следуя за ним, бессмертных мечтал лишь о том, чтобы сломать сергею ебало, потому что таким мерзким еще нужно уметь быть. он рыгал после каждого глотка, записывал наитупейшие голосовые с наитупейшими анекдотами кому-то там, после смеясь на весь коридор. его было слишком много, даже несмотря на то, что напрямую с ваней он не контактировал. типа, вообще не контактировал. даже не удосужился показать, где туалеты. — блять, ты можешь просто хотя бы на словах объяснить, что и где находится, если тебе так хочется побыстрее съебаться? знаешь, мне тоже неприятно находиться рядом с тобой, на быдло и у подъезда могу посмотреть. и это было лишним. это было поворотным моментом. ваня и сам не успел осознать, как позволил себе вспылить и высказаться настолько грубо в сторону человека, с которым ему учиться в одном классе ещё год. сергей остановился и развернулся в сторону вани с максимально удивлённым выражением лица, которое почти сразу сменилось мерзкой ухмылкой. — ох, ебать, мы умеем разговаривать? да и так грубо? а не пойти бы тебе нахуй, как тебя там, дима, да? скажи спасибо, что я хотя бы вожу тебя по школе, запоминай что и где сам, глаза не на жопе. я уже говорил, что мне это нахуй не сдалось. если бы не ты, мне бы сейчас не пришлось торчать тут, когда мои друзья сидят в кальянной с виски. — во-первых, я ваня, — бессмертных начинал закипать, ему было уже без разницы, сколько им там лет вместе учиться, — во-вторых, съебывайся тогда в свою кальянную. не нужно было изначально строить из себя дохуя благородного, готового помочь. разберусь сам. — не, мне анна александровна пизды даст, если узнает, а она узнает. все равно остался последний этаж, поэтому помолчи и иди за мной. только на мозги не капай, новенький. — повторюсь, у меня есть имя — ваня, — процедил сквозь зубы бессмертных и поплёлся дальше за пешковым. все же хотя бы просто посмотреть на школу изнутри действительно было лучше, чем ничего, хоть и в такой неприятной компании. разошлись они, не сказав друг другу ни слова, просто посмотрев злобно, а серёжа еще и средний палец успел показать в удаляющуюся спину. первый день не радовал.***
— блять, ты можешь ходить нормально? — вскрикнул ваня. в целом первый месяц протекал нормально, парень даже нашел себе школьных друзей, всё было бы хорошо, если бы не постоянные стычки с сергеем. поначалу они просто игнорировали друг друга (игнорировать громкого и откровенно бешеного пешкова было сложно) и окидывали взглядами, пропитанными неприязнью, но позже эти гляделки переросли в настоящую битву. словесную, конечно же, иначе анна александровна расстроится. — а ты шмотки свои по всей парте не раскидывай, сам на край все положил, долбоёб, и еще жалуешься. — поднимай. — иди нахуй. сам нагнись и подними. я бы тебя с такой радостью башкой в пол ногами впечатал, только жаль свои rick owens'ы. — я тебя сейчас сам в пол впечатаю, руками, — не успел ваня договорить, как в кабинет вошла учительница. пришлось посмотреть друг на друга со всей агрессией и сделать вид, что ничего не было. ваня не мог сосредоточиться на уроке, кулаки сжимались от сдерживаемой злобы, он так заебался от вечных стычек по пустякам. поглядывая периодически на задние парты, бессмертных ловил на себе взгляд пешкова, который, не стесняясь никого и ничего, тыкал в лицо средним пальцем, иногда добавляя к этому жесту высунутый язык. хотелось его оторвать. ваня вышел с урока ничего не запомнившим.***
возвращаться домой через гаражи было неприятно, так как там всегда ошивались все самые неприятные личности школы, но это был самый короткий путь к остановке, а дождь лил как из ведра. сильнее натянув капюшон на лицо, ваня выбежал из-под крыльца, стараясь не промокнуть особо сильно. он надеялся ни с кем не пересечься, ведь нужно быть дураком, чтобы тусоваться на улице под таким ливнем, так? но надежды оказались напрасны. под ноги прилетает сигаретный бычок. чтобы понять, кто это сделал, не нужно было даже поднимать голову. но внезапно проснувшаяся агрессия заставила это сделать. глаза в глаза, привычная ухмылка и плотно сжатые губы, пелена дождя, мешающая разглядеть искры веселья во взгляде напротив. выкрик: — эй, ебло, будь добрым, затуши и до мусорки донеси, а? — голос сочится удовольствием в предвкушении скандала. — я щас подниму и о твой еблет затушу хуйню эту, уговор? — капюшон сполз, дождевая вода течёт по волосам, попадая в глаза. ваня этого не замечает. он видит лишь сергея, который тоже начинает закипать. — тебя по-человечески вроде попросили, не? ты ж у нас дохуя правильный, давай, позаботься об экологии. — могу позаботиться лишь о твоём разбитом ебале. — чё за угрозы пошли? самый смелый что ли стал? — сергей медленно двигается навстречу. кудри прилипли к лицу, закрывая обзор, он их убирает за уши и смотрит угрожающе. ване не страшно. только если чуть-чуть. — я за шавками прибираться не собираюсь, но могу помочь найти тебе хозяина, чтоб воспитанием занялся. — так не разговаривают, ванёк. не со мной, — сергей уже совсем близко. — туши давай, — наступает на ногу. ваня вниз не смотрит, только вперёд. и плевать уже всем, что бычок потух давно от дождя и вообще потерялся где-то в грязи. тут каждому важно отстоять свою честь. — со мной так тоже не говорят, серёга, а с тобой очень даже, один в один промокшая кудрявая псина, — ваня позволяет себе усмехнуться и с вызовом взглянуть в глаза напротив. нога начинает болеть сильнее. — слышь, ты, чихуахуа ебаная, не пиздился давно что ли? они оба знают, что драться никто не будет. но подобный тон в их ссорах был классикой, без него никуда. и непонятно, сколько бы это продолжалось, если бы один из друзей серёжи не крикнул, что они уже заебали, дождь вообще-то сильнее становится, алё, завтра продолжите. пришлось взглянуть друг на друга неприязненно и разойтись. бычок так никто и не поднял. а про эту стычку на следующий день оба парня забыли, найдя повод для новой.***
сергей заболел, и ваня, честно, почувствовал такое облегчение. потому что больше не будет постоянных перепалок, матов на весь класс или же коридор, поцарапанных ладоней из-за ногтей, что впивались в руку при каждой ссоре, сдерживая желание проехаться по лицу пешкова. наверное, впервые в школе выдался такой спокойный день. ваня был искренне счастлив. никто не орал, не пел песни из тиктока во все горло, не смеялся на весь кабинет, не препирался с учителями, не устраивал дебоши в столовой: «требую заменить сосиски в тесте на бутерброды с колбасой!». столько всего пропало из привычной школьной рутины, а улыбка весь день не сходила с лица, настроение было повышенным, попытки учиться на уроках оказались успешными. следующий день был таким же. и третий тоже. на четвёртый ваня уже не улыбался, ощущая себя странно, не в своей тарелке. будто что-то важное отняли. у него ладони чесались послать кого-нибудь нахуй, обозвать как-нибудь изощрённо, посмотреть на кудри запутанные с мыслью: «отрезал бы к чертям». стоп. кудри? уголки губ парня опустились еще ниже. ему не хватало стычек с пешковым. агрессию выплескивать некуда, адреналина без кудрявого никакого, слишком пустой стала школьная жизнь. ваня будто снова вернулся в будни хикки, который просто сидит в кабинете, ни с кем особо не переговариваясь, залипая в учебники. такое положение дел не нравилось, хотелось чего-то яркого, бурного, чтобы вены на шее вздувались, а нутро закипало от ярости. хотелось наорать на пешкова, и чтобы на него самого наорали в ответ. неважно будет, даже если снова безосновательно. кажется, во вселенной какой-то сбой. потому что ваню выдернула из собственных размышлений анна александровна с неожиданной просьбой-приказом: — вань, зайди, пожалуйста, к сергею после уроков, нужно передать ему сборники егэ, которые вы заказывали. пусть хоть занимается, пока дома сидит. отказываться нельзя, ты же мальчик добрый, поможешь? — учительница мило улыбнулась. запрещённый прием, анну александровну нельзя расстраивать, уж слишком хорошей и понимающей она была. — а п-почему я? попросите его друзей! — ты видишь кого-нибудь из них в кабинете? я тоже. ушли, хулиганы, с последнего урока. а ты и живёшь близко к нему. такой факт выбил ваню из колеи. он ведь даже не знал, из какого района пешков. теперь стало еще интереснее, хоть и согласился иван нехотя. для вида, конечно же. на самом деле внутри всё бурлило от предвкушения очередной стычки, а без неё никак, бессмертных уверен. «заскочу перед уходом в столовку, накуплю ему сосисок в тесте».***
стоять перед чужой дверью было волнительно. даже тревожно, если честно. руки подрагивали, пакет с сосисками так и норовил выпасть. решиться на звонок в дверь никак не получалось. «блять, ты что, реально боишься позвонить в дверь этому долбоёбу? чё страшного, ванёк, это просто одноклассник, с которым ты срёшься каждый день и которого ты не видел около недели. сам же встретиться хотел, не?». ваня очень сильно пытается настроить себя на нужный лад и собраться с моральными силами. вроде убедить себя в том, что ничего ужасного не произойдёт, получается. рука осторожно поднимается и нажимает на дверной звонок. задержав палец на кнопке пару секунд, ваня одёргивает себя. долго к двери никто не подходит. бессмертных уже успевает подумать, что серёга всех наебал и не болеет на самом деле, а просто шляется где-то. это в его стиле. но внезапно дверь распахивается. дышать становится сложно тоже внезапно. пешков выглядит откровенно плохо. волосы грязные, запутанные, видно, что не расчёсывался парень давно. под глазами залегли синяки, лицо опухшее, безжизненное, а кожа бледнее, чем у мертвеца. видеть одноклассника таким очень странно, даже как-то неожиданно. как будто подсознательно не верилось, что тому может быть так плохо. он ведь всегда такой яркий, улыбчивый, в куртке нараспашку и без шапки, но здоровее всех. они стоят так и смотрят друг на друга пару секунд. даже не скажешь, в чьих глазах удивления больше. ваня вообще забывает, зачем пришёл и что ему по-хорошему нужно заговорить первым, объяснив свой неожиданный визит. внезапный хлопок дверью этажом выше помогает выйти из ступора. ваня смаргивает пелену с глаз и смотрит уже увереннее. — я, ээ, тут тебе. тебя… бля, короче, сборники отдать надо. сергей смотрит просто и не говорит ничего. во взгляде ни одной эмоции не прочесть. ваню снова охватывает небольшая паника. — в общем, анна александровна попросила. ну, мы, это, сборники заказывали, помнишь? — бессмертных смотрит на парня напротив, надеясь прочитать в глазах хоть что-то. безуспешно. приходится продолжать самому, запинаясь, — вот, нам сегодня привезли. меня попросили тебе занести. ну, чтобы ты готовился там, пока болеешь… да. реакции всё ещё никакой. ваня уже совсем не понимает, что происходит. он ожидал чего угодно, но не молчания. парень был готов к тому, что над ним начнут насмехаться, агрессировать, возможно просто захлопнут дверь прям перед его лицом, но… тишина? это явно не в стиле пешкова. продумывать дальнейший план действий в такой обстановке становится ещё тяжелее. ване кажется, что он дураком полным выглядит. стоит, мямлит что-то, внятно объяснить ничего не может, со стеной будто разговаривает. внезапно тошно от себя становится, зато в руки себя взять получается. еще раз посмотрев в пустые глаза, бессмертных лезет к себе в рюкзак, достаёт две толстые книжки и протягивает парню напротив. губы сжимаются в тонкую полоску в ожидании. сергей медленно, даже как-то осторожно поднимает руку, чтобы забрать сборники. смотрит как-то неспокойно, озадаченно. — эм, спасибо, — произносит как-то очень тихо и сразу дверь закрывает. ваня уже точно ничего не понимает. такое поведение пешкова казалось максимально странным. помимо того, что не оскорбил ни разу, ещё и поблагодарил. «точно крышей поехал, пока болеет», — думает ваня, пока вниз по лестничному пролёту бежит. мысли какие-то запутанные, пальцы ледяные, дыхание обрывистое — реакция тела поражает не меньше. ваня начинает злиться. чертовщина же какая-то, ну? приехал в надежде снова поругаться, а в итоге что получается? постоял, посмотрел на него, как на тупицу, ни слова не сказал! благодарность не считается, это говорил точно не пешков, а его температура, ваня в этом уверен на сто процентов. злость уже клокочет внутри, парню хочется рвать и метать. «когда кудрявый выздоровеет и снова в школу придёт, я до него первый доебусь, ещё и подстёбывать буду за такое поведение. при каждой ссоре его «спасибо» буду упоминать, не отвертится, сам же подкинул материала, который мне поможет в спорах его уделать». ване становится спокойнее, он даже улыбается таким мыслям. до дома пешком идёт, день сегодня выдался солнечным, начало ноября радует сильно. подходя ближе к дому, ваня замечает коробку с котятами. подходит ближе, пакет с сосисками открывает и кладёт рядом с животными. сам точно есть не будет, они действительно невкусными оказались, а котятам понравиться должны. с улыбкой наблюдает, как малыши вокруг да около ходят, а потом начинают осторожно есть и облизываться. мысль о том, что сосиски хотел пешкову отдать, чтоб позлорадствовать, приходит позже, когда он уже в кровати лежит и почти засыпает. весь сон как рукой сняло. «кажется, крышей поехал не только кудрявый».***
к возвращению сергея в школу ваня готов явно не был, хотя изначально казалось обратное. он вернулся спустя почти две недели точно таким же, каким ушёл. улыбался, смеялся громко, с разбегу на друзей запрыгивал, обнимая, пока те матерились от испуга и смеялись в ответ. лампочки в школе никто не чинил, но в коридорах в несколько раз светлее стало. ваню дрожь пробила от такого. когда за окном осень умирает, всё привычно серое и тоскливое, а из звуков только стук дождя по окну, кто-то настолько шумный переворачивает рутину с ног на голову. даже если этот шум на него конкретно не направлен. и именно это казалось самым странным в появлении пешкова. первый день подошёл к концу, а кудрявый ни разу до него не доебался. непорядок. ване даже обидно стало. неужели только он ждал? или пешков решил его игнорировать после той внеплановой встречи на пороге его квартиры? хоть бессмертных и думал сначала, что обязательно первый подъебет сергея, когда тот вернётся, смелости в нём оказалось не так много. на второй день пешков точно так же не обращал на ваню внимания. даже не смотрел. это продолжалось неделю, и теперь бессмертных точно был уверен в том, что его игнорируют. бесило это сильно, если честно. до сжатых кулаков, до гневных взглядов на сергея каждый урок. сильнее раздражало лишь осознание того факта, что эти стычки заряжали только его. конечно, у пешкова много друзей, ему постоянно весело, а сраться по мелочам с каким-то там «новеньким» лишь отнимало силы, энергию и хорошее настроение. а у вани будни серые, одинаковые, друзей мало. с ними только в дискорде поиграть во что-то по вечерам и разойтись. поэтому за эти перепалки бессмертных так цеплялся, поначалу сам не осознавая, как они на него действуют. а в итоге ваня нахуй серёге не сдался, и, кажется, кудрявый осознал это, пока лежал дома больной. с каждым днём уверенность в этом факте росла. ваня даже перестал взгляды на уроках бросать и беситься как-то. просто отвыкал потихоньку. на переменах к следующему уроку готовился, по коридору с одноклассниками иногда мог прогуляться. сергей исчез из его жизни так же внезапно, как появился в ней. привыкать было сложно, отвыкать тоже, но с первым справился, значит, со вторым проблем больших не должно возникнуть. проходил мимо гаражей уже спокойно, без ожиданий, что его окликнут. в наушниках плейлист с любимыми опенингами «наруто», под ногами первый снег хрустит, даже улыбаться хочется. всё у него хорошо без патлатого, даже лучше, чем было. точно-точно лучше. и средний балл по всем предметам улучшился, так как в школе больше не на что отвлекаться. ваня вообще мальчик позитивный, найдёт плюсы во всём, чтобы не переживать. поэтому, когда он идёт по коридору с улыбкой, направляясь на последний урок, а его окликает знакомый голос, совладать с собой сразу не получается. волна эмоций накрывает сразу же, не даёт время подумать. ваня оборачивается и смотрит на кудрявую башку тупым нечитаемым взглядом, пока парень подходит к нему почти вплотную, приближается к уху и начинает говорить тихо так, вкрадчиво. ваня ничего не понимает. смотрит на лицо перед собой и пытается что-то ответить, найти в голове остроумную фразу, но там пусто. там ахуй полнейший. как такое могло произойти, как такое мог произнести этот человек — ваня не понимает. он в ступоре, а в голове крутится на повторе: «ах, ванюш, ты такой милый, сядь мне на лицо». из оцепенения выходит, когда кудрявый уже скрывается за углом коридора. и что за хуйня сейчас произошла?***
кажется, болезнь действительно пешкову все мозги отшибла, потому что тот начинает подкатывать к ване. регулярно. и это парня совсем, блять, не радует. надеялся получить хоть какое-то внимание? на, получай. кто сказал, что это обязательно должна быть агрессия, которую можно вывести в ссору? правильно, никто не говорил. сиди теперь, мучайся. причём буквально мучайся, потому что пешков на месте не сидел, показывая язык, как в былые времена. он начал приставать. то шлёпнет по жопе, пока мимо проходит, то голову на плечо положит, то за волосы потрепать попытается. иногда и на что-то пошлое решается, отчего щёки ванины гореть начинают, а сергей это видит и улыбается довольно. сегодняшний день не исключение. — ванюш, а ты чего такой злой? я же к тебе со всей любовью, хочу тебе приятно сделать, а ты разбиваешь мне сердце, — кудрявый садится рядом за парту, глядит как побитая собака, глазки строит, бровки хмурит. ваня тоже бровки хмурит, но не чтобы милым показаться, а чтобы сдержать кулаки, что так и чешутся по морде наглой проехаться. — кудрявый, ты совсем охуел? чё это за хуйня происходит, объяснить мне не хочешь? месяц назад ты меня хуями крыл, бычками в меня кидался, а это что такое? и руки, блять, с ноги моей убрал. — в смысле «что такое», вань? а вдруг я понял, что ты любовь всей моей жизни! — всё равно пытается руку поближе к паху подвинуть. не получается. ваня сопротивляется и по ладошкам шлёпает. несильно, но чтоб понял. конечно же, нихуя кудрявый не понимает. и не хочет понимать. — да-да, попизди-попизди. — ты моя джульетта, я твой ромео. — такими темпами в перспективном будущем ты станешь моей грушей для битья, а я боксёром. в их паре, кстати, оба умирают в конце. — я готов выдержать любой твой удар, но не ножом по сердцу… — серёга делает грустное лицо, а потом смеётся и уходит к своим друзьям, видимо, насладившись этим цирком сполна. зато ваня не наслаждается нихуя. он понять не может, что должно было произойти для такой резкой смены отношения в свою сторону. но пешков, судя по всему, не собирается давать ответы на вопросы. вот уёба.***
приходить в школу невыспавшимся было привычно. здоровый сон для одиннадцатиклассника — заоблачная мечта. тем не менее, просыпаться от этого легче не становилось. ваня на скорую руку позавтракал бутербродами с чаем, схватил рюкзак с одной тетрадкой для всех предметов и выбежал из подъезда. утро было хуже некуда. декабрь выдался слишком богатым на дожди, ни единой снежинки, повсюду глубокие лужи, в каждой из которых кеды тонули. в автобус ваня сел полностью промокшим, продрогшим и с внезапным осознанием: «блять. пропуск». к тому же время на телефоне показывало, что на первый урок он уже опоздал. казалось, хуже быть не может. так вот, может. охранник был непреклонен, без пропуска не пройдешь. анну александровну не позвать никак, у неё урок. оставалось либо ждать перемены, либо кого-то из учеников, которым тоже повезло опоздать. ваня садится на скамейку рядом с вахтой, утыкается в телефон и ждёт. пока не знает чего, но надежда на еще одного опоздавшего не умирает. минут пять спустя дверь в школу открывается. бессмертных голову поднимает радостный, но улыбка моментально с лица сходит. конечно, кто же еще мог опоздать. именно тогда, когда опоздал ваня. только сергей пешков, иначе нельзя. что ж, выбора не остаётся. — серёга, привет, давай вместе по пропуску пройдём? я свой дома забыл, а на урок пиздец попасть надо. сам знаешь ведь, в конце самостоятельная будет. — оуу, ванечка, а ты у нас плохой мальчик? опаздываешь в школу? тебя бы отшлёпать за такое, — улыбается как кот мартовский, скотина такая. — давай без этой хуйни, пожалуйста, а? так поможешь? — за отсос любой вопрос, ванюш, — подмигивает так хитро и глядит из-под ресниц опущенных. ваня напрягается, смотрит грозно и выжидающе. — ладно-ладно, не злись, сладкий. они проходят вместе, в тишине идут к кабинету, пока серёжа тщетно, но усердно пытается его за зад схватить. ваня отбивается изо всех сил. уже подходя к кабинету, сергей шепчет: «но отсос ты мне всё равно должен теперь» и открывает дверь, извиняясь за опоздание. ваня тяжело вздыхает, молится всем существующим богам и проходит следом. а на уроке улыбку прячет, потому что, так уж и быть, весело это. возможно, даже веселее, чем говном друг друга поливать.***
когда в преддверии нового года сергей в школу не приходит, ваня начинает волноваться. неужели снова заболел? анна александровна ничего такого не говорила. странно это. серёга раздолбай, конечно, ещё тот, и хулиган, но не прогуливает обычно. ваня и сам пропустил момент, когда его отношение к пешкову поменялось. сначала ненавидели друг друга, потом эти перепалки стали просто чем-то привычным, но уже без искренней, серьёзной злости. далее игнор, а потом эти подкаты дурные. тоже сначала злился, ругался, да и сейчас отталкивает, но уже больше по привычке. отвращение к парню давно пропало, даже какое-то тепло что ли появилось. вроде не друзья, но какая-то связь между ними есть, отрицать глупо. ваня не удивится, если к выпускному будут самыми настоящими кентами. за этими мыслями переживания на второй план отходят, чтобы потом с удвоенной силой вернуться. прошло два дня, а от серёги ни слуху ни духу. нет, ваня не скучает. просто странно это. и всё. у них ведь даже номеров друг друга нет, чтобы в телеге написать. «если завтра не придёт, то у друзей его номер спрошу. на крайний случай у анны александровны». но на следующий день кудрявый объявляется, и парню аж дышать спокойнее становится. первым делом серёжа бежит к ване, даже не к друзьям, тянется обнять, чмокнуть. бессмертных не позволяет, брыкается, фыркает, но пешкову удается всё же губами шею задеть. он смеётся так радостно, улыбается, и даже злиться на него не выходит. — ты где пропадал, кудрявый? — а ты что, соскучился, ванюш? — серёжа подмигивает, ожидаемо, а ване так треснуть хочется ему. он ведь и правда волновался. — в мечтах твоих. спрашиваю, чтоб снова тебя туда послать, а то так хорошо без тебя было. — какой ты грубый, а я вот скучал по тебе, — грустно тянет серёжа, чтобы через секунду снова улыбнуться и ответить уже нормально. — да отцу просто плохо было, в больницу попал, вот я у него и сидел. но сейчас с ним всё хорошо, так что я могу снова видеть своего ванечку каждый день и дарить ему любовь. — ты, падла кудрявая, заканчивай давай, — произносит спокойно и улыбается. приятно знать, что всё нормально и ничего страшного не случилось. их прерывает анна александровна, когда подходит с тёплой, милой улыбкой. парни сразу понимают, что пиздец. надо бежать. эта улыбка всегда что-то подразумевает под собой, не может быть такого, чтобы их сейчас не попросили о чем-нибудь. опасения были не зря. — пешков, бессмертных, стоять. ваша помощь нужна. надо класс к новому году украсить. у всех внезапно репетиторы появились, дела домашние, а вы мальчики свободные, я знаю. серёжа, считай это отработкой за два пропущенных дня. а ты, вань, проследишь за ним, чтобы не учудил ничего, а то он может. у тебя хорошо его в узде получается держать. «если бы», — проносится у вани в голове со смешком, когда туда ненароком лезут воспоминания о руках серёжи на всех возможных частях тела. как глист, честное слово. естественно, им приходится согласиться, хоть для приличия они немного и поспорили. в глубине души ваня даже немного радовался, потому что так они с серёжей проведут время вдвоем и, возможно, узнают друг друга поближе. подружиться и правда хотелось. после уроков, когда анна александровна передала им коробку с разными новогодними игрушками, мальчики принялись украшать кабинет. чувство вкуса в интерьере напрочь отсутствовало у обоих, если честно. — почему она не попросила кого-нибудь из девочек, я не понимаю, — серёжа не прекращал ныть. ваня же стойко молчал и вешал мишуру на небольшую ёлочку. — да похуй, чем быстрее закончим, тем быстрее пойдём домой. — ты так хочешь от меня уйти? а я бы провел с тобой наедине вечность… — сергей мечтательно протягивает последнее предложение, смотрит на ваню и смеётся. бессмертных не может сдержать улыбку в ответ, качает головой и возвращается к украшению ёлки. было весело. серёга подрубал музыку на компьютере, пел во весь голос, дурачился, коверкал слова песен про любовь, подстраивая их под ваню. смеялись оба. почти всю работу, очевидно, выполнял ваня, пока пешков клоуна играл, но, наверное, так было даже лучше. почему-то бессмертных уверен, что сергей тут всё к хуям бы либо разбил, либо сломал, либо порвал. когда с украшением кабинета было покончено, ребята оглянули его оценивающе. — вот это я постарался. я такой молодец, вань, да? — э, патлатый, ты чё, офигел? это я почти всю работу сделал! — не прибедняйся, ванюш, я знаю, признавать заслуги других не так легко, когда своих мало, — не успевает сергей договорить, как ваня ему кулаком по плечу стучит со смешком. внезапно настроение меняется, когда пешков серьезным голосом (что случается крайне редко) произносит: «вань, дай телегу свою. щас на новогодние каникулы уже уйдем, две недели, считай, видеться не будем». и ваня смущается немного, радуется, что самому просить не пришлось, но номер даёт.***
все каникулы мальчики переписываются буквально 24/7. первым написал, очевидно, сергей, потому что ваня стеснительный пиздец. хочет, но оттягивает момент, отговорки придумывает. а тут сергей как присылает «с новым годом, ванечка, надеюсь, что проведу его с тобой» и кучу сердечек, от которых блевать хочется. но по-доброму, конечно. так вопрос сам и решается. ваня просто «с новым годом))0)» отвечает, а внутри где-то пищит. и сам понять не может отчего. разбираться не хочет, принимает как должное и довольствуется. после этого переписки парней стали постоянными. спустя неделю такого интернет-общения они и дискордами обменялись, чтобы можно было созваниваться и вместе играть. даже аниме посмотрели. захуесосили, конечно, и идею, и персонажей, зато вместе. пару раз серёжа просил вебку в дискорде включить, потому что «я так соскучился по твоему милому личику, ванюююш», но ваня просто смеялся над ним и ебланом называл. сергей обижался, но ненадолго, и они продолжали разговаривать. ваня правда не ожидал, что парень окажется таким. конечно, рыгать в микрофон и смеяться с этого серёга не перестал, но с ним действительно по душам можно было попиздеть. не такой он и еблан оказался, ваня преувеличивал. чтоб не зазнался! а то совсем руки распустит. буквально. но встретиться в жизни хотелось как можно скорее. и когда не пишет долго, ладошки потеют над открытым диалогом, так и хочется первым что-то отправить. но ваня держится. а потом от серёги прилетает что-то по типу «вааань, мне скучно, пошли в дискорд» или просто рыга в голосовое, но как тепло на сердце от такого становится. так и в этот раз. жожохэфсех ванёк а ванёк скинь мне свой хуёкдипенис серёг а серёг иди нахуй
жожохэфсех э где рифма ты чёдипенис да в пизду рифму пошли лучше аниме посмотрим
жожохэфсех а ты вебку мне включишь ммм?????? ВАНЯ НЕ ИГНОРИРУЙ МЕНЯ Я ХОЧУ ВИДЕТЬ ТВОЁ ЛИЦО.дипенис посмотрим на твоё поведение
ваня смеётся, но думает, что сегодня вебку и правда можно включить. всё равно послезавтра в жизни уже увидятся. правда, как оказалось, зря он кудрявому потакал. потому что тот аниме мешал смотреть, приговаривал всё время «ванечка, ты такой красивый, давай встречаться… пожалуйста… я очень хочу». бессмертных, конечно, долбоёбом называл и слал нахуй, но на кудрявого управы нет. отвечает ведь «только если на твой». ваня ничего не говорит, но краснеет сильно. смущается. он думает, что это были его самые лучшие новогодние каникулы, несмотря на то, что провёл их дома.***
— я так скучал! — кричит сергей и всё так же пытается чмокнуть в щёку. ване хочется поддаться, но он держится. — не кричи, бля, я проснулся час назад, только тебя не хватало, — для приличия и поворчать надо, даже если внутри всё вверх дном. ваня всё ещё не спешит разбираться в причинах такой реакции. — у меня скоро день рождения! ты ведь придёшь? я хочу квартиру снять или дом, восемнадцать лет всё же. — серёг, ты же знаешь, я не тусуюсь. — но день рождения… — и смотрит глазами своими щенячьими. как тут отказать? — только если там будет пицца, — ваня смотрит, прищурившись, и видит, как сергей улыбается искренне. внезапно становится плевать даже на пиццу. он знает, что всё равно придёт. — тогда ты алкоголь покупаешь! такой ты гондон, вообще, это несправедливо, что тебе восемнадцать еще летом исполнилось. — всё справедливо, — ваня улыбается, но не отказывается. понимает ведь, что если не он, то сергей другого найдёт, но без водки не останется. уж лучше самому проследить. на уроке ваня оборачивается по привычке, чтоб посмотреть на серёжу за задней партой, а тот в ответ глазками стреляет и поцелуйчики воздушные шлёт. ваня средний палец показывает и отворачивается обратно, позволяя себе улыбнуться, пока пешков этого не видит. об интегралах думать не получается.***
в доме было шумно и людно. ване некомфортно немного, но он готов потерпеть ради серёжи, правда. только вот самого серёжи не видно нигде. если честно, то сдерживать эмоции уже тяжело. он не хочет портить праздник, но ему тут не нравится. ему хочется сбежать. куча пьяных тел, которые дёргаются не в такт музыке и целуются в каждом уголке. даже комнаты свободной нет. тут человек пятьдесят, но по ощущениям все сто. ване душно. он даже предположить не может, кого позвал серёжа. все же близко общаться они начали сравнительно недавно, о многих его друзьях и знакомых нет даже малейшего представления. надо найти сергея. срочно. поздравить ещё раз и попрощаться, потому что по-другому уходить некрасиво. кудрявый расстроится, ваня уверен. или был уверен. сейчас он даже не знает, помнит ли серёжа вообще, что бессмертных тут. что он сам его позвал. внезапное осознание ударяет в голову: серёже может быть похуй. или же он сам сейчас в одной из занятых комнат. с кем-то. целуется. может не только целуется. начинает подташнивать. ваня не дурак. не задумывается и не анализирует, держит глубоко, не подпуская близко к голове, но всё равно понимает. и то, отчего сердце рядом так быстро стучит. и то, почему руки потеют, когда очередное сообщение печатает. и то, почему краснеет так быстро и сильно от очередных подкатов. ваня всё понимает, просто предпочитает решать проблемы по мере их поступления. до этого момента всё прекрасно было, парня всё устраивало. они общались без перерывов, чуть ли не каждую перемену проводили вместе. причин задумываться и что-то делать с этим не было. а сейчас бьёт сильно, дерёт за живое. убежать или спрятать поглубже уже не получается. алкоголь тоже не помогает, он ваню не берёт. а хотелось бы. в такой момент точно. но всё равно глушит виски из бутылки. повезло, что хоть что-то еще осталось. уходить надо срочно. ваня пытается протолкнуться сквозь толпу людей, идёт к запасному выходу, чтобы не проходить через курилку, в которой обязательно будет ещё одна толпа. открывает дверь и замирает. а потом бежит. весь мир затих. все проблемы и переживания исчезли либо спрятались глубоко. сейчас нет ничего важнее: серёжа плачет. открыв дверь, собираясь уйти, ваня увидел серёжу в беседке на заднем дворе. одного. плачущего. всё стало неважным, потому что он не должен плакать. не в свой день рождения. — я здесь, серёжа, я здесь, всё хорошо. тише-тише, — ладони в свои берёт, согревает. у серёжи ледяные, неизвестно, сколько он тут сидит. — не плачь, ты не один, ладно? — ваня обнимает крепко-крепко, вытирает слезы кончиками пальцев, свой шарф и шапку на дурака безмозглого, что не заботится о себе, накидывает. — ты ещё здесь? я думал, ты ушёл. мне сказали, что ты ушёл, — смотрит потерянно и не верит будто. — конечно, я здесь. с тобой. куда бы я от тебя ушёл, дурак, — улыбается мягко, а самому стыдно становится. — чего сопли пускаешь? — да просто… бля, вань, это глупо, наверное, но я испугался того, что остался один. снова. я тебя искал, но не мог найти, потом спросил у кого-то, а мне сказали, что ты ушёл. вот я и… — продолжать серёжа не стал. стыдно было до жути почему-то. — но почему один? тут же столько людей, которые пришли сюда ради тебя. — это не то. они не те. они пришли на тусовку, чтобы нажраться, а не ко мне на день рождения, понимаешь? мне кажется, только ты пришёл сюда не за этим. — ну это уже хуета какая-то, серёж. не все тут ради тусовки. как минимум вадя и слава тут ради тебя. — ты же и сам знаешь, что они в комнатах уже. я их не виню, если что, это нормально, я рад, что они весело проводят время. просто… — и снова взгляд потупил в пол. руки опять дрожат. и ваня понимает. протягивает бутылку виски, что с собой из дома забрал, а серёжа пьёт. веселеет постепенно, улыбаться начинает. ваня его в дом тянет, потому что оба уже замёрзли, болеть нельзя. и в доме всё меняется. серёжа снова становится шумным и громким, но чувствуется, что не натянуто. он смог расслабиться, и ване приятно смотреть на это. смотреть на серёжу, который танцует, кричит что-то, подпевает невпопад, пьёт из горла всевозможные напитки. бессмертных же в спокойствии допивает виски, сидя на диване, и ему впервые за всю тусовку становится хорошо. — ванюш, ты у меня такой красивый, такой хороший, потанцуй со мной, — ваня чувствует, как серёжа орёт это ему в ухо, стоя сзади, губами шею и затылок задевая. смеётся, радуется, что тот снова долбоёб подкатывающий. — щекотно, блять, отъебись, пешков, дай спокойно нажраться, — с улыбкой отвечает и чувствует, как ему улыбаются в ответ. — тебя всё равно не вставит, зато меня вставило, я такой пьяный, ты себе представить не можешь. — мне и представлять не надо, серёг, я вижу, — ваня снова смеётся, а внутри разливается тепло самое настоящее. — бля, заебал, не ворчи, я же тебя всё равно заставлю потанцевать со мной. — не выйдет. — у меня есть секретное оружие. — и какое же? — у меня сегодня день рождения, ванечка, подари имениннику один танец? — и улыбается слащаво, снова глазками стреляет, как умеет. ваня не может отказать. — только один. и держись на расстоянии метра от меня. и только попробуй схватить меня за жопу, сразу в пиздак пропишу. — хорошо-хорошо, любимый, — серёжа смеётся, — ура, включите что-нибудь лиричное для меня и моего мальчика! — серёжа орёт. ване стыдно за него сильно, но он все равно улыбается. они танцуют где-то тут же, рядом с диваном, попутно попивая тот же виски. он обжигает горло сильно, заставляет морщиться, становится очень жарко. или жарко из-за танца, никто не понимает. — бля, ванёк, мне так охуенно, ты не представляешь, — с улыбкой пьянющей говорит пешков. — я искренне за тебя рад, серёж, но руки с жопы убрал. — злой ты, — шепчет на ухо. и шёпот этот резко меняет всю обстановку. ваню дрожь пробирает с головы до ног, а сергей ближе придвигается. осторожно, будто прощупывая почву, и, не встречая сопротивления, кладет макушку на плечо. носом осторожно касается, пока ноги их в такт музыке передвигаются, ведёт выше, по шее, по челюсти, к уху. продолжает шептать что-то очень глупое, ваня не вслушивается, он дышать пытается. иначе серёжа поймет всё, почувствует. но сохранять ровное дыхание в ситуации, когда кудрявый уже по мочке уха языком ведёт и продолжает что-то шептать, невозможно. ваня разбирает серёжино «не отталкивай меня, пожалуйста» и понимает, что не смог бы. не сейчас точно. все силы направляет на то, чтобы стоять ровно на ногах. ими же ещё двигать как-то надо. они танцуют. это просто танец. правда, когда руки серёжи лежат на бёдрах и гладят нежно, тяжело поверить в это. свои же угрозы по поводу танца на расстоянии метра забываются и кажутся нелепыми максимально. как он вообще мог лишать себя такого? ваня самый трезвый, но ощущает себя самым пьяным. сил нет уже ни на что. ни ногами перебирать, ни дыхание ровное поддерживать. он дышит глубоко, прерывисто, цепляется за всё, за что может ухватиться. плечи, руки, волосы. серёжа ведёт в танце, а ваню просто ведёт. музыка становится тише, людей рядом меньше. ваня слышит, как открывается дверь, и ему страшно на секунду становится. потом он вспоминает, что это серёжа, а чушь эту патлатую бояться смысла нет, не навредит никак. пройденный этап. серёжа смотрит пьяными глазами, улыбается, продолжает вальсировать даже в комнате, когда музыку уже не слышно. смотрит исподлобья, хитро, но мило до жути. ваню не отпускает ни на секунду. — вань, — выдыхает в шею, — а, вань, — дыхание ощущается на губах. — чего тебе, серёж? — ваня сглатывает шумно, старается говорить тихо, так, чтоб голос не дрожал. — а я тебя поцеловать хочу. — самому подкатывать не надоело? — ване хочется ответить «я тебя тоже», но он не может. просто… не может. — если за это целовать будешь, то никогда не надоест. оказывается, может. не ответить, но просто приблизиться. и стоять так, ловить чужое дыхание своим, ждать, кто первый сдастся. сдаётся серёжа, губами своими аккуратно чужие накрывает. первые секунды оба парня не двигаются никак, потом сергей осторожно целовать начинает. медленно. нежно. ваню трясёт. он отвечает так же, все чувства вкладывая. на пробу языком по губе проводит. мокро. возбуждает. сергей дёргается, дыхание сбивается, но целовать продолжает. облизываться начинает: сначала нижнюю языком зацепит, потом верхнюю, и так по очереди. ваня не отстаёт, решает своим языком чужой остановить. кончиками сталкиваются и от неожиданности отстраняются. ниточка слюны с одних губ ведёт к другим. серёжа улыбается этому, языком проследить её пытается, а потом находит конец в чужом рту. и поцелуй уже кажется не таким размеренным и робким. получается мокро, пошло немного. ваня дышит тяжело очень, громко. сергей не тише себя ведёт. много языка, очень, но не противно. наоборот, хочется ещё больше. хочется, чтобы везде. серёжа кусает губу нижнюю и отстраняется с улыбкой. взгляд пьяный, поплывший. у вани тоже отчего-то и пьяный, и поплывший. но он не улыбается. он смотрит и налюбоваться не может на губы блестящие. тянется за ещё одним поцелуем, но его останавливают. серёжа за руки берёт, ведет спиной к кровати, укладывает аккуратно и сам рядом ложится. водит по ладони пальцами, чмокает в нос, в лоб, в щёки, в губы. ваню трясёт. он хочет целоваться. сергей знает, чувствует, но не даёт того, что нужно. носом по щеке ведёт, к уху. — что мне сделать? — шепчет, а потом за ушком целует сразу. дышит на шею. соображать невозможно. — что-нибудь, — ваня всё ещё учится дышать. — конкретнее, — кусает за хрящ. ваня готов хныкать. — поцелуй меня. пожалуйста, — смотрит с мольбой, глаза поплыли от ощущений, выглядит очень хорошо. серёже нравится. и он целует. руками по шее ведёт, кончиками пальцев под толстовкой пробегается. ваня покрывается мурашками, серёжа смеётся тихо, нежно. — везучий ты. вот вроде отталкиваешь, не даёшь себя касаться, а сам чувствительный как пиздец, — шепчет в шею и целовать её принимается. аккуратно языком круги рисует, дышит глубоко, ровно. ваня правда не понимает, как ему это удаётся. он дрожит, ему хочется чего-то быстрее, но не понимает чего. всего сразу, наверное. потому что тело максимально напряжено от такого. реагирует моментально. когда серёжа кусает за шею, туда, где пульс бьётся, ваню подкидывает на кровати непроизвольно. сразу стыдно становится, хочется спрятаться. — тише-тише, тебе ведь хорошо. расслабься, ванюш, — всё шепотом, а руки уже бока сжимают. ведут выше, туда-сюда, держат крепко. пальцы по рёбрам проходятся, пока рот хрящики на ушах изучает. покусывает, зализывает. и дышит-дышит-дышит. если бы ваня только знал, что просто дыхание на коже ощущается так, то… то он не знает, что было бы, ему просто охуенно настолько, что пальцы покрывало разжать не могут, а спина всё время выгибается. серёжа еще, гад такой, понимает всё, и делает так, что ване плохорошо. он не понимает. серёжа футболку с себя снимает, с вани толстовку стягивает тоже и смотрит. не может взгляд оторвать. восхищённо пальцами по телу пробегается, гладит, сжимает. — блять, вань, ты такой сексуальный. ты себе даже представить не можешь. я хочу тебя всего то ли облизать, то ли съесть, то ли расцеловать. сам разобраться не могу. и, кажется, пытается сделать всё и сразу. потому что по ощущениям ваня даже предположить не может, что с ним делают. ему просто хорошо до безумства. язык серёжи, кажется, везде. рёбра, пупок, соски, ключицы. а когда брюки расстёгивает и тазобедренную кость кусает, ваня не может стон тихий сдержать. сразу глаза открывает, смотрит на серёжу испуганно, а от увиденного член в штанах дёргается. серёжа смотрит неверяще и с восхищением. с обожанием таким, что ваню волной захлёстывает и уносит. — блять, ты- сука- я не- вау, — серёжа и двух слов связать не может. — постони ещё раз. для меня. пожалуйста. постони мне на ухо, пока я буду вылизывать твою шею. не дожидаясь ответа, сергей припадает к ключицам, плечам, ведёт губами выше. и снова слышит эти звуки. его вставляет пиздец. он взгляд от вани оторвать не может, руки тоже будто прилипли. пальцем по краю трусов водит, хочет уже снять, но пока терпит. — посмотри на меня, — просит ваню. тот глаза открывает, полные наслаждения и чувств таких, что сергею плакать от этого взгляда хочется. но он лишь в нос чмокает и просит, — погладь себя. через трусы. ваня смущается ужасно, ему даже наедине с собой стыдно так делать, но серёжа просит и отказать кажется чем-то невозможным. он рукой вниз ведёт, кладёт на бельё, двигая в сторону вставшего члена. сначала кончиками пальцев, потом ладонью накрывает и начинает гладить медленно. член становится ещё тверже, хотя казалось, что сильнее некуда. серёжа джинсы снимает, не отрывая взгляд. и с вани брюки стягивает, пока тот губы закусывает и голову запрокидывает. — нет, малыш, не закрывай глаза. смотри на меня, пока делаешь это. я хочу видеть, как тебе приятно. ваня с трудом глаза открывает и смотрит взглядом щенячьим. видно, что хочет. очень хочет. видно, что хорошо. серёжа кладёт свою руку поверх ваниной, надавливает сильнее, сжимает. пока ваня гладит член, он спускается к яйцам и начинает трогать их через трусы. тело опять предательски подкидывается на кровати. терпеть сложно, поэтому серёжа руку вани останавливает, трусы снимает, в сторону отбрасывая, и смотрит. — пиздец, блять, я не могу, вань, невозможно быть таким красивым везде, я тебя реально если не съем, то всего вылижу, — и, кажется, приступает. ведёт языком по члену, по головке, берёт в рот наполовину, рукой поглаживая яйца. двигается медленно, издавая звуки всякие, чтобы вибрации по члену шли. старается в горло пропустить, немного получается, а потом отстраняется, и подбородок весь в слюнях, улыбка счастливая, довольная. а ваня в ахуе лежит. он голову приподнимает, смотрит и выстанывает: «поцелуй срочно». и кто такой сергей пешков, чтобы ему отказывать. они целуются, пока сергей свои трусы немного спускает, чтобы своим членом чужого коснуться. ваня в поцелуй стонет громко, отчего пешков шипит и глаза закатывает. — я так тебя хочу, ты себе представить не можешь, вань, ты — самое сексуальное, что случалось с этим миром, — после этих слов сергей ноги вани ему за голову запрокидывает, — ахуеть, у меня слов нет, у тебя даже анус красивый и сексуальный, ты кто такой, — и не даёт ответить, потому что губами припадает, а ваня не может ничего делать, кроме как стонать. а серёжа вылизывает медленно, по кругу сначала, потом вверх-вниз, потом языком старается раскрыть, войти чуть-чуть. анус поддаётся, раскрывается, пропускает в себя. сергей в ахуе отстраняется и смотрит. дырочка блестит, раскрывается и закрывается обратно. — я дрочил, мечтая об этом, без рофла, — сергею дышать сложно от картины такой наяву, ещё и ваня своими стонами добивает. — ещё, — когда ваня буквально не проговорил, а простонал это, серёже крышу срывает. он снова припадает губами, лижет всё, до чего дотягивается язык. яйца, под ними, дырочку. он сам готов кончить от такого, но понимает, что это не конец. достаёт из тумбочки лубрикант и презервативы (хорошо, когда дома готовят к подобного рода тусовкам), смазывает палец и медленно, аккуратно проникает им внутрь. ваня стонет, немного не понимая свои ощущения, потом просит двигаться медленно и хочет сорвать голос от того, как это оказывается приятно. сергей постепенно добавляет второй и третий палец, даёт ване привыкнуть, а потом двигается внутри него, и это так хорошо. стоны вани такие возбуждающие. он просит ещё и ещё, его глаза слезятся от удовольствия, и это лучше любого порно. сергей раскатывает презерватив по члену, смазывает его и медленно начинает входить. ваня морщится, просит не двигаться пару минут, а потом позволяет медленно. они одновременно стонут. серёжа целует ваню нежно, со всеми своими чувствами, стремится передать всё своё восхищение и обожание. медленно трахаться и целоваться — теперь это первое место в топе приятного времяпровождения у обоих парней. ваня просит ещё, выстанывает имя серёжи, когда тот проходится по простате. — бляяять, как же хорошо, — стонет сергей, выгибаясь в спине, — я скоро кончу. — я тоже. давай, серёж, не сдерживайся. быстрее. трахни меня. и башку сносит конкретно. сергей ускоряется, сжимает бёдра вани, насаживает его на себя, приподнимает над кроватью. кусает губы, закатывает глаза, рычит будто, а не стонет. ваня тоже стонет уже очень низко, надрачивает себе, пока сергей берёт его сзади. изливаясь в презерватив, пешков стонет на ухо парню и прикусывает его, отчего бессмертных тоже взрывается. они лежат и пытаются отдышаться. ваня смотрит на сергея и хочет плакать. от переизбытка чувств, кажется. серёжа с привычной хитрой ухмылкой смотрит на него, гладит по щеке и произносит: — очевидно, ты мне нравишься. — очевидно, ты мне тоже, — ваня краснеет, когда говорит об этом. — ты дурной и думал, что мои невероятнейшие подкаты — это шутка. — это ты дурной, потому что твои подкаты — это и есть чья-то очень плохая шутка. — эй, ты оскорбляешь меня лично! если бы не эти подкаты, ты бы никогда не понял, что симпатичен мне. — погоди… ты поэтому начал весь этот цирк? — ну да, а зачем ещё… — серёжа глядит непонимающе, ваня бы даже сказал, что тупым взглядом. пиздец каким тупым. — ты меня говном поливал, потом игнорировал, а потом «ванюш, а, ванюш, на лице у меня посиди». — ну так… ты мне сначала не нравился, а потом так смешно пытался агрессировать в ответ, хотя сам кот большой. и я уже не мог как-то всерьёз злиться на тебя. просто дурачился. потом, правда, заболел и задумался о том, что тебя не хватает. и тут ты приходишь с этими сборниками. тогда интерес свой осознал и понял, что ты не вдупляешь, что я не вижу в тебе врага или игрушку для подколов. — пиздец ты, пешков. а игнорировал зачем? — наблюдение! я так пытался понять, стоит ли свой гениальный план в жизнь воплощать. потом увидел, что ты глазки свои красивые от меня отвести не можешь и постоянно грустно в мою сторону поглядываешь- — я не грустил, я злился, — перебивает ваня. от такой несправедливости хотелось ногой топнуть. — вот и понял, что надо действовать, — серёжа всё равно закончил и смотрел так довольно. улыбался, в нос тыкал, волосы перебирал. ване тоже улыбаться хотелось, если честно. как его угораздило в чушь эту патлатую влюбиться, он и сам не понимает до конца, но уже ничего не поделать. может и правда план его гениальный подействовал. он лишь поближе придвигается, носом в плечо утыкается и позволяет себе смущённо улыбнуться. серёжа всё чувствует, но ничего не говорит. и когда ваня уже почти уснул, пешков неожиданно громко заявляет: — но отсос за пропуск ты мне всё ещё торчишь. нет, кулаки с ним чесаться не перестанут, это точно.