Вторая

Снотворное подействовало плохо. А может, это чувство вины? Как хорошо, что с ней нет Томаса. Как хорошо, что у него сегодня много работы! Нет, как хорошая жена она не имеет права думать так, но… Этель боялась Томаса. Этель сейчас хотела только одного — не быть. Больше не страдать. Ах, как ей было бы хорошо уснуть и больше не просыпаться… В дверь тихонько постучали. Она вдруг подумала: что если Томас закрыл дверь на ключ? Нет. Зачем? И кто это? Может, доктор Армстронг решил проверить её ещё раз? — Войдите, — произнесла Этель и устыдилась своего голоса. Нет, они правы, Томас и эта мисс Брэнт — Этель абсолютно никчёмна. — Я решил убедиться, что с вами всё в порядке. — Простите, судья, всё уже хорошо, — срывающимся голосом произнесла Этель и разрыдалась. Кошмар, да что о ней подумают?! Никчёмная. Самая никчёмная служанка. Старик вздохнул. Наверняка она его раздражает. — Позволите? Этель кивнула, оставила попытки найти платок и потянула к себе край одеяла. Он перехватил её руку и просто вложил платок в её пальцы. — Не беспокойтесь, можете оставить себе, — ответил он на её растерянно-виноватый взгляд. Этель отвернулась и от души высморкалась. — Спасибо… Повисло неловкое молчание. Этель поймала себя на том, что в обществе этого человека ощущает себя спокойнее. Он как будто ничего от неё не хотел и, кажется, даже не пытался осуждать. Ни за неопрятный вид. Ни за непристойное поведение. Просто сидел и молчал. А она не знала, должна ли что-то говорить, но почему-то это обстоятельство совершенно не тяготило. — По всей видимости, снотворное плохо подействовало, — констатировал судья. — Да… Мне жаль… — Да за что вы извиняетесь? — Старик слабо улыбнулся. — Знаете, миссис Роджерс, я не очень хорошо сплю по ночам. — Мне жаль, — повторила Этель. — Я могу поделиться с вами, но у меня довольно сильное снотворное, нужно быть аккуратнее. Хотите? — Да-да, конечно, — Этель попыталась подняться. — Нет, вам лучше прилечь, — старик кивком указал на подушку. — Не переживайте, я скоро вернусь. Она послушно легла. Почему он так добр к ней? Он сам всё слышал, но… Голос записанный на пластинке обвинил каждого в этом доме. Как страшно. Вот бы уйти. Просто уйти. От Томаса, который её бьёт. От чужих насмешек… — Миссис Роджерс? — раздалось из-за двери. — Да, — отозвалась она, как ей самой показалось, слишком торопливо. — Я не смог вспомнить, была ли вода в стакане, — старик отсалютовал ей чашкой. — Прихватил с кухни. Теперь главное — не ошибиться с дозировкой. — Сыпьте побольше — тихо произнесла Этель. — Если переборщить, вы больше не проснётесь, — он посмотрел на неё очень внимательно — Знаю. — Голос её окреп. — Вы пришли за мной. Как хорошо. Я… Думаю, я ждала вас. Сыпьте больше. — Возможно, вы здесь виноваты менее всех. — Я никогда не решалась возразить ему. Я боялась. Всю жизнь боялась. Мне жаль, что так вышло… Она… Она была добра ко мне, а я… Только плакать и могла. — Это сделал ваш муж. — Да, — прошептала Этель почти беззвучно и на всякий случай кивнула. — Но идея была моя. — Что ж… — Он протянул ей кружку. — Нам будет не хватать ваших потрясающих десертов. — Простите… Вы ведь не позволите им долго ждать? Простите, неудачная шутка… — Какое же странное у неё настроение, так спокойно. — Спасибо вам. Этель осушила кружку одним махом. Возможно, ей показалось, что её приобняли и помогли лечь. Она засыпала. Засыпала. Засыпала… Чтобы больше никогда не проснуться.