Идеальный брак

      Гермиона стояла в гардеробной перед зеркалом и не могла отвести взгляда от собственного отражения. Это была она - и как будто не она. Похожее ощущение было у неё перед Святочным балом, но тогда она все делала сама, и результат не стал сюрпризом. Но сейчас…       Миссис Малфой выбрала для неё очаровательное платье - с низким декольте и спущенными бретелями, которые открывали ключицы и хрупкие плечи. Тугой корсаж стягивал талию, а роскошная юбка, широкими складками расходившаяся книзу, и вовсе превращала её в статуэтку - хрупкую и изящную. И цвет… Тот самый цвет морских волн у берега маленького греческого острова - сине-зеленый, переливчатый, глубокий и в то же время такой… такой красивый. Эмили сделала ей сложную прическу, подняв все волосы и собрав их в хитрые переплетения на затылке, и основательно поработала над лицом. Ничего яркого, броского - но глаза казались больше и выразительнее, брови темнее и четче, ресницы длиннее, а губы пухлее и соблазнительнее. Картину дополняли роскошные изумруды: длинные тяжелые серьги и колье из тех, что можно было смело представить в выставочных залах Тауэра. Она как будто за два часа превратилась из Золушки в принцессу - и никогда еще не ощущала себя настолько красивой. Сегодня Драко не будет за неё стыдно. Мерлин, да они наверняка будут самой эффектной парой на этом балу!..       Счастливая и самодовольная улыбка потускнела - она вдруг вспомнила, в честь какого события давался бал. Конечно, все это называется "праздник победы", но какой ценой!.. Гермиона буквально заставила себя вспомнить все те лица, которых больше никогда не увидит: Римус, Тонкс, Фред, Лаванда, Колин… и многие, многие другие. Но, как она ни старалась, в её воспоминаниях они были живыми - как будто просто уехали куда-то далеко-далеко, и, сколько бы она ни твердила, что их больше нет, совсем нет - все равно эта мысль продолжала плавать где-то на поверхности, как будто что-то не давало ей проникнуть внутрь, в сердце и душу.       Гермиона снова посмотрела в зеркало, но на этот раз она уже не любовалась собой - она вглядывалась в эти черты, такие знакомые, и уже в который раз повторяла один и тот же вопрос. Кто она? Какой она стала за эти годы, которых теперь совершенно не помнит? И почему никто, ни один человек, по-видимому, не хочет, чтобы она об этом вспоминала?.. Может быть, та Гермиона, которую она забыла, была неприятным, жестоким, злым человеком?.. А теперь ей как будто дан был шанс начать все заново - как говорит Драко, с чистого листа. Так зачем она так цепляется за неизвестное прошлое? Хочет ли она знать - на самом деле знать?..       От этих не самых приятных мыслей её отвлек Драко. Гермиона не обернулась - она так и застыла изваянием, не в силах оторвать зачарованного взгляда от него - от них двоих - в зеркальном отражении. Черный монолит его наряда разбивался ярким белоснежным пятном рубашки на груди - и строгим, жестким воротничком над острыми углами черной бабочки. На безымянных пальцах обеих рук поблескивали строгие, но элегантные украшения: фамильный перстень и тонкий ободок обручального кольца. Губы сжаты в узкую полоску, лицо казалось холодным и бесстрастным. И весь он выглядел как-то иначе: старше, строже, напряженнее. -      Нервничаешь? - обеспокоенно спросила Гермиона. -      Не уверен, что мне там будут рады, - коротко ответил Драко. -      Но вас же пригласили!.. -      Из вежливости, - пожал плечами он. - Возможно, нам стоило бы принести извинения и не идти. Но мама и слышать об этом не хочет. -      Все будет хорошо, - тепло улыбнувшись, пообещала Гермиона. - Я заколдую каждого, кто посмеет сказать о тебе хоть одно плохое слово.       Драко скептически оглядел её с ног до головы, выразительно остановив взгляд на крошечной сумочке, что она держала в руках. -      Даже не хочу спрашивать, где ты прячешь волшебную палочку, - криво усмехнулся он. -      А где ты прячешь свою? - заинтересованно подняла брови Гермиона, проигнорировав его вопрос. -      Оставляю дома, - неохотно признался Драко. - Не хочу, чтобы её отобрали при входе. -      Но палочки никто не запрещал! -      Я - бывший Пожиратель смерти. Для нас другие правила.       На это Гермиона не нашла, что ответить. В последний раз бросив взгляд на себя в зеркало и поправив и без того безупречно лежавший локон, она повернулась к мужу. -      Надеюсь, мистер Малфой, вы пригласите меня танцевать? - лукаво улыбнулась она, склонив набок прелестную головку. -      Непременно, миссис Малфой, - усмехнулся Драко в ответ и галантно предложил ей руку.       Для проведения Бала победы был арендован огромный особняк - может статься, что даже у магглов, хотя хозяева наверняка не имели ни малейшего понятия, кому и зачем он понадобился. Какой-нибудь конгресс любителей бабочек или бал реконструкторов… За всю подготовку отвечал специальный отдел Министерства, и поработали они на славу. Два огромных камина в холле то и дело вспыхивали зеленым огнем, выплевывая гостей. Второй поток заходил с улицы: в саду была открыта зона для трансгрессии и располагалась стоянка магического транспорта. Впрочем, в холле никто не задерживался: прибывающие волшебники проходили дальше, в огромный зал, не иначе как расширенный с помощью магии: примерно половина его была уставлена небольшими столиками, а вторая - отведена под танцевальную площадку, за которой располагалось небольшое возвышение, на котором уже играл легкую, ненавязчивую музыку небольшой струнный оркестр. Из этой залы выходило сразу несколько дверей. Три из них вели на террасу, очень красиво освещенную волшебными огоньками, а остальные уходили куда-то вглубь дома. Один из распорядителей проводил старших Малфоев за один из столиков, за которым уже сидело четверо волшебников: леди Дебора Кармайкл с сыном и пожилая супружеская пара, лица которых показались Гермионе смутно знакомыми - видимо, она уже встречала их то ли на посиделках, то ли на аукционе. Юную же чету Малфой препроводили в другую часть зала, и сердце Гермионы учащенно забилось от радости: здесь-то она знала многих, если не всех!       На огромном стуле восседал Хагрид в своем жутком костюме, украшенном каким-то чудовищным цветком, за отдельным столом собрались преподаватели Хогвартса во главе с Минервой МакГонагалл, а по соседству с ними расположилась целая россыпь рыжих голов. Драко как будто споткнулся и чуть отстал от неё, но Гермиона решительно взяла его за руку. Ладонь была прохладной и чуть влажной. -      Гермиона Грейнджер! Это в самом деле ты?! - раздался знакомый голос, и в следующую секунду её закружил водоворот рукопожатий, объятий и улыбок.       Здесь был Невилл с Ханной Аббот, Дин и Симус, сестры Патил, Чжоу Чанг, Луна Лавгуд с каким-то незнакомым парнем - и все, все радовались встрече, как будто не виделись много лет. "А может, это так и есть", - промелькнула мысль в голове Гермионы, но она не стала об этом задумываться.       Хагрид чуть не раздавил её в своих медвежьих руках, и девушка почувствовала, с нежностью глядя в его доброе лицо, как на глаза навернулись слезы. Борода его напоминала смесь соли и перца, да и в волосах было много, уж слишком много седины… Хагрид постарел.       Изменилась и профессор МакГонагалл - она стала как будто еще суше и строже, но глаза её с прежней добротой смотрели на одну из лучших учениц. "Надо бы все-таки дочитать учебник трансфигурации за седьмой курс", - упрекнула себя Гермиона. Профессор Флитвик тоже постарел, и как будто стал еще меньше ростом - эти годы явно не пошли ему на пользу. Глупая постановка вопроса, конечно. Разве может такая страшная вещь, как война, вообще пойти хоть кому-то на пользу?.. -      Деннис Криви, - представился ей симпатичный молодой человек. -      Ой, ты же младший братишка Колина! Тот, что свалился в Черное озеро! - обрадовалась встрече Гермиона, и парень закатил глаза. -      Мне кажется, даже если я стану самим министром магии, все равно обо мне будут говорить именно так: "Посмотрите, это же Деннис Криви! Первый министр магии, который свалился в Черное озеро, и его чудом не сожрал гигантский кальмар!" -      Извини, пожалуйста, - попросила прощения Гермиона, но в её глазах продолжали танцевать лукавые искорки. - В последнее время я несколько оторвана от жизни, но, когда ты станешь министром магии, клянусь - я ни словом не обмолвлюсь никому о кальмаре! -      Думаю, это может быть отличным первым указом, когда пост министра магии займете вы, - галантно возразил Деннис. - "Ни слова о гигантском кальмаре!", - и они рассмеялись.       Не сказать, чтобы её спутника принимали с распростертыми объятиями. Скорее наоборот, к Малфою отнеслись прохладно и настороженно, но и явно враждебных выпадов в его сторону не последовало - и постепенно он расслабился, всем мило улыбался и даже шутил, отдавая, впрочем, право первой скрипки Гермионе.       Семейство Уизли ответило на их приветствие холодно - за исключением Билла и его жены Флер, которая расцеловала в обе щеки не только Гермиону, но и Драко, приведя его в полнейшее смущение, да Перси, с которым она и так часто виделась на работе. Рональда еще не было - впрочем, нельзя было сказать, чтобы кто-то был этим очень удивлен.       В зале вдруг стало шумно, и все головы обратились к дверям, в которые только что вошел герой сегодняшнего вечера - сам Гарри Поттер об руку с высокой рыжеволосой ведьмой. Они пробирались через толпу медленно, останавливаясь у каждого столика, чтобы поприветствовать гостей, пожать руки или переброситься с кем-то несколькими дежурными фразами. -      Ничего еще не началось, а я уже устал, - пожаловался брюнет Гермионе, когда они, наконец, добрались и до них. -      Тяжело бремя славы, - не удержался от подколки Драко, и Гарри слегка вздрогнул и залился краской. -      Малфой, - процедил он сквозь зубы. -      Поттер, - в тон ему ответил блондин и сверкнул белозубой улыбкой: то, что народному герою до сих пор было неловко за происшествие в пабе, его забавляло. - Обнимемся? -      Обойдемся, - отрезал Гарри. -      Я думала, что вы всё, - тихо проговорила Гермиона, взглядом указав на Джинни, которая отошла поболтать с сестричками Патил. -      Решили не волновать общественность, - неловко дернул плечом Гарри. - Да и надо же было с кем-то пойти. Кстати, я видел твою помощницу вон там, за теми столиками. -      Да, я тоже видела, - кивнула Гермиона. - Она, кажется, со своей семьей, я не стала подходить - Астория упоминала, что они не в восторге от того, что она решила работать в Министерстве. А что? -      Просто вспомнил о том, что всю неделю только и разговоров было, что об этом бале, а мы даже не додумались достать ей приглашение, - пояснил друг. - Неудобно как-то. -      Я предлагала, но их семья, оказывается, была в списках с самого начала. Ну что, ты подготовил речь? - резко сменила она тему, заметив, что с одной стороны к ним возвращается Драко, отходивший за напитками, а с другой - Джин. -      Боже, даже не спрашивай, - закатил глаза Гарри. - Я буду страшно тебе благодарен, если ты наколдуешь какое-нибудь оглушающее заклинание на весь зал, когда я буду пытаться что-то сказать. -      Глупости, у тебя все прекрасно получится, - потрепала она его по плечу и с благодарностью приняла из рук Драко бокал шампанского. - Ты ведь репетировал, правда? - отхлебнула и невольно скривилась. - Какая кислятина!..       Гарри сунул нос в её бокал и принюхался. -      Шампанское как шампанское. Пробовать, извини, не буду. -      А я и не предлагала, - гордо отказалась Гермиона, демонстративно отбирая у него бокал.       Волшебников становилось все больше и больше, воздух в зале постепенно насыщался звуками разговоров, смехом, теплом человеческих тел и запахами духов, алкоголя и пота.       Вскоре появился и Рон - почему-то один, хотя Гермиона ожидала увидеть его с Верити. Он присоединился к семье, лишь быстро поздоровавшись с Гарри и Джинни и едва заметно кивнув Гермионе.       В какой-то момент музыка стихла - и гости мероприятия восприняли это как сигнал к тому, что пора занять свои места. Через несколько минут на сцену поднялся министр магии Кингсли Бруствер. -      Дорогие друзья! В этот памятный для всего нашего мира день мы с вами собрались здесь, чтобы воздать должное…       Гермиона слушала речь внимательно, стараясь не пропустить ни слова, чего нельзя было сказать о других. Конечно же, гости хранили почтительное молчание, но беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться: ничего нового министр не говорит, и все это, видимо, уже было сказано и в прошлом году, и во все предшествующие. Звучали важные, нужные слова о свободе, равенстве, недопустимости дискриминации и поддержки идей, сеющих вражду и рознь между волшебниками. Министр вспоминал о битве за Хогвартс, в которой принимал личное участие, и зачитал полный список погибших в ней, за которым последовала торжественная минута молчания. Когда его вдохновенная и, без сомнения, сильная речь была закончена, зал взорвался бурными аплодисментами - под которые на сцену поднялся Гарри Поттер.       Речь Гарри оказалась значительно короче - возможно, отчасти поэтому её окончание было встречено еще более горячими аплодисментами. Он пригласил друзей присоединиться - и Гермиона, чувствуя, что сердце бьется так, что вот-вот выскочит из груди, встала со своего места и поднялась на помост вместе с Роном, Невиллом и Луной.       Она знала, что имеет право здесь находиться. Ей об этом рассказывали. Но сейчас, стоя перед всеми этими людьми, в роскошном парчовом платье, с тяжелыми камнями на шее, на высоких каблуках, благодаря которым даже рядом с Гарри она не выглядела такой уж коротышкой, девушке вдруг стало жгуче стыдно. Что она сделала?.. Нет, что она на самом деле сделала ради этой победы - их победы?.. Вспомнит ли когда-нибудь - или так и останется ничтожной самозванкой, принимающей восторги и поздравления с фальшивой улыбкой на губах?.. Взгляд её бессмысленно скользил по разряженной толпе, не находя покоя. Большинство лиц были ей незнакомы или знакомы весьма смутно, некоторые вызывали холодную неприязнь, другие же - стыд и смущение. Ей было стыдно перед семьей Уизли, перед Андромедой Тонкс, которую ей представил Гарри в самом начале, перед Деннисом Криви - ведь их родные и близкие погибли, и теперь лежали в сырой, стылой земле, а она имеет наглость стоять здесь, утопая в роскоши и признании, стоять и улыбаться. Это было невыносимо, и Гермиона не знала, куда убежать от этого паршивого чувства, куда спрятаться. Наконец взгляд отыскал бледное лицо с напряженной складкой между бровей и плотно сжатыми челюстями - и остановился. Кажется, Драко был единственным, кто тоже понимал всю фальшь и неестественность происходящего, кто тоже чувствовал себя неловко, не на своем месте - и она улыбнулась ему. Искренне и тепло - и сердце гулко стукнуло о ребра, когда он вернул ей улыбку.       Сколько длилась эта пытка, Гермиона не поняла - может, десять минут, может, пару часов. Когда они, наконец, спустились с помоста, у неё возникло ощущение, словно она - приговоренный к смерти, казнь которого была отменена в последнюю минуту. Инстинктивно она потянулась к руке Драко - под столом, чтобы не нарушать приличий, и перевела дыхание с облегчением, когда он переплел её повлажневшие пальцы со своими.       Выступления и речи продолжались. Один волшебник сменялся другим, и говорили они, в общем-то, почти одно и то же - менялась лишь форма, но не суть. Наконец на сцену вернулся министр Бруствер, чтобы вручить награду за вклад в образование волшебников Минерве МакГонагалл - и на этот раз публика аплодировала с особенной живостью, предчувствуя близкое окончание официальной части. Так и случилось: после награждения министр произнес заключительную речь, к счастью, совсем короткую, и на сцене вновь воцарился оркестр - а среди столиков тут и там появились официанты в черно-белой униформе, разносящие закуски и напитки. -      Как только Министерству удается достать такое потрясающе отвратительное шампанское? - скучающим голосом пожаловался Малфой, отпив глоток из принесенного ему бокала. -      Избалованный мальчишка, - с нежностью пожурила его Гермиона. Сама она, впрочем, оставила свой бокал нетронутым.       Ужин был легким и скорее формальным - но едва ли кто-то ожидал от Министерства большего. А вот чего все ждали, хоть, конечно, не спешили в этом признаваться, пряча предвкушение за нарочито скорбными лицами - так это танцев. И Гермиона, время от времени бросавшая красноречивые взгляды на своего спутника, увы, не была исключением. -      Вас это не коробит?.. - осторожно спросила слегка запыхавшаяся после быстрого вальса девушка у Андромеды Тонкс, шумно опустившись на стул рядом с ней. -      Нет, отнюдь, - улыбнулась ей женщина. - Живые должны жить. Настоящей, полной жизнью - иначе зачем все?.. -      Наверное, - не очень уверенно согласилась с ней Гермиона. Все равно было неловко, как будто она сделала что-то плохое, а теперь нелепо и неумело оправдывалась. -      Вы с моим племянником - прекрасная пара, - продолжала между тем Андромеда. - Я так рада, что он… немногое взял от своей семьи. -      Мистер и миссис Малфой очень добры ко мне, - заметила Гермиона, не вполне уверенная, что поняла её правильно. -      Не сомневаюсь, - усмехнулась Андромеда. - В положении Люциуса иного и быть не могло. Представишь меня Драко? Интересно с ним познакомиться. -      Конечно, - вспыхнула девушка, снова почувствовав себя крайне неловко. - Он отошел… Я уверена, что вернется с минуты на минуту.       Они заговорили с Андромедой о Тедди. Женщина рассказывала о внуке много и с удовольствием, то и дело упоминая Гарри - из чего Гермиона сделала вывод, что тот принимает очень активное участие в жизни крестника. Странно, но почему-то ей об этом он совсем не говорил…       Драко все не было - и Гермиона потихоньку начинала нервничать. Разумеется, здесь собрались воспитанные люди, и везде охрана, но кто знает… у него ведь даже волшебной палочки при себе нет! -      А разве это не твой супруг? - невинно осведомилась Андромеда, глядя поверх её плеча куда-то на танцпол. - С кем это, интересно, он танцует?       Гермиона обернулась - и ей в самом деле показалось, что она увидела светлый затылок Драко, но разглядеть толком ни его, ни его партнершу не успела - их закрыли другие танцующие пары. -      Может, встретил знакомую, - пробормотала она и вернулась к прерванной беседе.       И все же на душе было как-то тревожно и неспокойно. Но что такого в самом деле? Может, однокурсница или дочь каких-то друзей семьи… Ничего в этом нет. Она и сама танцевала один танец с Гарри, один - с министром и один - с Невиллом. Но, чем дольше его не было, тем острее становилась тревога. В конце концов Гермиона извинилась перед своей собеседницей и поднялась, осматриваясь по сторонам. Наконец она заметила высокого блондина в черной мантии - его платиновый затылок промелькнул в толпе возле дверей, ведущих на террасу. Зачем бы ему туда понадобилось?..       Гермиона нахмурилась. Предчувствие стало совсем нехорошим - но она отмахнулась от него: все это выдумки. Может быть, Драко стало нехорошо от шампанского, и он вышел подышать свежим воздухом. Может, ему нужна помощь. В любом случае, стоит проверить.       С трудом пробравшись через толпу, вынужденная то и дело останавливаться и выслушивать вежливые слова благодарности или поздравлений, девушка наконец добралась до противоположного конца залы. Стеклянные двери были закрыты, но не заперты. Она толкнула одну из них и ступила на гладкую мраморную плитку террасы. Здесь было очень красиво, но все же в самом начале мая вечера не баловали теплом - и девушка поежилась, когда холод неприятно облизал её плечи. Кроме неё, здесь никого не было - но ей показалось, что откуда-то справа доносятся звуки, и Гермиона направилась туда.       Каблучки звонким цокотом отбивали каждый её шаг. Огромное окно, еще одно, следующая дверь, окно, небольшой участок глухой каменной стены, поворот… Она свернула еще раз направо, за угол - и замерла, как громом пораженная.       Но это был не гром. И не молния - хотя, наверное, было бы лучше, если бы она нашла свою жертву прямо здесь и сейчас.       Это был Драко. Её Драко, Драко Малфой. Ничего не видя и не слыша вокруг, с расстегнутой наполовину рубашкой и спущенными брюками, он яростно вбивался в тело какой-то девицы, сидящей на узком, приставленном к стене столе с широко раскинутыми в стороны ногами. Бретели её платья были опущены до самой талии, обнажая большие белые груди с крупными темно-коричневыми сосками, которые тряслись, словно мясное желе, при каждом его толчке.       Гермиона перевела взгляд ниже. Но глаза отказывались смотреть туда - и упрямо уперлись в его длинные белые пальцы, впивающиеся в плоть чужого бедра так глубоко, что оставляли вмятины, точно на мягком податливом тесте. Пальцы с обручальным кольцом, его обручальным кольцом на одном из них…       Столик трясся и угрожающе скрипел, но охваченная какой-то бешеной, животной страстью пара этого как будто не замечала. Взгляд Гермионы упал еще ниже - и сфокусировался на черной кружевной тряпочке, повисшей на элегантной туфле. Она дрожала и болталась из стороны в сторону, как последний лист, оставшийся на голой ветке дерева поздней осенью, отважно сражающийся с пронизывающими порывами ветра. Но напор становился все яростней, все сильней - и этот последний бастион сдался, оторвался от тонкого каблука и слетел на пол.       Гермионе показалось, что в мире исчезли все звуки и наступила абсолютная, полная, мертвая тишина. Медленно, как во сне, она развернулась и пошла прочь.