Love illumination

Джозеф поправил чуть смазавшийся слой алой помады, нанёс плотные изумрудные тени на веки, не забыл также про искусственный румянец, с придиркой осмотрел себя: красное платье с абсолютно блядским декольте под самый пупок смотрелось на нём, как на любом другом мужике, — попросту омерзительно. Не зря нацисты в прошлый раз покрутили пальцами у виска, мол, совсем поехавший, что ли? Да, совсем — сейчас его цели даже благородными нельзя назвать: он хочет наебать Цезаря Цеппели. Может быть, с «наебать» он разошёлся, конечно, этот зануда сразу поймёт, но, по крайней мере, ему будет весело. От чего именно, Джозеф не знал, но был уверен, что будет. Сейчас в Италии как раз начался бархатный сезон, и всяких гастрономических фестивалей было навалом. Вкусная еда, вино и хорошая компания могли бы излечить всё на свете, поэтому они с Цезарем договорились встретиться вечером, а сам Цезарь ушёл ещё утром — проведать круг бесчисленных друзей и знакомых. В этом Джозеф ему завидовал — он сам привык находиться среди людей, но здесь он был абсолютно чужим. А ещё самую малость ревновал — он эгоистично хотел, чтобы Цеппели проводил всё время с ним. Влюбиться в Цезаря — всё равно что разбить самолёт (очень легко, но выживаемость крайне мала), поэтому он от души сам себе сочувствовал. Он тихо, стараясь не стучать туфлями, вышел из своего крыла замка и направился к главному входу. Лишь бы Лиза Лиза или Сьюзи Кью не застали его в таком виде — они бы, конечно, не удивились, но вот от души посмеяться над ним возможности не упустили. Он спустился по лестнице, тут же испытывая облегчение — никто не заметил, но за спиной раздалось тихое, полное охуевания покашливание. ДжоДжо остановился как вкопанный, но к Лизе Лизе не повернулся. Обойдётся. — Ты собираешься пойти в этом? — она обошла его, всматриваясь в лицо. И всё же её каменное выражение лица можно было стереть. Понадобился всего лишь один переодетый придурок Джозеф. — Тебе какое дело, ты мне что, мать? — Какие бы тёплые чувства он ни испытывал к ней, но эта женщина всегда умела действовать ему на нервы. — Ах да. Вообще-то и вправду мать, извиняй. И пока его не избили за такие шуточки — рванул к выходу что есть сил. Разгоряченные лёгкие тут же наполнились морским воздухом, стопы слегка побаливали от неудобной обуви, на что он только вздохнул и сел в лодку. Работа вёслами помогла немного прочистить голову. Джозеф хоть и не любил одиночество, но такие моменты наедине с собой и природой он ценил. Закатное солнце отражалось в волнах спокойного моря, и оно напомнило ему Цезаря. Впрочем, он стал за собой замечать, что даже подсолнух в поле и свежеиспеченная булочка могла напоминать ему Цеппели. Возможно, он в глубине души романтик. Он мог понять, почему Лиза Лиза выбрала Италию в качестве своего пристанища, несмотря на бушующий фашизм, здесь было довольно уютно: итальянцы могли найти повод повеселиться даже в трудные времена. На улицах Венеции было слегка многолюдно, и Джозеф забеспокоился: а найдёт ли он вообще Цезаря? Они договорились встретиться у какого-то ресторана, название которого он забыл, а тут их было просто до хрена. Вдох-выдох. Нужно думать как Цезарь. Он не пойдёт в ресторан, где слишком много людей, а именно — на крайние улицы города, где и еда, и аренда были дешёвыми, где можно вместить в себя все слои населения. Цезарю нравились эстетичные места, яркие огни и приятная компания. Джозеф направился на одну из главных улиц города, она действительно выглядело красиво — гирлянда из флажков на фонарях, мягкий жёлтый свет от свеч из магазинов и кафе, дружелюбные люди. Но он не остался здесь, а ушёл немного дальше — в переулок, откуда потрясающе пахло выпечкой и было не так ярко, как на главных улицах города. В такую прекрасную погоду — грех сидеть в душных помещениях, поэтому хозяева ресторана вывалили всю еду и алкоголь на прилавки, привлекая этим молодых людей. Джозефу уже нравилось это место, осталось только найти Цеппели. — Синьорина! — окликнул кого-то знакомый голос. — Синьорина? Подождите, — его аккуратно взяли за руку, и Джозеф понял, что вообще-то он и есть синьорина. Перед его глазами появился великолепный Цезарь Цеппели, пьяненький настолько, что на раскрасневшемся лице сливались его родимые пятнышки под глазами. Он немного пьяно, но открыто улыбнулся ему, и Джозеф почувствовал облегчение, что его не высмеяли, а решили подыграть. От вида такого милого, не ворчащего малыша Цезаря сладко щемило сердце, и хотелось смеяться от нахлынувшей волны счастья. — Ох, сеньор, простите, я просто иностранка, и не ищу себе приключений, — смущённо пролепетал он, еле сдерживая смех. — Впрочем, если красавчик сеньор угостит меня вином, могу и передумать. — Прошу простить мои манеры, я сейчас вернусь. ДжоДжо был немного удивлён, что Цезарь решил на него потратиться, но потом вспомнил, что все деньги отдали ему, потому что «Джозеф Джостар, ещё раз ты купишь какую-нибудь херню, я за себя не отвечаю». С тех пор ему давали деньги только на нужные расходы. Цезарь вернулся с бутылочкой только ему известного вина и тарелкой с сыром. Он любезно (аккуратно!) разлил вино по бокалам и внимательно смотрел, пока Джозеф не сделает глоток. — Хороший выбор, Цезарь. — Вино действительно было сочным, шелковистым. Насыщенным настолько, что он испытал вкусовой оргазм. Цеппели умел выбирать вкусные вещи, это одна из причин влюблённости Джозефа. — Я разве назвал своё имя? — В пьяных глазах появилось подозрение, и Джозеф понял, что это ни хрена не шутки. Цезарь, мать его, Цеппели перепутал его с женщиной. Двухметрового огромного мужика в платье с настоящей женщиной. От тупости ситуации хотелось проломить деревянный стол лбом — то ли своим, то ли приложить об него Цезаря. Видел Бог, он не хотел больше издеваться над ним, но тут сама судьба подкинула ему бухающего в жопу Цеппели, как таким не воспользоваться? — Вы представились после того, как грубо схватили меня за руку и даже не спросили моё имя. Но за бутылочку вина я готова простить вам некоторые вещи. Цезарь быстро поджал губы, словно ребёнок, которому и правда стыдно за своё поведение. Была бы возможность заснять это лицо на фотоплёнку, Джозеф хранил бы эту фотографию у себя во внутреннем кармане куртки, и похоронили бы его вместе с этой фотографией. Но ему оставалось только запечатлеть эти моменты в своей памяти. — Меня зовут Джо, — он протянул руку, и Цезарь тут же прижался к ней губами, оставляя лёгкий поцелуй. Это бросило бы его в краску при других обстоятельствах, но сейчас Джозеф испытывал лёгкую грусть — поцеловали-то какую-то женщину, а не самого Джостара. Зато завтра утром можно будет отыграться на малыше Цезаре, растаптывая его гордость ногами. Ему не помешает. Как только вино закончилось, Цеппели предложил ему прогуляться по немного опустевшим улицам. Он шёл немного пошатываясь, но всё равно это было достаточно уверенно и грациозно, так что Джозеф не переживал, что он куда-нибудь свалится. — Честно говоря, я никогда не встречал таких женщин как вы, — «потому что я мужик, идиот». — Вы такая… Такая сильная? Много работали, наверное? Поймите меня правильно, вы очень красивая, я просто не могу подобрать правильных слов. Я и сам не слабак, но вы… Нет. Он, конечно, от души веселился, но почему-то не мог вынести ни минуты этого грёбанного цирка, от того, что Цезарь принял его за женщину, да ещё и назвал привлекательной женщиной — внутри было очень горько. Ёбаный стыд. Он как можно скорее захотел закончить это представление и, схватив Цезаря за руку, потянул его в узкий переулок. Только не учёл, что Цеппели был чертовски пьян. Он абсолютно бесстыдно прижался к Джозефу, встал на полупальцы и попытался увлечь его в поцелуй. Поцелуем это толком и не назвать — Цезарь тыкался, как слепой щенок, не понимая почему это его не целуют в ответ. Джозеф бы нашёл эту картину очень милой, если бы внутри себя он не умирал от паники. Одна часть говорила: поцелуй его в ответ, что тебе стоит, ты давно его терпишь, заслужил. Вторая часть недовольно цокает и напоминает, что Цезарь целует «женщину», и вообще это мерзко целовать пьяного, хоть и горячего, восхитительного, нежного, послушного… Ещё мгновение — и вот он целует, сминает пухлые, немного сухие губы, ловит тихий выдох и, не отдавая себе отчёта, вжимает Цезаря в кирпичную стену. Во рту появляется кислый привкус алкоголя и сыра, но из-за возбуждения это даже не противно. Цезарь хватается за его широкую спину, и мозги резко встают на место. Он отскакивает от Цеппели и Цезарь теряет равновесие и почти падает. Падает обратно в крепкие объятия. — Какой же ты дурак, Цезарино, — Джозеф выводит его на пустую улицу. Праздник кончился, пора по домам. — Джоджо? — тихо звучит его голос, но Джозеф не обращает внимание. Аккуратно укладывает в лодку и лишь на долю секунды позволяет себе насладиться расслабленным спящим лицом малыша Цезаря, а потом берёт вёсла в руки и упорно работает весь путь. К счастью, в замке никто им не попался на пути. Ноги сами ведут его в свою комнату, и он сбрасывает Цеппели на свою кровать и только потом вспоминает, что, вообще-то, надо было отнести Цезаря в его собственную комнату на этаж выше. Но Джоджо просто идёт в ванную и смывает себя макияж, а потом старается удобно устроиться в кресле. Не получается. Подходит к своей кровати и спящему на ней Цезарю и накрывает его тёплым пледом, а потом обессиленно садится обратно в кресло, зная, что утром адски будет болеть шея. Утро, как и предсказывалось, не принесло облегчения. Он проснулся от тяжёлого пинка и от неожиданности свалился с кресла, больно ударяясь локтем об пол. Над ним грозно навис Цезарь с самым недовольным лицом из всех имеющихся в его арсенале душности. Джоджо даже передумал вставать, а так и остался лежать на холодном каменном полу, закрыв глаза. Застудит поясницу — потребует с придурка Цепелли. — Ну и как это понимать, Джо Джо? Объяснись. — Две мои любимые просьбы в одном предложении, ты просто класс, Цезарь. Нет, не класс, пошёл нахер. Всё равно он ничего не помнит, а разозлился, потому что Джозеф проснулся в его комнате. Или же помнит? Он открыл один глаз — Цезарь выглядел как обычно, только растрёпаннее и краснее. — Как много ты помнишь? — Я… Помню всё, — Цеппели сел на кровать и закрыл лицо руками. Джозефу же вообще не хотелось ничего комментировать, поэтому он продолжал притворяться интерьером. — Прости. Ты всё ещё придурок, кто вообще станет надевать женскую одежду шутки ради? Но и я был невнимательным. Так опозорился. — Цезерино, я не хотел тебя позорить, просто шутить, — ему всё-таки пришлось встать и сесть рядом с ним, стараясь не касаться Цезаря коленками. — Давай забудем это, — Цезарь еле заметно выдохнул. И вроде бы правильно сказал, они лучшие друзья, и таким пустяком дружбу не испортишь, можно просто забыть и двигаться дальше. Можно позвать на свидание Сьюзи Кью, стать крутым бизнесменом, завести нормальную семью. От этих мыслей в животе скрутило, какой в этом смысл, если рядом не будет Цеппели? — Я не хочу забывать. Знаешь, хоть ты и бабник, да и вообще был пьяный, но мне понравилось, — Джо Джо до хруста сжал руки в кулаки, собираясь с силами. — Ты мне нравишься, вот почему я не хочу забывать. Он ожидал ругани, возможно оскорблений, но вместо ссоры почувствовал еле ощутимый поцелуй в щёку. Цеппели в упор смотрел на него, то ли как на идиота, то ли как на любовь своей жизни. — Тебе лучший друг признался в любви, а ты и не против? Ей богу, как банально. — и прежде чем его прервали: — Следующее, что ты скажешь: «Джо Джо, ты придурок!» Цезарь открыл рот и тут же его закрыл. Благо существует один единственно верный и приятный способ заткнуть Джозефа Джостара, им он и воспользовался. Цеппели целовался умело, уверенно, как и подобает парню его самооценки, где надо возьмёт паузу, легонько прикусит губу, проведёт по ней языком, проскользнёт в рот, где будет вовсю хозяйничать. Джозефу осталось только удивляться напору и позволить вести. В отместку он вцепился в чужие волосы, пытаясь добавить огоньку, но не выдержал контакта разгорячённой кожи к своей, это было слишком. — Только попробуй в следующий раз перепутать меня с кем-то. — Джо Джо, неужели ты проверил, что я не смог узнать тебя? — хитро улыбнулся Цезарь. — Ну ты же не узнал? Ты шутишь? — Джозеф подавил желание убежать и остался, справедливо униженный. — Я передумал, давай всё забудем. — Болван!