Золотое вино на твоих губах

Шэй тихо поднимается по лестнице. Дрейки внизу при ее приближении лишь лениво поднимают головы, так что надежда остаться незамеченной еще жива. Это если хоть что-то может пройти незамеченным мимо хозяина башни. Она улыбается своим мыслям. С Ландором даже попытка сюрприза считается. К тому же костры фей любимы эльфами, а хорошая компания все делает лучше. Хотя Нейвар странно на нее посмотрел, когда она сказала, куда собирается, и лишь пожелал удачи на прощание… Шэй приоткрывает дверь в его комнаты. Ландор сидит на ковре возле камина с бокалом золотого вина. Его волосы распущены по плечам, а вместо привычной мантии на нем только тонкий домашний халат. Она замирает и любуется: без своих обычных украшений он выглядит таким домашним и… любимым. Шэй втягивает воздух, ее сердце щемит от тоски по тому, чего не может быть. Дверь немного скрипит, и маг оборачивается. Он смотрит на нее, не пытаясь скрыть своего удивления, и на его губах расплывается нежная улыбка. — Иди ко мне. Она заходит в комнату. Снимает дорожный плащ, с хитрой улыбкой открывая легкое платье эльфийской работы, что она заказала специально к празднику. — Тебе нравится? — Очень, — хриплый шепот. Она смеется, видя, как дрожат кончики его ушей, пока он оглядывает ее с головы до ног восторженным взглядом. Шэй опускается рядом с ним на ковер, только чтобы моментально быть утянутой в поцелуй. Ландор обнимает ее лицо руками, целует уголок рта, вбирает ее верхнюю губу своими, немного посасывая. Его язык скользит по нижней губе, после — внутрь, между приоткрытыми губами, и она стонет, посасывая его язык. Руки мага скользят по ее телу, обводят гибкий стан, сминая ткань, ласкают изящную грудь, прижимают к себе. Его объятия обжигают и медом текут по венам. Шэй разве что не мурлычет от удовольствия. Губы Ландора теплые и чудесно мягкие и все еще хранят вкус золотого эльфийского вина. От него пахнет горькими горными травами, а его глаза в свете огня смотрят на нее теплой латунью. Жрица чувствует, как напряженная плоть мага упирается ей в живот и опускает руку, лаская его. Ее награда — с губ эльфа срывается протяжный рваный стон. Она припадает губами к шее эльфа, проводит языком, ощущая солоноватый вкус его кожи, садится к нему на колени, пропуская его член между бедер, потираясь промежностью. — Нет, не так, — он оставляет короткий поцелуй на ее губах и аккуратно укладывает ее на ковер, склоняясь над ней. Он расстегивает ее платье, покрывая поцелуями каждый сантиметр кожи. — Прошу тебя… Не бойся… Я не причиню тебе зла… Доверься мне… Арэмэльдэ… Прошу… Раздели эту ночь со мной… Будь моей королевой… Он на мгновение заглядывает ей в глаза, словно спрашивая — ее улыбка ему ответ. Он входит в нее, медленно, мучительно медленно, глубже и глубже, пока она не принимает его полностью. — Благие боги, как же с тобой хорошо, — он шепчет ей в губы, прежде чем снова впиться поцелуем. — Моя. — Но мой ли ты? — Если сомневаешься, почему ты здесь? — он закидывает ее ногу себе на талию и начинает двигаться. Сначала медленно, постепенно набирая темп, почти полностью выскальзывая из нее и плавно толкаясь внутрь на всю длину, срывая с ее губ стоны, и крики, и бессвязные ругательства, пока Шэй царапает его спину и плечи, наматывает его шелковые волосы на кулак. Мир растворяется в этом безумии страсти, нет ничего кроме этих сладких стонов, и мягких губ, и горячего тела рядом. И уже не разобрать, где чьи руки и где чьи губы, и кто кричит первым, сжимая другого в спазме оргазма. Они лежат друг на друге и тяжело дышат, Ландор берет ее руку и целует кончики пальцев. Поднимается на локтях, садится, вытирает семя с ее бедер, гладит ее лицо ладонью. — Шэй?.. Она смотрит на него абсолютно влюбленными пьяными глазами, шевелит губами, пытаясь что-то сказать, но ее глаза закрываются. Уплывая на волнах сна, она слышит голос мага: «Милая, милая… Что ты наделала… Ты же обрекла нас обоих… Я не смогу отпустить тебя… Моя хорошая…»

***

Юное летнее солнце заглядывает в окно спальни, щекоча лица влюбленных. Ландор шипит и, приоткрыв один глаз, магией задергивает шторы. Никому не дозволено касаться его женщины сегодня, он ревностно прижимает ее к себе, никому — даже солнцу.