Лимонный пирог

Такой Лера видит ее первый раз — стремительной, улыбающейся и белоснежной. — Марго, — она протягивает узкую ладонь, Лера заторможенно пожимает, чувствуя, как вдруг жаром заливает щеки, и не понимает, с чего вдруг — она ведь уже провела с собой беседу — да, то, что ее резюме вообще рассмотрели еще на первом этапе это уже огромная удача, но нужно держать себя в руках и перестать нервничать. — Валерия, — пауза выходит длинной, Марго отпускает руку, улыбаясь, и Лера неловко сталкивается с ней взглядами — с большими голубыми глазами в светлых ресницах. Боже, она что из диснеевских мультиков сбежала? — Я знаю, — она ехидно сощурилась, словно увидела все проскользнувшее у Макаровой в глазах, и, перехватывая папки в руках, бодро зашагала вперед, — вас уже ожидают, Валерия. У стеклянных дверей Марго вдруг шепчет: — Удачи, — она чуть наклоняется, и такого с Лерой давно не было — обычно в любом женском коллективе самая высокая была она, но рядом с личной помощницей Разумовского, похожей на… Лера оглянулась перед тем, как зайти, смотря, как Марго удаляется к лифтам своей скользящей походкой…похожей на — и подходящих слов так и не нашлось. Наконец-то стал ясен этот странный запах, преследующий ее весь коридор — это Марго пахнет…цветами или деревом…как ароматизатор с хлопком, только лучше и вкуснее. Ударяясь случайно о стеклянную дверь при входе, Макарова чувствовала себя неловким пингвином. Разумовский вблизи еще идеальнее, чем на фото — вылизан до блеска и ощущение заработавшегося миллиардера-трудоголика не создает. — У нас не больше десяти минут, Лера, — проговорил он, не отрывая взгляда от ноутбука. Даже не здороваясь. Лера неловко прошла к креслу у стола будущего (пусть так!) босса. — Давай к основным вопросам, если ты не против. Ну вот — теперь ощущение создал. Он поднял взгляд и вдруг выдал улыбчиво: — Тебе душно? Может, воды? Хотелось провалиться сквозь этажи, но Лера, вежливо отказавшись, пережила это, молясь, чтобы нездоровый румянец прошел поскорее, а не усилился. Лера выходила из стеклянного кабинета с ощущением легкого мандража, словно несколько секунд назад выступала на сцене, как в пятом классе, забыв слова на середине стиха о весеннем празднике красоты и любви. В детстве такое прочтение Восьмого марта не вызывало вопросов, в конце концов — девочки и правда гораздо красивее мальчиков, и любить их тоже куда проще и приятнее. Но в десятом классе оказалось, что лерина интерпретация имела на самом деле весьма…странные причины. В день всех влюбленных Лера дарит Арине валентинку, пишет — моей любви! Арина смеется, дарит свою — ты лучше всех (и еще савушка:). Савушка — это Савченко, о нем Ариша вздыхает уже полгода. Это все полгода Лере было известно, но теперь — на алгебре первым уроком — вдруг ударило в самое сердце. — А он об этом знает? Вопрос задает просто так, сбить вдруг испортившееся настроение. — Я кинула в общую почту валентику, — шепчет Арина, косясь на Галину Михайловну у доски, — и еще ему на аск написала. Лера весь урок думает только об одном — значит, для Арины лучше всех вроде как она, и это ясно — они лучшие подруги, Лера спасала ее всегда и везде — прикрывала перед отцом, бегала за полисорбом, волосы над толчком у Никиты на дне рождения держала, даже трусы у них общие — на ночевках всегда берут друг у друга. И зачем ей тогда савушка? Ведь Лере никто другой для радости не нужен. — Слушай, — до конца урока три минуты, и Макарова хочет успеть сказать, чтобы на перемене — если что — сделать вид, что ничего не произошло. — А зачем тебе савушка? Ну… в глобальном смысле. Ариша косится с лицом «зай, ты че, ебанутая?». — В смысле «зачем»? А ты представь, какой бы мы были парой… Лера улыбнулась, чтобы все прозвучало забавно, но на самом деле в груди расползалось какое-то новое, давящее чувство, и задала свой странный, решивший все, вопрос: — А мы бы какой были парой? Ариша смеется беззвучно, трясет узкими плечами в белой блузке, шепчет: — Охуенной, Лер! Была б ты парнем — мы бы поженились, как только выпустились! Вот, наверно, тогда — была бы ты парнем — все и меняется навсегда. Лера не хочет становиться парнем, а жениться на Арине в общем-то…может, когда-то бы и захотела. К выпускному Макарова уже все о себе знает и с Аришей целуется на пирсе у озера ночью — в шутку, конечно. И это смазывает трепетность первого в жизни прикосновения к чужим губам, словно — это не твое, не для тебя, это разовая акция по скидке — спасибо, Санто Стефано. Поэтому, встречая через два дня в холле первого этажа Марго вновь и чувствуя, как внезапно учащается сердцебиение, Лера Макарова уже более четко понимает, что вовсе не собеседование с Разумовским было причиной красных щек. — Привет! — она как всегда обворожительно улыбается и в лиловой кофточке — у Разумовского, что, негласный дресс-код? В стеклянном кабинете сидел в фиолетовой футболке. Лера опустила невольно взгляд на едва приоткрывшиеся ключицы. Кожа у Марго была такая светлая, будто тонкая и сияющая, как шелк. — Добрый день. — Ты чего такая неприветливая? Не выспалась? — она подошла ближе, откидывая белую прядь — любимый жест? и все еще улыбаясь. За собственную угрюмость по умолчанию Лере вдруг стало неловко. Как и от такого повышенного внимания — на прошлом месте в офисе на два этажа коллеги, сидевшие дальше, чем через стол, вообще здороваться не считали нужным. — Нет, просто… немного волнуюсь сегодня, — Лера улыбнулась и, поймав искрящийся взгляд Марго, вдруг добавила, — а вы прекрасно выглядите. Ужас накатил так же мгновенно, как и решение сделать комплимент личной помощнице Разумовского, которую она и видит-то второй раз в жизни. — Простите, просто… — Эй, — Марго махнула рукой и улыбнулась как-то по-новому — открыто и словно весело, словно что-то о Лере знает и смущает ее сейчас специально своими взглядами, своими, черт, ключицами! — Все отлично! У нас тут горизонталь и максимальная френдли энерджи! Адаптивки для новеньких всегда в конце месяца, так что пока можешь обращаться к Максу. Лера понятия не имела, кто такой Макс. И что такое адаптивки для новичков. И что вообще значит «френдли энерджи», в голове только одно «френдли» было. Но промолчала. — И, кстати, спасибо! За первые дни работы выясняется несколько вещей — первое — работать во Вместе просто пиздец как сложно, второе — сотрудников гораздо меньше, чем Лера себе представляла, большую часть из них представляют менеджеры по всем видам вопросов. Управленческое звено оказывается безгранично, и с Максом Лера знакомится быстро. Макс — менеджер по корпоративной культуре, и, оказывается, во Вместе происходит то, чего Лера так боялась на всех предыдущих местах — корпоративчики. — Разумовский кайфует от всевозможных новых форматов, у нас год назад впервые был тихий детектив, теперь он хочет его регулярно. — Тихий детектив? — Лера улыбается, двигая фигурки на настольном футболе в зоне отдыха — Кира всегда выигрывала, а вот Макса получается с трудом. Неудивительно — вся башня похожа на коллекцию видов развлечений, если бы Лера работала тут четыре года как Макс, тоже стала бы чемпионкой по всем настольным видам спорта. — Увидишь, — таинственно вскидывает брови Макс и снова забивает. Видит Лера в итоге совсем другое — на двадцать втором этаже проскальзывает стеклянный лифт — в нем Разумовский едет с каким-то огромным мужиком в черном так близко, что Макарова отворачивается, как только видит, что Разумовский тянет руку — мало ли, что он там собирался делать. Когда Лера попадает на первую планерку, Анна из отдела советует пока не задавать вопросов — Лера не задает, но их все больше — мужик в черном тоже в конференц-зале, сидит в глубине кожаных диванов — раскинуто и сурово. Лера единожды сталкивается с ним взглядом и больше в ту сторону старается не смотреть. Марго сидит от Разумовского первая по правую сторону — странно, что она вообще присутствует, еще и в таком статусе, ну…как будто очень важном. Он пару раз касается ее руки, словно невзначай, и Леру это вдруг необычайно злит — это неэтично в конце концов. Она косится на Марго — та впервые за все разы их недолгих встреч не улыбается, только едва заметно ухмыляется в некоторые моменты, но и руки со стола не убирает. Может, она с ним спит? А что, все помощницы и секретари спят со своими начальниками? От этой мысли Макарова захотела саму себя окунуть в ледяную воду — ебнулась? Даже если и да — не лезь не в свое дело. Но это «если» так и скреблось до конца планерки в голове, не давая слушать информацию. — Ань, — Лера осторожно догнала коллегу, стараясь идти в шаг — в этой башне все ходили невероятно быстро, — а что за чел в черном? Ну, который на диване сидел. «Чел» — Лера чуть не треснула саму себя по лбу, пора бы привыкнуть, что челы и чуваки остаются во дворе, в котором они с Киром на битах махачи устраивали. Аня посмотрела на нее с ухмылкой. — Волков. Начальник сб. Лера промолчала, не зная, как дальше сформулировать вопрос, иначе выглядела бы сплетницей, а такое впечатление на новом месте произвести совсем не хотелось. Но Анна вдруг продолжила сама: — Обычно его не видно, вылезает иногда с Разумовским. Они вроде друзья с детства… Свой, короче. — Ясно, — Лера почти придумала, как сменить тему, как вдруг Анна добавила, понижая голос до заговорщицкого шепота: — Но знаешь… я думаю, там… — она поиграла бровями многозначительно и хитро улыбнулась, — но, — подняв указательный палец вверх в назидательном жесте, она закончила, — не наше дело. Верно — подумала Лера, и вдруг ощутила прилив приятных, не до конца четких чувств — все-таки, если бы у босса что-то было с Марго такое, о чем Аня хитро шептала, то все говорили бы об этом, а не о его Волкове. Это было очень хорошо. Еще лучше было оказаться в кафетерии и увидеть за большим белым столом ее — Марго в очередной прекрасной блузке и, что еще прекраснее — в одиночестве. Давай, Лера, просто попробуй — это будет лучше, чем пытаться дружить восемь лет, а потом пьяно пососаться. — Привет, — Лера села напротив, поставив свой латте. Марго читала толстенную книгу, аккуратно окуная ложку в йогуртовый десерт, и Макарова не смогла удержаться от того, чтобы проследить, как осторожно губы обхватывают серебрящийся металл — здесь никаких одноразовых, во-первых — несолидно, во-вторых — Разумовский с недавних пор эко-активист, как сказал Макс: «неизвестно почему — потому что это модно, или потому что он хочет какой-то корпоративный эко-квест в горах, знаешь, на него находит иногда…». — Привет, саншайн! — Марго улыбнулась, у нее сегодня была нежная розовеющая помада — до этого Лера ни разу не замечала на ней помад и себя вдруг почувствовала невзрачной — до такой красоты она бы ни с какими блузками и помадами не дотянула. Так и хотелось снова сказать ей — ну какая же ты — ну просто — ах! Но Макарова только сдержанно кивнула на книгу: — Вау, а Разумовский в курсе, что кто-то в его офисе не пользуется его приложением, а выбирает традиционализм? Марго засмеялась, обнажив белоснежные ровные зубы: — Ну, если в чем-то его и выбирать, то только в книгах, — и зачерпнула ложкой йогурт. Лера от такого ответа опешила, но виду старалась не подавать. — А что читаешь, если не секрет? Марго развернула книгу обложкой, но Лере это не очень помогло — «Второй пол» она видела впервые. — Прекрасную Симону. Решила освежить в памяти. — О, — Лера неоднозначно покачала головой, что-то между — здорово! — и — я все равно мало что поняла. И Марго в очередной раз словно прочитала ее мысли: — Почитай! Может, она тебя удивит. Мы, девочки, должны держаться вместе! — Согласна, — тут же выпалила Лера. В животе вдруг все схватило странной судорогой, как от волнения, только приятнее — как будто вот-вот, она стала чуть ближе, у нее как будто что-то да получилось в этом разговоре! — Как у тебя дела? Комфортно себя чувствуешь? — Да, — особенно с тобой осталось невысказанным взглядом — повисла неловкая тишина, и Лера смотрела в светлые глаза, чувствуя затопляющий стыд от собственной неловкости — как трудно было все-таки вменяемо говорить с той, которая умнее, красивее и — боже — невероятно влюбляюще улыбчивее! Лере всегда казалось, что она это умеет — научилась за столько лет. Своих всегда было видно, а если и нет, то буквально пересечения взглядами хватало, чтобы понять — да, ее я сегодня угощу! Но с ней — с этой легкой, настолько идеальной, словно она нереальная — как лучший алгоритм гениального разума — с этой Марго все было будто впервые, по-другому и совсем-совсем непонятно. Тишина нарушилась звуком скрипа ножки кресла по полу — Марго придвинулась ближе, наклоняясь через стол: — Что делаешь в воскресенье вечером? В воскресенье вечером в баре «Лисица» такая концентрация женской энергии, что Макарова чувствует себя даже растерянно — у ридинг-клуба проходит женский месяц — что само по себе дискриминирующе звучит! как будто все остальные месяцы — мужские! — возмущенно рассказывает Марго, пока они идут от метро. У нее идеальное белое пальто — наверно, специально на такси к метро подъехала и ждала, чтобы не смущать Леру. — Не смущайся, — за маленьким столиком Марго сидит близко и почти шепчет на ухо, Лера чувствует, как мурашки бегут по рукам и взволнованно натягивает рукава кофточки, — выступать не обязательно, можешь просто послушать. Она отпила глоток какого-то легкого коктейля, на вид Макарова определить не смогла, а у бара не слушала, что заказывает Марго — смотрела на ее спину — вырез платья обнажил острые позвонки. У Леры на спине шрам, как и везде в общем-то, но на спине особенно длинный — распорола об качель в семнадцать. Арина тогда в школе на переменах еще полмесяца сначала меняла повязки, потом мазала регенерирующую мазь — Лера неловко задирала свитера — с того самого дня всех влюбленных прикосновения подруги становились чем-то особенным с разгоняющейся скоростью. Но сейчас, в темноте бара, Лера слушает жаркую дискуссию , внимательно наблюдая— здесь о женщинах, феминизме, репродукции как привилегии, и что неудивительно — это тезис от мужчины. Полемика продолжается — женщина прекраснее мужчины, выше — это тоже сексизм? Марго вдруг вступает в диалог своим ярким — да: — Я не хочу, чтобы меня оценивали в сравнении с мужчиной. Равно как и его — в сравнении со мной. Лера потом шепотом на ухо, уже выпив два шота, не отходя от стойки — для смелости: — А без сравнения можно оценивать? Марго посмотрела хитро, и Лера вдруг так ярко увидела новое в ее лице — едва заметные, тонкие ниточки морщин у улыбающихся глаз и маленькая родинка над верхней губой — словно изюминка на белом лице. — Тебе — можно, — она хихикает, а у Леры сердце бьется быстрее и тревожнее — что это все значит? Марго продолжает, вдруг на самом деле засмеявшись тихо в общем шуме, касается лериного локтя, — боже, я бы была самым некомпетентным и неэтичным руководством в мире. Был бы палисадник прекрасных женщин, а не офис — видишь, уже выдала тебе привилегии. Лера зависает — то есть? то есть это — да? то есть Марго сейчас говорит — я тоже. Тоже как ты. Или — я тоже вижу это в тебе? — Ну, — она снова заправляет за ухо выбившуюся из собранных в пучок волос прядь, — что там с оцениванием? Теперь очередь Леры глупо смеяться — это сраный ягер, и еще это ее восхитительная, блин, родинка — совсем разморили! — Я просто хотела сделать тебе комплимент…но…кажется, ты меня опередила. — Эй, — Марго качнулась, касаясь плечом лериного, — рассказывай! Лера молчит недолго, а потом: — Будешь лимонный пай? На баре загадывает, как делала порой в детстве на разные странные вещи — если мама приготовит макароны, то завтра я напишу контрольную на пять. Теперь же загадка чуть посложнее — если ей понравится пай, то… Лера зачеркивает мысленно выскакивающие строчки, которые автоматически дописывается мозг — поцелую ее — конечно нет! обниму ее — конечно нет! прикоснусь к ее спине?.. ну, очень хочется, но, наверно, нет…ну, может, хотя бы к волосам прикоснусь? Пай Марго нравится. И Макарова тоже. — Спасибо, что ты согласилась пойти, — она склоняет голову к Лере, словно вот-вот опустит ее на плечо. — Я рада, что ты пригласила. — Я знаю, — она резко повернулась, как и всегда — бодро и задорно, — думаешь, по тебе не было видно? Лера почувствовала, как предательский румянец подкрался к щекам снова — боже, блять! И что ей отвечать? Все эти словечки обычно Лера своим подружкам говорила, а не наоборот! — Ну все-все, — Марго выпрямилась, садясь ровнее, и устремила взгляд в глубину небольшого зала, кажется, пытаясь вслушиваться, — хотя нет, — она снова повернулась, ослепительно улыбаясь, — если до конца вечера кто-то из мужчин скажет, что Симона и феминизм его ущемили, то, знаешь, что? — Что? — На следующем свидании будем с тобой целоваться! Пусть приносят пользу хотя бы так. Макарова ощутила, как та самая, волнительная дрожь прокатилась в животе. — О да, — Лера почувствовала, что улыбается совсем пьяно, — никогда не желала…услышать это с такой силой, — и, договорив, поправила быстро выбившиеся волоски у чужого красивого лица, едва касаясь поблескивающей скулы. Марго подмигнула, и заговорила с выступающим — громко, красиво, восхитительно. Лера смотрела, слушала — чувствовала, как странный стыд влюбленности и невозможная радость затопляют сердце — скорей бы это следующее свидание!